Wardruna – Algir - Togntale
Двенадцать лет назад. Казалось, что стены в этом месте пропитаны гнилью и плесенью. От затхлого воздуха кружилась голова. Но самым страшным было то, что творилось с эмоциями. Все самое худшее и тёмное всплывало в памяти. Потеря близких людей. Осознание того, что жизнь медленно увядает в объятиях нелюбимого человека. Радость, счастье, желание жить медленно покидали тело. Хотелось зажать уши руками и кричать, покуда голос не охрипнет. Каждый шаг давался с трудом, но Габриэлла продолжала ступать по каменному полу. Что-то внутри, всё ещё живое, толкало её вперёд. Шаг за шагом. Ближе к цели. Родители гордились бы ею. Так бессовестно предать свою семью. Предать всё то, что было ценно и отцу, и матери. Брат любил её, но и он был ранен её изменой. А всё ради чего? Разве такая жизнь стоит стольких жертв? — Мисс Малфой, — окликнул охранник, — не подавайтесь им. Она почувствовала тяжесть руки на своём плече. Затем бессмысленно уставилась в зелёные глаза мужчины. — Я… — пролепетала девушка, — я уже не Малфой. Губы охранника изогнулись в печальной улыбке. Ей давно перестали сочувствовать. Было ли приятно? — Да, я знаю, но в это сложно поверить. То, что вы совершили, достойно уважения. — Разве? Ответ вышел резким. Габриэлла этого не хотела, поэтому виновно отпустила глаза. — Я уверен, — снова улыбка. — Вам сюда. Дверь выросла совершенно неожиданно. Возможно, из-за того, что путаные мысли мешали всецело следить за дорогой. Выбраться из пройденного лабиринта в одиночку девушка бы не смогла. Пальцы тряслись, пытаясь ухватится за круглую ручку. Слезы жгли серые глаза. Охранник без слов распахнул перед ней дверь, слегка подтолкнув вперед. Габриэлла несмело топталась за его спиной, с несвойственной для этого места заинтересованностью рассматривая комнату. Помещение было небольшим. Некогда светлая побелка сейчас пятнами серела на стенах. Но были и свои плюсы: маленькое окошко под потолком, очевидно, было не застеклено, потому свежий воздух врывался внутрь, прогоняя черную дрему, поражающую разум. Медленно оковы падали, даруя девушке свободу. — Уолш, — донесся голос сопровождающего, — выйди, пусть побудут вдвоём. Сердце пропустило удар. — Ты же знаешь, что не положено, Куинн! — воспротивился второй. Горло сковало спазмом. — Брось, что он сделает без палочки! Хотелось кинуться вперед. — Ну… Ладно, только под твою ответственность, Френсис. Бывшая Малфой не видела, как Куинн ободряюще похлопал Уолша по плечу, а затем, проходя мимо, понимающе кивнул ей. Все внимание было приковано к сидевшей за столом сгорбленной фигуре. Тюремная рубаха в черно-белую полосу мешковато висела на плечах. Темные волосы засаленными прядями падали на плечи. Длинные пальцы сцеплены в замок. Взгляд блуждал по замызганной столешнице. — Сириус… — Осторожно позвала Габриэлла. Парень вздрогнул, услышав её голос. Цепи, что сковывали его запястья, пронзительно звякнули в тишине. — Габи? Голос Блэка прозвучал так хрипло, словно обладатель давно ни с кем не говорил. Знакомые черты лица заострились, четко выделив скулы на исхудавшем лице. Под глазами залегли болезненные круги, искусанные губы обветрились. Всё ещё молод, но измотан и телом, и душой. Знакомые черты лица у незнакомого человека. — Габи, — вновь выдохнул он, очевидно, не веря собственным глазам. Слова не заставили бывшую Малфой размышлять над все тяжестью ситуации, она просто сорвалась с места, кинувшись на встречу к дорогому человеку. Она обнимает и прижимает его к себе, боясь, что, если отпустит, то потеряет его навсегда. Тогда не будут произнесены те слова, что давно должны были прозвучать. Но слов этих не было, лишь дыхание двух прижавшихся друг к другу людей переплетало все их чувства. Яркие краски, что были в прошлом, слезами обжигали глаза. Сейчас, в объятиях друг друга они жили по-настоящему. Не важно, что будет потом и кто и сколько натворил ошибок, важно было только здесь и сейчас. Никто не сможет его отобрать. Она объявит всему миру войну, если придется. Сколько бы он не прятал эти чувства в своей памяти, они заберут их. Даже если он объявит им войну. Для Габриэллы эти объятия были надеждой на будущее. Для Сириуса — отголоском прошлого. Вскоре, поддавшись своим чувствам, Джиллсон разрыдалась, прижавшись лбом к мужской груди. В этих слезах было всё: предательство, ложь, горечь и осознание того, что прошлое не вернуть. Но больше всего давила несправедливость — разве они совершали что-то такое, от чего судьба поставила на них крест, заставив медленно угасать? — Не надо, — шептал он, уткнувшись носом в ее макушку. — Это того не стоит. — Я не должна была уходить. — Это мы должны были уйти с тобой. Заигрались, — глубоко вздыхает он. — Поверили, что сможем противостоять ему. А что в результате? Мы лгуны, предатели, убийцы и мертвецы! Лгуны, предатели, убийцы и мертвецы. Вся жизнь в четырёх словах. Но они ещё и родители. Поттеры и… Блэки? Ее продолжают называть Малфой, хотя она давно сменила фамилию, живя с прекрасным, но не любимым человеком. Правду не скрыть. — Сириус… Девушка отстраняется от заключенного, всматриваясь в его черные глаза*. Все слова, которые она давно собиралась сказать ему, вылетели из памяти. — Мисс Малфой, — раздался чужой голос, — вам пора. — Я люблю тебя, — выдохнула девушка, прикасаясь своими губами к губам узника.*~*~*
Ветер трепал подол ее изумрудной мантии, заставляя кутаться в ткань, которая, увы, не могла спасти от внутренней пустоты. Ушло много сил и денег, чтобы выбить это мимолетное свидание, и это стоило того. Но всей правды девушка так и не сказала. С тех пор, как погибли Поттеры, прошло чуть меньше года. Малыш рос у самых отвратительных маглов, которые только могли быть. Часто она задумывалась над тем, как бы вел себя Люциус по отношению к её дочери, если бы она, Габриэлла, вдруг погибла. Стал бы для неё отцом или был объектом ненависти у подрастающего ребенка? Часто думала, каким бы был отцом Сириус. Малфои умеют держать себя в руках. Поэтому Габриэлла ловила на себе удивленные взгляды Куина. Приехала в Азкабан ради убийцы. Целовала и обнимала его, а как только дверь закрылась — превратилась в ледяную статую, которую не смогли пронять даже дементоры. — Если что-то действительно чувствуете к Блэку, — проговорил Куин, отправляя сноп искр в небо, — не приходите сюда больше. Дементоры сведут его с ума, высасывая эти встречи. Она кивнула, отпустив голову. Где-то на задворках памяти молодой Гриффиндорец и Слизеринка кружились в вальсе на Святочном балу.