***
За окном занималась ночь. Уже через несколько мгновений он не мог разобрать даже того, что было у него прямо под носом, но не делал ничего, чтобы добавить в комнату света. Чем больше он думал о словах своего брата, тем больше смысла они приобретали. Тобирама, со своей точки зрения, был прав. От Хаширамы ждали, что он женится и будет иметь детей, что он будет защищать деревню. Но он был достаточно взрослым, чтобы понять, что совместная жизнь с любым парнем — теперь уже мужчиной — была непристойна его положению. Не тем, чего ждали от первого главы первой деревни шиноби. Но сама мысль отказаться от Мадары — положить конец их отношениям, тому, над чем он работал так долго и упорно — была невыносима. Он пытался быть реалистом — но не мог, потому что они не могли признаться в своей связи. Но, даже если бы он женился, это ничего бы не изменило. Даже в этом случае они бы продолжали бы видеться, как и сейчас. Испокон веков у мужчин были тайные любовники. Хотя, наверное, даже тогда они не были главами еще недавно враждебных кланов — старыми врагами. Но, конечно, Учиха был намного больше, чем его врагом — он был его лучшим другом с детства. Тем, в чьей компании он нуждался с того момента, как они познакомились. Жениться означало бы изменить. Он пытался представить, что сказал бы Мадара, если бы Хаширама женился. Он, скорее всего, был бы глубоко оскорблен тем, что ему придется быть вторым после какой-то женщины, и не дал бы Хашираме больше никогда к себе прикоснуться. Еще ужаснее было думать о том, что ему могло бы быть все равно. Он редко выражал свои чувства — Сенджу обычно списывал это на то, что Учиха был более замкнутым человеком, чем он. Однако временами он боялся того, что его друг мог вообще ничего к нему не чувствовать. Что Мадара уступил ему только потому, что ему надоело отвергать его постоянные попытки сблизиться, или, может, потому, что он надеялся получить что-то взамен… Хашираме потребовалось больше двух лет, чтобы пробраться под эту холодную маску. Если бы это был кто-то другой, то он уже давно бы сдался: в конце концов, всегда находились желающие залезть к нему в постель. Жаль, что ему они все были безразличны. О Мадаре он мечтал с тех самых пор, когда они встретились на той реке, с тех пор, когда им не было еще и четырнадцати. Он даже рассказал ему об этом десятью годами позже, но не было похоже на то, что тому пришлись по душе эти слова. Но все равно… Он был почти абсолютно уверен, что Учиха тоже должен был чувствовать что-то к нему. Все эти небольшие знаки кто угодно другой, кто не так хорошо его знал, никогда не заметил бы, но он… Он видел их. Сомнения, возможно, могли бы остаться навсегда, но, когда он думал об этих намеках и полутонах, он находил в себе немного уверенности двигаться дальше. Примерно через год их тайных отношений он научился концентрироваться на них, чтобы хранить воспоминания. Например, как в тот раз, когда Мадара первый раз разрешил себя поцеловать…***
— …где-то там. Еще нам нужно будет построить большое здание, где главы кланов альянса будут собираться. Это будет своего рода комитет, который будет руководить деревней, — Сенджу сделал широкий жест руками, пытаясь выразить его все еще смутные идеи чуть лучше, чем он смог это сделать словами. — Ты не можешь отдать все бразды правления кучке людей, — Мадара покачал головой. Его жесткие волосы лениво повторили это движение, падая непослушными прядями на глаза. Хаширама потерял всякую нить разговора, пытаясь откинуть подальше желание пригладить эти черные пряди и убрать их с бледного лица. — Они перегрызут друг другу глотки к концу дня. Нам нужен один сильный лидер, но, безусловно, у него могут быть советники, — продолжил он, не замечая внутренней борьбы своего высокого друга. — Хм, да, ты прав, — быстро проговорил он, когда эти чувственные темные глаза посмотрели на него вопросительно. — Лидер и его советник. Звучит как план, — несмотря на то, что у него была другая идея на этот счет, ему сразу понравилось предложение Мадары. Учиха точно станет прекрасным главой деревни, особенно если Хаширама будет рядом, чтобы помочь советом, если что. Вместе они могли бы построить сильнейшее сообщество шиноби — такое, о котором они мечтали детьми. Кто бы мог подумать, что это им действительно удастся? Мечта воплощалась в реальность. Он улыбнулся своему другу, но тот уже отвернулся от него, смотря на стройки вдали. Его изогнутые брови были нахмурены в раздумьях о чем-то — и Хаширама решил понаблюдать за ним. Его лицо было почти полностью скрыто за темными волосами, вечернее солнце создавало резкий контраст теней под его глазами и скулами. Казалось, что он не замечал восхищенного взгляда Сенджу. Однако, скорее всего, он просто решил его проигнорировать. Такова была его обычная тактика, когда Хаширама пытался подтолкнуть их дружбу к чему-то большему. Обычно Мадара пытался протестовать, что он не хотел ничего такого, но сейчас он просто молчал и даже позволял ему иногда себя касаться. Однако ничего предосудительного — только легкое похлопывание по плечу или спине, все остальное же, например, поглаживание по волосам, он сразу же пресекал. Хаширама сдался бы, если бы это был кто-то другой. Он мог принять вежливое «нет» довольно легко — но с Мадарой это было невозможно. Когда они не были вместе, он мог думать только о нем, о его глазах, его волосах, об этом гибком, но сильном теле, которое всегда было спрятано под его свободной одеждой, о его запахе, его голосе… А когда они были вместе, все становилось еще хуже, потому что он был прямо перед ним, но все равно вне его досягаемости. В день, когда в деревне закипели первые строительные работы, он больше не смог сдерживаться. Разговаривая, они прогуливались до границы вырубки леса, к временным баракам, где они обычно спали. Прохожие останавливались и кланялись им. Хаширама улыбался и кивал каждому из них, хотя их лица быстро пропадали из памяти. Мадара, несмотря на это, оставался равнодушен, как будто не видел или не слышал их, поэтому Сенджу толкал того локтем, настойчиво шепча, что ему нужно им ответить. Хаширама был одарен раздраженным взглядом, но поведение Учихи не изменилось до тех пор, пока они не добрались до его дома. Когда за ними закрылась дверь, Мадара развернулся к нему в нескрываемой злости. — Как ты смеешь мне указывать, да еще когда другие люди могут это видеть и слышать?! — его волосы подлетели, когда он тряхнул головой в порыве ярости. Он сделал шаг ближе к Хашираме, вскидывая голову. — Я не… — Ты можешь оставить свои указания себе. Я знаю, как себя вести… — Но я только… Быть чуть более дружелюбным и открытым тебе не повредит… — Они нам не равны, мы — их правители! Ты понимаешь это? Ты не можешь просто разгуливать по деревне с этой твоей нелепой ухмылкой. Они вообще не будут тебя уважать! — Я не думаю, что ведя себя надменно и неприступно, ты заслужишь больше уважения, Мадара, — Хашираму задели его слова, но он старался не показывать этого. Слишком часто он уступал в спорах между ними, но в этот раз он чувствовал, что нужно настоять на своем. — Они уже уважают нас обоих за нашу силу и за то, чего мы смогли достичь. Они знают, что мы тоже люди, так зачем делать вид, что это не так? — он подошел еще ближе к нему, вскидывая руки, будучи до отчаянности уверенным в своих словах. Он хотел, чтобы его друг понял то, что он пытался до него донести. — Неужели ты не видишь, что ты становишься слишком открытым к ним? Ты думаешь, у нас не осталось врагов? Что не нужно теперь опасаться ножа в спину? Никому никогда нельзя доверять! Как можешь ты быть все еще жив, если ты этого не понял? Что ты за шиноби такой… — он оказался уже прямо перед его лицом и толкнул Хашираму в грудь. Не думая, Сенджу перехватил его руку и прижал ее к своему сердцу. — Так вот почему ты так холоден даже ко мне? Ты и мне не доверяешь, не так ли, — его голос подрагивал из-за эмоций, которые бурлили внутри него. Он понимал, что показывает слабость — то, что Мадара так презирал — но сейчас контролировать это было не в его силах. — Я доверяю тебе настолько, насколько я хочу доверять кому-либо, — ответил Учиха в более спокойном тоне, отводя взгляд. Он попытался вырвать руку, но Хаширама не отпустил ее. — Этого недостаточно! Я хочу, чтобы ты понял, что ты можешь довериться мне, я клянусь, что никогда тебя не подведу… — Ты действительно дурак, — прорычал Мадара, пытаясь выбраться из захвата Хаширамы, но тот только усилил его. — Кто, черт возьми, просил тебя обещать такое? Мне точно этого не нужно! — Но я хочу, чтобы ты принял меня, как своего друга, чтобы ты открылся мне — мы строим нашу деревню вместе, как мы и мечтали! Неужели ты не рад этому? Ты и я вместе — мы можем сделать все, что угодно! Нас нельзя остановить! Если бы только ты… — Хватит нести эту чушь! Мне не интересны твои мечты и твой чертов идеализм. Мы строим деревню, да, но она стоит на крови и смерти, а не на мечтах двух глупых детей! А этот разговор о тебе и мне… Мы союзники, но мы были смертельными врагами еще не так давно. Это навсегда останется между нами. — Такого не может быть, — Хаширама подавил грусть, родившуюся внутри него от этих слов, кляня себя за то, что заварил это все. — У нас есть эта связь, я всегда считал тебя своим другом. Даже когда мы сражались. Я никогда не хотел причинить тебе боль и… я уже говорил тебе, я хочу, чтобы мы больше доверяли друг другу… — Отпусти мою руку, — холодно ответил Мадара. Взгляд его темных глаз был жестким и не отражал никаких эмоций. — Нет. — Я предупреждаю тебя… — Мадара, не делай этого! Неужели я не сделал всего, что мог, чтобы… — Заткнись, ты… Началась борьба: Учиха старался освободить руку от его захвата. Несмотря на его стройную фигуру, он обладал большой физической силой, поэтому Хашираме пришлось усилить хватку до того состояния, когда он начал опасаться, что оставит синяки. Мадара размахнулся свободной рукой в полусерьезной попытке ударить его, поэтому Сенджу схватил и другое костлявое запястье и прижал к своей груди. Когда Мадара приподнял свою голову, чтобы выругаться ему в глаза, Хаширама просто не смог больше себя сдерживать. Он прижался к соблазнительным полуоткрытым губам его друга своими, целуя его так крепко, насколько позволяла ему неудобная поза. К его удивлению, поцелуй не был безответным. Он простонал, когда этот ловкий, злой язык прижался к его собственному. Возбуждение пробежало по всему ему телу холодной искрой, он чувствовал его каждым нервным окончанием. Его захват ослаб, ладони прошлись по рукам Мадары, чтобы схватить за плечи и попытаться прижать его еще ближе, хотя это было почти невозможно. Он уже чувствовал, что твердеет, его мысли были затуманены жаждой большего. Он хотел обладать Мадарой, держать его вот так вечно. Он схватил целый пучок его жестких волос и наклонил его голову назад, чтобы поцеловать еще более жадно. Но в тот момент, когда он уже подумал, что может просто умереть от недостатка воздуха и подавляемого желания, все внезапно закончилось. Мадара отодвинулся буквально на дюйм — большего он не позволил бы ему — и в следующее мгновение Хаширама почувствовал холодное прикосновение куная к своей шее. — Что, — прошипел Учиха возмущенно, хотя было очевидно, что у него сбито дыхание. — ты думаешь, ты сделал? — Я просто… ну, ты, очевидно, — бормотал Хаширама. Лезвие не дрогнуло, когда он раздраженно попытался отмахнуться от Учихи. Оно было достаточно острым, чтобы оставить тонкий порез на нежной коже над его ключицей. С видимой неохотностью, Мадара все же опустил руку. — Да что у тебя за проблемы? — у Сенджу наконец-то появился голос, одной рукой он вытирал кровь, текущую из раны. — Вытаскиваешь оружие, когда я только… — Попробуй сделать что-то подобное еще раз, и ты так просто не уйдешь! — Но тебе же понравилось… — Нет! Не думай обо мне так, как о себе самом! В тебе есть эта… зараза, но это не значит, что мне нравится, когда ты принуждаешь меня. — Принуждаю тебя? — он начинал сердиться. Он мог понять неприязнь, нерешительность, но это чистое отрицание было уже слишком для него. — Признай, что тебе понравилось, — резко сказал он. — Отвали от меня, — голос Мадары был не громче шепота. Несмотря на его слова, его тон был чувственным, по крайней мере, так казалось Хашираме, который решил проигнорировать предупреждение в этом низком рычании. Он приблизился так, что их лбы почти соприкоснулись. — Признай это, — прошептал он. — Я никогда… — Я все равно знаю, — он снова поцеловал своего друга. Мышцы Учихи изогнулись под его руками, когда тот пытался освободиться, но Сенджу не совершил ошибки, отпустив его в этот раз. Его сердце билось как бешеное из-за возбуждения, когда Мадара перестал пытаться оттолкнуть его и вместо этого обнял…***
Хаширама улыбнулся в темноту своего кабинета, дотрагиваясь до места на своей шее, где был порез от куная. Тонкий шрам, конечно, давно исчез, но позже он получил еще несколько синяков и ушибов за свои дальнейшие старания. Мадара не врал насчет того, что никогда не признает, что ему нравилось происходящее между ними, но воспоминание об их первом поцелуе до сих пор грело его душу. Ему понадобилось столько времени, чтобы этого достичь, и с каждым шагом добиваться чего-то еще становилось все труднее, но… это стоило того. Готов ли он принести это в жертву, изменить своему любимому и жениться, ведь, как-никак, это будет выгодно? Вопрос продолжал висеть в воздухе — будет ли Мадаре все равно? Ему нравился Хаширама ровно так же, как ему нравились и все остальные, Сенджу был уверен в этом, но Учиха никогда не показывал, что чувствовал что-то большее. В конце концов, сколько бы времени Хаширама не сидел в темной комнате, он ни на шаг не становился ближе к разрешению этой дилеммы.