Две недели спустя… Эдирне. Сад
Хатидже Роксан Султан и Нурбану Султан умиротворённо наблюдали за поединком двух братьев. Последняя приходилась наложницей покойного султана и матерью единственного выжившего, в кровопролитной борьбе за трон, принца — шехзаде Османа. Восемью годами ранее, её сына спасло от смерти то, что сама венецианка, невзирая на утончённую красоту, не смогла надолго задержаться в фаворитках шехзаде Сулеймана и была вытеснена небезызвестной Элиф Султан, а после, долгие годы терпела насмешки своей соперницы. Шехзаде Осман, что был хорошо тренирован, с трудом уворачивался от мощных ударов старшего брата. Султан был намного крупнее и шире в плечах, нежели младший принц и атаковал неистово и свирепо. Шехзаде был мельче, потому больше полагался на хитрость, пытаясь предугадывать его следующий ход. — Что сказал повелитель? — обратилась Хатидже Султан к черноволосой венецианке, продолжая, увлечённо наблюдать за своими братьями. — Вы останетесь здесь или поедете с нами в столицу? Нурбану Султан счастливо улыбнулась и довольно протянула: — Повелитель разрешил нам обоим обосноваться во дворце. Наконец, я буду рядом со своим сыном. После воцарения, она была вынуждена расстаться со своим ребёнком. Новая Валиде Султан желала, чтобы она отправилась в Амасью, но султан пожалел единственного брата и оставил её в столице, поближе к сыну, чахнуть в Старом дворце. Впрочем, находиться вблизи, но не иметь возможности видеть своё дитя, было огромной пыткой для женщины, потому как свидания им были запрещены и Осман очень редко навещал мать, только тогда, когда султан лично привозил его, игнорируя указы Япрак Султан. Последние несколько месяцев, что они провели в Эдирне, были самыми счастливыми в её жизни. Она смогла вдоволь наговориться со своим ребенком. Не волноваться как ему живется одному во дворце. Не бояться за его жизнь — Япрак Султан могла захотеть избавится от её сына. Годами, эти мысли изводили её, высасывая душевные силы из венецианки. — Я рада, султанша. Повелитель будет занят после возвращения. Советы и проверки отнимают много времени, и наше общение сведётся к минимуму. Надеюсь, что шехзаде составит мне хорошую компанию, — печально улыбнулась Роксан Султан, опустив глаза. Ей была по-душе компания султана. В них обоих жило неистовое желание быть свободными — дышать полной грудью. Они были идеальными соперниками. Каждый день, они состязались во владении мечом, в меткости стрельбы, в накопленных знаниях и мудрости. Недели, что они провели за пределами столицы, где нужно обдумывать каждый шаг, будто ступаешь по тонкому льду, были некой отдушиной для неё. После возвращения, всё изменится: начнется борьба — борьба за выживание. Закончив бой, Мурад и Осман направились в сторону, сидящих под шатром, султанш. Повелитель довольный, что выпустил пар, опустился на свой трон, а его брат сел возле матери. Светлая рубаха Османа была покрыта испариной, а лицо покраснело от нагрузки, в отличии от темной рубахи султана, на которой не было ни капли пота. Для него бой с братом не был сильной нагрузкой, а, скорее, разминкой. Султан с детства отличался огромной физической силой и целенаправленно развивал её. Стоит признать, что Роксан Султан было сложно победить его, хотя она была искусна в бою и много тренировалась с Арданом, что был намного больше и тяжелее султана, но он умудрялся обыгрывать её. — Как жаль, что мы скоро возвращаемся обратно, — с сожалением в голосе, посмотрела Роксан на повелителя. — Мне нравится Эдирне. Теперь, я понимаю почему наш прадед так любил это место. Вальяжно рассевшись на троне и наклонившись в её сторону, Мурад горделиво улыбаясь, разглядывал сестру. С момента приезда, она сильно изменилась, стала более откровенной, бойкой и безудержной. Втроём, они день и ночь проводили в лесу и охотились, возвращаясь поздно вечером. Конечно, её язвительность раздражала его. Она, не страшась, высказывала султану своё мнение, указывая на ошибки. — И, правда, чудесное место, — невзначай уронил шехзаде Осман, восхищённо взирая на Хатидже Султан. Со своей единокровной сестрой, Алией Султан, у принца были довольно сложные отношения, та обожала родного брата и общалась только с ним, а самого Османа удостаивала лишь редкими улыбками и обрывками фраз. О других сестрах и упоминать не стоит, Халиме Султан избегала его, не имея смелости взглянуть в глаза, а Рабия — прямо пренебрегала. Роксан искренне волновала его жизнь, его интересы и увлечения. Она часами разговаривала с ним, повествуя о прожитых годах в Египте и планах на будущее. Безусловно, он видел, что сестра больше тянулась к Мураду, откровенничала с ним и наслаждалась их постоянным соперничеством, потому шехзаде уже не мог дождаться их возвращения в столицу, после чего всё её внимание будет принадлежать только ему. — Мехмет очень доволен поездкой и вашими уроками. Ты уделяла много внимания его обучению. Как мне отблагодарить тебя? — поинтересовался султан, бессознательно ухмыльнувшись, вспомнив один из вечеров, когда его сын никак не хотел отпускать тетку, выпрашивая её рассказать побольше об английской короле Артуре и прославленном мече. Принца заколдовала эта история и он не унимался до утра, заставив Мурада и Хатидже проторчать в его комнате всю ночь, пока не взошло солнце. — Я, то и делала, что учила его разговаривать на фарси и охотится, — неожиданно повысила, полный обиды и раздражения, голос она, переглянувшись с ним. — Вы должны мне настоящую охоту. Я не могу вернутся домой без добычи. Отец перестанет уважать меня. — Роксан, — также повысил тон султан, сверля её взглядом, — не забывай с кем говоришь. — предупредил он, но завидев её обиженные глаза, немного смягчился. По неведомой причине, она делала его мягче. — Хочешь охоту — будет тебе охота. В ответ получив лучезарную улыбку, которой не мог налюбоваться.На следующий день… Лес
В летнюю пору в лесу стоит настоящая благодать: деревья одеты в ярко-зеленое убранство, мягкая трава стелется по земле, а воздух напоен запахом трав и разогретой солнцем древесины. Роксан любила эту пору, когда вырвавшись из жаркого и душного Каира, она могла гулять босяком по влажной земле, наслаждаясь теплым ветром в своих распущенных волосах. Гуляя почти без охраны, только со своими верными охранниками, она могла позволить себе скинуть чадру и накидку, поваляться на траве и поплавать в кристально чистой воде реки или озера. Её отец, не придавая разницы девушка она иль парень, брал Хатидже на охоту, показывая как выслеживать дичь и выбирать момент для выстрела. Исмаил-паша, наученный многолетним опытом битв и войн, учил её не колебаться. Не сомневаться в собственном выборе. Действовать быстро и решительно. Колебания могут стоить жизни, в особенности, если враг совсем не животное, а человек. Проведя две недели в обществе гаремных женщин, она на себе почувствовала, что значит быть добычей. Каждая наложница глядела на неё с завистью, провожая её кривыми взглядами, когда, в сопровождении Халиме Султан, она проходила по гарему или беседовала с Лейлой Султан, что любила проводить время в обществе молодых джарийе. — Я рада, что вы помирились с Халиме Султан, — вспомнив сестру, проронила Роксан Султан, чтобы начать разговор, устав от могильной тишины вокруг. Они ходили по лесу уже не первый час, выискивая следы дичи, кой-полнились эти леса, но пока натыкались только на деревья и поляны. — Она будто ожила. Вся светиться. В полуметра от неё, шел сам султан, держа в руках свой любимый персидский лук. На персидских землях существует легенда, что только самый сильный человек на свете может натянуть такой. Решив доказать своим поданным, что нету человека сильнее и могущественнее их султана, он приказал достать такой и привезти ему. Ради забавы, он провел состязания между пашами и беями, на котором пообещал сделать пашой того, кто сможет натянуть тетиву лука. — Я переносил обиду и злость, что испытывал к её матери на неё, хотя она не была виновата, — разоткровенничался Мурад, продолжая идти вперед. Он знал, что его сестра испытывает к нему не просто глубокую привязанность, как он к ней, а нечто большее. Она была безответно влюбленной и страдала от этого. Поначалу, он пытался полюбить Халиме, уделял ей внимание, не заводил гарема, хоть имел на него право, но понимая, что ни общих детей, ни любви между ними нету, прекратил попытки. — Но и она была не лучше. Постоянно разрывалась между тем, чтобы угодить матери и мне. Мне это порядком надоело и я завел гарем. — Неужели Япрак Султан настолько плоха, что между вами такая сильная вражда? — Всё дело в её характере. Она считает, что только её мнение правильное, — распалился он. В голосе было слышно явное недовольство. Не ненависть, как успела понять Роксан, а просто детское недовольство, и выглядело так, будто маленький ребенок, что обиделся на мать. Это очень напомнило ей отношения с собственной матерью. Их мнения часто разнились, а доказать Михрумах Султан, что она не права было не просто. Она сразу ссылалась на свой возраст и мудрость, и переспорить её в такие моменты было невозможно, потому, как любящая дочь, она уступала матери, делая по-своему у неё за спиной. — И сколько бы раз вы не говорили с ней — все без толку, — закончила за него Хатидже, понимающе улыбнувшись. — Моя валиде такая же. В такие моменты, понимаешь, что они действительно сестры, — и рассмеялась. — Михрумах Султан показалась мне приятной женщиной, неужто у неё такой же скверный характер, как у её старшей сестры? — разводил плечами султан, ошарашенный сказанным. — Она представлялась мне похожей на Шах Султан. — Представьте, что вас душат, — призадумалась она, завидев вдалеке рога оленя. Она молниеносно подняла свой маленький арбалет и, прицелившись, выстрелила. Стрела с острым металлическим наконечником с визгом пролетела по воздуху, влетев прямо в грудную клетку зверя, повалив его набок. Животное издало предсмертный вопль и затихло. — Только не руками или удавкой, а любовью, не давая вздохнуть. Смотря на убитого зверя, Мурад ошарашенно перевел свой взгляд на неё, поняв, что недооценил сестру, что оказалась мастерским охотником. Её лицо не сияло счастьем или удовлетворением от убийства, скорее, на нем читалось отрешение, будто ей было всё равно мертво оно или нет. Нотки грусти, но уже не от убийства, а чего-то другого. — Я бы многое отдал, чтобы мои родители, — осекся он, сглотнув ком в горле, — или, хотя бы, Япрак Султан любила меня так же, как твоя мать любит тебя. Всё было бы иначе: ни крови, ни смерти, — помрачнел султан, вырвав её из раздумий. Она встретилась с его зелеными глазами, полными скрытой боли и горечи, и на миг растворилась в них. Если в твоей жизни не было потерь, ты никогда не поймешь человека пережившего их. Роксан Султан не знала, что чувствовал её брат, потеряв мать, и не знала, что чувствует сейчас. Просто сочувствовала. За той маской, свирепого зверя, прятался глубоко раненый мужчина со шрамами в душе, пытаясь заглушить свою боль убийствами и пролитой кровью. — Хмм… — прочистила горло она, сознавая, что зрительный контакт затянулся и она уже не прилично пялиться на него. Решив перевести тему, она оперлась о ствол дерева, прищурив глаза и неожиданно выдала: — Мой отец говорит, что все вещи, в том числе доверие и любовь, либо власть, завоёвываются…кровью или любовью. — Как это понимать, — с сомнениями в голосе и взгляде, поинтересовался он. Мурад догадался, что она не хотела дальше продолжать тему своей семьи, после того, как излила ему душу. — Кровью или любовью? — Тираны и агрессоры завоевывают престол и власть — кровью людей, а справедливые и мудрые — любовью своего народа, — объяснила она. — Мудрый правитель должен научиться убеждать людей, а не принуждать, — многозначительно добавив при этом, — тогда, они будут верны вам до гроба. Путь Япрак Султан выстлан трупами людей, а ваш? Отдав арбалет подоспевшему слуге, Роксан Султан направилась к своей убитой добыче, переступая через лежащие ветви. Верность нужно заслужить. Ахсен, Аран, Ардан, Эмин — они были её доверенными людьми, доверие которых она снискала не словами, а поступками. Незнакомцам она не доверяла, и своим новым служанкам тоже, держа их на расстоянии. Им ещё предстоит доказать ей свою верность.Вечер. Покои султана
После удачной охоты, развалившись на тахте, Мурад и Роксан обсуждали излюбленного ею и отцом-визирем полководца и царя Александра Македонского, завоевавшего мир. — Римский историк Марк Юниан Юстин писал, что не было ни одного врага, которого он бы не победил, не было ни одного города, которого бы он не взял, ни одного народа, которого бы он не покорил. Таким великим человеком он был. А ты бы хотел повторить его подвиги и завоевать весь мир? Право, все султаны хотят править миром. — А кто бы ни хотел. С помощью Аллаха, я продолжу завоевания моих предков, и кто знает, может я превзойду Александра, — мечтательно протянул султан. — Дай Аллах, так и будет. Ты очень похож на своего прадеда, если верить рассказам Салихи Султан, а он был великим завоевателем. Смог расширить империю до небывалых размеров, — глядя в мерцающие уверенностью глаза, согласилась она. Подпирая голову рукой, она задумчиво посмотрела на пламя в камине. Она всегда восхищалась деяниями македонского царя, что имея армию в три раза меньше персидского царя, разбил его, заставив бежать с поля битвы как последнего труса. Он смог завоевать всю Азию, но какой ценой — убит молодым, людьми, считавшихся его самыми близкими друзьями. Умиротворённую беседу нарушил стук в дверь. Недовольный, что их прервали, Мурад нехотя дает стражнику разрешение войти в покои, но вместо него видит прибывшего из столицы первого визиря в пыльной одежде. Тот чинно кланяется султану и султанше, что удивленно переглядываются между собою, не ожидавшие его появления. — Повелитель, в столице восстание, — деловито сообщил Пири Мехмет-паша. — Янычары окружили дворец. — Как они посмели? Участи Топала-паши им не хватило, — изумленно вскрикнул султан, вскочив с места, чем испугал сидевшую рядом Роксан Султан. Та, подняв вверх голову, наблюдала как вздувались его ноздри от кипевшей внутри ярости. Он быстро заводился, а глаза наливались кровью и жаждой убийства. — И, что они хотят? Моего свержения как тогда, — имея ввиду события годичной давности. — Они считают, что их обокрали и требуют выдать им виновных, — пояснил первый визирь и улыбнулся, чем привел султана и его сестру в замешательство. — Они просят голову Беркера-паши и Япрак Султан, повелитель. Султан недоверчиво уставился на своего визиря, ища подвох в его глазах. Неужели, ему не послышалось и сила на которую опиралась его тетка, обернулась против неё самой. Он бы скорее поверил, что они пришли за ним, нежели за ней. Что же такого случилось, раз они отвернулись от своей благодетельницы? — Что же послужило причиной их недовольства? — вмешалась в их разговор Хатидже Роксан Султан, дрожа от нетерпения, желая услышать мотив их поступка, молясь про себя, чтобы её догадка оказалась верной. — Надеюсь, шехзаде и султанши в порядке? — взволнованно добавила она, обеспокоено глядя на Пири-пашу. — По городу разнеслись вести о больших хищениях паши на должности великого визиря, и якобы украл он эти деньги из средств, что предназначались янычарскому корпусу. Сперва, Сердар-ага и Харун-ага пытались утихомирить воинов, но опьянённые этой новостью, они уже никого не слушали и выйдя на улицу, направились в сторону дворца, осадив его. Члены династии в относительной безопасности, — обращаясь уже к Роксан Султан, — они не прорвались за стены. Алия Султан с детьми укрылась в доме великого визиря. Он хорошо охраняется безупречными воинами, привезенными Исмаилом-пашой из Египта. — Вот видите, ваших фавориток и детей защищают толстые стены дворца. Я уверенна, они в полной безопасности в гареме. Если прибыли безупречные значит не стоит волноваться за вашу сестру. Они тренированы не хуже янычар, и смогут сдержать их до вашего возвращения, — поднявшись с тахты и подойдя к брату, успокоила она его, положив руку на плечо Мурада. Ни султан, ни паша, не заметили, как дернулись уголки губ на лице Роксан Султан, сопротивляясь тому, дабы не расплыться в победной улыбке, понимая, что ей с отцом удалось переиграть Япрак Султан, повернув направление реки. Её отец нарочно вёл себя вызывающе, якобы накручивая против себя армию, а, тем временем, его люди распространяли слухи об расхищении средств бывшим великим визирем. Они не рассказали матери о своем плане, дабы та не выдала их в порыве злости. Никто не должен был знать об их причастности к бунту. Противник не должен видеть истинного лица своего оппонента. Когда противник ослеплён своей силой, он не видит меча над своей головой или кинжала у горла. — Мы немедленно выдвигаемся в путь, Мехмет-паша, — заговорил, немного успокоившийся, султан. Накрыв руку сестры, он посмотрел ей в глаза. — Ты и Осман останетесь здесь. Я пришлю гонца, когда станет безопасно возвращаться в столицу. — Ух, только не тяните долго, — наигранно надулась Роксан, — вы знаете как мне скучно без вас. Лучше соперника мне не найти.