Несколько дней спустя… Топ Капы. Главные покои
Султан сидел за рабочим столом и потирал виски. Голова раскалывалась. Последнюю неделю он слишком часто придавался душевным истязаниям, перебирая в мыслях все воспоминания, связанные с Джанан, пытаясь выяснить где совершил ошибку. Почему доверился ей? Почему возвысил? Почему она ударила его в спину? В его голове был сплошной хаос. Столько мыслей не давали ему спать по ночам. Мало того, что он боялся смерти от руки брата, Япрак Султан, так к его списку прибавились и любимые женщины. Он больше не сможет доверять им. Он больше никому не доверяет. Весь в своих мыслях, он не заметил как двери тихо отворились. Легким шагом в покои вплыла Хатидже Султан, шелестя бархатным подолом сапфирового цвета платьем. Лиф наряда с прямоугольным вырезом был расшит золотыми нитками, что обхватывали тонкий стан султанши, а позолоченный лавровый венок венчал её светлые волосы, что свободно лежали на спине. Она не спеша подошла к повелителю и положила свою ладонь ему на плечо, от чего он встрепенулся и открыл глаза. Резко метнув головой, он устремил свой взгляд в её сторону. В глазах играла гамма чувств: страх, удивление, недовольство. Падишах ненавидел, когда к нему подкрадываются. — Простите. Я напугала вас, — искренне попросила прощения Роксан Султан, добродушно улыбаясь ему. — Вы были столь задумчивы. Вас что-то тревожит? Если желаете, можете поделится со мною. Я — хороший слушатель. Крепко сжав её руку на своем плече, султан тяжело вздохнул. Он не решался начать разговор. Обсуждать свою бывшую фаворитку он не желал. Особенно с Роксан. — Не терзайте себя так, — будто угадывая его мысли, успокаивала его Хатидже. — Лучше сходите к сыну. Проведите время с ним. Он нуждается в вашем внимании не меньше. Служанки сказали, что он плохо ест и спит после отъезда матери. — Потом. Я навещу его…как будет время. Вспоминая все рассказы Салихи Султан о б её взаимоотношениях с мужем, Роксан Султан не стала продолжать больную тему, по голосу определив, что султан не в духе для её продолжения. Будучи ребенком, она много слушала историй о трепетной привязанности почившего султана к ней. На протяжении сорока лет, ей без особых трудностей удавалось сохранять с ним теплые доверительные отношения, что часто давали свои плоды. Султан Мустафа часто спрашивал её совета по важному вопросу, терпеливо ожидая её ответа. Столь важной она стала для него. Хоть не предмет страсти, как её родная бабушка, но она была его самым близким другом и советником. Первому, чему она научила девушку, никогда не давить на мужчину и не навязывать своё мнение. Нужно незаметно подвести его до принятия нужного решения. Если султан не хочет идти к сыну, чувствуя вину и дискомфорт, тогда Роксан Султан сделает всё, дабы развеять эти чувства. Мало-помалу. Дети не должны расплачиваться за ошибки своих родителей. — Тогда повелитель позволит мне забрать Джихангира к себе? — огорошила его Хатидже Султан, широко улыбаясь. — Покои управительницы слишком большие для одного. Султан на миг замер, посмотрев на сестру. Он полагал, что она ненавидит Джанан за то, что та чуть не убила её. Забрать их сына к себе было благородным и очень впечатлило Мурада, что вновь удивился необычности этой девушки. — Ты действительно хочешь забрать его к себе? — недоверчиво глянул на неё султан, ворчливо добавив: — Не стоит быть такой благородной. Это не всегда приносит пользу. Благородство. В данном случае, оно было на втором плане. Скорее жалость к четырехлетнему ребенку, который лишился материнской заботы и ласки. Матушка много раз вспоминала как была рада вниманию Салихи Султан к ней с сестрой. После смерти матери, она чувствовала себя потерянной и никому не нужной. Отец уделял ей много времени. Игрался с ней. Баловал. Но любовь отца, не любовь матери. Они любят по разному. Джанан Султан должна расплатится за свои преступления, но её сын не должен за них расплачиваться и лишаться любви близких из-за преступления матери. — Вы видели мою матушку. Это заслуга Салихи Султан, что не оставила её и подарила ей свою любовь. Воспитала. Вложила в неё частичку себя самой. Я хочу сделать тоже для Джихангира. Он не должен чувствовать, что одинок. Его матушки нету рядом, а вы боитесь его слёз, потому не решаетесь навестить его, — била по больному, точно в цель, она. — Боитесь, что он попросит вернуть её, а вы не можете этого сделать. И он расстроится или упаси Всевышний возненавидит. Я не права? — Иногда я думаю, что ты либо провидица, либо читаешь мои мысли, — слабо улыбнулся султан. — Может вы и правы, — решила разрядить обстановку девушка. — Одним из многих значений моего имени является «предсказательница». Но не буду скрывать, что мне легко понять ваши мысли, ведь в данный момент они все написаны на вашем лице. Особенно в глазах, полных грусти. — Хорошо. Делай как знаешь, — встав напротив её, улыбнулся султан. — Я доверяю твоим решением. Заметив выбившийся из её диадемы локон, Мурад аккуратно заправил его за ухо девушки, коснувшись кончиками пальцев её щеки. Она вмиг покраснела и потупила взгляд, а после резко подняла, впившись взглядом в его зелёные глаза. Тоже приятное чувство внизу живота, что она почувствовала при контакте с младшим братом султана, возникло вновь, но разительно отличалось от предыдущего. Не было той неловкости и стеснения, что сопровождали действия парня, Мурад был зрелым мужчиной, имеющим большой опыт в любовных отношениях. Одним прикосновением к её телу, ему удалось разрушать в ней те высокие стены, созданные из гордости и силы духа, что она тщательно возводила годами. Люди её уважали, на неё смотрели с завистью и восторгом. Она была смелой, прямолинейной, но, оставшись наедине с ним, на это мгновение возвратилась трепетная и нежная часть её, которой не чужды те эмоции, что испытывает влюбленная девушка. Она тоже хотела любви, хотя и держала свои чувства в узде. Их зрительный контакт прервал султан, обхватив её за талию правой рукой. Он целует её крепко, с каким-то исступленным отчаянием, погрузив пальцы левой руки в светлые волосы. Их уста слились воедино. Её первый поцелуй. Грубый, властный, напористый и полный жажды. Инстинктивно, она подается вперед и кладет руки на ему на шею, прижимаясь крепче. Отбросив все сомнения и предрассудки, они поддались инстинктам. Тяжело дыша от нехватки воздуха, они нехотя прекратили поцелуй, продолжая жадно смотреть друг на друга. Хватило одной искры, чтобы зажечь пламя между ними. Утопая в её бездонных голубых глазах, подобных морской волне, Мурад окончательно решил для себя, что больше её не отпустит. Сделает своей. Добровольно или насильно, ему было не важно. Тех эмоций, что он испытывал к ней, он не питал ни к одной женщине в своей жизни. Та обжигающая страсть, что он испытал при одном лишь поцелуе, не сравниться ни с чем. — Я…мне…нужно идти, — задыхаясь, отстранилась Хатидже Султан. Ей был нужен глоток свежего воздуха, чтобы хорошенько обдумать то, что она сейчас натворила. Ведь, этот поцелуй изменил многое, в том числе, их отношения. Они больше не смогут общаться столь непринужденно, как до этого. — Я обещала пообедать с матушкой и Нурбану Султан. И мигом выскочила из покоев, прикрывая рукой опухшие от поцелуя губы. Наблюдая, как взбудораженная султанша буквально пролетела мимо него в коридоре, лицо Умут-аги расплылось в озорной улыбке. Всё же, она была молодой невинной девушкой. И её реакция, а хранитель покоев догадывался о причине, вполне ожидаема и логична. Постучав и получив разрешение войти, Умут-ага низко поклонился задумчивому султану, на губах которого играла блаженная улыбке, что свидетельствовала о правоте его догадки. — Повелитель, все уже собрались и ожидают вас, — известил он счастливого падишаха. — Пойдем, Умут, — резко повернулся на пятках к своему другу султан. — У меня отменное настроение.Топ Капы. Гарем
Придя в чувство, Хатидже Султан подняла высоко голову и поспешила обратно к себе, где её должны уже ожидать Нурбану Султан с матушкой. Сулейман-ага не стал досаждать её вопросами, хотя видел её состояние, ибо Роксан Султан не выносила допросов. Ахсен-калфа просветила его, что султанша, как и её отец, не слишком любили откровенничать. Если она считает нужным, рассказывает о том, что у неё на душе и в мыслях, но бывают случаи, когда об этом лучше не спрашивать и не знать. Пребывая в раздумьях, она не сразу заметила идущую ей на встречу Шах-и-Хубан Султан, что гордо шествовала в серебристом платье с пышными гофрированными рукавами, окружённая верной служанкой Кейсан-хатун и Шукран-калфой. За ледяным выражением лица скрывалась неприязнь, которую её родная тётка чувствовала к племяннице, что не раз портила её планы. — Роксан, — буквально выплюнула она, рассматривая её побледневшее лицо. — Что случилось? Ты так бледна. Неужели повелитель недоволен тобою? Наклонив голову, невинно хлопала ресницами Шах Султан. Заметив смятение чувств на лице племянницы, Шах решила поиграть с нею. Сначала сестра, а теперь её дочь отбирают у неё то, что я должно принадлежать ей. — Или тебя спровадил Умут-ага? — не унималась Шах Султан. — Хранитель покоев ещё тот сердцеед. Видимо, ты ему уже надоела. — Вы всё нарываетесь, — цокнула языком Хатидже Султан, холодно глянув на тетку, которая будто окатила её холодной водой. — Хотите, чтобы мы стали врагами. Всё продолжаете задевать. — Если в этом дворце о ком-то пошел слух, значит в нем есть доля правды. — Я не люблю слухи. Лучше пусть меня считают злой, но я предпочту сказать человеку жестокую и неприятную правду в глаза, чем шептаться за спиной, — пренебрежительно окинула взглядом тетку молодая султанша. — Вы умеете мастерски превращать друга в врага. Теперь я понимаю, почему моя мать не любит вас и никогда не горела желанием рассказывать о своей сестре. — Твоя мать всегда была полна тщеславия, считая свою персону самой главной. Я была на седьмом небе от счастья, когда Салиха Султан выдала её за твоего отца и спровадила куда подальше. Это было для неё трагедией. Моя бедная сестричка весь день плакала, словно это были её похороны, а не свадьба, — её слова сочились злорадством. — И ты…не можешь вечно здесь оставаться. Скоро султан выдаст тебя замуж за кого-то из своих пашей. Мне некуда спешить, я подожду, когда и ты уберешься отсюда. — Вы так в этом уверены? — вспоминая о поцелуе, загадочно произнесла Хатидже Султан. Неспешно подойдя к тетке, она медленно наклонилась к её уху и прошептала так, чтобы никто другой не смог услышать: — А что, если я останусь здесь навсегда, — казалось утверждала она. — Что вы тогда будете делать? — Не будь так самоуверенна. На каждого есть своя управа. — Верно. Шемспери поведала мне, как её найти на вас. Шах Султан тяжело сглотнула. Ее племянница смотрела на неё хищным и уверенным взглядом, готовым проглотить, пережевать и выплюнуть. Султаншу передернуло. Хатидже пробудила в ней тоже отвратительное чувство, что и старшая сестра — ненависть. Но, нельзя ненавидеть человека не боясь его, а такой страх обостряет ненависть. Если нет страха, то это пожалуй, будет презрение, а не ненависть. Хотелось бы ей думать, что Роксан не вызывает в ней чудовищное чувство страха, но это было не так. И чем больше она начинала бояться племянницу, тем больше возрастало её чувство ненависти. — Ты ничего не сможешь доказать. Кому поверит султан: мне или очередной врунье-наложнице? — Посмотрим, — ехидно ухмыльнулась Хатидже Роксан Султан и удалилась прочь. — Посмотрим.Топ Капы. Заседание совета дивана
— Повелитель, венецианский дож прислал посла для переговоров о сотрудничестве. Мир с Венецией очень важен для морских завоеваний, — обратился к султану Пири-паша, что преимущественно занимался делами внешней политики так, как был неплохим дипломатом и мог найти общий язык с разными людьми. По лицу мужчины было видно, что его что-то беспокоило. — Но…существует одна проблема. Он не может войти сюда. — Что значит не может войти, паша? — раздраженно повысил голос султан. — Что за дерзость? Остальные визири недоуменно покосились на первого визиря, который поднял глаза к небу и тяжело вздохнул. Встречая корабль в порту, он не ожидал, что молодая дама, что заговорила с ним первой, окажется никем иным, как присланным послом и родной дочерью дожа. — Женщинам запрещено входить в зал заседаний, — одним предложением объяснился Мехмет-паша, склонив голову перед султаном. — Конечно, если султан изволит, её приведут сюда. Повелитель криво улыбнулся. Женщина — посол. Женщины могут быть сильными, умными, яркими. Они могут рваться во власть, получить её и даже успешно с ней справляться. Но ради них же самих — не стоит давать женщинам в руки эту опасную игрушку. Султан Мурад был именно таким мужчиной, который не желал делить свою власть с любой женщиной в его окружении. Даже любимая сестра не стала исключением из правил. Конечно, она пыталась навязывать ему своё мнение, но чаще всего он просто пропускал её слова мимо ушей, делая по-своему. Сорок лет превосходства женщин доказали ему, что ничего хорошего в методах их управления нету. Они были слишком падки на золото и вместо решительных действий, пытались найти с оппонентом компромисс, который бы устроил обе стороны, что не всегда являлся верным решением. Государственные дела отнимали у султана большую часть времени, не оставляя места увлечениям и любовным утехам. Ведь, он стремился контролировать всё, что делали его визири. Каждый аспект подготовки к походу был под его строгим контролем. Ни одна монета не могла быть потрачена на что-либо другое. На последнем заседание совета, Султан пообещал отрубить руки каждому, кто посмеет обокрасть его, красочно описав, что сделает с ненужной им частью тела. А, сейчас, ему придется возится с ещё одной женщиной. Неужели, эта женщина настолько хороша в переговорах, раз дож прислал её? Или он сделал это специально, в надежде, что она сможет околдовать его и вынудить согласиться с её условиями? Султану вдруг стало жутко интересно, как выглядит эта женщина. Насколько умной она должна быть, чтобы играть роль посла своей республики? — Умут-ага, — бросив взгляд на хранителя покоев. — Встреть нашу гостью и проводи к Хатидже Султан. Пусть, она разместит её на женской половине дворца. Позже, я лично пообщаюсь с нею. Светловолосый мужчина молча кивнул и вышел из комнаты. — Это отличное решение, мой султан, — дождавшись, пока двери закроются за султанским Цербером, добавил Пири-паша. — Такая милость будет расценена дожем, как знак уважения к Венецианской республике. Она не просто посол, но и старшая дочь дожа. — Вот как, — вопросительно изогнув светлую бровь, протянул, ещё больше распалившийся интересом, султан. — Становится всё интересней.***
Лукреция Медичи была старшей из трёх дочерей дожа, а также имела двоих старших братьев. Она была единственным незаконнорождённым ребёнком своего отца, но самым любимым. Джулио Медичи обожал свою дочь от первой любви настолько, что, не медля, узаконил её и забрал к себе, после преждевременной кончины её матери. Герцог тосканский дал Лукреции лучшее образование, что в сочетании с милой внешностью и общительностью девушки, сделало из неё отменного дипломата. Лукреция могла найти подход к любому человеку, что делало её незаменимой для отца, что стремился укрепить власть их рода различными крепкими союзами. Новой задачей девушки было заключение торгового и дружеского союза с главным врагом венецианских торговцев в Средиземном море — Османской империей. Дож дал ей полную свободу в принятии решений, доверяя её чутью. Она долго ломала голову, чтобы предложить султану, взамен разрешения на свободную торговлю с его державой, потому решила сперва разузнать его лучше. — Сеньора, — окликнул её низкий голос позади. Посмотрев назад, пред её взором предстал высокий статный мужчина, чьи руки были скрещены спереди, а голова согнутой в знак уважения. — Я проведу вас к управляющей гарема. Повелитель приказал поселить вас в женской части дворца. Он встретится с вами, когда закончит все дела. Прошу. Среди европейцев ходило много слухов об этом месте. Попав сюда, Лукреция поняла, что многие из рассказов были преувеличением. На самом деле, дворец Топ Капы не был столь богатым и изысканным, как дворец Дожей или их родовой особняк, но был в нем некий шарм. Восточные элементы в сочетании с греческой архитектурой делали Сераль, как его называли на её родине, неповторимым произведением искусства в области архитектуры. — Как пожелает, султан, — вежливо ответила Лукреция, направившись следом за мужчиной. — Кстати, вы забыли представиться. — Я — хранитель султанский покоев — Умут-ага, — не оборачиваясь, ответил ей мужчина. — Что значит хранитель покоев? — полюбопытствовала девушка, пытаясь не запутаться в юбках своего платья. — Расскажите немного о здешних порядках. Мужчина, немного помедлив, всё же нехотя начал объяснять послу о том, куда она попала: — Хранитель покоев означает глава личной прислуги султана, — ведя её по мраморной тропе, лениво объяснял Умут-ага. — Дворец разделён на четыре двора, окружённых стеной и разделённых между собой: главные ворота — «Ворота Повелителя» — ведут в первый двор, в котором находятся служебные и подсобные помещения, а также церковь Святой Ирины. За «Воротами Приветствия», во втором дворе обитает канцелярия совета дивана и казна. Проходом в третий двор служат «Ворота Счастья», что вы видите впереди, — указывая рукой на огромные резные ворота. — Там расположен гарем и покои нашего султана. Третьим двором по традиции управляет мать султана, но она умерла, когда наш повелитель был ещё ребёнком. — К нам доходили слухи, что Сералем заправляет тётка султана, — разглядывая всё вокруг, согласно закивала Лукреция. — Кажется, её звали Япрак Султан. — Япрак Султан выслали со дворца. Нынче, гаремом нашего султана управляет его двоюродная сестра и по совместительству дочь Великого визиря — Хатидже Роксан Султан. Я попрошу Сулеймана-агу — главного евнуха — отвести вас к ней. Любому мужчине, за исключением членов династии, запрещено заходить в гарем. Если вам будет необходимо встретится с кем-то из ваших советников-мужчин, вы сможете сделать это в четвёртом дворе, где находится сад. Лукреция Медичи расплылась в игривой улыбке. Нагнав слугу султана и поравнявшись с ним, она кокетливо запела: — С вами тоже? Умут-ага бросил на неё мимолётный недоумевающий взгляд, но ничего не ответил. Она была привлекательной молодой женщиной и умела пользоваться своей красотой. Природа наделила её светлыми волнистыми волосами, серо-голубыми глазами и женственными формами, которые, в паре с хорошими манерами, превозносили Лукрецию над другими представительницами прекрасного пола. Для достижения своих целей, Лукреция не претила пользоваться любыми доступными методами. Минуя Ворота счастья, они ещё некоторое время молча шли темными коридорами, пока перед глазами девушки не возникли большие деревянные двери, по обе стороны которых стояли слуги в голубых одеяниях. Хранитель покоев остановился. Шепнув что-то на ухо одному из мужчин, тот скрылся за дверью. — Умут-ага, — появился перед ними высокий мужчина с лисьим оскалом, метнув пытливый взор в её сторону. — Вы хотели меня видеть? — Это Лукреция Медичи — посол от Венецианской республики, — представил её слуга султана. — Повелитель приказал разместить её на женской половине. Сопроводи её к султанше. — Слушаюсь, — с явным недовольством в голосе от приказного тона хранителя покоев, ответил евнух. — Пойдемте, сеньора.Топ Капы. Покои управляющей гарема
Михрумах Султан со счастливой улыбкой разглядывала свою единственную дочь, что была излишне задумчивой и казалось витала в облаках. Её явно что-то беспокоило, но она тщательно скрывала причину своего беспокойства за легкой улыбкой. — С Роксан Султан получилась прекрасная управляющая. В гареме воцарился покой и порядок, — добродушно отметила Нурбану Султан, что сидела у ног жены Великого визиря. Её черные волосы были собраны в высокую прическу, которую венчала диадема с мелкими топазами. Нежного цвета голубое платье освежало и придавало её образу женственности. Несомненно, Нурбану Султан была красивой женщиной, чья красота увядала в стенах дворца. — Даже ссор между девушками стало значительно меньше. Михрумах Султан нежно дотронулась до лица своей дочери и с гордой улыбкой произнесла: — Она — моя дочь. Это не удивительно, что она преуспела. Нурбану Султан сдержанно улыбнулась и закивала. Ей хотелось произвести хорошее впечатление на Михрумах Султан, дабы она прониклась к ней и её сыну. Мать играет очень важную роль в жизни дочери. Султанша надеялась повлиять на Роксан Султан с помощью её матушки. Её сын был влюблен в двоюродную сестру, и раз султан женился на одной из них, почему её сын не может сделать того-же. — Вы сумели подружиться с моим сыном и стать его другом, за что я очень вам благодарна. Ему всегда не хватало общения, особенно с родными людьми. — Осман — приятный молодой человек. С ним есть о чем поговорить, — словно что-то заурядное, бросила Хатидже Султан. Общение с двоюродным братом приносило девушке удовольствие и немного отвлекало от насущных проблем, но она всё равно чувствовала своё превосходство над ним, к которому она не стремилась. В её воображении, мужчина рядом с нею должен быть каменной стеною. Пускай, Роксан Султан была сильной и воинственной, но ей, как и каждой женщине, хотелось быть мягкой и слабой. Иметь возможность опереться на чьё-то сильное плечо. — Мы действительно сдружились. Одарив Нурбану Султан натянутой улыбкой, управляющая гарема перевела свой взгляд на внезапно открывшуюся дверь. В покои не спеша вошел кызляр-ага, ведя за собою высокую светловолосую женщину лет двадцати пяти. Наряд загадочной гостьи свидетельствовал о её принадлежности к знати какой-то из западных стран Европы, а прямая осанка и уверенный взгляд о благородном происхождении. — Султанша, — первым поклонился Сулейман-ага. — Повелитель приказал разместить гостью в гареме. Троица скептических взглядов устремилась в сторону голубоглазой блондинки. — Вы изучали турецкий, сеньора? — обращаясь к незнакомке на итальянском языке, поинтересовалась Хатидже Султан. Поднявшись с тахты, она плавно обошла сидящую мать и встала напротив девушки, что довольно улыбалась. — Или вы разговариваете только на итальянском? Мне известно, кто вы. Несколько дней тому назад в порт прибыл корабль с Венеции, — заблаговременно объясняла гостье султанша. — Не трудно догадаться. — Конечно изучала, — игриво посмеивалась глазами венецианка. — Не думала, что здесь знают итальянский. Говорят, что все турки необразованные невежи. Михрумах Султан разобрав слова иностранки вмиг вскипела и возмущенно прыснула, а притихшая Нурбану Султан нахмурилась. Женщина происходила из богатой венецианской семьи и наглость девушки могла отразиться на отношениях с их странами, подвергая опасности её выживших родственников. Получив относительную свободу, избавившись от надзора Салихи и Япрак Султан, она отыскала свою родню и начала переписываться с кузенами. — Хочу дать вам полезный совет: не называйте турок, а особенно представителей династии, невежами, — казалось забавлялась от бесстыдства гостьи львица Чандарлы. — Иначе домой может вернутся только ваша голова. — Извините, — поджала губы с наигранной жалостью венецианка и пожала плечами, — вся в отца. Хотя, сознаюсь…мне далеко до него. Ему удается так искусно вести разговор, что не поймешь то ли он оскорбляет человека, то ли хвалит. Лукреция Медичи — старшая дочь дожа, — представилась она, сделав уже глубокий реверанс. — А вы вероятнее всего Хатидже Роксан Султан? Молча кивнув, лучисто засмеялась белокурая султанша. Обычно все тряслись перед нею. Доверенное лицо матушки — Сессилия Контарини — не решалась даже поднять своего взгляда на девушку, наслушавшись от любопытных историй о ней. Она была дочерью одного из самых грозных адмиралов и полководцев, славящегося своей жестокостью к врагам. К тому же, молодая госпожа не далеко отошла от своего родителя, жестко расправляясь с предателями и ворами. Для большего устрашения, она любила придумывать всё новые и новые способы их казни: дать съесть тиграм или изрубить на куски. — Здесь действуют определённые правила, сеньора, — предупредила аристократку султанша, когда немного успокоилась. — Вам лучше их придерживаться. В сравнении с повелителем, я — образец терпения. Он скор на гнев и наказания. Михрумах Султан выжидающе наблюдали за разговором двух молодых особ. С интересом слушая дочь, она отмечала её сходство с отцом, что также непринуждённо и несколько расслабленно разговаривал с другими. — Спасибо за совет, ваше высочество. Я это запомню. — Раз вы здесь, — протянула Хатидже Султан. — Присоединяйтесь к нам. Хочу представить вам мою матушку — Михрумах Султан, — указав на ухмыляющуюся валиде, сидящую на тахте. — А также, Нурбану Султан — фаворитку покойного султана и мать шехзаде Османа — брата повелителя. Лукреция почтенно поприветствовала обеих женщин и уселась напротив Нурбану Султан. Дабы разрядить обстановку, молодая управляющая гарема начала расспрашивать гостью о её родине, любимых книгах и стихах, желая побольше узнать о ней. Разговор её казался очаровательным, а меткость суждений свидетельствовали об обширности и правильности её ума. Ведь, помимо прекрасного личика, она имела ясный, открытый для всего нового, разум и прекрасную интуицию, что в тандеме с яркой внешностью создавали идеальное сочетания для хитрого изворотливого политика. Жене Великого визиря венецианка не понравилась с первого взгляда, больно заносчивой она явила себя. Поведение гостьи казалось Михрумах Султан вопиющим неуважением и бестактностью. Она не могла понять радости её дочери, что оживлённо общалась с венецианкой. — Хатидже Султан, — послышался голос Кадер-калфы, стоящей у входа в покои. Сулейман-ага недовольно покосился на старшую калфу, что нагло прервала беседу султанш. — Как вы и приказали, я подготовила лучших девушек из гарема. Желаете взглянуть на них? — Да, — жестко отчеканила дочь Великого визиря. Лукреция заинтересованно покосилась на дверь. — Хочу отправить к султану наложницу, — дав ответ на любопытные взгляды, устремленные в её сторону. — Небольшой праздник, не более. Пусть выберет из танцующих ту, что понравиться. — Сеньора, — обратилась она к гостье. — Думаю ваши покои готовы. Почему бы вам не отдохнуть?! Медичи не стала спорить, хотя желание поглазеть на девушек у неё было, и распрощавшись с султаншами последовала за Ахсен-калфой, что любезно согласилась показать ей покои и гарем заодно. Нурбану Султан не стала дожидаться смотрин и вежливо откланялась. Желания наблюдать, а тем более вспоминать, как когда её саму также выбирали из числа наложниц не было. Спустя несколько минут в покои вошли троё девушек в сопровождении старшей калфы, Роксан Султан скользнула беглым оценивающим взглядом по каждой. Они были совершенно разными. Непохожими друг на друга. Первой вперед вышла светловолосая девушка с широкими скулами и пухлыми губами, что придавали ей чувственности, но были излишне большими для её маленького лица. Её крохотные, по сравнению с губами, миндалевидные глаза горели желанием понравиться и быть избранной султаншей. Девушка обладала пышными формами, что гармонично смотрелись с её высоким ростом. — Это Аврора, — первой смекнула представить девушек калфа. — Она давно в гареме. Знает все правила и хорошо обучена. Отменно вышивает и танцует. — Тебе не дали новое имя по прибытию? — заинтересованно спросила она, скептично поглядывая на девушку. — Имя должно отображать твою сущность. Я не нашла пока имени, которое бы подходило мне. — Видно, что зря ты время не теряла, — задумчиво проговорила Хатидже Султан. — Вижу, что училась усердно. Красиво сказано…и верно. — Я рада, что угодила вам, — улыбнулась Аврора-хатун, чья улыбка была открытой и благодарной. — Меня часто обижали в гареме, но после вашего прихода никто не решается затевать ссоры. Наконец можно спокойно вздохнуть. Хатидже Султан перевела взгляд на другую девушку, стоявшую второй в ряду. Протеже Байрама-паши, хорошо запомнив её с прошлой встречи. Она была высокой и худощавой. Её светлые волосы были прямыми, гладкими и блестящими. Правильные черты придавали лицу утончённости и аристократичности, а зелёные глаза смотрели на неё с искусно скрываемым презрением. — Как твоё имя? — ради формальности спросила султанша. — Эмилия, — закатила глаза француженка. — Одна девушка уже грубила мне при первой встречи, — вспомнив свою бывшую служанку, хмыкнула управляющая гарема. — Теперь боится выйти из своей комнаты, так как не знает вернется ли назад. Откуда ты…такая наглая? — Я из Франции. Происхожу из богатого и знатного рода. Мой отец имеет огромное влияние при королевском дворе, — горделиво вздернула подбородок девушка. — Любопытно, — иронично вскинула брови султанша. — Твой отец во Франции купается в роскоши, а его дочь в Османской империи прислуживает другим. Неужели он не искал тебя? Бросил на произвол судьбы? — У него столько детей, что он даже не помнит всех их имен. — Ты — бастард? — Да, — с горечью ответила Эмилия-хатун. — Но до десяти лет жила в доме отца, пока его жена не отправила меня учится в монастырь. Меня и других девушек схватили по дороге назад. — Ты безусловно красива, — холодно улыбнулась султанша. — Дерзкая и достаточно образованная, раз была в монастыре. Тебе дали новое имя? — Накшидиль, — довольно произнесла своё имя девушка, явно зная его значение. — Если мне не изменяет память, оно значит «прекраснейшая». — Что же, оно тебе отлично подходит, — потешаясь над девушкой, согласилась Хатидже Султан. — Аглия-ханным дала тебе хорошее имя. Эмилия сконфуженно захлопала ресницами. Видя её реакцию, наблюдающая за ней Михрумах Султан, которую перекосило от имени этой женщины, пояснила: — Мой супруг и Байрам-паша — старые друзья. Сложно отрицать, но Роксан Султан по-своему понравились каждая. Первая — Аврора — покорна и спокойна, не будет приносить лишних проблем. Вторая же обладала яркой красотой, была образованна, но остра на язык. К тому же, кто знает какие мысли вкладывала ей в голову та женщина. Именно это настораживало. Будет ли она послушна или сделает глупость. Одно неверное слово из её уст и повелитель отрубит ей голову. Будучи в сомнениями, Хатидже Султан обратила свой взгляд к третьей девушке, что стояла за француженкой. Она была немного ниже, чем предшественницы. Стройная девушка с копной тёмных и курчавых волос, что были аккуратно спрятаны под белый кружевной платок. Овальное лицо имело яркие запоминающиеся черты — слегка пухлые губы, сияющие серебряные глаза и милую родинку на правой щеке — и было миловидным, приятным и располагающим. — Меня зовут Мария, но в гареме меня называют Шейма, — заметив интерес госпожи к ней, поспешила представиться девушка. — Я из Рутении, госпожа. Мария приняла самый невинный вид из возможных: сложила руки в замочек, опустила плечи, дабы казаться покладистой и смиренной. — Не нравится имя, которое тебе дали? — сидя на тахте, спросила её управляющая и, увидев уверенный кивок последней, задумчиво вздохнула. — У тебя платок на голове. Ты набожна? Приняла ислам? — Да, — уверенно врала Шейма-хатун. — Я приняла ислам чуть больше года назад. — Тогда, раз тебе не нравится твоё нынешнее имя, я дам тебе новое, — опустив взгляд на сосуд с шербетом, султанша насуплено посмотрела на малиновую жидкость. — Мария, Мария, Мария, — смакуя её имя, бубнила себе под нос Хатидже Султан. — С греческого твоё имя означает «печальная», но ты совсем не похожа на печальную девушку. Если ты веришь в Аллаха и придерживаешься всех правил шариата, тогда более уместно назвать тебя Рухия, что с арабского означает «религиозная». — Это честь для меня, — прошептала девушка и почтительно клонила голову. Роксан Султан одобрительно улыбнулась. Ей больше всего пришлась по душе третья девушка. Хотя каждая чем-то притягивала к себе. Кадер-калфа довольно просияла, обменявшись взглядом с наложницей. — Скоро вы будете танцевать перед султаном, кому повезет проведет с ним ночь, — объявила Хатидже Султан, одним предложением усложнив жизнь для француженки. — Всё зависит только от вас.Май. Константинополь. Старый дворец
Мужчины всегда поддаются своей ярости и начинают действовать в момент гнева. Особо не думая о последствиях. Однако женщины пытаются утихомирить пламя внутри. Под влиянием этого пламени, подпитываясь им, они очень долго составляют свой план. Обдумывают и взвешивают, как они совершат убийство. В итоге, женщины убивают таким образом, чтобы не запачкать руки в крови. Вас ожидает хладнокровная и ужасающая смерть…без крови, без шума. Шах-и-Хубан Султан совершила непростительную ошибку и не собиралась отступать, настаивая на своем. Дворец Плача — место, куда ссылают отверженных фавориток, вдов султана и провинившихся женщин. Большинство не хотят оказаться здесь, считая этот дворец проклятым. Хатидже Султан считала это всё чепухой. Пустой болтовней женщин, что не желали попасть сюда. Сплетни были единственным занятием, доступным для обитательниц гарема. — Здравствуй, Роксан. Не ожидала увидеть тебя здесь, — вежливо отозвалась Япрак Султан, завлекая её сесть рядом. Её покои были достаточно простыми и светлыми для этого дворца. Они олицетворяли свою хозяйку. Всё, что могла забрать с собою султанша, было аккуратно расставлено по периметру комнаты. — Как тебе покои Валиде Султан? Нравятся? Слышала, что мой племянник отдал их тебе. — Слишком много пафоса, — задорно отозвалась Роксан Султан, мягко опустившись на тахту. — Пришлось много переделывать. — Я полагала, что ты, подобно своей матери, любишь роскошь. Видимо, я ошиблась. Сдержанно улыбаясь, Япрак Султан разглядывала племянницу, сравнивая со своей сестрой. Чем больше она вспоминала о всех встречах, её действиях и словах, тем больше осознавала, что девушка нисколечко не похожа на её младшую сестру. Безусловно, она была внешней копией своей матери, но характер имела совсем иной. — Я — материна противоположность, — подтвердила её размышления девушка. — Но я пришла к вам не для того, чтобы обсуждать это. — Зачем же ты здесь? — Одна особа задела то, что я ценю превыше всего — мою честь, похоронив своим поступком всё уважение, что я испытывала к ней. — При чем здесь я? — перебила её Япрак Султан, вопросительно вскинув бровью. — Та же особа виновата в вашей ссылке и оклеветала вашу дочь, заперев её в собственных покоях словно в тюрьме. — Ты про Джанан, — прознав от шпионов во дворце о преступлении фаворитки. Она не собиралась спускать ей это с рук, планируя месть. — Не волнуйся, она получит своё. — Я говорила не о ней, — сделав длинную паузу, ехидно ухмыльнулась девушка. — Шах Султан. По вашей указке убили её мужа. Не мудрено, что она решила отомстить. Вам известно, как сильно она любила своего покойного супруга. — Зачем ты рассказываешь это мне? Не жалко родную тетку? — Я никому не позволю топтать свою честь. Она, желая прибрать к рукам гарем, потакала гнусным слухам обо мне и пыталась внушить султану, что они правдивы. Есть черта через которую нельзя переходить. Это чревато последствиями. — Хочешь, чтобы я помогла тебе уничтожить Шах, — без заминки поняла её замысел тетка. — Или сделала за тебя грязную работу? — Я верну вас во дворец, а вы взамен поможете мне отослать её на край земли или выдать замуж, — коварно блеснула глазами Хатидже Султан. — Вы ведь хотите вернуться во дворец? Япрак Султан немного опешила от столь выгодного предложения, которое слетело с молодых губ её племянницы. Она безусловно не была похожа на мать. Та бы держала её как можно дальше от дворца, а дочь наоборот зовет обратно. — Подумайте. Как решите, пришлите весточку. Быстро поднявшись, Роксан Султан почтительно поклонилась и вышла, оставив Япрак Султан наедине со своими мыслями. — Что вы думаете по этому поводу, госпожа? — зазвучал голос Пинар-калфы, что всё это время пряталась за ширмой. — Не ловушка ли это? — Её смелость впечатляет, однако в то же время делает глупой. Она захотела попользоваться мною для того, чтобы не марать руки. И заплатит большую цену за это. Когда за нею наконец закрылись ворота Старого дворца, почтительная улыбка исчезла с лица Роксан Султан. Наигранное добродушие уступило место серьёзности и взвешенности во взгляде лазурных глаз. — Моя султанша, зачем вы предложили ей это? Не к добру её возвращение во дворец. Отец учил ее, что на войне лучшая уловка — искренность. Чтобы отвлечь врага и заставить его пропустить ключевой шаг, обман должен быть правдой. — Учись думать как твой соперник. Она захочет воспользоваться ситуацией и начать манипулировать мною, что я позволю ей сделать. Столкнув лбами Япрак Султан и Шах-и-Хубан Султан, она получит неопровержимые доказательства их злодеяний и сможет наказать. Хатидже Султан сильно сомневалась, что её младшая тетка была безгрешной и не пачкала руки в крови невинных людей. — Госпожа? — Я позволю ей думать, что стала её игрушкой. Её руками уничтожу всех, кто станет угрозой отцу, брату, маме. Она и не заподозрит, что в действительности кукловодом буду я, а не она.