Час спустя… Дворец Ипподрома. Главные покои
— И, что тебе это дало? — возмущался Баязид, расхаживая по комнате. Михрумах Султан тоже не была в восторге от поступка дочери так, как считала, что дочь поступила опрометчиво. Только Исмаил-паша не выражал негодования, невозмутимо наблюдая, как племянник бродит с одного угла комнаты в другой, грубо жестикулируя руками. — Теперь, они знают, что нам всё известно и попробуют избавиться от нашей семьи, чтобы избежать наказания. — Разделяй и властвуй. Эти слова были единственными, что произнесла Роксан Султан, снисходительно глядя на брата. После того, как Алия Султан дала Джанан Султан выпить противоядие, обе женщины немедля покинули дворец Ипподрома, проигнорировав пашу и его жену, чем привели их в замешательство. Дабы удовлетворить любопытство своей матери, Роксан Султан поведала ей обо всем, что узнала и сделала, чем вызвала у женщины бурю негативных эмоций. Реакция её брата была очень схожей. Они не думали так далеко наперёд, потому их победы всегда были мелкими и незначительными, в отличие от главы семейства и неё самой. — Ты посеяла семя сомнений между ними, — с гордостью произнёс Куюджу-паша, подавив довольную улыбку. — Они уничтожат себя сами. — Сегодняшними действиями, я разделила тот нерушимый тандем, что был между ними. Алия Султан поможет нам избавиться от этой змеи — Джанан, что возомнила себя той, кто может решать: кому жить, а кому умереть. — Ты уверенна? — поинтересовался отец, заинтересовано глядя на дочь, что больше и больше становиться похожей на него в молодости. — Вдруг твой план не сработает. Роксан Султан иронично улыбнувшись, вдруг начала весело смеяться от чего стали видны ямочки на её щеках. Ошеломлённые внезапной вспышкой, Михрумах Султан и Баязид-бей непонимающе уставились на неё. Такое поведение было не свойственно золотоволосой султанше. В душе у Баязида уже давно закрались подозрения о том, что его сестра изменилась. Пропало что-то важное, уступив место жестокости и безжалостности в её душе. — Я не собираюсь пускать всё на самотёк, — между смешками, ответила она отцу, — но, я не могу пойти к повелителю и рассказать всё сама. Он подумает, что я пытаюсь переложить вину его супруги на другого. Для того, чтобы он поверил, обвинения должна предъявить не я, а тот в чьих словах он не усомнится.Несколько дней спустя… Топ Капы. Комната Хранителя султанских покоев
Роксан Султан не особо нравилось быть жестокой, но приходилось… Это выживание, битва за место под солнцем, и иногда, если не проявить жёсткость и бездушие, можно умереть. Наученная прошлым, она умирать не хотела. Было столько интересного, что ей хотелось увидеть и познать. И дело было не во власти, что она могла приобрести, а в возможностях, что она давала. Это свобода выбора, кой-были лишены почти все женские представительницы династии Османов. Хатидже Султан жаждала этой свободы и, возможно, по этой причине к ней тянулся повелитель, который владея всей полнотой власти, всё же не имел полной свободы, связанный традициями и обычаями. Она не стала тянуть кота за хвост и, обождав несколько дней, поехала в Топ Капы. Ступая по длинному коридору, что вел к султанским покоям, она остановилась возле неприметной двери, возле которой не стояла охрана. Роксан Султан тихо вошла в покои. Они были маленькими и компактными, вмещающие в себе аккуратный камин, в котором томилось пламя, письменный стол и небольшую кровать. По всей площади комнаты лежали многочисленные книги, которым уже не хватало места на полках. Солнце ярко освещало покои хранителя, а из больших окон открывался изумительный вид на пролив Золотого Рога. Хранитель султанской печати — Умут-ага — внимательно изучал принесенные накануне донесения, когда заметил стоявшую пред ним госпожу. Она изучающе разглядывала молодого агу, будто хотела заглянуть прямо в сердце и душу. — Роксан Султан, — быстро поднявшись, поклонился он. — Если вы к повелителю, то его нет во дворце. Он поехал на верфи. — Платон, Сократ, Диоген, — читая имена авторов, выведенные на обложках книг, что лежали на столе, посмеивалась султанша. — Не знала, что янычар обучают древнегреческой философии. — Повелитель уделяет много времени самообразованию. Я должен соответствовать своему собеседнику. — Похвально, Умут-ага, — со всей серьёзностью, произнесла султанша. — Кстати, я нашла виновника в покушении на меня, если вам это интересно. — Вы боитесь, что султан не поверит вам, если вы заявите, что самый близкий ему человек замешан в этом, потому пришли ко мне, — верно подметил хранитель покоев, с непроницаемым выражением на лице, глядя на золотоволосую девушку. — Вы правы, неизвестно какой будет его реакция. Даже я, тот кто должен знать его лучше всех, не знаю, что он может предпринять. — Так вы уже знаете? Как давно вам всё известно? — Я — тень нашего султана и должен знать всё. Даже мысли обитателей этого дворца, чтобы защитить султана. При том, это не первая её выходка. Было не сложно догадаться, кто стоит за покушением. Можно на пальцах посчитать людей во дворце, способных спланировать преступление столь тщательно и аккуратно. К тому же, повесить вину на другого. — Вы знали, что Халиме Султан — не виновна, но позволили Шах Султан оговорить её. Вам её совсем не жаль? Или вам тоже есть за что мстить Япрак Султан? — ядовито бросила Роксан Султан, недовольно поджав губы от раздражения. В Топ Капы нет места для любви, семейного тепла и понимания. Это поле для сражения, но не дом, все здесь умирают в одиночестве. В этом дворце слишком много лицемеров и лгунов. Хатидже Султан почувствовала прилив отвращения к этому месту. Она считала свой дом — своей крепостью, а это место уничтожало людей, их души и совесть. — В первую очередь, я думаю о нашем повелителе. Что будет с ним? Его душа и так кровоточит. — Умут-ага, ты не боишься, что однажды она положит глаз на его место? — возмущенно спросила султанша. — Она не остановиться. Простолюдины, вкусившие власть, подобны льву, вкусившему человечину: ничто уже не кажется слаще. И ради этого, они пойдут на всё. Ты сам сказал, что твоя обязанность — оберегать султана, — подойдя вплотную, она с ледяной решимостью, выплюнула: — Так делай это. Об остальном позабочусь я. Не сказать, что Роксан Султан не любила когда с ней спорили, но упрямство Умута-аги, что долго препирался и не желал соглашаться с её планом, почти вывели её из себя. Они сошлись на том, что оставлять фаворитку султана безнаказанной — нельзя, иначе они развяжут ей руки для дальнейших злодеяний, но долго думали как помочь избежать наказания сестре султана. Умут-ага сомневался, что свидетель не выдаст госпожу и не подставит под удар, но Хатидже Султан заверила, что всё уладит и уже переманила сестру на свою сторону. Было ли это ложью…сложно сказать. Лейла Султан донесла ей, что Алии Султан уже давно не видели во дворце и её ставленница его не покидала, что значило о действенности плана. Обе боялись встретится друг с другом, не зная, что сказать или как оправдаться за свои решения. Медленно идущую по коридору Хатидже Султан, пребывая в состоянии задумчивости от минувшего разговора, застал шехзаде Осман, что возвращался с тренировки в саду. — Роксан, — радостно улыбнувшись, ускорил шаг принц. — Я только хотел просить брата-повелителя отпустить меня к тебе. Выйдя из раздумий, услышав голос двоюродного брата, Хатидже Султан нехотя заставила себя улыбнутся. — Здравствуй, братец. Когда ты вернешь мне мой «Канцонье́ре»? — обиженно надула губы она, притворяясь разобиженной, решив подшутить над принцем. — Или ты решил оставить себе единственный экземпляр Петрарки, который мне удалось найти? Осман смущенно опускает глаза, поглядывая из-под ресниц на сестру. Ему было стыдно признаться, что чтение итальянской поэзии давалось тяжело и, спустя месяц, он так и не закончил читать книгу, что дала ему Роксан. — Валиде хотела навестить тебя на днях. Она беспокоилась за твоё здоровье, — решив перевести тему, неуверенно произнес Осман. — Раз ты здесь, может отобедаем с ней. И мама успокоится. — Конечно, почему бы и нет, — подыграла парню султанша, что сразу заметила его неловкость и снисходительно улыбнулась. — Можно пригласить присоединиться к нам мою тетушку. Я давно не видела её. Интересно как она поживает. Шехзаде вымученно улыбнулся. Шах-и-Хубан Султан не слишком жаловала его мать, потому Осман опасался, что трапеза закончится оскорблением или скандалом, но всё же согласился. «Кровь превыше всего» — часто говорила она.Топ Капы. Покои Джанан Султан
Джанан Султан стояла возле большого зеркала с позолоченной рамой и пристально разглядывала своё отражение. За несколькими слоями румян и пудры, женщина пыталась скрыть огромные синяки под глазами, что образовались от недосыпа. Через излишнее волнение и страх, уже несколько дней, она не могла сомкнуть своих карих глаз, постоянно думая о случившемся в доме Великого визиря. Приманка, что должна была погубить её соперницу, пыталась отравить её саму. Положение усугубляло ещё и молчание Алии Султан, что отдав ей противоядие, молча ушла. Зарият, что была сердцем повелителя, родила ему сына и превратилась в могущественную госпожу, теряла контроль над ситуацией. И не могла придумать как выбраться из этой пропасти. Она не знала: пугали её, чтобы обуздать или собирались выдать султану. До этого, Джанан Султан полагала, что может читать людей как открытые книги, но оказалось, что дочь Михрумах Султан — Роксан Султан — не так проста. Сумела одурачить всю династию, притворившись невинной овечкой. Пока черкешенка, сгорая от злости, испепеляла своё отражение. В покои прошмыгнула её верная служанка — Айше-хатун, с последними новостями из гарема. — Не знаю как сказать, госпожа, — начала она, изрядно перенервничав до этого. — Стража видела Роксан Султан, выходящей из комнаты хранителя покоев. Говорят, она пробыла там достаточно долго для того, чтобы выложить всё Умуту-аге. Джанан Султан, ухватившись за зеркало, постаралась сохранить равновесие. Перед глазами всё помутилось. Появилось ощущение, что ей незаметно приставили нож у горлу и перекрыли воздух. — Султанша, вам плохо? — подлетела к ней служанка, дабы поддержать. — Может лекаря? Черкешенка пронзительно глянула на Айше. В глазах Джанан Султан отражалась вся её суть: раздор, скорби, убийства, споры, тяжбы. Готовая сметать всё на своем пути. — Мне придет конец, если я ничего не придумаю. Я должна выпутаться из данной истории, иначе нас обоих ждет эшафот, а мой сын останется один.Топ Капы. Покои шехзаде Османа
Она с живым интересом рассматривала его комнату. После ранения, у неё не было возможности заглянуть к нему. Осман жил в просторных и светлых покоях, отделанных желтой плиткой с растительным орнаментом. Непосредственно напротив входа стоял красивый резной стол, на котором лежало несколько тарелок с незавершенным рисунком. Роспись — любимое увлечение шехзаде, с детства отвлекала парня от угнетающих душу мыслей о собственной судьбе. Слева возвышалась большая кровать с балдахином, заваленная книгами и свитками, создавая мелкий беспорядок. Роксан Султан была сконфужена данной картиной, ведь каждая вещь в её комнате имела своё место и нахождение её в другом, вызывало в ней дикое раздражение. Ей понадобилось несколько месяцев, чтобы приучить сначала Ахсен, а потом новых служанок, класть всё на свои места. Порядок на столе — порядок в голове. Глубоко вздохнув, она закатила глаза и прошлась к аккуратному небольшому камину с золотой решеткой, усевшись на подушки, что были небрежно раскиданы на полу. — Покажешь свои работы? — указала она на стол. — Хочу посмотреть на них, пока не пришли султанши и не накрыли стол. Ты хвастался, что хорошо рисуешь. Осман поспешил к столу, взяв одну из тарелок, что уже закончил разрисовывать. В компании сестры его сердце трепетало, а дурацкая улыбка так и норовила появиться на лице. Из всех, кого он встречал за всю свою жизнь, она первая ему по-настоящему понравилась. Только она одна из всех, кого он помнил, смотрела ему прямо в глаза — так, словно он что-то значил. — Вот, — дрожащими от волнения руками, он протянул ей своё творение. В миг, когда их пальцы соприкоснулись, между молодыми людьми пробежала невидимая искра, заставив Хатидже Султан первый раз в своей жизни смутится и покраснеть. Она никогда не воспринимала внимание мужчин к себе серьёзно. Всё смотрели на её красивое личико, но никому не было интересна её душа. Те бабочки, что порхали сейчас в её животе, были ей в новинку. Она смотрела, как заворожено пялился на неё шехзаде, и пыталась понять причину их появления. В этот момент неловкий момент, в комнату плавно вошла мать принца, шурша подолом своего сапфирового платья с легким кружевом, застав сына и дочь Великого визиря, что подозрительно долго смотрели друг на друга. Женщине не понадобилось долго времени, дабы догадаться о причине воцарившегося молчания и игры в гляделки. Нурбану Султан поспешно скрыла довольную улыбку и поприветствовав султаншу, чинно поклонилась.***
Как и предполагал Осман, их совместная трапеза выдалась напряженной. Общество сестры его покойного отца не вызвало у его матери положительных эмоций. Она успела перекинутся с Хатидже Султан всего лишь несколькими фразами, интересуясь её здоровьем, ведь после появления Шах Султан, Нурбану Султан затихла и почти не разговаривала. По большей степени, разговор поддерживала только Роксан Султан, а родная тётка изредка отвечала на её реплики. В последнее время, Шах-и-Хубан Султан мало появлялась на людях. Она и раньше не особо общалась с людьми, предпочитая компанию мужа и своих служанок, а сейчас и подавно. Если твой мир крутится вокруг одного единственного человека, его исчезновения ознаменовывается крахом всей жизни. Ты больше не знаешь, что делать. Приходится искать новые приоритеты и смысл. Именно такой период переживала Шах Султан. И ужаснее всего, что никто не знал, какой новый смысл она изберет. — Ух…жуткая женщина, — облегченно выдохнула Нурбану Султан, когда за Роксан Султан и Шах Султан закрылись двери. — От одного её присутствия у меня мурашки по коже. Даже Япрак Султан меня так не пугала как она. Сев рядышком, Осман осторожно взял материнские руки в свои. — Я знаю, что вы не любите Шах Султан, матушка. Она довольно неприятная особа, — понимающе вымолвил принц, — но почему вы её боитесь? — В тёмной омуте черти водятся. Я всегда знала, что способна вытворить Элиф, Япрак и твоя бабушка, но не Шах-и-Хубан. Что она за человек? Что у неё на уме?.. Полная загадка. Потому, мы должны держаться подальше от этой женщины, — нахмурилась венецианка и, поддавшись порыву, обняла сына. Он был её единственной семьей в этом дворце. Единственной опорой. — Мой львёнок, мой шехзаде, жизнь моя, судьба сыграла с нами злую шутку, отправив меня сюда и позволив тебе родиться принцем. — Все счастливые сказки о жизни шехзаде — ложь, валиде. Мы либо восходим на престол, либо нас казнят. Мне известен этот страшный обычай и ваш страх тоже. Он и брату моему моему известен, — печально прошептал парень, матери на на ухо. — Судьба и над ним подшутила — собственными глазами увидеть смерть своей матери. Нурбану Султан отшатнулась от сына, ошеломленно всматриваясь ему в лицо. — Помните, после коронации, он позвал меня к себе, — объяснил он, выуживая из памяти воспоминания о том дне. — Брат был очень печальным в тот день. Он усадил меня возле камина и долго молчал, задумчиво смотря на пламя, словно не решался начать разговор. Я боялся, что он позвал меня для того, чтобы казнить, но помедлив и набравшись смелости, он рассказал о той ночи, когда в их комнату вошли немые палачи. Он проснулся от крика матери, выбежал из детской и увидел как её душат. Кинулся к убийцам, но его схватили и оттащили обратно к постели. Он всю ночь сидел возле её бездыханного тела. Только утром в их покоях появилась Салиха Султан, решившая навестить любимых внуков и застала его, обнимающего сестру. Тогда Мурад предупредил меня, чтобы я не связывался с теми, кто желает власти, а просто жил и наслаждался жизнью. Прикрыв рот руками, мать ужаснулась от рассказа собственного сына. Постепенно, она начала понимать, почему Осман тянулся к брату, а не боялся и убегал. Брат сознательно оберегал его, держа рядом. Там, где никто, кроме него, не сможет влиять на принца.Несколько часов спустя…
Константинополь. Дворец Ипподрома. Сад
Эмин огляделся вокруг. Дворец был невероятным. После стольких лет, он наконец здесь. Всё, что он делал в этой жизни было только ради того, чтобы оказаться в центре мира. Ради той, что украла его сердце и душу, навеки привязав к себе. В памяти мужчины всплыли воспоминания об его жизни на берегу моря, в маленькой хижине, где он жил вместе с родителями и сестрой. Кто знал, что болезнь придёт так нежданно словно буря, унеся за собою его любимых родителей, разлучит на долгие годы с младшей сестрой и оставит одного на этом белом свете. Он бы пропал, если бы не встретил в саду её — свою путеводную звезду. Озаряющую своей яркой улыбкой принцессу. Заглянув в её глаза в первый раз, он пропал. Заблудился в омуте её голубых глаз, не в силах отвести от неё свой взор. Эмин никогда не мог смотреть на неё как на равную. Он всегда превозносил Хатидже Роксан Султан над всеми женщинами, видя в ней своего рода богиню, а потому любил её всем сердцем, уважал каждой частичкой своей души и, наверно, отчасти боялся. — Эмин, — раздаётся в воздухе её голос, заставляя его вздрогнуть. Она улыбается самыми кончиками губ, заметив это. Подойдя ближе, она протягивает ему свою тонкую кисть, которую он, трясущимися от волнения ладонями, берет в свои, целуя в знак уважения. От её кожи веет знакомый и такой привычный запах жасмина, полюбившийся ей ранее. — Простите, я задумался, — извиняется он, улыбаясь в ответ. Её взгляд вгоняет его в краску. Впрочем, как всегда. Он боится смотреть ей в глаза, но всё равно смотрит. — Рад видеть вас, моя госпожа. Она таинственно улыбается. Тайна этой улыбки ведома лишь ей. Он никогда не мог угадать о чем она думает, так часто могло меняться её настроение и мысли. Она могла быть сердечней ангела или бесчеловечней самого дьявола, столь разной она была. — Я тоже рада видеть тебя, мой милый друг. Сколько лет прошло с нашей последней встречи? — задумчиво протянула она, склонив голову набок и нахмурившись, от чего между бровей его богини пролегла маленькая складочка. — Года два, не меньше. Не в силах пошевелиться, он лишь смотрел на предмет своего обожания. Он не смел претендовать на её руку и не надеялся на взаимность, она была недосягаемой звездой для него и дотянутся к ней было невозможно. Но любить её никто не запрещал. — Как твоя жена, кстати? — вдруг вспомнила она, заглянув ему в глаза. — Надеюсь, она хорошо перенесла дорогу? Говорят, для беременных это большое потрясения. На миг, он потерял дар речи. Он не писал ей об этом и никому по сути не рассказывал. Пусть от нелюбимой женщины, но это был его ребенок и он очень ждал его рождения, оберегая ото всех. — Вы и это знаете, — виновато прошептал он, — Зейнеп в порядке. Она всю жизнь прожила в Дамаске и не видела мира. Она была очень радостной во время нашей поездки. — Это прекрасно. Она так хрупка, что я переживала как она переживет столь длинное путешествие, — плотнее укутавшись в меха, она медленно побрела в сторону дворца, рукой поманив его за собою. — Могу я попросить тебя об услуге? Она ещё не успела задать вопрос, а он уже готов выполнить любую её просьбу. Дурак. Он уже давно решил для себя, что любое её желание — закон для него. Эмин никогда не скажет об этом Роксан Султан прямо, потому что знает своё место. Но ему и не нужно. — Всё, что скажете, — отвечает он, согласно кивая головой. Хатидже Султан знает, что это единственный человек, на кого она может положиться. Роксан Султан знает, что более нет и не будет более верного ей человека. — Ты писал, что тесть поручил тебе обучить людей для слежки и шпионажа. Я хочу, чтобы они докладывали обо всем мне, а затем ему. Мы отправим их во все дворцы и окраины империи, дабы наши уши были везде и всюду, — с леденящим кожу голосом, произнесла она. — Не страшно, если Байрам-паша будет знать тоже, что и мы. Султан Амир однажды сказал мне: «Нужно принимать сторону врага, если хочешь смотреть на вещи также, как он. А это крайне необходимо, чтобы предсказать действия врага, эффективно ответить и победить». Её глаза полыхали лихим пламенем, что не сулило ничего хорошего. Она дала волю своей худшей стороне. Той, что дремала глубоко внутри, лишь изредка просыпаясь. — Вы как всегда правы. Она не прогадала, предложив, чтобы обман удался, он должен был провести не только своих врагов, но и союзников. Тесть всецело доверял ему, довольный его правдивыми донесениями о своем давнем друге. Жена верила в его безграничную любовь и преданность. Спустя год, его искусная ложь дала плоды и он стал незаменимым для Байрама-паши, чего и добивалась его госпожа. — Я недооценила этих гаремных рабынь. Я думала их заботит только любовь и благосклонность султана к ним, а они рискнули прыгнуть выше, застав меня врасплох. Больше такого не будет. Отныне, я не играю в игру, а руковожу ей, — гордо подняв голову, непоколебимо молвила Хатидже Султан, и шагнула внутрь теплого дворца. — Заходи скорее. Отец ждёт тебя.Константинополь. Дворец Ипподрома. Кабинет Куюджу Исмаила-паши
— Вы зря призвали его в столицу. Он только и мечтает, что всадить вам кинжал в сердце, — сидя напротив своего учителя, произнес Эмин-бей. Пусть Байрам-паша был давним другом Великого визиря, но ему было далеко до него. Он всегда находился позади, неспособный уловить правильный момент и получить желаемое. От того, в его сердце закралась зависть к успехам друга, и чем больше удача сопутствовала Исмаилу, тем большей злобой наполнялся Байрам. Первой каплей, пустившей рябь стало событие, что произошло двадцать лет назад, когда Салиха Султан подыскивала зятя для своей младшей дочери. Тогда, ей приглянулись двое молодых мужчин с огромным потенциалом. Ими были помощник санджакбея — Исмаил-паша и главнокомандующий корпуса сипах — Байрам-паша в Египте, далекой и опасной провинции, но имеющей большое политическое значение. Она никак не могла определится и принять решение, пока, в один день, ей не пришло послание от Исмаила-паши. В нем он раскрыл все проколы тогдашнего наместника, дав козырь в руки жене султана, предлагая сместить его в пользу более аккуратного и находчивого, что сможет стать реальной силой и навести порядок. Исмаил-паша использовал её нерешительность и перевесил чашу весов на свою сторону, принеся пользу рыжеволосой дочери хана, что была на ножах с его предшественником. Единожды увидев Михрумах Султан, он влюбился в неё до беспамятства и сделал так, дабы она стала его женой. Он не ждал подачки с верхушки, а медленно и решительно сам поднялся туда. — Когда я пытаюсь разгадать чьи-то намерения, я закрываю глаза и предполагаю худшее. Я веду битву в своей голове, где любой может быть врагом или другом, когда любой вариант развития событий — возможен. Потому, меня ничто не удивляет, — объяснял своему ученику паша. Он вальяжно развалился на тахте, постукивая пальцами по спинке. — Байрам всегда хотел занять моё место, но он не хотел прилагать те же усилия, что и я. Благодаря твоим стараниям, теперь мы знаем достаточно тайн и ошибок моего дорогого друга. Настало время использовать его таланты в наших целях. Хочет жить — будет слушаться. Эмин-бей усмехнулся про себя. — Ваша дочь часто повторяет, что людям нужно платить той же монетой, что и они тебе. Он часто удивлялся как дочь похожа на отца. Хатидже Роксан Султан унаследовала ум и характер своих предков по мужской линии, которым был свойственен прагматизм, рациональность в принятии решений, спокойствие и невозмутимость. Её было почти невозможно вывести из себя, но если кому-то удавалось — это было концом для того человека. Её гнев был тихим, холодным и обжигающим до костей. — Верно говорит, — одобрительно закивал Великий визирь, перебирая другой рукой свои алые чётки из сердолика. — Иначе они ничему не учатся. Кстати, на днях я устраиваю званый ужин для своих визирей и пашей. Приходи. Тебе нужно привыкать к большой политике. Ты и Баязид — мои наследники. Я возрожу величие клана Чандарлы.