***
— … с кланом Узумаки. Я понимаю, почему он считает это хорошей идеей, но я, действительно, не уверен в том, что с этим делать. Поэтому… что ты думаешь об этом? Бездонные темные глаза смотрели на Мадару с плохо скрываемой надеждой. Он не понимал, что это была за надежда: Хаширама ожидал, что он поклонится и скажет, что ему нужно делать? Или, напротив, что он будет умолять его не жениться на какой-то там женщине? Он злился из-за его глупых надежд, какими бы они ни были, но еще больше он злился на себя за то, что ему было не все равно: ему хотелось знать, на что именно надеялся Сенджу. Он сложил руки на груди и повернул голову, позволяя своим волосам упасть на глаза и защищаясь от обеспокоенного взгляда. — И это меня касается потому, что…? — Но, Мадара! Мы вместе уже больше года… — Ш-ш… — …и ты знаешь, как ты важен для меня, — Сенджу настаивал, не позволяя ему отрицать очевидное. — Я не хочу потерять тебя из-за чего-то подобного! — Потерять меня? С чего ты решил, что ты мной обладаешь? В этот момент высокий мужчина подошел ближе, и Мадара вытянул вперед руку, останавливая его перед тем, как тот попытается заключить его в объятия. По опыту он знал, что чем ближе к Хашираме он находится, тем слабее его решимость. Тот пытался поймать его взгляд, но Учиха смотрел в одну точку за его плечом. — Мадара, — прошептал Хаширама. Его глубокий голос вызывал приятные мурашки на спине. Такая реакция его тела ужасно раздражала. Это была его единственная слабость. — Чего ты хочешь от меня? — отрезал он. — Твой брат считает, что ты должен жениться. Ты думаешь, что так ты и должен поступить. Зачем тебе мое мнение? — Я хочу знать, считаешь ли ты тоже, что я должен сделать это. — Какой в этом смысл? Видимо, это неизбежно. Так что это не имеет никакого значения — будет ли это та женщина из клана Узумаки или кто-то другой. — То есть ты не против? Если мы продолжим… — Продолжим что?! — он повернулся к нему в недоумении. Очевидно, он не мог предлагать… — Продолжим то, что между нами сейчас, — проговорил этот безумец, прижимая его к себе и пытаясь поцеловать, поэтому Мадара отталкивал его как мог. — Ты, должно быть, шутишь! Я не позволю тебе превратить себя в твой грязный секрет! Я не буду вторым после какой-то чертовой суки! — он собирался показать свое пренебрежение, но получилось совершенно не так, как он задумал. Он делал ему больно вместо того, чтобы продемонстрировать безразличие. Еле заметная, но полная надежды улыбка появилась в уголках рта Хаширамы. Она раздражала его так же, как и сам абсурдный разговор. Нет, так не пойдет. Это была его возможность положить конец их связи, с которой он так до конца и не смог свыкнуться. Это было грязно и неправильно, но он все равно позволял снова и снова втягивать себя во что-то порочное, постыдное, хоть и безумно приятное. Если этот дурак женится, он останется один и он сможет сконцентрироваться на более важных вещах в своей жизни. — Так тебе не все равно, — прошептал Хаширама, выглядя ужасно довольным. На его лице плясала такая глупая, наивная улыбочка, и Мадара проклинал себя за то, что она казалась ему привлекательной. Все это нужно было прекращать. Все это никогда не должно было даже начинаться. — Просто скажи, что ты не хочешь, чтобы я… — Ты все не так понял, — отрезал он холодно. — Я думаю, тебе стоит жениться. В конце концов, это — твой долг, твой клан, твоя деревня. Я ничего не имею против. Напротив — это отличная идея, может быть, даже лучшая из всех, которые когда-либо приходили твоему брату в голову. В тебе, очевидно, слишком много энергии, и я счастлив, что ты не будешь постоянно бегать за мной. Хаширама, что было довольно предсказуемо, с силой оттолкнул его и теперь выглядел расстроенно. Мадара взял себя в руки. Он должен был с этим покончить. Сейчас. Быстрый взмах меча, чтобы разрубить их связь. Это было бы менее болезненно, чем позволить ей медленно разрываться, как это неминуемо и случилось бы. — Но, Мадара… Ты знаешь, что ты важен мне! Ты — мой друг, и даже больше… Я люблю тебя! Мадара только долго и пристально смотрел на него, пока его противоречивые эмоции бурлили и закипали внутри. Ярость выиграла. Он откинул все остальное: предательскую надежду, опасную нежность, неуместную заботу — они были слабостями, от которых нужно было избавиться. — Как ты смеешь, — прошептал он дрожащим голосом. — Как ты смеешь произносить подобное? Я тебе не какая-то женщина, которую можно впечатлить такими словами, — он подошел ближе. Кто угодно уже отступил бы, но Хаширама, конечно же, стоял, как вкопанный. Я позволял тебе развлекаться с моим телом, но не более того. Мне безразличны твои неестественные чувства… — Почему ты так себя ведешь? — Сенджу тоже успел разозлиться, насколько мог Учиха прочесть выражение его лица. Хаширама резко схватил его за плечи и держал, и Мадаре пришлось подавить бессознательную вспышку возбуждения при его прикосновении. — Я знаю, что я тебе небезразличен. Просто признай это! — Ты дурак, — он оттолкнул его руку. Его удивило, что Хаширама позволил ему это сделать. Это было глупо, и он очень старался не показать это удивление. — Настало время вернуться в реальность. Просто чудо, что люди еще не стали говорить об этом за нашими спинами. Мы не можем этого допустить. Женись. У меня есть более важные дела, чем постоянно тратить свое время на тебя. — Я знаю, что ты на самом деле так не считаешь… — О, перестань обманывать себя! Я думал, что, трахаясь с тобой, я получаю некоторые преимущества, но сейчас я уже не вижу, что смог бы получить в дальнейшем. Так что только посмей тронуть меня еще раз. Ты мне отвратителен, — он мог видеть, как глубоко он задел этими словами Хашираму, и почувствовал свое превосходство. Сенджу всегда был сильнее его, и поэтому нанести последний удар даже в чем-то таком, как разрыв отношений, было великолепным чувством. Оттолкнуть его значило, что он одержал победу. Это было ему необходимо, чтобы доказать себе, что он может быть в чем-то лучше него. — Я не верю тебе, — прошептал Сенджу. В его голосе слышалось сомнение. Мадара позволил своим губам вытянуться в злой усмешке. Ему хотелось, чтобы Хаширама упал на колени и молил о одном, самом последнем поцелуе. Ему хотелось, чтобы тот ударил его, чтобы силой добиться этого прикосновения. Но, стоп, о чем это он думал? Все, что ему было нужно — избавиться от Хаширамы навсегда. — Мне наплевать на то, во что ты веришь. Убирайся из моего дома, разберись со своими проблемами и оставь меня, наконец, в покое. И Хаширама ушел. Эйфория, захватившая Мадару после его неожиданной победы, длилась около десяти минут, пока не сменилась злостью. То есть его можно было вот так просто прогнать? Это все, что было нужно, чтобы он бежал, поджав хвост, когда его пнули под зад? — Теперь я вижу, насколько ты любишь меня, — он ходил по пустой комнате взад и вперед, пытаясь успокоиться. Внутри него все переворачивалось, и это еще сильнее подпитывало его злобу. Он не мог позволить себе что-то чувствовать к этому дураку. Особенно, любовь. Это так нелепо. Но, все равно, ему на ум не могло не прийти все то время, что они провели вместе. Он сам себе был омерзителен, но ему нравились его прикосновения, нравилось просто быть рядом с ним. Если у него когда-либо и был друг, это был Хаширама. Но из-за Сенджу они все это потеряли. Если бы он не принудил его к тому, чтобы быть больше, чем союзниками или даже друзьями, этого всего не происходило бы. Он знал, что он не должен был этого позволить. Но, в конце концов, тогда он не смог этому противостоять, и вот к чему это их привело…***
Сталь ударилась о сталь, когда Хаширама отразил его удар. Мадара резко уклонился и отпрыгнул назад, чтобы выиграть себе на мгновение больше времени. Он не понимал, как долго они сражались, но был уверен в том, что прошло уже точно больше часа. Их одежда прилипла к ним из-за пота, и они оба тяжело дышали. Они заранее договорились применять только ниндзюцу, что гарантировало долгое и изматывающее сражение на той поляне, которую они выбрали в качестве подходящего поля боя. Его друг был сильнее, но Мадара был более ловким, поэтому шансы были равны. Солнце начинало садиться, но они все еще не собирались заканчивать. Он рванулся вперед, оставляя себя уязвимым к ударам, но Хаширама знал его слишком хорошо, чтобы попасться на эту уловку. Волосы Сенджу приклеились у к лицу из-за пота, а само оно было ярко-красным. Он ухмылялся. Мадара не смог удержаться от того, чтобы не улыбнуться в ответ. Физические нагрузки позволяли ему избавиться ото всех тяжелых мыслей, переживаний и сожалений. Его сознание было безупречно чистым. Все, на чем он концентрировался, были движения Хаширамы и его собственные. Вскоре они боролись уже в темноте, скорее чувствуя друг друга, чем на самом деле пытаясь различить силуэты в тусклом свете звезд. Убывающая луна тоже создавала не лучшую подсветку, но это не имело значения. Он так хорошо знал стиль ведения боя Хаширамы, что мог понять, где он находится, и каким будет его следующий шаг. Он смог ранить его еще раз — его клинок рассек и ткань, и кожу. Кровь проступила вдоль всего надреза от его плеча до середины груди. Рана была поверхностной, но хорошо показывала, что его соперник начинал уставать. — Я выигрываю! — прокричал он, ликуя. В этот момент он понял, хотя было уже слишком поздно, что он находился ближе к сопернику, чем считал. До того, как он смог переместиться на безопасное расстояние, сильная рука схватила его за плечо, заворачивая руку за его голову и спину. Он мог бы освободиться от такого захвата — но, черт знает почему, не сделал этого. — Неплохо, — горячее и влажное дыхание Хаширамы над его ухом заставило его дрогнуть. Не было ни одной причины, чтобы заканчивать их бой здесь и сейчас, но он даже не пытался освободиться. Со времен их первого поцелуя он не мог отрицать, что ему нравятся прикосновения другого мужчины. Он понимал, что это не должно ему нравиться — это было неправильным и даже опасным во многих смыслах. Но в этот момент, когда их пульс стал очень частым от напряжения, а мышцы уже подрагивали от усталости, когда его голова была абсолютно пуста от отвлекающих мыслей, он чувствовал себя безраздельно счастливым. Все другие мысли и умозаключения неизбежно отходили на задний план. Он откинул свою голову назад, в то время, как другой наклонился к нему, тесно прижимаясь к нему грудью. Положение было неудобным, но этот поцелуй все равно возбуждал его. После он даже не мог вспомнить, как они добрались до его дома. К счастью, было уже поздно, и ночь была темна, так что никто не видел, как они пробирались по пустым улицам между наполовину достроенных домов. Хаширама навис над ним уже в том момент, когда за ними закрылась дверь и они припали друг к другу. Только один раз, говорил он себе. Только один раз он мог позволить такому случиться. Он понимал, что после этого ему нужно было соблюдать подобающую дистанцию между ними. Они были основателями быстро растущей деревни, в конце концов, лидерами собственных кланов, сильнейшими шиноби Страны Огня, а может быть, и целого мира. Но на эту ночь он забыл обо всем. Это был единственный раз, когда он был не против показать слабость, позволяя другому мужчине быть ближе. — Я хотел тебя так давно, — выдохнул Хаширама ему в ухо между поцелуями. Несмотря на то, что это не было новостью для него, по спине прокатилось чувство блаженства. Хаширама погладил его по щеке, а потом запустил руку в волосы, и Мадара подался навстречу прикосновению, желая большего. — С тех самых пор, когда мы были детьми, я хотел держать тебя вот так. — Тебе необязательно говорить мне все эти глупости, — фыркнул Мадара. — Но это правда! Всегда, все эти годы… Учиха прервал его поцелуем, не желая слушать эту ложь. Ему было вполне достаточно находиться рядом с ним в эту секунду, к чему были все эти слова? Хашираму было легко прервать, и, казалось, он моментально забыл, о чем он говорил, когда Мадара стянул с него рубашку и провел руками по его груди. Сенджу схватил одежду Мадары за край и резко сдернул с него уже потрепанные вещи. Учиха хотел видеть его, прикасаться к телу своего друга. Его тело отличалось от его собственного: кожа была более загорелой, а мышцы — более рельефными. Такое зрелище искушало и возбуждало. Он был соленым от пота и приятно теплым, живым под его пальцами. Учиха провел языком по свежей ране на его груди и тот зашипел, сильнее сжимая его волосы и притягивая его голову для очередного поцелуя. Каким-то образом они добрались до футона, и Мадара почувствовал первый укол волнения. У него не было никакого опыта в этом, в отличие от Хаширамы, чьи прикосновения были уверенными. Несмотря на все это, он пытался скрывать свое смущение. Это не особенно и отличалось от боя: он должен был быть уверен, что он причиняет столько же удовольствия, сколько получает. Однако, как это часто бывало в их сражениях, Хаширама вел. Уже очень скоро Мадара лежал на спине, видя, как его друг стоит на коленях между его широко разведенных ног, целуя и покусывая кожу на его животе, о-очень медленно продвигаясь ниже. Это был идеальный момент, чтобы поменяться ролями, контролировать происходящее самому — но он только стонал, выгибаясь под этими теплыми руками, которые скользили именно там, где ему было нужно. Одна рука сжимала его задницу, а другая, не спеша, поглаживала его уже твердый член. Как будто это происходило с кем-то другим, он позволял другому мужчине играть со своим телом. Губы и руки Хаширамы создавали приятные чувства там, где он касался его кожи. Когда его попросили перевернуться на живот, он сделал это беспрекословно, опустив голову на сложенные руки и задирая задницу, как сучка во время течки. Он был сам себе противен, но не смог сдержать стон, когда Хаширама вошел в него. Тот положил руки ему на бедра, сжимая и поглаживая, и Мадара старался концентрироваться на этом, а не на тянущей боли в заду. Его друг, после того, как вошел полностью, не двигался некоторое время. Ему показалось, что тот немного дрожал, видимо, сдерживаясь изо всех сил, чтобы не начать двигаться. Мадара чувствовал себя необычно заполненным, что не было приятным ощущением. Острая стрела боли пронзила его сзади, когда его любовник вышел почти полностью и начал медленно входить снова, но тут… Мадара подмахнул, чтобы тот вошел глубже. Ему нравилось ощущение единения с этим человеком, который, после того, как все его братья были убиты, был самым близким ему человеком на свете. Который значил для него больше, чем кто угодно в его клане. Весь этот процесс был бы унизительным, если бы не то, что Мадара не хотел, чтобы это когда-нибудь закончилось, несмотря на боль. Он хотел быть еще ближе к Хашираме, и тот, как будто читая его мысли, потянул его на себя, как будто сажая его к себе на колени. Мадара прислонился спиной к его груди — она была похожа на твердую каменную стену, на которую он мог опереться. Сильные руки обвивали его торс, как будто защищая от чего-то. Хаширама шептал нежные глупости, это было так на него похоже: что Мадара неотразим и прекрасен, что он никогда не хочет его отпускать. В привычных обстоятельствах Мадара велел бы ему заткнуться, потому что он не был заинтересован в такой чуши, но сейчас его собственный ум не был ему подвластен. Поэтому он только повернул свою голову так, что он мог лизать и покусывать шею Хаширамы. Тот наклонился вперед и поглаживал его эрекцию, постепенно ускоряясь, и Мадара позволил себе быть унесенным волнами этих ощущений, только хватая ртом воздух между тихими стонами. Внезапная разрядка пронеслась сквозь все его тело с интенсивностью, которую он не чувствовал еще никогда в жизни. Он упал вперед на руки и колени. Его разум был кристально чист после такого оргазма, а тело было ватным. И он упал бы лицом на кровать, если бы сильные руки не поддержали его сзади. Хаширама что-то прошептал ему, он не мог разобрать ни слова из-за пульса, стучащего в его ушах. Сенджу погладил его по спине перед тем, как взять за бедра и начать входить еще глубже. Спустя несколько сильных движений он тоже достиг своего пика, простонав: «Мадара», до боли сжимая его бедра. Он упал на спину Учихи и они вместе рухнули на кровать. Тяжесть его любовника выбила воздух из его легких…***
Он резко вернулся в реальность, обнаруживая себя стоящим посреди комнаты, остановившись и смотря в темноту. Его ярость прошла, оставив после себя только грусть и чувство одиночества. Не было никакого смысла в том, чтобы вспоминать их первый раз, и он не понимал, почему тогда он все-таки решился на это. Это случилось еще не один раз, как он обещал себе — напротив, они регулярно повторяли это снова и снова на протяжении года. Но, все равно, после каждого раза он пытался укрепить свою решимость в том, что он не должен позволить этому случиться еще раз, в том, что это не будет продолжаться. Теперь он получил то, чего он так хотел. Он наконец-то положил конец их неподобающим отношениям. Это было к лучшему. Позволять этому дойти до такого было его ошибкой. Действительно, им обоим нужно было двигаться дальше.