Луна расскажет...

— Эрик! — крик срывается с бледных губ, а рука привычно хватает пустоту... * * * Утро. Солнце заглядывает под тяжелые, немного приспущенные занавески, ища на что же опустить свои лучи. И всё-таки в очередной раз решает, что наилучшим объектом для его игры является полуубитый горем Чарльз. Ничего нового, просто привычная утренняя апатия, которая сегодня прогрессировала сильнее чем обычно. А вызвано это было тем, что Чарльзу приснился чрезмерно страстный, однако приятный ему сон, но он же кромсал его и так покрытое шрамами сердце, вырезая на нем все новые слова отчаянья, ничуть не меняя их суть. Всю последнюю неделю ему снится этот чертов сон. Но просыпаясь он не помнит, о чем он был. Все, что оставалось от него - это мутное предчувствие, грызущая по утрам печаль, притворно сладкое послевкусие страсти, раскрывающейся во сне, и воспоминание о крупном одиноком диске сияющей луны. А ведь сегодня полнолуние... Все. Стоп. Ему сейчас не до этого. Скоро начнутся занятия. А какие знания может передать учитель, что не может себя контролировать? Да уж... Тогда ему вообще никого учить не стоит... Но все же, собрав в кулак скудные остатки своей воли, Чарльз встает с постели и решает, что сейчас застилать он ее категорически не будет, а сделает это после обеда. Ну или завтра... Спешно умывается и приводит себя в порядок (если эти действия вообще можно было так охарактеризовать). Затягивая галстук старого костюма, он думал о том, что в зеркале напротив видит человека, уставшего менять "маски". Да, он каждое утро натягивал надоевшую "маску" серьёзной сосредоточенности. А что? Если бы ученики видели его без этой самой "маски", то возможно все уже разбежались бы от его болезненного вида. Так что он в очередной раз прервал свои размышления и наконец нашел материалы для урока в одной из стопок у стола. Профессор поторопился к двери, огибая разросшиеся кучи книг, тетрадей и распечаток, расположившихся на полу в хаотичном порядке. Выбрался он из собственной комнаты сегодня довольно удачно, по сравнению со вчерашними потугами, окончившимися послеобеденным разгребанием завалов. Повезло ещё, что стопка, о которую ему довелось тогда споткнуться была не очень большой, свежей, так сказать, и сбить ей удалось не так уж и много. В этот раз миссия завершилась успешно, и он смог проскользнуть в коридор, не нанеся большого ущерба своим книжным "башням". Утром тёмные коридоры этого крыла, земли обетованной школьных призраков и директора, все так же чарующе тихие, но уже заполненные ярким солнечным светом, играющим бликами на чистом деревянном полу. Идя по таким вот солнечным дорожкам, профессор никак не мог взять в толк, почему дни и ночи в этой школе так сильно разнятся. Чем дальше он уходил от своей обители, тем чаще натыкался на бодрых, в отличие от него, учеников, явственнее слышал детский смех. Именно из-за желания видеть улыбки на лицах детей, которых боятся так же, как боялись всегда его, Чарльза, чтобы они не знали той боли, что познал он сам, и была создана эта школа. Глядя на счастливые лица он хоть немного отвлекался от своей печали. Но в то же время, именно эти мелкие вредители доставляют ему столько проблем, заставляя работать до изнеможения. Звонок... Точно! Надо ускорять движение, если опаздывает директор, чего можно ждать от учеников? И все же, какой он в этом плане не компетентный!