Утро следующего дня… Топ Капы. Главные покои
Солнечные лучи медленно проникали сквозь мозаичные витражи на окнах, создавая затейливые узоры на стенах, которые разглядывал проснувшийся султан. Подперев руками голову, он вспоминал вчерашний поцелуй, улыбаясь словно мальчишка, давно прогнав светловолосую наложницу, имени которой не потрудился запомнить. Она была милой и наивной, внешне схожей с его любовью, но не побуждала в нем тех ярких ощущений, что волновали его рядом с Роксан Султан. Страсть — дикая и необузданная. Чувство настоящей свободы. Такие женщины, как Роксан, не созданы для того, чтобы их приручали. Они созданы, чтобы быть свободными, пока не встретят кого-то похожего, чтобы быть свободными вместе. Его любовь. Его предсказательница. Она олицетворяла тот дух свободы, что так долго искал повелитель. В своей жизни, единственное — чего он желал — была свобода. Думать о том, что хочешь. Делать, что хочешь. Идти, куда тебе захочется. Не думать о последствиях. Но реальность оказалась совершенно другой. Каждый его шаг отслеживался. Каждая мысль влияла на действительность. Ему не было позволено поступать опрометчиво и совершать ошибок, ибо все взгляды нацелены на него. И никого не было рядом, чтобы поддержать его. Указать на ошибки, либо искренне принять его сторону. Появление Хатидже Султан изменило его жизнь. Там, где бушевала буря, сейчас стоял полный штиль. Он стал по-настоящему наслаждаться своей жизнью. Его любовь к ней была чем-то прекрасным в его, полной страданий и потерь, жизни. Словно глоток свежего воздуха. Она освящала его путь своим светом. Поддерживала. Смотрела так, будто видела его искалеченную ранами душу. Никого в своей жизни он так не любил… И не будет. Она была, будет и навсегда останется его первой и единственной любовью. Иной женщины, столь безупречной, он никогда не встретит. Потому, отпускать эту он не собирается. Если потребуется, он откажется ото всех, лишь бы удержать её возле себя. Его раздумья прервал короткий стук в дверь. Нехотя поднявшись, он раздраженно рявкнул: — Да. — Повелитель, — низко склонился в поклоне Сулейман-ага, которого его сестра привезла с собою из родительского дома. — Радостная весть. Ваша законная супруга — достопочтенная Халиме Султан — родила. Султан резко поднялся, повернув голову к своему рабу, взбудораженный неожиданным известием. Он по-своему любил каждого из своих детей. С нетерпением ожидал их появления на свет, невзирая на отношения с их матерями. Ребёнка Халиме он тоже ждал. В начале их брака они мечтали об общих детях. Хотели построить большую и крепкую семью. Сперва, он терпеливо ждал. Закрывал глаза на её истерики. Пытался успокоить и приободрить. Но с каждым разом становилось всё хуже и хуже, султану начало казаться, что виною всему был именно он. Тогда, он решил попробовать — провести ночь с другой. И она — Лейла — на удивление всех забеременела почти сразу, избавив его от чувства вины, что грызло его душу. Проблема была не в нем, а в ней. Со временем, он привык к этой мысли. Отдалился. Стал проводить время с другими женщинами, делая больно той, что почти уверила его в своей ущербности. Тем самым он мстил не только Халиме, но и её матери, для которой был лишь пешкой, которой можно легко управлять и пожертвовать при необходимости. Ведь Япрак Султан полагала, что родись у её дочери наследник, султан Мурад может кануть в Лету. Он станет ненужным. Султан видел, что Халиме всё это время любила его. Ждала. Терпела. Но он упорно продолжал игнорировать свою жену, предпочитая других ей. Она рыдала в одиночестве. Злилась. Но он был уверен, что ей не хватит духу пойти против него, используя ребенка. Япрак Султан — другое дело. Власть была её единственной отрадой, ради которой она была готова на всё. Эти новорождённые дети — прямая угроза ему самому, ведь несомненно его тетка захочет использовать его в своих целях. Осознание этого страшило его и наполняло душу повелителя мраком. — Позови слуг, — скомандовал султан. — Пусть приготовят моё одеяние. — Уже, повелитель, — елейно молвил евнух, довольный собою. — Роксан Султан дала указание подготовить всё к вашему пробуждению. Молясь по пути, чтобы детьми, которого произвела на свет его жена, были девочки, султан быстрым шагом направлялся в гарем, где сотни глаз томно следили за ним. Каждая мечтала оказаться на месте одной из его жен, купаться в золоте и шелках. Они были для него лишь развлечением, дабы коротать вечера и не более. — Внимание! Султан Мурад Хан Хазретлери! — громко известил присутствующих в комнате женщин, заставив их прервать свой разговор и повернуть головы к двери. Халиме Султан лежала на кровати обессиленная и бледная, после тяжелых родов, отобравших у неё много сил. Она вяло, почти незаметно, приподняла уголки синих губ, а сонные глаза полнились счастьем, до сих пор не веря, что это не сон. Султан с опаской подошел к двум колыбелям и присмотрелся. Они были крохотными и очень спокойными, бесшумно посапывая в своих кроватках. Столь милые и столь опасные. В голове мужчины проскользнула мимолетная мысль, что ужаснула его: Лучше бы он казнил их мать и уберег своих детей от того, что судьба приготовит им в будущем, чем причинять им боль своими страхами и подозрениями. — Повелитель, — отвлекла его от мрачных мыслей Роксан Султан. — Поздравляю! У вас родились прекрасные мальчик и девочка, — лучисто улыбаясь, будучи по-видимому искренне рада их появлению на свет. Хатидже Султан с достоинством держалась прямо, хотя ноги девушки предательски дрожали и подкашивались под пышным нежно розовым платьем с обилием воздушных цветов на нем. Всю ночь она не отходила от сестры ни на шаг, наблюдая за каждым действием повитухи, которая пыталась спасти мать и детей, что из последних сил боролись за жизнь. — Мы очень переживали, — устало, в отличии от Хатидже Султан, выдохнула Япрак Султан, сидя на краешке кровати у головы дочери. Несомненно она души не чаяла в своих детях, что были единственным утешением её многострадального брака. Только их она любила и будет любить. Свою плоть. Свою кровь. — Роды были тяжелыми. — Почему вы не сообщили мне раньше? Нахмурившись, повелитель инстинктивно подался к двоюродной сестре, ожидая от неё ответа. — Мы не хотели тревожить вас, повелитель, — сложив руки в замок, мягко ответила Роксан Султан, обменявшись понимающим взглядом с Япрак Султан. — Хвала Аллаху, всё обошлось и они выжили, хотя ещё очень слабенькие. Надеюсь кормилица поправит эту ситуацию и они быстро окрепнут. Задумчивый султан ещё раз бросил взор на колыбели, где спали его дети, и покинул покои, оставив присутствующих в легком замешательстве. Измученная Халиме Султан надеялась увидеть хоть толику радости на его лице, но тщетно. Их дети были желанными лишь для неё. — Даже поздравить не захотел, эгоист, — сердито закатила глаза Япрак Султан, но увидев недовольство на лице дочери, она нежно погладила её волосы и искренне улыбнулась, что делала довольно редко. — Моя прекрасная девочка, наконец ты почувствовала вкус материнства. Я очень рада за тебя. — Присоединяюсь, сестричка, — показывая милые ямочки на щеках, запела Хатидже Султан. — Твоя заветная мечта сбылась. Что может быть лучше? — Ничего, — из последних сил вымолвила молодая мать, прежде чем провалится в глубокий сон. — Ничего. — Не переживай. Это просто нервы и эффект неожиданности, — ещё успела услышать Халиме Султан. — Безусловно, он рад рождению малышей.Топ Капы. Покои Лейлы Султан
Служанка не решительно проскользнула в покои второй жены султана, то поднимая, то опуская взор, не осмеливаясь произнести то, что узнала. — Ну, что? — приказным тоном обратился к ней верный евнух султанши. — Кто родился, хатун? Мальчик или девочка? Ещё немного помолчав, рабыня всё же произнесла: — Оба. Повитуха сказала, что Халиме Султан родила близнецов — мальчика и девочку. Лейла Султан обреченно вздохнула. Всё время, что она стояла на возвышении, женщина надеялась, что ей сообщат о рождении дочери у султана. Каков был ужас и нахлынувшее отчаяние, когда она осознала случившееся. Единственным дорогим её сердцу, ради чего она терпела унижения и обиды, были сыновья. Их счастье всегда было самым важным для неё, нежели собственное. Она прилагала титанические усилия, чтобы обезопасить их от всего, чтобы могло навредить им. Тщательно следила за тем, что они едят и пьют, с кем проводят время, какие сказки им рассказывают. Ради Мехмеда и Махмуда, Лейла Султан была готова на всё, и даже больше. Пусть природой в ней не было заложена безжалостность и кровожадность, но чувствуя назревающую опасность, она, как любая мать, хотела разорвать глотку любому, кто посмеет причинить вред её детям. Инстинкт сильнее совести. Она безумно переживала, что новорожденный сын её супруга погубит её сыновей. Он не просто ребенком, а настоящий принц крови, чья мать была султаншей с рождения, а отец султаном. Само его происхождение давало младенцу существенное преимущество перед другими братьями, а имея бабушкой саму Япрак Султан, делало его могущественней всех разом взятых принцев. Лейла Султан начала беспокойно расхаживала по своим покоям, нервно потирая руки, под цепким взором своих верный людей — Алтын-калфы и Ридвана-аги. Она единственная из жен султана, что отличалась миролюбивым характером, а потому притягивала к себе людей. Слуги тянулись именно к ней, приходя со своими проблемами к первой супруге султана, и она всегда помогала им, давала советы, утешала, если нужно. Благородное происхождение женщины давало о себе знать. Её воспитывали быть доброй, милосердной и щедрой, которой она и выросла. Лейла без лишних вопросов согласилась стать подарком для султана, пожертвовав своей судьбой и свободой ради семьи. Сносила издевательства и наказания от Япрак Султан и Халиме Султан, что была тогда ещё любимой повелителем и почитаемой. Всегда молчала и не жаловалась, даже когда её променяли на другую. Её мало страшило быть отвергнутой султаном, потеря власти или богатства, но своих детей она потерять не могла и не хотела. Ведь они были смыслом её жизни. — Это конец, — дрожащим голосом бубнила она себе под нос. — Смертный приговор для моих сыновей. — Что думаешь, Алтын, — бросил озабоченный взгляд евнух на рыжеволосую калфу. — Стоит ли нам вмешаться? Или оставить всё, как есть?Ближе к вечеру… Топ Капы. Покои Шемспери Султан
Шах-и-Хубан Султан медленно переступила порог покоев третьей жены султана — Шемспери Султан — и самодовольно улыбнулась. Прознав от повитухи, что фаворитка повелителя потеряла сознание, когда её соперницу увели рожать в покои, и причиною этому стала новая беременность, тетка султана решила воспользоваться ситуацией и попробовать вновь сблизится с молодой женщиной, дабы повлиять через неё на своего племянника. Шемспери вздрогнула и встала с тахты. Она не зря боялась Шах Султан. Та всегда была расчётливым манипулятором. Когда она была добра и спокойна, как сейчас, она гадала, а не замышляет ли она что-то. Когда гневалась, она с напряжением ждала, когда та ударит. — Поздравляю, милая, — притворно сладко начала Шах Султан. — Ты опять станешь матерью. Повелитель наверно безумно этому рад. Гречанка недоверчиво сузила глаза, сжав пальцы, что предательски дрожали. Этот почти неуловимый жест не ускользнул от госпожи династии, что лишь шире заулыбалась, видя страх своей подопечной. — Да, — врала она, пытаясь придать голосу больше уверенности. — Повелитель любит меня. Моя беременность осчастливила его. После визита в покои законной супруги, султан был темнее тучи. Даже прознав о её новой беременности, он не выразил должного восторга и счастья, на которые надеялась Шемспери, а лишь сухо поздравил её и удалился. Такое поведение возлюбленного своего несомненно задевало её чувства. В силу своего вспыльчивого характера, султанше стоило больших усилий сдержать эмоции и продолжить улыбаться, как ни в чем не бывало. Она брала пример с управляющей гарема, что казалось никогда не унывала, даря свою улыбку окружающим, тем самым располагая их к себе. — Так уверенна, что любит? — глумилась над рабыней Шах-и-Хубан, сочувственно-насмешливо хмыкнув. — Думаю, что ты и я знаем, кто на самом деле владеет его сердцем. — Вы просто беситесь, что султан предпочел её в качестве управляющей, а не вас, — пытаясь оставаться невозмутимой, ехидничала Шемспери Султан. — Сначала Михрумах Султан, потом Япрак Султан, а теперь Хатидже Султан. Сознайтесь…вы просто завидуете им. Они находятся в центре внимания, которого вы так жаждете, а не вы. Существовало несколько причин из-за которых девушка держала сторону Хатидже Султан. Во-первых, у неё были железные доказательства того, что именно Шемспери пыталась убить её. Во-вторых, узнав её получше, гречанка втайне начала восхищаться ею. Хатидже Султан виделась умной, снисходительной к другим и справедливой султаншей, чью милость ей удалось получить, потому она хорошо помнила её слова: «Нужно идти к началу — первоисточнику, — слегка повернув голову в её сторону, объяснила напоследок она. — Ты была христианкой и должна помнить через кого Адама и Еву выгнали из Рая. Кто нашептывал им сорвать яблоко? Кто был виновником их падения? Кто был твоим змеем-искусителем? Не ты, так другая сделала бы это.» Глаз Шах-и-Хубан Султан предательски дернулся от кипевших внутри эмоций. Она не ожидала, что глупая и послушная гречанка, что не отличалась большим умом и обладала скверным характером, сможет дать ей отпор. Шемспери тряслась перед нею каждый раз, когда говорила. Этот раз не был исключением, но чувствовалось что-то ещё. Искра решительности пылала в глазах фаворитки, смешиваясь с привычным страхом, создавая странное ощущение неуверенности в душе Шах. Раньше ей хватало одного взгляда, чтобы приструнить строптивую наложницу, заставить плясать под свою дудку, потому её неповиновение привело её в дикое негодование. — Вам нужно ощущать себя кому-то нужной, иначе ваша жизнь — бессмысленна, — продолжала наступать Шемспери Султан, не спеша надвигаясь на султаншу. — Но, вы оставили меня одну, когда я больше всего нуждалась в вашей поддержке. Я никогда этого не забуду и не прощу вам, госпожа. — Глупая девчонка. С тобой или без тебя, — сквозь зубы прошипела Шах Султан, глубоко вдохнув, дабы успокоить разбушевавшиеся эмоции, — но я отомщу сестре. Лишу самого ценного. Будь уверенна! И не радуйся раньше времени. Ты всего лишь игрушка, которая скоро надоест моему племяннику, — злорадствовала она и бросила напоследок, выходя из покоев: — Если уже не надоела.Топ Капы. Гарем
Махиэнвер-хатун расслабленно лежала на подушках и наслаждалась сладостями. Беременность кардинально изменила её вкусы, сильно повлияв на фигуру. С каждым днем она становилась всё больше и шире, что не могла смотреть в зеркало, ибо не выносила своего отражения в нем. Она изо всех сил пыталась забеременеть, что возвысится, но сейчас жутко пожалела об этом. Не иметь возможности остановится, есть как ненормальная, было отвратительно. Но ужаснее всего было то, что султан забыл о ней. Пару раз он удосужился заглянуть к ней и то, как узнала она позже, по просьбе Хатидже Султан. Служанки управляющей наведывались к ней и спрашивали о её самочувствие, что-то приносили и старались оградить от злобных взглядов со стороны других девушек. В такие моменты, она жалела, что согласилась шпионить за султаншей, чувствуя, что невзирая на предательство, госпожа заботится о ней. Она много раз норовила пойти к ней и попросить прощения, но каждый раз останавливалась на пол пути, не находя слов. Что она скажет? Простят ли её? Чем больше она думала, тем больше боялась идти. — Кто бы мог подумать, что она сможет родить? — расслабленно попивала шербет одна из позабытых фавориток султана, Селимие-хатун, которую он перестал звать к себе. Из рассказов других девушек, Махиэнвер узнала, что рыжеволосая наложница была служанкой и подругой одной из жен повелителя, но захотела возвысится сама, предав свою госпожу и пройдя по Золотому Пути. После нескольких ночей, она быстро наскучила султану и он прогнал её. — Её мать небось на седьмом небе от счастья. Она так хотела внука, чтобы посадить того на трон вместо нашего повелителя. — Хочешь сказать, что Япрак Султан может убить султана, когда мальчик подрастет? — приподнялась с подушек албанка. — Она ведь утратила всю свою власть? — Если захочет, то сделает. Это Япрак Султан, — пожала плечами Селимие. — Её не так просто все боятся. — И ты так спокойно об этом говоришь? — А мне то что, — издевательски оскалилась рабыня. — Не я — беременная фаворитка. И не моего ребенка убьют в худшем из случаев. Чего мне боятся? Сошлют в Старый Дворец, а там выдадут замуж за кого-то побогаче. Махиэнвер испуганно захлопала ресницами. Слова Селимие-хатун не на шутку взволновали её. Инстинктивно, девушка ухватилась руками за живот, что уже был хорошо виден под голубеньким платьем. Её рыжеволосая соперница лишь довольно потешалась, наблюдая за её реакцией. — Хватит пугать её, — недовольно хмурясь, вмешалась Аврора-хатун, что хорошо знала нрав Селимие-хатун. — Она беременна. Нельзя. Эта полячка доставала и запугивала всех фавориток повелителя, ради удовлетворения собственного его. Ей не давало покоя, что султан забыл о ней и выкинул из своего рая. Нежное создание — Аврора-хатун — была девушкой по натуре бескорыстной и дружелюбной. Она не любила ссор и спокойно принимала оскорбления в свой адрес, звучавшие из уст Селимие. — Не тебе мне указывать, что делать, — съязвила рыжеволосая хатун. — Кто ты вообще такая? Жалкая рабыня. Не более. — Я — наложница нашего повелителя и обладательница этого платка. Аврора вынула из рукава бежевого платья сиреневый платок, чем привлекла всеобщее внимание рабынь к себе. Селимие обиженно поджала губы, а Махиэнвер нахмурилась, печально глядя на заветный платок. Султан никогда ничего не дарил ей. Она была просто его отвлечением. Одной из его многочисленных наложниц. Одной из отвергнутых. Одной из позабытых. Одинокая слеза предательски скатилась вниз по щеке албанки, кой-она быстро смахнула. Ей не хотелось больше лицезреть триумф соперницы, потому девушка решила поспешить уйти из гарема, пока окончательно не раскисла и не начала реветь. Ибо ей было сложно удержать от того, чтобы не расклеится от назойливых мыслей о своем одиночестве. Несколькими часами позже, Махиэнвер-хатун неуверенно переминалась с ноги на ногу у дверей той, которую страшилась больше других оттого, что знала её истинную суть. Жестокая, безжалостная и кровожадная убийца, что скрывала своё настоящее лицо под маской дружелюбия и вежливости. Страшен тот человек, кой-улыбается в лицо, а за спиной держит нож. Никогда не знаешь, когда он нанесет удар. — Махиэнвер, — удивленно вскинула брови Ахсен-калфа, неся поднос с горячим кофе для своей госпожи. — Что ты здесь делаешь? Разве ты не должна быть у себя? Албанка сглотнула, теребя подол шелкового платья. Она должна непременно уговорить госпожу что-то предпринять. Убить Япрак Султан или самого ребенка. Не важно. Лишь бы унять это чувство тревоги глубоко внутри. Что ей стоит избавится от него? Ей самой выгодно, чтобы Халиме Султан не имела сыновей. Никто не сможет посягнуть на её место и власть. Ради жизни своего ребенка, который может оказаться принцем, она была готова заключить сделку хоть с самим дьяволом. Лишь бы остаться в живых и уберечь своё еще не рождённое дитя. — Я…Мне очень нужно увидеть госпожу, Ахсен, — полным вины и некого беспокойства взглядом, посмотрела она на личную служанку управляющей гарема. — Я услышала кое-что сегодня в гареме. Думаю, султанше стоит это знать. Гречанка глянула на фаворитку султана снисходительно и мягко, явно жалея ту. На лице виднелась тень сомнения, стоит ли девушке слушать её. Замявшись на миг, она всё же согласно кивнула. — Ладно, — выдохнула она. — Будь что будет.Топ Капы. Дворцовый сад
Лукреция сидела в саду и наслаждалась вечерней прохладой, что принес с собою летний ветер. Солнце не спеша опускалось за горизонт, окрашивая небо в теплые оттенки оранжевого, что радовали глаз. Ей нравилось наблюдать как день сменяется ночью. Приоткрывается занавес и наружу выходят секреты. Где-то на деревьях свой секрет уже начал поведовать ей соловей, что вскоре должен затихнуть и погрузится в сладкий сон. Вдохнув поглубже, она довольно улыбнулась, учуяв сладкий запах летних цветов, который окутывал её. Расположившись на маленькой скамье под ветками деревьев, Лукреция стала свидетелем того, что сильно её заинтриговало. Она с любопытством наблюдала за балконом султана, что стоял неподвижно, опершись руками на мраморные перила. Взгляд его смотрел вдаль, а на лице царила тревога. Он запомнился ей сосредоточенным и серьезным, чьих эмоций на лице она не смогла разобрать. Сперва она пришла к выводу, что повелитель Османской империи — бессердечный мужчина, не способный на какие-либо чувства, но глядя на него в этот момент Лукреция поняла, что он просто не мог себе позволить проявить слабость или милосердие. Хорошо осведомленная, венецианка знала, что их традиции довольно суровы и мягкотелый султан не продержится на троне долго. Вдруг она заметила, как шевельнулись листья позади неё. Девушка замотала головою, начав выискивать загадочную тень, пока перед нею не предстал высокий стройный мужчина с темными как ночь глазами и черными волосами. Он недоверчиво разглядывал её, прищурив глаза и поджав тонкие губы. — Не хорошо подглядывать за другими, сеньйора, — мелодично спокойным голосом, чуточку угрожающе, предупредил её незнакомец. — Тем более за падишахом. Лукреция, пытаясь не выдать своего страха, начала медленно пятиться назад. Пока аноним как статуя стоял на месте, не шевелясь при этом. — Вы испугались? — недоуменно заключил мужчина, заметил её попытку сбежать, и почти незаметно приподнял бровь. — Здесь не любят тех, кто подглядывает за другими. Даже ненамеренно. Продолжая изучать её, голова незнакомца внезапно резко дернулась в сторону, словно заметив что-то. Лукреция полагала, что сможет улучить момент и тихо сбежать, пока он отвлечён, но незнакомец резко подскочил к ней. Секунда и она уже крепко прижата к дереву, не успев позвать на помощь, так как его рука плотно зажала её рот. — Чем тише вы будете, тем быстрее вернетесь во дворец, — еле слышно прошептал он. — Вы не вовремя решили прогуляется. Я ведь уже говорил вам, что здешние не любят лазутчиков. Лукреция проследила за его взглядом и тяжело нахмурилась. В нескольких метрах от них стояла Нурбану Султан, в обществе статного мужчины. Руки его были чинно сложены за спиной, а голова высоко поднята. Глаза как у гиены шерстили местность. Венецианка никогда бы не подумала, что османские женщины способны на такое. Им запрещалось оставаться наедине с мужчинами, тем более с непокрытым лицом. Сестра султана и по совместительству дочь Великого Визиря носила платок не снимая, когда выходила их женской части дворца. — Видно полгода в Старом Дворце остудили пыл Япрак Султан. Она больше не действует агрессивно и напористо. Сидит тихо и не высовывается. Играет в добрую бабушку, — скривилась фаворитка почившего султана. — Мне она глаза не запудрит своими милыми речами. Я отлично помню, почему она оставила моего сына в живых, — недовольно качала головою Нурбану Султан, цокнув языком. — Нельзя позволить Япрак Султан вернуть свои позиции. Чем быстрее мы уничтожим её, тем легче нам будет расправится с повелителем. Вот оно. Волей случая она стала свидетелем придворных интриг. Значит брат султана не такой уж невинный мальчик, которым хочет казаться, и желает занять место повелителя. Прежде, чем приехать в Османскую империю, Лукреция прочитала много отчетов иностранных послов. Все они сходились во мнении, что историю здесь пишут именно женщины, которые, желая защитить своё чадо, идут на ужасные преступления, плетут интриги и строят заговоры. По рассказам девушек, которым было довольно скучно и они не претили брать у неё деньги за информацию об обитателях дворца, Япрак Султан была женщиной честолюбивой и жадной к власти. Долгое время ей удавалось дергать за ниточки совет Дивана и управлять государством, пока султан одним махом не убил всех её сторонников, полностью лишив влияния. Видимо Нурбану Султан не по наслышке знала Япрак Султан, потому и опасалась. Желала её смерти. Да и многие другие до сих пор опасаются старшую дочь султана Мустафы. Больше всего девушку привлекли следующие слова султанши: — Ещё… Нужно что-то предпринять на счёт Роксан Султан, — скривилась Нурбану, покачав головой. — Япрак задурила ей голову, а та и повелась. Во дворец её вернула. Защищает перед другими. — Если Япрак Султан смогла так просто воспользоваться ею, то и вам это под силу. Глаза Лукреции Медичи вмиг округлились, стоило ей услышать самоуверенный голос в темноте. Она прекрасно знала, кому он принадлежит. Напыщенному нарциссу, что пытался заигрывать с нею — Ферхат-паша. — Нет, — протянула Нурбану Султан. — Нужно сделать так, чтобы она питала к ней лютую ненависть. Одного её слова достаточно, чтобы повелитель казнил Япрак Султан. Но для этого, — хищно улыбнулась Ферхату-паше женщина. — Её нужно ударить по самому слабому месту. И заставить поверить, что это дело рук её тетки. Казначей вопросительно приподнял брови, перебивая варианты. — Семья, — объяснила ему Нурбану Султан. — Ради неё она пойдёт на всё. Вот её слабое место.***
Проведя её к гарему, загадочный мужчина растворился во тьме. Она даже не успела заметить, как он исчез, не сказав ей своего имени. Пребывая в глубоких раздумьях, она не поняла, каким образом добрела до своих покоев. В который раз она вздрогнула. По коже пробежали мурашки, а на коже проступил холодный пот. Лукреции никогда не было так страшно. Выросшая в кругу семьи, где все заботились друг о друге и любили, у неё не укладывалось в голове, как члены одной семьи могут желать смерти другому. Насколько гнилыми должны быть люди, чтобы пойти на убийство. Безусловно она обязана предупредить Хатидже Султан об опасности. Этим она спасет жизнь её близким и заслужит её доверия, которое может помочь ей заключить выгодный политический союз между их странами. Нурбану Султан, сама того не зная, дала ей отличную подсказку — для султана было достаточно одного слова Роксан Султан, дабы заключить с ними союз. Потому, ей было нужно действовать незамедлительно. — Мария, — срываясь на крик, она позвала свою служанку. Та немедля выскочила из соседней комнатушки, перепугано хлопая глазами. Её госпожа нечасто повышала голос. — Принеси мне чистые листы и чернила, а и ещё, — вдруг запнулась она, обдумывая ждать ли до завтра или нет. — Найди для меня служанок Хатидже Роксан Султан и передай, что мне немедленно нужно встретится с Госпожой.Несколько дней спустя… Топ Капы. Главные покои
— О чем вы думаете, повелитель, — немного наклонив голову поинтересовалась Роксан Султан, наблюдая за тем, как шехзаде Джихангир играется лошадками. Увидев её Зевса, мальчик загорелся желанием научится ездить верхом, но пока был слишком мал для этого, потому султанше не оставалось ничего другого как подарить ему набор игрушечных, дабы отвлечь. — Вы не произнесли ни слова с тех пор, как узнали о рождении близнецов. Я волнуюсь. Уловив последнюю фразу девушки, маленький шехзаде оторвался от своих игрушек и вскочил на ноги. Подбежав к Роксан Султан, он стал дергать за юбку пурпурно-розового платья, переманивая её внимания на себя. — У меня опять родился братик? — оживлённо залепетал ребёнок, хлопая глазами. — Хочу. Хочу. Хочу его увидеть, — начал подпрыгивать он, выпрашивая разрешения. — Ну, пожалуйста. Хатидже Султан присела на корточки, нежно поглаживая мальчика по плечам. В отличии от своей матери, шехзаде Джихангир был милым и немножко наивным ребёнком. В этом создании не было злобы, ненависти или надменности. Он излучал чистым яркий свет, чем неизменно вызывал у девушки радостную улыбку каждый раз, когда начинал себя вести столь мило. — Они ещё слишком маленькие, мой дорогой, — объясняла она ему. Личико мальчика наполнилось огорчением и он обиженно поджал губки. — Пускай они немного окрепнут и мы вместе навестим их. — Обещаешь? — Конечно, — заверила его Хатидже Султан, целуя в лоб. — Иди поиграй внутри. Я скоро приду. Проводив мальчика взглядом, Хатидже Роксан встала и подошла к повелителю. Очень медленно её голова упала на его плечо, а руки обвили его широкий торс. Облаченный в расшитый золотыми нитями кафтан, он задумчиво смотрел на ночной пролив, упрямо продолжая молчать. И она не стала заставлять его отвечать, терпеливо ожидая, когда он сам соизволит поделится с нею наболевшим. Каким-то странным образом между ними не было секретов. Они играли в открытую, не скрывая карт. Была ли причиной такого поведения любовь или одинаковые мышление, никто из них не знал. Неким непостижимым способом им удалось выстроить свои взаимоотношения, основываясь на честности и понимании. Не было осуждения. Никто из них не навязывал своё мнение другому. Ей удавалось уловить суть его мыслей и дать возлюбленному тот совет, в ответе на который он нуждался больше всего. Не навязчиво. Будто просто высказывая свои мысли, давая ему возможность самому прийти к нужному выбору. — Мне страшно, Роксан, — признался ей вдруг султан, выразительно взглянув ей в глаза. — Единственное, что спасало меня от такой же печальной судьбы как у моего деда и отца, было то, что Халиме не могла родить мне сына, — полным обречённости и печали голосом, изливал ей душу повелитель мира. — Это прозвучит жестоко, но я был рад этому, ведь мог спать спокойно. А, что теперь? Её сын — мой главный соперник. Но он и мой сын тоже. Я не могу убить его. И я не ведаю, что мне делать дальше. Султанша радости и веселья тяжело вздохнула. Ей не впервой было думать о своем выживании. Подобно отцу, она всегда спала с оружием под подушкой, страшась убийц, что могут появится из черноты ночи. Ей тотчас вспомнились слова обеспокоенной Махиэнвер о том, что та услышала в гареме. Об угрозе со стороны Япрак. Об опасности новорождённого принца. Он был так мал, ещё и слаб, что Роксан Султан не придала особого внимания словам девушки. В семье Османской династии главное не родится на свет, а суметь выжить. Повернув его к себе, девушка приложила руку к его щеке и успокаивающе поглаживая: — У вас есть я. Я не позволю навредить вам, — глядя на его губы, шептала она. — Вместе мы отыщем и казним всех предателей. Устраним все угрозы. Мурад благоговейно посмотрел в лазурные глаза своей повелительницы, поцеловав тыльную сторону её руки, что ласкала его щеку. Некоторым влюблённым нет необходимости высказывать свою любовь. Они делают это поступками, прикосновениями и ласками. Любовь — многогранна. У каждой пары она своя. Чужая может показаться странной, но для ее обладателя она остается самой очаровательной. Их любовь питалась чувством безопасности, поддержки и взаимопонимания, что излучал каждый из них. В ней не было бурных страстей. У них, как известно, печальный конец. Ободряюще улыбнувшись ему, Роксан Султан добавила: — Мы будем предельно осторожны. С целью не попасть в их ловушки и выжить, мы должны расставить собственные. Хорошо? Хатидже Султан стала выжидать его согласия. Она не желала действовать у него за спиной. Только рядом с ним, ей не хотелось притворятся. Улыбаться в лицо и строить козни за спиной. — Любовь моя. Моя храбрость. Моё оружие. Щит мой. Защитница, молящаяся за меня. Госпожа моего холодного и черствого сердца. Я сделаю все для нашего счастья и благополучия, лишь бы твоя очаровательная улыбка не сходила из твоих алых уст, — вымолвленные слова были столь лестны и приятны, что не могли не вызвать у девушки смущенную улыбку, в результате чего её щеки залились краской. — Шаг за шагом мы уничтожим всех, кто мешает нашему счастью. Поднимемся так высоко, что никто не сможет достать нас. Их уединение прервал Умут-ага, на лица которого читалось беспокойство, смешанное с недовольством. Первый раз в своей жизни, он узнавал новости последним, что приводило молодого агу в дикую ярость, что кипела внутри. — Извините, что побеспокоил. Повелитель, султанша, — низко поклонился хранитель покоев. — Я принес плохие вести.