Следующий день…
Топкапы. Зал заседания совета дивана
Султан Мурад, играя желваками, ждал появления главы янычаров — Харуна-аги, что должен был огласить полный список требований его воинов. Узнав, что они подняли бунт против Беркера-паши, ссылаясь на хищения из казны, он покинул Эдирне незамедлительно, прибыв во дворец до полуночи. Больше гнева, его раздирало любопытство. Оставшись наедине с шурином, Мурад потребовал детального разъяснения ситуации от него, не скрывая и не приукрашивая фактов. Одной из полезных и ценных качеств крымского татарина — честность с ним. Мустафа никогда не лгал ему в лицо, потому он многое прощал опальному визирю. Мустафа-паша высказал ему свою точку зрения происходящего, поведав, что восстание словно землетрясения, началось неожиданно. Словно по щелчку пальца, янычары выстроились на улицах города и все вместе направились ко дворцу, где скрывались от посторонних глаз Япрак Султан и Беркер-паша. Они не рвались внутрь, а выстроились вокруг, перекрыв пути к отступлению, будто выжидая, когда их жертвы высунут свои головы наружу, чтобы немедля схватить их. Великий визирь, что находился за пределами эпицентра, тотчас же, выслал охрану за Алией Султан и детьми, забрав к себе во дворец, который караулили не хуже султанской казны. Привезя безупречных, как назвал их паша, воинов с собою из Египта, что были лично подготовлены и тренированы Исмаилом-пашой по примеру персидских ассассинов — незнающие страха и боли, он обеспечил своей семье и племяннице жены достойную охрану, избавив мужчин от волнения за их жизни. По его словам, Япрак Султан ходила вся на иголках по главных покоях, пока паши докладывали ей о текущих событиях. После доклада глав янычар, она уже не могла скрыть страха на своем лице и дрожи в голосе. Боясь каждого шороха, она не выходила из своих покоев, ожидая возвращения султана. Её муж — Беркер-паша — закрылся в мужской половине дворца, и слуги судачили, что он забаррикадировал дверь на случай, если солдаты прорвутся за стены. Восстание было серьёзным преступлением и решиться совершить такую беспросветную глупость могли только очень смелые люди. Чем дольше, он размышлял над этим, тем больше убеждал себя, что в деле были замешаны его самоуверенные родственники, но янычары вдруг повернули свои мечи в их сторону. — Повелитель, — прервал его размышления, поклонился Харун-ага. Находясь в подавленном расположении духа, глава янычар виновато смотрел на оскалившегося султана, ожидая выброса негативных эмоций от импульсивного мужчины. Он был зол. Разгневан. Внутри него закипала кровь, требуя дать свободу непомерной жестокости, что бушевала внутри. Ещё немного и кровавая пелена окутает его взор, если так пойдёт и дальше. — Я внимательно слушаю тебя, — шипя, процедил падишах, подняв на него, полный негодования и злобы, взгляд. — Надеюсь, что ты принес добрые вести. — Янычары хотят голову Беркера-паши и своих денег. Они считают, что паша обокрал их. Они будут стоять у ворот Приветствия, до тех пор, пока не получат желаемого, повелитель. — Меня не интересует, чего они хотят. Мне любопытно, где был ты? Почему они пришли ко мне домой вместо того, чтобы высказать всё тебе? Ты — ага янычар, если ты не может справиться с ними, тогда зачем ты мне нужен, — ехидно подчеркнул султан последнюю фразу, изогнув губы в злобной улыбке. С непроницаемым выражением на лица, по левую сторону от трона, стоял великий визирь — Куюджу Исмаил-паша, довольный сложившейся ситуацией. Он уже обдумал как предложит султану очередную чистку, во время которой уничтожит всех своих недоброжелателей и поставит на их места своих людей. Исход событий был очевиден. Казнь Беркера. Ссылка Япрак Султан. Развод с Халиме Султан. Его дочь, сама того не подозревая, помогла своей матери добиться желаемого — устранить сестру и её семью. Его супруга получит всё, что желала последние двадцать лет. Власть. Почёт. Богатство. Рядом с великим визирем, нахально взирая на агу, возвышался Абдулкадыр Мустафа-паша. Пусть, они не ладили с Исмаилом-пашой, что, в мгновении ока, завоевал доверие султана, но были на одной стороне. К тому же, паша был благодарен главному визирю за то, что укрыл его жену и детей у себя во дворце и хорошо охранял их. Случись что-нибудь с его детьми, Мустафа корил бы себя вечно, что не смог уберечь свою кровь — своё продолжение. Пири Мехмет-паша, скрывая возмущение от бесстыдства шурина султана, что решил не придерживаться правил и стал перед ним, невзирая на старшинство, не моргнув взглядом, наблюдал за спешными разъяснениями Харуна-аги, что пытался оправдать своё бездействие. Ещё в Эдирне, он узрел как загорелись глаза повелителя недобрым огнем, но быстро погасли, стоило заговорить его сестре, однако, сейчас пламя вновь стремилось вырваться наружу и султанши не было рядом, чтобы потушить, что сулило им всем познать его настоящий гнев, что долго подавлялся. И Мехмет-паша догадывался, кто может стать его второй жертвой. Ферхат-паша был крайне напряжен. Внутри бушевало дикое волнение, если так можно описать странное ощущение внутри, от осознания поспешности своего решения. Кто тянул его за язык соглашаться на свадьбу с дочерью опальной султанши? Улучи султан его во связи с ними, всем стараниям мужчины пришел бы конец. Десятки лет службы во дворце пошли бы прахом. Он судорожно думал, как избежать гнева и недовольства султана, что, в данный момент, был готов разорвать агу янычар на части и повесить его голову на площади также, как сделали сипахи с его близким другом. — Повелитель, — нерешительно поднял свой взгляд Харун-ага. — Янычары — шумный народ. Вдруг обернешься, а их крики уже оглушают всю столицу. Их трудно контролировать. — Трудно? — скептически переспросил султан. — Разве? Сердар-ага прекрасно с этим справляется. Его молодняк сидел тише воды, ниже травы. Это твои люди устроили беспорядок в столице. Может и ты замешан в этом? — сверлил его взглядом, злющий как волк, султан. Встав с престола, он вплотную подошел к янычару и обхватил ладонью его шею. Внезапный порыв ярости, полностью завладел султаном, не давая остановится. Он был зол. Очень зол. На всех вокруг и лично на себя, что поверил лжи Япрак Султан. Он так хотел помириться с ней, жить как раньше — в мире и спокойствии. Но этой женщине всегда было мало того, что она имела. Жажда власти прочно укоренилась в её каменном сердце. Отличавшийся недюжинной силой, султан стал душить Харуна-агу, представляя на его месте совсем другого человека. Он с упоением смотрел тому в глаза, видя в них праведный ужас и страх перед лицом смерти, что пришла к нему в обличье самого султана. Хватая ртом воздух, он цеплялся за жизнь, что медленно вытекала из мужчины. Через пару минут, он окончательно обмяк в стальной хватке падишаха и повалился на светлый мрамор. Присутствующие наблюдали за казнью Харуна-аги в полном молчании. Никто не смел возразить или остановить султана. Зная, чем прихвостнем был ага, великий визирь даже обрадовался нежданному порыву падишаха. Ещё одним врагом меньше, и не важно чьими руками он был убит. Его смерть освободила вакантное место в совете, не более. Повернувшись к остальным пашам, султан Мурад испепеляя каждого глазами, прорычал: — Такая участь постигнет каждого, кто посмеет предать меня. Даже тень сомнения приведет к вашей смерти, — указав на тело убитого аги янычар. — А теперь…дадим солдатам то, что они так хотят, — переведя взгляд на Беркера-пашу, лихо улыбнулся Мурад и сел на свой трон. — Бостанджи, арестуйте Беркера-пашу! — закончил за султана привратник его покоев, что молча стоял за спиной султана всё это время. Он уничтожит всех, кто встанет на его пути. Он возродит былое величие и мощь Османской империи, а главное — безграничную власть султана. Никто не посмеет оспаривать его решения. Все будут молчать, трепеща от ужаса пред его взглядом. Народ прозвал его Грозным. Он станет свирепым и неуправляемым. Тем, кого будет бояться весь мир.Дворец Исмаила-паши у Ипподрома. Главные покои
Михрумах Султан с ангельским спокойствием наблюдала как туда-сюда метался взгляд её сестры и племянницы, выискивая опасность. Прошедшая неделя стала для них огромным стрессом. В отличие от неё, родственницы никогда не видели восстание и не были в его эпицентре, потому шум и гам снаружи вызывал у представительниц династии неподдельный ужас. Каждая боялась за свою жизнь. Её племянница — Алия Султан — покрепче прижимала к себе близнецов. Малыши не понимали материного беспокойства и озадаченно вглядывались ей в лицо, ища там ответ. В силу своего возраста, они не могли постичь всю серьёзность данной ситуации, оттого считали, что их матушка просто недовольна их поведением. Всю неделю, Михрумах Султан присматривалась к сестре султана и единственной дочери её покойного брата. Была ли она похожа на него? Или унаследовала не только внешность, но и характер своей матушки? Покойный Сулейман был воплощением человеческих пороков. Ленивый как их отец, не желающий сначала учится, а потом править как подобает истинному правителю. Злобный и завистливый от осознания, что отец хотел других сыновей на его место. Жадный к богатствам, что предложила ему Япрак и которые сгубили его. Распутным, он стал от желания обогнать отца и показать, что тот жалкий импотент и не может произвести на свет нормального сына, а только мертворожденных. Его младший сын, ставший султаном, унаследовал материны черты. Чему она была несказанно рада. Целеустремленный, любознательный, умный. Конечно, не лишенный злобы от причинённой ему боли. Жесток к своим врагам — это правда. Возможно, именно такой султан и нужен Османской империи, чтобы возродить её из пепла. Вытащить из ямы, в которою её загнали деяния её отца и брата. Шах-и-Хубан Султан не так явно, но тоже испытывала томное волнение, поскольку ждала известий из дворца. Услышав первый раз от Исмаила-паши, что янычары требуют головы Беркера-паши, она ощутила прилив счастья и удовлетворения от его слов. Япрак на себе узнает, как это — быть вдовой. Она не чувствовала жалости к ней или её дочерям. Она убила все свои чувства и эмоций, похоронив их рядом с мужем. — Милая, вести из дворца приходили? — спросила, вошедшая в гостиную, Салиха Султан, что большинство свободного времени проводила в своих покоях. В последнее время, госпожу мучили головные боли, что приковывали её к постели на многие часы. Падчерица, изредка, заходила к ней и подолгу беседовала, но, всё же, без внучки она чувствовала себя жутко одинокой. Основной спутницей и компаньонкой рыжеволосой султанши стала служанка её внучки — Мелек-хатун. Роксан Султан приказала девушке круглосуточно находится возле бабушки и заботиться о ней. Потому, она следовала по пятам за Салихой Султан, не оставляя её ни на минуту. И молча наблюдала. Вбирая всё сказанное и сделанное, собираясь потом отчитаться перед своей хозяйкой. — Ещё нет, валиде. Исмаил сказал, что утром состоится заседание совета дивана, где Мурад решит судьбу паши. Думаю, ближе к вечеру, мы все узнаем. — Не думаю, что Япрак будет сильно горевать по своему мужу, — процедила сквозь зубы, Шах-и-Хубан Султан, сохраняющая молчание до этого момента. — Скорее будет жутко зла, что всё пошло не по её плану. Кто бы не вмешался в эту ситуацию, он спутал ей все карты, — многозначительно добавила она, не сводя глаз с Михрумах Султан. На лице старшей дочери Гюльнихаль Султан играла довольная улыбка, адресованная родной сестре и мачехе. Салиха Султан и Михрумах Султан недоуменно переглянулись. Слова султанши заставили женщин задуматься об этом. Провернуть такое дело мог только очень влиятельный и умный человек, но муж Михрумах ничего не рассказывал жене, потому она отбросила вариант с его вмешательством. Но, если это его рук дело, тогда почему он промолчал? — Давайте не будем о грустном. Пусть мужчины разбираются, — обратилась к дочерям и внучке рыжеволосая султанша. — Лучше расскажите как вы жили здесь все эти годы. Опустившись на тахту возле младшей дочери, Салиха Султан мягко улыбнулась, завидев своих правнуков, и жестом поманила к себе. Хюмашах Султан и султанзаде Хасан, унаследовав материны черты лица, неохотно отстали от матери, пока служанки пытались взять детей на руки и поднести к ней. Они были совсем малы, дабы понять серьёзность сложившейся ситуации, хотя было видно, что происходящее вызывало у них замешательство, и они пытались вести себя тихо и смиренно. Почти не капризничали. — Мои золотые, — промурлыкала Салиха Султан, усадив их себе на колени и поглаживая по голове. Лёгкая улыбка на её губах быстро расслабила детей, и они без опаски прильнули к рыжеволосой султанше. Их невинные чистые глаза на хрупком тельце излучали безмятежность, а сами дети были столь беззащитны, что султанша инстинктивно прижала их к себе покрепче. — Не думала, что доживу до того, что увижу своих правнуков. Они чудесны, Алия. — Они растут не по дням, а по часам. Мы с мужем хотим дать им всё самое лучшее, чтобы они росли счастливыми, — с материнской любовью в карих глазах, ответила Алия Султан, словно орлица наблюдала она за своими детьми. — Мой Мустафа души в них не чает, Валиде Султан. Мне очень повезло с мужем. Редко, когда султанши нашей семьи выходят замуж по любви. Я очень благодарна брату, что он выдал меня именно за Абдулкадыра. Я места себе не нахожу в ожидании его возвращения. Надеюсь всё закончится благополучно. — Иншалла, внучка, иншалла. Твой брат не даст нас или его в обиду.Несколькими часами позже… Топкапы. Главные покои
Халиме Султан стояла на коленях у ног султана и горько плакала. Она долго умоляла пощадить её отца. Выслать. Лишить всего, но оставить в живых, но он был непреклонен. Она знала характер своего мужа. Если он решил что-то — убедить его передумать было невозможным. Но она решила попытаться. Больше всего на свете, она боялась одиночества. Ни матери, ни сестре, ни мужу, она не была нужна. Только отец интересовался её делами и самочувствием, искренне переживая за неё. Без него, она останется одна — никому не нужная султанша. — Его вина очевидна, Халиме. Все требуют его голову. Паши провели расследование, что доказывает его вину. Он — вор и предатель, а наказание за это — смерть. Смерть. Слово эхом пронеслось по её сознанию. Люди боялись этого слова. Боялись этого события. По какой причине? Смерть уносит наших любимых. Они уходят от нас навсегда, оставляя за собой только горстку воспоминаний, которыми мы утешаем себя. — Мне жаль, Халиме, искренне жаль, что Аллах послал тебе таких ужасных родителей, — с болью в глазах, произнес султан. — Ты заслуживаешь большего. Ты — хороший человек, а хорошим людям Аллах посылает намного больше испытаний нежели плохим.Топкапы. Гарем
Такое случалось редко — увидеть всех наложниц султана вместе. Сидя на тахте в окружении других напуганных наложниц, Лейла Султан, Джанан Султан и Шемспери Султан увлеченно обсуждали случившееся на совете дивана и решение султана. Гаремные служанки уже успели доложить им о погроме в покоях управительницы гарема, устроенном Япрак Султан, когда она узнала о судьбе её мужа. — Так ей и надо, — самодовольно отпустила Шемспери Султан, поправив подол своего розового платья, рукава которого были расшиты белоснежным жемчугом. — Она слишком много крови из нас выпила. Не правда ли? — обращаясь к старшим фавориткам. Не согласится с ней было сложно. Каждой из жен султана, Япрак Султан сделала какую-то гадость. Вечно унижала. Грозилась забрать детей. Если её сошлют, в гареме устроят праздник и будут долго плясать, радуясь её неудаче. — Главная проблема Япрак Султан в том, что она не знает когда нужно остановится. Уступить. Отойти назад, — пронзительно глянув на соперницу, произнесла Джанан Султан. В темно-зеленом кафтане, поверх такого же цвета платье, она выглядела утонченно и благородно, а прямая осанка отображала глубину её спокойствия. Невозмутимая госпожа. Только Джанан Султан могла быть хладнокровной в такой ситуации. Никто из обитателей гарема никогда не видел её слёз или улыбок. Черноволосая черкешенка никогда и никому не изливала душу и не показывала своих истинных эмоций. Ещё, будучи, в услужении у Алии Султан, она усвоила один важный урок — никого здесь не интересуют твои проблемы, твои слёзы и грёзы. Если ты не можешь держать удар — тебя быстро задавят. — В этом, я согласна с Джанан, — включилась Лейла Султан, послушав их тираду. Её больше волновала не судьба Япрак Султан и её мужа, а собственный сын, что остался далеко в Эдирне. Пусть, она знала, что он в безопасности и остался под присмотром Хатидже Роксан Султан, как сообщил её хранитель покоев. Всё же, её съедало беспокойство и волнение. — Отравленный жаждой власти разум не замечает своих ошибок. Одна за другой, они губят тебя, пока не наберется достаточное количество, что окончательно уничтожит тебя. — До меня дошел слух, что повелитель без суда и следствия задушил агу янычар. Голыми руками. И не раздумывая отдал приказ об участи паши, — добавила Джанан Султан, переглядываясь с остальными. И ядовито ухмыльнувшись, протянула: — Похоже он пересмотрел своё отношение к Япрак Султан и её семье. Значит, делить дворец с Халиме Султан осталось недолго. Последняя фраза, слетевшая с её уст, пришлась по вкусу почти всем, кроме Лейлы Султан и некоторым наложницам, что лично знали супругу падишаха. Если вторым было жаль госпожу потому, что Халиме Султан была хорошим человеком и не обижала девушек как это делала её мать, то первую такой расклад беспокоил. Если ему не жаль избавится от жены, что долгие годы была рядом, то её он прогонит или казнит также легко, соверши она провинность.***
— Пора приступать к нашему плану, Айше. Как только в Эдирне отправят весть об возвращении, наши люди должны быть наготове, — давала наставления Джанан Султан, шагая по гарему в сопровождении служанки. — Пусть никого не жалеют. Она была полна решимости избавится от ненавистной соперницы, а потому готова пожертвовать членом династии и султанским сыном. Ей же легче. На одного соперника для её сына меньше. Джанан Султан не считала Лейлу своей конкуренткой, она давно проиграла первой в борьбе за сердце и внимание султана. Но не её сыновья. Мурад обожал старших сыновей, что унаследовали не только ум своей матери, а и отцовский, что было вдвойне опасней. В сравнении с ними, её сын казался посредственным, а такой наследник не был нужен её султану. Он хотел такого, что прославит империю. Полную противоположность отцу и братьям.Топкапы. Покои Шемспери Султан
Шемспери Султан уже который раз распускала сделанные стежки. Лепестки роз никак не хотели ровно ложиться на ткань, только портя платочек, что она скрупулёзно вышивала для султана. Она хотела сделать ему особенный подарок — сделанный своими руками с любовью, чтобы смотря на него он вспоминал о ней и улыбался. Улыбался. Он редко улыбался. Ничто и никто не мог заставить повелителя улыбаться и радоваться жизни, словно он — простой человек, а не султан, на плечах которого лежит груз ответственности за огромную империю. Кроме одного человека. Одной женщины. Она обманывала себя. Заставляла думать о чем-то другом и не вспоминать об изданном приказе. Шемспери не хотела, чтобы кто-то кроме неё мог вызвать в султане светлые чувства, потому она решилась на убийство. Только появившись в гареме, узнав жуткие тайны этого кровавого места, что раньше считала раем и куда хотела попасть, она дала себе слово, что не запачкает руки в крови, не станет такой же безжалостной и черствой как другие султанши, а останется доброй и милосердной. Ей казалось, что образцовое поведение сыграет ей хорошую службу и нравоучения матушки всё же пригодятся ей в будущем, но она сильно ошибалась. Дворец открывает в человеке самые худшие черты, спрятанные глубоко внутри. Заставляет выйти наружу всё скрытые пороки. — Ты думаешь, я правильно поступаю Шафак? — вдруг спрашивает Шемспери у своей верной подруги. Они попали во дворец одновременно и сдружились, пока пытались привыкнуть к жизни в гареме. Нина, так раньше звали девушку, знала как сильно любит её подруга их повелителя. Утешала её, когда служанки сообщали, что султан принимает других наложниц и жен. Она была рядом, когда родился шехзаде Селим и самоотверженно заботилась о нем. Шафак была из того сорта людей, которым не были нужны богатства и власть, а основной ценностью была семья. За прошедшие два года, Шафак-хатун и Шемспери Султан стали по-настоящему родными друг для друга, потому защищали и оберегали друг друга. Разбирающаяся в людях, Шафак дошла умом до одной простой истины — её подруга собственница. Она не хотела делить супруга с кем-то другим. Желала быть единственной хозяйкой его сердца, потому и согласилась на план Эсмы. — Я не знаю, Розалина, — обратилась Нина к подруге. Когда они говорили по душам и подруга хотела донести что-то девушке, она называла Шемспери настоящим именем. Тем, что наделили её родители. — Стоили ли идти на такие меры? Может поговоришь с Шах Султан? Выдадут её замуж и дело с концом. — Разве я не хотела, Нина, — рассержено воскликнула Шемспери Султан, бросив вышивку на пол, — но она и слушать меня не захотела. Не пришла. Шафак-хатун наклоняется и бережно поднимает платок, что ранее вышивала подруга. Смахивает пылинки и протягивает ей, уверенно заявляя: — Ещё не поздно передумать. Засунь свою гордость подальше и сделай всё правильно. Иди к султанше.Несколько дней спустя…
Топкапы. Покои Валиде Султан
Вчера, её муж выпил красного шербету. В тёмную камеру, покрытую грязью и плесенью, что располагалась в крепости-тюрьме Эдикюле, последний раз принесли еду бывшему великому визирю, зятю падишаха и свёкру султана. Все визири и паши, армейские командиры и духовные служители признали его вину и приговорили к обезглавливанию. Япрак Султан наполняла растерянность и бушующая внутри ярость. Всё, чего она добивалась годами, чем пожертвовала — пошло прахом. И теперь на кону была и её жизнь, которую она терять не хотела. К чёрту этого мужчину! Зачем она столько лет терпела его похождения и недалёкость? Пусть горит в аду, но она не сдастся. Она не позволит втоптать себя в грязь какому-то мальчишке, что возомнил себя правителем мира. Пусть она сломлена сегодня, но её проигрыш сейчас, превратится в победу после. Ей вдруг вспомнился день из прошлого, тогда она дала одной женщине дельный совет, который та проигнорировала, за что и поплатилась жизнью. В этот раз, его забыла она. В тот праздничный день, в гареме устроили большой праздник. Всюду танцевали наложницы. Раздавали сладости и золотые монеты. Был слышен радостный женский смех. Главная наложница стала законной женой султана Сулеймана. Невзирая на недовольство матери, султан женился на своей давней фаворитке и матери старших сыновей — Элиф Султан. По неведомой причине, он всегда возвращался к ней. Ни Айлин Султан, ни Нурбану Султан не смогли привязать к себе султана так надолго и так крепко, как это сделала она. Упиваясь своей очередной победой, она сидела, по правую сторону от входа, с гордо поднятой головой, презрительно оглядывая гостей на торжестве. Будь её воля — никого бы из них здесь не было. Увы, гаремом правила не она, потому Элиф приходилось терпеть бесчисленное количество родственников своего супруга. Напротив расположились, прибывшие на праздник, члены османской династии. Валиде Султан пригласила на праздник не только своих дочерей, но дальнюю родню из Крыма. Менгли Герай и его старший сын Мехмет были почётными гостями, находились рядом с повелителем в главных покоях, а их жены: мать престолонаследника и старшая жена хана — Заян-хатун и единственная жена ханзаде — Нурум-хатун, усевшись вокруг Валиде Салихи Султан, весело болтали и непроизвольно двигались в такт танца. Япрак Султан же сидела поодаль остальных гостей, в окружении своих двух дочерей, молча наблюдая за торжеством. Она скептически разглядывала наглую фаворитку сводного брата. За годы жизни в гареме и покровительства покойной Эмине Гюльбахар Султан, она слишком зазналась и часто забывала о границах дозволенного. Грубить и отпускать колкости — было для неё привычней дыхания. Красивая сербская кукла не была способна вести философские беседы, а лишь слащаво улыбалась. Право, Япрак удивлялась, как она смогла придумать способ оклеветать и довести её брата до того, чтобы тот казнил Айлин, которую трепетно любил. Салиха Султан напрасно пыталась уменьшить влияние блондинки на сына, подослав к нему венецианцу Фелицию, что, в последствие, стала Нурбану Султан и родила сына для султана, не помогло, а лишь испортило с ним отношения. Вспоминая покойную фаворитку брата, ей даже стало жаль Айлин Султан, что умерла из-за глупой жадности этой женщины к титулам. Больше всего, Элиф Султан грезила о титуле Валиде Султан и активно настраивала сыновей против родных братьев. Как-то, проходя мимо гарема, Япрак Султан услышала, как шехзаде Касым унижал, ставшего сиротой, шехзаде Мурада и отчитала старшего принца так, что вызвала в мальчике неподдельный ужас. Именно в тот момент, заглянув в благодарные, полные восхищения глаза шехзаде Мурада, Япрак наконец поняла, как именно отомстит Салихе Султан за свою мать — она вырастит своего шехзаде и посадит его на трон, а он уничтожит всех, кого она посчитает неугодными, в том числе и рыжеволосую ведьму. Где она просчиталась? Выбрав Мурада? Протянув ему руку помощи? — Япрак Султан, вы не поздравите меня? — поднявшись с места и подойдя к династии, обратилась невеста к ней. — Поздравляю хатун. Наконец-то ты получила то, чего хотела. Ты хорошо воспользовалась слабостями моего брата. — Я не заставляла нашего повелителя брать меня в жены. Это было его решение, — парировала ей Элиф Султан, ядовито улыбнувшись. — Ты думаешь, что одержала победу, но не забывай — если недооценишь врага в этом дворце — то упадёшь, если, скажешь не умру — то умрёшь. Она недооценивала своего воспитанника. Он впитал её советы как губка. Использовал её же методы против неё. Оставил ни с чем. Но жизнь научила Япрак Султан, когда перестают работать одни методы — наступает черёд новых. Она больше не будет действовать так поспешно, а будет идти к своей цели медленно. Шаг за шагом, она вернет себе всё потерянное, но в этот раз не станет хвастаться своими достижениями. Словно кукловод, оставшись в тени. Словно гром и молния среди ясного неба, она вернется. Ещё сильнее и яростнее. А пока она будет тихо ждать своего часа. Она не проигрывает.Дворец Исмаила-паши у Ипподрома. Сад
Шемспери Султан медленно ступала по извилистой аллее, вдоль которой были искусно высажены разнообразные экзотические цветы. Только завидев сад, что принадлежал великому визирю, можно понять степень его богатства. Только, купающийся в деньгах и роскоши, человек, никогда не знавший нищеты и голода, мог тратить баснословные деньги на то, чтобы строить беседки, высаживать дорогущие цветы. После подавления восстания и нормализации жизни в столице, обитателям дворца разрешили покидать его стены. Она включила всё своё обаяние, дабы выпросить у повелителя разрешения наведаться к своей покровительнице и поговорить с ней. С десятком вооруженных солдат, она прибыла во дворец Михрумах Султан и Исмаила-паши, где сейчас находилась Шах-и-Хубан Султан, решившая остаться в доме сестры, подле неё и матери. — Султанша, — обратился к ней высокий мужчина, низко склонившись. По высокой короне на её голове, дорогому наряду и многочисленной охране, было не сложно сделать вывод, что она — султанша. Его, на первый взгляд вежливая улыбка, больше напоминала звериный оскал. Ехидство так и сочилось из глаз молодого евнуха. — Как мне величать вас? Я никогда не видел других султанши, и боюсь оскорбить прекрасную госпожу, если ошибусь назвав не то имя. Сулейман — ага умел льстить и делал это мастерски. Любой человек послушав его речей покрывался розовым румянцем, начиная смущаться. Стоявшая в бледно-розовом кафтане, накинутым поверх бежевого платья, Шемспери Султан нисколько не смутилась, хотя была польщена речью аги. Ей нравилось восхваление её личности. Она хотела что-то значить. Не просто быть одной из султанш в этом дворце, а особенной. Она — любимица султана и все должны знать об этом. — Я — Шемспери Султан. Фаворитка повелителя и мать его сына, — с гордо поднятой головой, полным самодовольства голосом, произнесла она. — Я желаю видеть Шах Султан. Проведи меня к ней. Сулейман — ага не слышно хмыкнул от услышанной спеси в её слабом голоске. Ещё молоко на губах не обсохно, а уже возомнила из себя могучую госпожу. Высокомерная девица. — Прошу. Идите за мной. Я сообщу султанше о вашем приходе. Вы можете подождать внизу в главных покоях, — уже не так вежливо пропел евнух, уменьшив лесть в голосе. Видно, что султанша воспитала подобную себе. В разговоре с Шах Султан, он чувствовал как сочилось из неё самодовольство и непомерная гордыня. Эта женщина гордилась своим происхождением, считая людей вокруг недостойными своего общения. Он ждал её возвращения во дворец Топкапы с большим нетерпением, предвкушая скорый отъезд. Внутри царил свет и убранство. Михрумах Султан очень трепетно относилась к обстановке дома, уделяя большое внимание деталям, таким как рисунок роз на ковре или позолоте на канделябрах. Сперва, Шемспери Султан показалось, что она очутилась в совершенно другой стране. Мебель, шторы, разнообразные вазы, наполняющие комнату, даже отдаленно не напоминали ей об Османской империи, скорее о том, что она слышала о Франции или Испании. Изыск и лоск. Султанша на минуту забылась, разглядывая окружающие её вещи, что не заметила как в гостиной появилась хозяйка сия красоты — статная и величественная Михрумах Султан, облачённая в красный бархат. Шемспери видела не одну султаншу за проведенные в гареме годы. Япрак Султан была царской особой, всегда вела себя сдержанно и холодно со всеми. Алия Султан была такой же. Но Михрумах Султан заметно отличалась от них. Её вид говорил, что она — настоящая снежная королева в этой семье. Нежного цвета фиалковые глаза не выражали никаких эмоций, а розовые губы были сжаты в тонкую линию, словно присутствие посторонних в её доме жутко раздражало женщину. Хотя, больше всего, Шемспери трясло от подавляющей ауры, что исходила от первой красавицы востока, как её называли за глаза другие. Ей хотелось забиться в угол, словно ребенку, что провинился. Никто раньше, кроме повелителя, не вызывал в ней таких смешанных чувств как эта женщина. Краем сознания, к ней начало доходить, что схожесть родных сестер была всего лишь рассказами, а на деле, обе женщины не имели ничего общего друг с другом. — Михрумах Султан, — выйдя из оцепенения, обратилась к светловолосой госпоже Шемспери Султан, не поскупившись на глубокий поклон. Пока та стоя на нижней ступеньке лестницы разглядывала девушку, скептически изогнув пшеничную бровь. Фаворитка её сестры, как успел доложить ей верный евнух, поспешивший сначала к ней. — Значит, ты и есть мать шехзаде Селима и любимица нашего султана? — критически предположила Михрумах Султан, отмечая для себя некую изюминку этой женщины. Мягкие шелковистые волосы, ореховые глаза и оливковая кожа делали её черты лица милыми и даже приятными, хоть красавицей её не назовешь, но всё же. — Моя дочь ничего не рассказала о тебе и Шах была не многословна. Надеюсь сегодня мы исправим эту оплошность. Лицо женщины озарила мягкая улыбка, что скрывала в себе коварный замысел. Врага надо знать в лицо. А лучше — сделать его своим другом и союзником. Её сестра вышла из игры, потому настал черёд Михрумах Султан занять ведущую роль. Ей понадобиться не одна наложница, чтобы закрепить свою власть над султаном. С давних времен, решениями наместника султаната на земле руководили окружающие его женщины, что воздействовали на его разум и мысли. Чаепитие было в самом разгаре, когда к ним присоединилась Шах Султан, в сопровождении Шукран-калфы и Кейсан-хатун. Её тени. Они расхаживали по дворцу, словно не младшая из сестер была его хозяйкой, а старшая, успевая при этом раздавать поручения остальным слугам. Главной калфе и евнуху, что являлись верными помощниками Михрумах Султан, пребывание не желанной гостьи было в тягость и дико раздражало. — Мне буквально вчера пришло письмо от Роксан, — радостно изрекла голубоглазая султанша, хлопнув в ладоши. — Она, вместе с нашими принцами и Нурбану Султан, возвращается в столицу. Моя дочь крайне лестно отзывалась о нашем племяннике и его матери Шах. Ты общалась с ними ранее, что думаешь? — Она никогда не рвалась к власти и сына своего не подначивает. За время правления нашего брата, этой женщине пришлось пережить не мало бед. Говорят, что второго своего ребенка, она потеряла ещё младенцем, от чего стала немного отстранённой. Потому и держится вдалеке от интриг, потому что боится потерять единственного сына. — Разве щехзаде Осман не единственный ребенок Нурбану Султан? Я ничего не слышала о других её детях, — вклинилась в разговор Шемспери Султан, что внимательно наблюдала и слушала каждое их слово. Шах-и-Хубан снисходительно окинула взглядом свою ставленницу. Она была до такой степени недалёкой личностью, что временами это действовало на нервы, унаследовавшей дедов ум, Шах Султан. Она имела крепкий стержень, поломать который было трудно. Япрак только надломила её, но не сломала и это стало её главной ошибкой, потому как Шах не остановится пока не сломает саму Япрак. Со своей сестрой или без, но она это обязательно сделает. — Нурбану Султан посчастливилось забеременеть три раза. Первый был для неё удачным, она родила сына. Второй — трагичный, её малыш покинул этот мир спустя четыре дня после рождения, а третьим был выкидыш. Думаю, ты можешь догадаться чьих это рук дело. Я рассказывала тебе историю Элиф Султан и её печальный конец. Шемспери хорошо помнила историю возвышения и кончины этой женщины. Ей удалось взобраться на самую вершину власти, но удержаться там трудно. Для того, чтобы упасть, достаточно одного неверного слова или шага. Своим вызывающим поведением, Элиф Султан нажила себе множество врагов, которые, в итоге, и убили её вместе с детьми. — Её возвращение в столицу может сыграть на руку Япрак. Мы обе знаем, что она не сдастся и попробует вернуть своё влияние обратно, — отчеканила Михрумах Султан, что забеспокоилась об безопасности дочери, что находилась сейчас рядом с выжившим принцем и его матерью. Их сестра была способной на любой поступок, каким бы подлым он ни был. — Возвела на трон одного, сможет и другого. — Чего ты так испугалась, Михрумах? — полюбопытствовала Шах-и-Хубан, допивая свой напиток. — Твой муж отправил ей на встречу три десятка лучших воинов, чтобы сопроводить её в безопасности в столицу. Ты слишком волнуешься за неё. — Я пожалуй вернусь во дворец. Уж очень волнуюсь как там мой сыночек, — извиняясь, деликатно откланялась Шемспери Султан, не снимая лица кроткую улыбку. Услышав о том, что Хатидже Роксан Султан собирается в столицу не одна и ей в сопровождение выделено огромное количество личной стражи великого визиря, Шемспери Султан и без совета наставницы поняла, что подстроенная нею авантюра будет слишком рискованной для её положения. Она может не только не избавится от неё, а и выдать себя. Она неслась обратно во дворец на немалой скорости, и, только переступив порог гарема, приказала немедленно найти и привести к ней Эсму-хатун. — Отмени всё. Немедленно, — почти истерически прокричала Шемспери Султан, расхаживая по своим покоям взад вперед. — Скажи тем людям, что я передумала. Они получат свои деньги, но пусть ничего не делают. — Боюсь, что уже поздно, госпожа. Они уже в пути, — ответила ей, недовольная Эсма-хатун. Джанан Султан дала ей четкий приказ, сделать всё, дабы покушение произошло, иначе полетит её голова. И воли ей не видать. — Тогда, мы все трупы… — осела на пол молодая султанша, залившись горькими словами.