Дороже золота

You want a revelation, You wanna get right But it's a conversation, I just can't have tonight

Оставался всего день. И одна тренировка – вечером. На утреннюю они с Отабеком пришли, как всегда. И тренировались, как всегда. И Виктор сделал вид, что всё, как всегда. Юра был ему за это благодарен. Ему не улыбалась необходимость снова кому-то что-то объяснять. Особенно, если бы этим кем-то оказался Виктор. И если утро было посвящено отработке отдельных элементов и докатыванию недокатанного, то вечер отводился под прогон программы полностью. Другого времени у них просто не оставалось. Уже следующим утром Отабек должен был лететь в Алма-Ату. Уже следующим вечером возвращались Яков и его команда. До этого Юра не задумывался о том, что придется снова прощаться с Отабеком. Ему казалось, что это будет продолжаться вечно. И только вечером осознание того, что уже почти всё, настигло его резко и больно. Последняя тренировка, последний вечер и они не увидятся в лучшем случае месяца четыре, в худшем – гораздо дольше, до ближайшего общего чемпионата. И если уж и катать эту программу чисто и как на показательной, то вот он – шанс. В тот вечер даже Виктор подъебывал не так активно, как обычно. Похоже, у него желания слить собственную программу тоже не было. А, может, просто где-то завалялась совесть. - Юра, мягче, медленнее! Отабек, наоборот, резче! Ничего с ним не сделается! Подсказки Виктора только сбивали. Юра и сам прекрасно понимал, что он спешит и дергается. А вот Отабеку, по Никифоровскому мнению, не хватало агрессии. Они откатывали программу без музыки, с подсказками, но подряд. Без остановок, без вторых попыток. Это была генеральная репетиция, последняя возможность исправить всё недоработанное. И Юра дорабатывал как мог. Им нужно было точно рассчитать время, прыжки, ритм. Когда начать элемент, когда закончить. Одно движение мимо – всё, прокат сыплется, это уже ошибка, это уже не то. Впечатление испорчено. А Юра хотел, чтобы было идеально. - Плавно, Юра, плавно, не касаясь! Отабек скользил рядом – нужно разминуться, остановиться, спина к спине, почти вплотную. Разворот, и снова в разные стороны. - Первая дорожка! Голос Виктора таял где-то вдалеке. Юра уже катился по своему сценарию. Он должен был рассчитать. Без музыки – считая вдохи, шаги, секунды, как хочешь. Но правильно. Доехал до точки – и назад, к центру, резко, быстро. Первый прыжок – отлично, вовремя, два оборота – больше здесь не надо. В центре они снова встречаются с Отабеком. Глаза в глаза. Юра на миг замирает – отвлекся и почти забыл, почти не успел. - А теперь резко! Ушел, передумал, развернулся – обратно. Здесь трек переходил в припев – темп ускорялся. Но без музыки понять это невозможно. Нужно четко помнить схему. Оттолкнуть Отабека, развернуться, петляя – вперед, вспомнить, где точка и остановиться на ней на несколько секунд. И снова назад. Дальше поддержка, синхронный каскад, вращения, дорожка. Каждый раз, когда Виктор подсказывал элемент, Юра пытался впечатать его в память так, чтобы хватило надолго. Чтобы уже не забыть. Чтобы ни короткие, ни произвольные его не сбили. И он вспомнит всё это – эту тренировку, этот лед, эту музыку – тогда, когда будет нужно. Финал – они останавливаются друг напротив друга, здесь музыка заканчивается, здесь уже можно отдышаться. - Молодцы! Виктор хлопает им, явно довольный увиденным. Юре кажется, что он не устал, что он мог бы ещё. Но Виктору уже пора. - Это хорошо настолько, насколько может быть хорошо на данном этапе, - он надевает плащ, подхватывает свой телефон. – Все хвосты будем подбирать перед чемпионатом. Если пробьетесь, конечно. Потому что катают победители – не забывайте. - Эй! Ты охренел? – Для Юры это уже слишком много. Такое он терпеть не собирается, – мы войдем в тройку! Вот ещё чего не хватало – не выйти в финалисты. Плевое дело! Как ни странно, отвечает ему Отабек. От него Юра такой подставы точно не ждал – так его давно не удивляли. - Это может быть не так просто, как тебе кажется. - Почему это? Виктор перебивает Отабека, явно считая, что в ситуации он разбирается лучше всех. - Потому что есть Юри, и он уже почти в порядке! – Виктор улыбается самой счастливой улыбкой из всех, которые есть у него в арсенале. – А ещё ты пропустил Гран-при и пока не в лучшей форме, хотя прогресс явно есть. А ещё Пхичит вчера взял золото и выглядел как человек, который может брать его и дальше. А ещё Джей Джей… - Ладно-ладно! – Юра замахал руками, останавливая этот поток бесполезной информации. – Уебать надо всех, я понял! Мы так и сделаем! Правда, Бек? Во взгляде Отабека четко читается скептицизм – он не любит болтать о победах. Он любит просто побеждать. Но всё равно кивает в ответ: - Правда. - Жду не дождусь посмотреть на это, - Виктор уже почти у дверей, но, прежде чем открыть их, всё же разворачивается и добавляет: - Войти в тройку должны вы оба, не забывай. К кому конкретно он обращался так и остаётся загадкой. Юра не собирается её разгадывать, ему всё равно. Он знает, что сможет, и верит в то, что у Отабека тоже получится. За окнами катка постепенно начинает темнеть. Зимние сумерки опускаются быстро, но у них есть немного времени до того, как зажгутся лампы искусственного света. - Бека, ты устал? Может, ещё раз прогоним? – Решает Юра. Им нужно запомнить. Отабек пожимает плечами: - Да я тоже думаю, что ещё раз не повредит. С музыкой? - Ага. Теперь они на катке одни. Песня поставлена на повтор. Тишина такая, что музыка разносится на весь зал, отражается от стен, приобретает объем. И это даже не на полной громкости. Они встречаются в центре катка, отворачиваются – спина к спине. Юра останавливается, закрывает глаза. Пока трек не кончился, он думает о том, как это будет звучать в большом зале, как это будет на другом льду. Нужно будет всё перестроить, переделать, почувствовать новую площадку и новый лед. Но они просто не могут не справиться. Эта программа обязана быть идеальной. Он уже практически видит свет прожекторов, слышит гул толпы, сообщения комментаторов. И то, как назовут их имена. А потом трек начинается с начала, он открывает глаза и всё стихает – они снова одни. Обернуться, взять за руку, разворот, медленно, мягко. Отабек притягивает его к себе, Юра почти ложится на его плечо, чувствует касание теплого дыхания к шее. Отстраниться, дальше – вращение. Медленно. Это почти танец, спокойный, доверительный. А потом ритм срывается вверх. Оттолкнуться и в разные стороны – прыжки, дорожка шагов. Юра двигается быстро, вслушиваясь в музыку. Он поворачивается к Отабеку спиной, не видит, что тот делает и не может корректировать свои движения. Нужно чувствовать, нужно успевать. Нужно слушать. Юра заканчивает свою дорожку и поворачивается, на секунду ощущает прилив радости – Отабек с другой стороны площадки смотрит на него. Синхронно. Успел. Они движутся навстречу друг другу, каждый по своей траектории. Сталкиваются в центре, как волны – не успеешь и всё, ошибка. Но они успевают. Юра чувствует, как переплетаются пальцы, подъем – вверх, Аксель Лассо. За время тренировок он делал это так мало раз, но у него получается – несколько секунд полета и возвращение на лед. Их в этом зале только двое. И во всём мире, кроме них сейчас тоже больше никого нет. Юра хотел бы эту программу, даже если бы знал, что никогда её не откатает. Он хотел бы всё это. Прокат вместе, по периметру площадки, поддержки – простые, без подъемов. Юре нравится чувствовать близость Отабека – кататься с ним оказывается неожиданно приятно. Неожиданно, потому что Юра не искал на льду удовольствия уже очень давно. Возвращение в центр, подъем – свеча, выпрямить руки, отпустить плечо Отабека, схватить обратную сторону конька. Юра понимает, что у него получилось, только когда холодное лезвие выскальзывает из пальцев, а рука снова упирается в теплое плечо. Вниз – он ловит коньками лед, подхватывает на миг упущенный ритм, уходит во вторую дорожку, прыжок – его ведет, едва заметно, но баланс на миг потерян. Юра быстро восстанавливает его, раскидывает руки ласточкой, ныряет в следующую поддержку. Не сбиваться – это главное, надо продолжать. Они делают всё синхронно, и чем дольше, тем больше радость и гордость захлестывают Юру. Они могут. Он сам может. Да, и вот так тоже. Уже не важно, что никто никогда не оценит этот прокат. Он сам выставляет оценки. И пока по личному рейтингу Юры это был его лучший выход на лед. Дальше каскад прыжков, одновременный, быстрый, один из самых сложных элементов и уже почти всё. Юра делает один двойной, второй, уходит в последний и думает только об одном – не спешить. Успеть. Но не закончить раньше. Конец каскада, он останавливается, разворачивается, протягивает правую руку – не глядя, как тренировались. И хватает ладонь Отабека. Успел. Снова разворот, движение по дуге, шаги к центру. Здесь элементы простые, осталось совсем немного. Чем дальше – тем быстрее ритм, уже почти финал. Посредине катка Юра отворачивается, почти падает в поддержку. Он знает, что сможет. И что Отабек успеет подхватить. Всегда успевал. Хват за поясницу, рывок вверх – Юре кажется, что он взмывает к самому потолку, он не видит ничего, кроме хмурого вечернего неба за окнами и точек первых фонарей. Выгнуться, раскинуть руки, запрокинуть голову. Вращение длится недолго, но дух захватывает. Ощущение полета становится уже привычным. Через миг под коньками снова лед. Юра отворачивается – они расходятся в разные стороны в последний раз. Чтобы тут же вернуться, почти сталкиваясь, но только почти. Юра поворачивает голову чуть влево и натыкается на взгляд Отабека. В нём столько всего, что и не передать – нежность, жар, восхищение. Счастье. Сердце Юры пропускает удар. А то и не один. Глаза в глаза. Плечо к плечу. Юра опускает взгляд вниз, на лед. Музыка затихает. Это финал и можно отдышаться. Проходит несколько долгих секунд, прежде чем Юра не выдерживает – тянется к Отабеку, почти повисает на нем и целует так, как до того ни разу не решался, но всегда хотел – жадно, нетерпеливо, проталкивая язык в рот Отабека. Крепкие руки тут же притягивают его, почти отрывая от поверхности льда – как неудобно быть ниже, особенно на коньках. Они дышат тяжело, сбиваются, прикусывают губы друг друга. Отабек сдается первым – улыбается, шепчет: - Только на показательной мы этого делать не будем, хорошо? - Почему? – Юра вкладывает в это короткое слово всё возможное возмущение, хотя не улыбаться при этом тоже не может. – По-моему это отличный финал! - Придется ответить на слишком много вопросов. Особенно наших тренеров. Юра смеется и целует снова. Как хорошо, что после ухода Виктора у них оставалось ещё много времени до конца тренировки. А потом они возвращаются домой вместе в последний раз. И ужинают вместе в последний раз. И играют в «Мортал Комбат» в последний раз. Этого никто не произносит вслух, но всё происходящее ощущается именно так и эхом отдается у Юры в голове – в последний раз. И минимум несколько месяцев, а то и полгода. Полгода – это очень-очень много, это почти бесконечность. Особенно, когда тебе семнадцать. Даже если есть Скайп, и Фейсбук, и куча всего ещё. Общения по сети мало после того, как они прожили вместе целый месяц. Юре трудно представить, как он будет возвращаться в эту квартиру один. И никто не зажжет свет, пока он стаскивает ботинки. Его некому будет разбудить. И не с кем будет собираться вместе на тренировку. И он весь вечер жмется к Отабеку – садится ближе, чем всегда, касается его чаще, чем всегда. Будто хочет запомнить этот момент, подсознательно сохраняя ощущения в памяти. И, возможно, Отабек это замечает, знает об этом, или чувствует нечто похожее. Потому что отвечает тем же. Когда они ложатся спать, Юра уже начинает скучать по Отабеку, хотя тот ещё рядом. Потому что это в последний раз. Но хуже всего, что понимает это не только его сознание, но и тело. После вчерашней ссоры, нервов и перелетов он слишком устал даже для того, чтобы думать о чем-то кроме сна. Но сегодня всё иначе, и Отабек рядом – греет, обнимает и сводит с ума одним своим присутствием. И это последний раз. На полгода. Не помогли даже тренировки. Юре хочется сделать то, чего он ещё никогда не делал. И это полный пиздец. И ещё неизвестно, как Отабек на его желание отреагирует. А кроме объективных причин, ему совершенно нерационально и необъяснимо, но охренеть как страшно. В комнате темно, но сквозь неплотное полотно облаков, то и дело просвечивает луна, и в её свете Юра хорошо различает профиль лежащего рядом Отабека. Отабек спит. Или собирается уснуть. Или делает вид, что спит. Юра переворачивается с одного бока на другой, запихивает руки под подушку и вцепляется в простыню. Решайся, давай, или марш дрочить в ванную. Но решаться у него не получается. Он недовольно сопит, пытаясь устроиться на подушке. Начинает злиться из-за собственных сомнений. Да как так можно-то. Это же Отабек. Он даже если не против, всё равно будет молчать до упора. А сегодня последний раз. Юре кажется, что нужно действовать. Или нет. Будешь жалеть потом полгода. Дебил. Юра утыкается носом в подушку, потом опять переворачивается на бок, сдувает волосы, лезущие в глаза. Ему становится жарко, напряжение всё отчетливее. И никак не успокоиться. Всё равно руки сотрешь. Сделай так, чтоб хоть стирать было о чем. Но он даже не знает, как начать. Не сказать ведь об этом прямо. Может, Отабек и не хочет. Может, он устал и хочет выспаться перед перелетом. Хрен ему. В самолете выспится. Юра решается, просто чтобы не сомневаться. Потому что уже нестерпимо хочется. Потому что последний раз. - Бек… Во рту, конечно, сразу пересыхает. Кто бы сомневался. Голос звучит слишком тихо, это тихо даже для шепота, Юра не уверен, что его слышат. - Бек, ты не спишь? Несколько долгих секунд он думает, что ошибся – Отабек спит и всё равно ничего не услышит. А будить как-то нехорошо, не по-человечески это. Но Отабек открывает глаза, переворачивается на бок. На сонного он совсем не похож и Юра этому рад. - Пока нет. А что? Юра не собирается отвечать. Вместо ответа он подвигается вплотную, так, чтобы соприкасаться всем телом, закидывает ногу на бедро Отабека и целует – быстро, едва касаясь губ. То ли спрашивая разрешения, то ли извиняясь за поползновение. В любом случае не так, как собирался. Вот придурок, Плисецкий. Раз уж решился – вперед, за орденами. Ещё до того, как Отабек успевает что-то сказать или сделать, Юра целует снова и на этот раз увереннее, требуя отвечать и Отабек отвечает ему. Но он же первым и отстраняется. - Юр, не надо. Шепчет так виновато, словно это он сам начал. Но главное – понимает. Понимает ведь. Юра знает, что не понимать трудно, когда его стояк упирается в пах Отабека. Он старается быть очень однозначным. - Ты сказал делать, что хочу, - Юра шепчет это в ответ так же тихо и очень надеется, что это не звучит слишком эгоистично. Но он, правда, очень хочет. Очень. - И из всего возможного ты выбрал вот это? - Ага. Отабек улыбается, Юра не столько видит это в блеклом свете луны, сколько чувствует, когда их губы снова соприкасаются. Теплые и чуть влажные ладони ложатся на его лопатки, притягивая ближе, и Юре окончательно сносит крышу. Отабек целует его губы, подбородок, шею. И Юра послушно запрокидывает голову и мычит что-то совершенно нечленораздельное, выгибается, ерзает на простыне. Как это можно за несколько секунд превратить его из мыслящего человека в вот это. Дойдя до ключиц, Отабек одновременно кладет руку на бедро Юры и оглаживает его. Забирается рукой под резинку трусов, касается члена, легонько сжимает и снова отпускает. Юра упирается локтем в кровать, приподнимаясь, стягивая трусы вниз. Затем – футболку. Он не может ждать, облизывает пересохшие губы от волнения. Отабек гладит его живот кончиками пальцев, ведет вниз, и Юре кажется, что это уже почти всё, потому что ещё секунда, и он не выдержит. Этого всего слишком много, слишком ярко, слишком остро. Но выдерживает – только тяжело дышит и цепляется за плечо Отабека, когда пальцы накрывают уже просто каменный стояк. Всё плывет перед глазами, в голове не остается ни одной мысли. И это так не похоже на то, как он дрочит сам. И рука Отабека двигается в таком правильном ритме. И так хорошо ему не было ещё ни разу в жизни. Он едва успевает подцепить пальцами резинку боксеров Отабека, коснуться члена – тот ещё почти не возбужден. И тут же Юре кажется, что он забывает как думать, человеческую речь забывает и вообще всё на свете. Только хрипло и тяжело дышит, толкаясь в кулак. Это длится всего пару секунд. Уже через несколько движений Юра кончает, шумно выдыхая. И только после этого понимает, что всё это время у него были закрыты глаза. Когда открывает их и видит перед собой силуэт Отабека. - Быстро ты. Юре сначала кажется, что Отабек над ним смеется, но нет – слишком мягко он это произносит, слишком много нежности в его глазах. Просто констатирует факт. По телу Юры разливается тепло, организм вполне доволен. А вот он сам – нет. - Бли-и-ин, - Юра переворачивается на спину. Он липкий, и ему срочно нужно в душ. – И всё? Ну, нет, это не считается. - Потом будет дольше. Это звучит слишком утешающе. Юре нравится слово «потом», он отмечает это про себя, словно прячет обещанное в тайник. Но ситуация его не устраивает. Даже распробовать не успел, не помог Отабеку, не запомнил ничего толком. И уже всё. А хочется запомнить. - Нафиг потом. Хочу сейчас по-нормальному. И чтобы ты тоже… Юра вздыхает. Он думает, что Отабек будет спорить, что опять придется применять свою силу внушения, но в этот раз всё обходится. - В душ, - кивком указывает ему Отабек, добавляя, - контрастный. - Холодный! – Радостно заявляет Юра, сползая с постели. - Не простудись только. Юра ради того, чтобы остыть и продолжить, готов нырнуть и в сугроб, но всё же выбирает вариант Отабека. Холодные струи воды бодрят, быстро стирают усталость, вялость и негу. Чтобы совсем не замерзнуть, он включает горячую воду, ежится, переминаясь с ноги на ногу. И только попробуй ещё раз кончить в первые пять минут. Действие Отабека на него невероятно – достаточно вспомнить прикосновения и уже сразу хочется опять. Юра безжалостно переключается на холодную воду, вытесняя из головы все мысли и устраивая телу шоковую терапию. Он возвращается уже изрядно остывшим и ещё более – замерзшим. Пока в душе Отабек, Юра роется в телефоне – просматривает Инстаграм, проверяет обновления в Фейсбуке, делает всё, что угодно, лишь бы не думать о сексе. Но, естественно, думает о нём всё больше. Ему становится неуютно и снова немного страшно. Потому что это всё не считается. Это было не по-настоящему. Что блять за первый раз вообще. Благополучно завалил. А вот теперь нужно так, чтобы запомнилось. Хотя Юра понятия не имел, что делать. Хоть бы погуглил, идиот. О том, что у него в руках телефон с выходом в Интернет и гуглом Юра вспоминает только когда возвращается Отабек. И гуглить уже немного поздно. Отабек ниже пояса замотан в полотенце – Юра ни разу не видел его голым - которое снимает уже перед тем, как забраться под одеяло. Теперь на них обоих ничего нет, и Юре становится ещё неуютнее, чем было. Он возвращает телефон на тумбочку и пытается подавить непонятно откуда взявшуюся дрожь. Отабек легко дотрагивается до его плеча. - Не передумал? - Вот ещё, - Юра хмыкает, подвигаясь ближе. Вздыхает, ежится, ему не хочется выглядеть глупо, но он почти уверен в том, что это всё равно будет так. Он пытается вернуть себе хотя бы часть утраченной уверенности, как можно серьезнее спрашивает: - Ну, и… кто у нас будет сверху? Он думает, что Отабек будет смеяться. Потому что в таком тоне такие вещи не спрашивают. Но Отабек не смеется, он просто качает головой: - Никто не будет. Иди ко мне. Отабек садится на кровати, Юра перебирается к нему на колени, следуя приглашению, раздвигает ноги, почти прижимаясь вплотную. Сидеть вот так – лицом к лицу – оказывается очень странно. Юра прерывисто выдыхает, глядя в глаза Отабека. Хочет отвести взгляд и не может – увязает, тонет. Он успел согреться под одеялом, а кожа Отабека всё ещё прохладная после душа, этот контраст кажется удивительно приятным. Юра дрожит, то ли от холода, то ли от предвкушения, то ли хрен знает от чего ещё, но он бы хотел, чтобы так не было. - Ты замерз? – Отабек протягивает руку, убирает за ухо Юры падающие на лицо волосы. Юра не уверен, что он может говорить и ему не будет потом стыдно за свой голос, поэтому просто мотает головой из стороны в сторону – нет. Пальцы Отабека всё ещё касаются его уха, гладят щеку, спускаются вниз по шее. Кажется, что он просто любуется – Юра читает это в его взгляде – но в этом нет ничего плохого. Это ощущение пьянит, заводит так же, как и трение прохладной после душа кожи. Отабек тянется к его губам, целует сначала легко, едва касаясь, а затем настойчивее. Юра старается не сбиваться, но дышит всё быстрее. До этого момента он не доходил даже в своих фантазиях. И никогда не представлял, что будет дальше. Руки Отабека всё ещё холодные, медленно согреваются прикосновениями. Юра почти вздрагивает, когда чувствует их на своих ребрах, спине, бедрах. Отабек словно исследует каждый сантиметр его тела. Возможно, он тоже хочет запомнить. Юре это нравится, он копирует Отабека, перенимая его способ считывать информацию – перестает неуверенно цепляться за плечи, упирается руками в грудь, скользит ладонями вниз, к животу и паху. Кончиками пальцев проводит по члену – возбуждается быстро, это Юре тоже нравится. - Не спеши, - мягко произносит Отабек. Юра только усмехается – он принимает любые правила игры, ему хочется узнать, каким Отабек может быть. Это очень интересно, хоть и неловко. Юра наслаждается каждой секундой, впитывая взгляды, прикосновения. Он ещё никогда не видел такого Отабека. Это не то же самое, что на катке. Или даже просто когда они вдвоем. Это какой-то совсем другой Отабек, такой же близкий и родной, но одновременно – не знакомый и ещё не изученный. Настоящее желание на Юру накатывает снова, когда Отабек прижимается губами к его ключицам, прихватывает зубами кожу – совсем не больно, едва-едва, но этого достаточно, чтобы Юра запрокинул голову, негромко застонав. Собственная реакция кажется ему слишком откровенной, слишком яркой, хотя что тут вообще может быть слишком – он не знает. Но на всякий случай прикусывает костяшку пальца, когда Отабек переключается на его плечи. Свободной рукой он упирается в грудь Отабека, чтобы сохранять равновесие, чтобы не хотелось так сильно выгибаться, похлеще, чем на разминке. Юра мычит, до боли впиваясь зубами в собственную кожу, потому что сдерживаться очень трудно. Руки и губы Отабека везде, становится всё жарче, всё труднее удерживаться в реальности. Реальности, к которой его возвращает шепот у самого уха. - Юр, пожалуйста… не молчи. Просьба поступает очень и очень вовремя, потому что молчать всё труднее. Юра знает, что след на его пальце не пройдет ещё долго. А вот удивление приходит чуть позже. Да ему это нравится. Но оно быстро сменяется восторгом, в котором сдерживаться становится уже нереально. Отабек прикусывает кожу на плечах – невозможно держать рот закрытым и не стонать. Только теперь Юра себя отпускает - упирается ладонями в кровать, откидываясь назад и предоставляя Отабеку больше пространства для действий. Позвоночник словно сам по себе выгибается дугой, когда губы Отабека касаются ребер, груди, живота. Это очень-очень опасное направление. Ещё немного и второй зачет на скорость будет сдан так же быстро, как первый. Юра приподнимается вверх, подаваясь навстречу, зажмурившись и выдыхая сквозь сжатые зубы. Он сам не замечает, когда проговаривает что-то похожее на «да». Откуда это всё только взялось? Порно и то смотрел два раза в жизни. Близость Отабека сводит с ума, его пальцы уже начинают обжигать. Юре хочется снова почувствовать его руку на своём члене, хочется уже кончить, но и хочется, чтобы это всё продолжалось. В какой-то момент он понимает, что больше сдерживаться не может. Превращается в сплошной нерв. Юра придвигается вплотную, вжимаясь в пах Отабека, обхватывает пальцами его плоть. Но его руку тут же накрывает рука Отабека. - Потерпи ещё немного, - севшим голосом проговаривает тот. Взгляд Отабека тоже явно плывет, он сам еле держится. Юра измученно сопит, ерзает, но руку убирает. Над ним бессовестно издеваются. Но он хотел этого сам – чтобы долго. Чтобы запомнить. Отабек целует, словно отвлекая, и Юра нетерпеливо отвечает, кусает его губы, стонет в поцелуй, когда чувствует, как теплые ладони гладят внутреннюю сторону его бедер снизу вверх. Юра неосознанно разводит колени шире, подаваясь навстречу прикосновениям. Руки Отабека – это что-то невозможное, невероятное. От них не стыдно и крышей поехать. Юра не верит, что это тот же самый человек, которого он видел каждый день вот уже месяц. И откуда в Отабеке столько чувственности, столько этого тлеющего огня, который не сжигает, но и остыть не дает. Ему бы пытки придумывать. Возбуждение уже становится болезненным, и Юра начинает сходить с ума – кусает плечи Отабека, вцепляется в его лопатки ногтями. Он слышит, каким быстрым становится дыхание Отабека, чувствует, как совсем рядом бьется чужое сердце. И это тоже доводит до ручки. Он ерзает, рычит. - Бек, ну давай уже… Только после этого на член Юры ложится влажная ладонь. Отабек сжимает их плоть вместе, двигает рукой так быстро и сильно, что Юра задыхается от удовольствия. Всё вокруг пульсирует, под его прикрытыми веками темно. Такая невыносимо горячая кожа и такие приятные движения руки. Юра утыкается в короткие колючие волосы над виском Отабека, они забавно щекочут его нос и щеку, когда он трется о них. Оргазм накрывает неожиданно резко и мощно, совсем не так, как в прошлый раз. Юра оказывается к этому не готов, вздрагивает всем телом, сжимаясь, и сдавленно стонет. Отабеку нужно немногим больше – он кончает следом, выдыхая: - Юр-р-ра. И Юре дико приятно. Он весь мокрый от пота, в теплом, и липком, и чувствует себя жутко измотанным, а по телу снова разливается вязкая усталость. Ему завтра не на тренировку и это отлично, потому что нихуя бы у него не получилось на коньках. И ему так хорошо, что он просто не может не улыбаться. Юра ещё раз быстро целует губы Отабека перед тем, как слезть с его колен. - Этот раз – считается? – тяжело дыша, спрашивает у него Отабек. - Этот – да! Юра вытягивается на кровати, разминая затекшую спину. Всё тело такое мягкое и податливое, оно ещё помнит руки и губы Отабека. Юра наслаждается этим ощущением принадлежности, причастности и необъяснимого, но очевидного счастья. Теперь ему точно будет, что вспоминать долгими вечерами эти полгода.