VS

На плечах у Чонгука рюкзак, а за плечами трупов больше, чем учеников в его старшей школе. У Чонгука в тубусе для чертежей дремлет уставший за день автомат, которому он, конечно, завидует: сам Чонгук не смыкает глаз уже третий день. У Чонгука внутри кровь, мясо и кости. И снаружи тоже. Он смывает их под проточной водой, забивает ими раковину и аккуратно проталкивает розовато-серые ошметки лобной доли в трубу. Они нежные, скользят под пальцами, как припудренные порохом лепестки сакуры. Чонгук улыбается кротко и ловит себя на мысли, что Тэхену определенно пошел бы такой цвет волос. У его Тэхена кожа песочная, глаза чуть светлее карего и сочные мягкие губы. Чонгук снимает залитую кровью майку и долго любуется вишнево-сливовым ошейником вдоль ключиц, подаренным ему на 17 лет. Такой подарок время не лечит, а лишь впитывает под кожу свинцом, растекающимся по плечам. Чонгуку нравится эта тяжесть. Она делает его крепче и, возможно, когда-нибудь станет сильнее желания прострелить себе обе руки. Чонгук закрывает глаза и на пробу ласкает холодное дуло пальцами. Пытается представить звук выстрела, запах пороха, адскую боль и мягкое, кровоточащее. А получается лишь горячее вдоль фаланг, влажный шелк втянутых щек и тихое: «Береги себя». И сочные мягкие губы. Чонгук открывает глаза, прячет автомат назад в чехол и, конечно, завидует ему. Сам Чонгук спрятаться не может. У него на сегодня остался последний заказ, домашнее задание по физике и дальний вагон метро. Чонгук читает про теорию множественных вселенных до кровавых заусенцев и пачкает ржавым страницы. Маленькое жертвоприношение за то, что в каком-то из миров Тэхен ласково перебирает его волосы, а не патроны. Режется с ним в приставку, а не кромсает кого-то ножом. У Чонгука в голове все еще играет теория струн, когда он привычно натягивает маску и вежливо мажет пальцем по звонку, прежде чем высадить дверь. Петли рвутся со скрипом, а параллельные миры и Чонгук, провалившийся в них, – совершенно беззвучно. У его заказа кожа песочная, глаза чуть светлее карего и сочные мягкие губы. Он сидит на стуле и старательно затягивает зубами уродливый бант на красивых запястьях. На коленях лежит шестизарядный револьвер, а у стоп в старых кедах – три патрона. Чонгук опускается на пол и медленно подает их ему по одному. Смотрит зачарованно, как длинные пальцы прячут их в гнезда через один и защелкивают барабан. И закрывает глаза, когда они неловко стаскивают с него маску и нежно, устало путаются в его волосах. – У меня подарок для нас двоих, – шепчет Тэхен, уткнувшись губами ему в макушку. – Мы с тобой заслужили отдых, верно? Ты – от меня, а я – от себя самого. Чонгук трется носом об рваную джинсовую ткань и старается не дышать. Жмурит глаза до звезд в параллельных вселенных, где Тэхен не может так поступить. – Чонгук-и… – слегка соленое и счастливое. – Здесь есть шанс для нас начать заново, – целующее теплом. – Здесь через один – холодный лимонад, а не оружие. Убийства только на улице Морг* да и то раз в году. Ты мне веришь? Чонгук верит и знает. Он молча слушает диссонанс в своей голове, в котором альтернативный мир на расстоянии щелчка осечки. И кажется, кивает в такт. Он пересаживает Тэхена на пол ближе к себе. Тянет ленты на тонких запястьях и время. Тэхен не понимает, зачем так туго, но покорно целует на удачу руки Чонгука и барабан. Утыкается виском в дуло и обнимает Чонгука за шею. – Поцелуешь меня на прощание? Чонгук улыбается кротко, потому что у его Тэхена губы сочные и мягкие. Но он согревает своими свободный от дула висок. И звуком курка разрывает им (эту) вселенную. ________ *«Убийство на улице Морг» – одноименный рассказ Эдгара По