Интересно, насколько нелепой будет смерть, если ты захлебнулся супом? Просто упал головой в жижу полною моркови и мяса, потому как более просто не мог держать глаза открытыми? Кас была уверена — эту трагическую случайность занесут в золотой фонд Хогвартского Позора.
Джиллсон устало вздохнула, устало проведя ладонью по лицу и откинув со лба нависшие пряди. Винить кого-либо, кроме самих себя, было нельзя: прошлой ночью, под дружное шипение открывающихся бутылок сливочного пива, пятый курс всем скопом решил встретить рассвет. Наивные, никто из них и не подумал о том, как на следующий день будет пугать первокурсников внушительными мешками под глазами, и какие высшие силы будут доставать их сонные лица из тарелок с салатами.
Сидевшая рядом Алисия зевнула и опасно близко опустила вздернутый нос к тарелке с супом, что заставило Кас слегка оживиться. Впрочем, внезапного прилива сил хватило лишь на то, что бы легонько отодвинуть в сторону почти полную тарелку. На этом энергетический запал иссяк, и Джиллсон снова уткнулась лбом в скрещенные руки. Эх…
А впереди еще ждал сдвоенный урок по защите от темных искусств. В этом году вводный курс заканчивался, поэтому защита теперь была не один, а три раза в неделю, что могло означать только одно: соки из них будут выжимать основательно, подготавливая к курсу для продолжающих шестого-седьмого года обучения и ЖАБАшников. Такими темпами, к Рождеству с люстры будут празднично свисать те, чей организм оказался неготов к такому испытанию.
Можно сесть за последнюю парту, закрыться книгой и немного вздремнуть. Особенно, если ЗоТИ будет проходить в том же темпе, что и в прошлом году.
Только Квирелл давал хоть какие-то знания. Да, практики почти не было, но конспектом с третьего курса можно было убить: морально и физически. А вот в прошлом… По-моему, она даже не распаковывала пергамент… Посему, как она будет сдавать грядущие СОВ, Кас даже не представляла. Оливер Вуд как-то рассказывал ей, что с тех пор, как в комиссии засел Снегг, процент получивших хотя бы «Удовлетворительно» резко упал. И немудрено — такой-то дракон на страже принцессы.
Искоса Кас бросила взгляд на учительский стол, надеясь, что профессор Зельеварения провалился в один из своих котлов. Но, увы, «дракон» черной тучей восседал на своем месте, сверля омлет с томатами самым презрительным из своих фирменных взглядов. Чем ему успели насолить взбитые яйца, Джиллсон не знала, да и разбираться желанием не горела.
Девушка лениво помешала ложкой остывший суп. Веки мееедленно, но верно опускались вниз. «- Пять минуточек…» — пронеслось у нее в голове, глаза закрылись, и в этот самый момент хлопнула дверь Большого Зала. Кас дернулась и приоткрыла один глаз. Появление Хагрида, тащившего на поясе… МЕРТВЫХ СУСЛИКОВ?!.. и последовавший следом звонок, казалось бы, разбудил пятый курс, но сонливость явно не хотела сдаваться без боя, и некоторые из студентов так и продолжили клевать носом. Без боя не сдавались только близнецы.
— Если уроки будут такими как в прошлом году, — вещал Джордж, перешагивая через две ступеньки, — я не буду их посещать! Насмотрелся я на пикси, спасибо, больше не надо.
— Самообучение, — вторил Фред, спешно проглядывая оглавление нового учебника, — вещь не плохая. Попрактикуй непростительные на Крэббе и Гойле.
— Снеггу вы тоже так скажете? — пробормотал Ли, спотыкаясь о развязанный шнурок. Паренек всплеснул руками, выронил пачку Берти Боттс, и конфеты с тихим шорохом рассыпались по лестнице. А лестница, в свою очередь, как раз вздумала поменять направление, и разноцветные горошины одна за другой сорвались в трехэтажную пропасть. Ли, в безнадежных попытках найти опору, рисковал полететь следом. Николас Пулсон, за чье плечо он попытался ухватиться, отшатнулся.
Эпичное падение паренька было остановлено Лукрецией Онил, так неожиданно резво схватившей его за воротник школьной мантии. Тяжело дыша, Ли откинулся на перила, прижимая ладонь к правой стороне груди. Кас хотела было своевременно напомнить, что сердце с другой стороны, если конечно у Ли внезапно не заболела поджелудочная железа, но одернула себя. Среди учеников послышалось несколько разочарованных вздохов. Кому-то, видимо, ну очень хотелось хлеба, зрелищ и взбодриться.
— А что мы скажем ему, когда не сможем рассказать про непростительные заклинания? — нарушила тишину Сьюзен Хоппс, и тряхнула светлыми кудряшками, при этом как бы невзначай стряхивая крошки с плеча Джордана. — Как избежать смертельного…
— Или как побороть Империус, — подхватила Кас, поправляя лямку школьной сумки.
Они завернули за угол и буквально ударились о стену из звуков. Толпа восторженных первокурсников, некоторые — с кошачьими ушами и поросячьими пятачками, неслись от кабинета трансфигурации. Кас успела заметить, что у одного мальчишки выросла медвежья лапа, на которой, выжигающими чарами кто-то вывел «Джонни Скиттер лучше всех». А на лбу — черными чернилами — «Колдография — сорок сиклей. Люси Хейл- бесплатно». Джиллсон усмехнулась.
— С таким настроем мы вообще СОВы не сдадим… — вздохнула молчавшая до того Анжелина, — А как отвечать по программе четвертого курса? Рассказывать, какого цвета любимые панталоны Злотопустика?
Так они и шли, не единожды поминая Локонса не самыми добрыми словами.
Если все пойдет хорошо, то им предстоит усвоить программу и четвертого и пятого курсов, но юные волшебники смотрели правде в глаза. Хоть Квирелл и оказался в итоге вовсе не запуганным вампирами заикой, а скорее штативом для рожи Того-Кого-нельзя-Назвать, он все-таки неплохо вписался в образ учителя. Кас до сих пор помнила, что Гриндилоу не водятся в соленой воде, питаются крупной рыбой, и обезвредить их можно с помощью Инсендио. Помнила о том, что боггарт является лишь проекцией человеческих страхов, и банальный Ридикулус выведет его из строя. Помнила, что невербальное Протего куда мощнее обычного, а при добавлении Протего Максима — способно отразить даже непростительное.
А что она выучила в прошлом году? Ну-у, любимый цвет Локонса сиреневый, и он слушает Селестину Уорлок. Мечтает о мире во всем мире и хочет завести линейку собственного парфюма имени себя любимого. Отлично. Это и зачитаем СОВной комиссии — авось сработает.
Пару раз свернув на лестницах и поднявшись на третий этаж, пятикурсники наконец дошли до кабинета. Звонок прозвенел пару минут назад, поэтому студенты одной большой лужей овсянки влезли в помещение. Уизли и Джиллсон оказались в числе первых, и именно им предстояло воочию увидеть нового преподавателя.
Профессор Люпин, а именно так было написано в ее расписании, стоял около учительского стола. Такой же осунувшийся, слегка помятый, но с живыми, горящими глазами, пусть и подернутыми какой-то слегка печальной дымкой. На сером пиджаке отчетливо выделялись несколько пятен чего-то синего.
Парты не были сдвинуты к стенам, как часто бывало у Квирелла, когда они приступали к практике Протего или Агуаменти. Кас до сих пор помнила, как на одном из занятий они разделились на две группы — одни должны были тренировать водные чары, другие — водоотталкивающие, и самая «сухая» команда, в итоге, оставалась без домашнего задания. Но сейчас парты стройными рядами выстроились по кабинету, что могло обозначать только одно —
К О Н С П Е К Т Ы. Среди ребят прошелся разочарованный вдох. Уизли возвышались над одногруппниками двумя огненными кострами, а потому, нечего было и удивляться, что глаза Люпина сразу задержались именно на них.
— Извините, сэр… — пробормотала Касси, переводя дух
— За опоздание! — закончил Фред, утирая лоб рукавом.
Бровь Люпина дернулась, и он с интересом вгляделся в близнеца. За его спиной, в небольших песочных часах упала последняя песчинка.
Пауза споткнулась об нее и разбилась.
— Джордж Уизли? — предположил профессор. Губы его изогнулись, словно он усиленно пытался скрыть рвущуюся наружу улыбку.
— Фред, — поправил близнец, слегка поклонившись. Сьюзен позади него захихикала, — Но, позвольте представить вам, это… — он сделал какой-то нелепый реверанс и вытолкнул вперед подыгрывающего брата — Мой достопочтеннейший брат, сэр…
— Сэр, Джордж, сэр! — отрапортовал второй Уизли, становясь по стойке смирно. В его кармане истошно дергался и пищал первый образец нового изобретения братьев — карликовый пушистик.
Люпин усмехнулся, слегка прицокнув языком. Помятый и с редкой щетиной, он, выглядевший очень не очень, все равно не внушал Кас никакого ужаса или страха. Надежды, что он не станет вторым Снеггом, вроде как оправдывались.
— Значит вы, юная леди, — он перевел взгляд на нее, слегка склонив голову, — Мисс Кас… Сандра Джиллсон?
— Кассиопея, — девочка пожала плечами, — Как созвездие.
— Малфои такие Малфои! — прыснул Джордан, не упуская возможности подтрунить подругу, за что тут же получил весьма ощутимый тычок острым локтем. Джордан закатил глаза и театрально откинул голову на плечо Сьюзен Хоппс. Та, кажется, была на грани обморока.
Люпин вновь усмехнулся и, отойдя от стола, направился к стоящим у двери ученикам. Все разного роста, разного телосложения, цвета волос и кожи. Но не смотря на все различия, какие-то… Одинаковые.
— Пятый курс, — громко начал преподаватель, — Мое имя — Ремус Люпин, в этом году я попытаюсь чему-то вас научить, а вы попытаетесь чему-то научиться. Но для начала, выбираем себе удобную парту и приятного соседа. Живее, живее, никто же не хочет опоздать к профессору Макгоннагал?
Синхронно дети переглянулись. Секунду все молчали, а затем Фред Уизли бесцеремонно толкнул Джиллсон к ближайшей парте, уронив сумку на место рядом с ней. Темнокожий паренек и Джордж Уизли уселись позади друзей, устроив минутную баталию за место у запыленного окошка.
Когда дети расселись, Люпин продолжил урок, снова перевернув в руках внушительные песочные часы.
— Как вы знаете, в этом году вводный курс по «защите» заканчивается, поэтому нам с вами нужно как следует подготовиться к грядущему экзамену. СОВ обязательны для всех выпускников, а вот с теми, кому предстоит ЖАБА, мы будем работать дополнительно в следующем году. Что касается СОВ — все теоретические занятия буду сокращены до одного урока раз в две недели, остальное время у нас займет практика.
Профессор прохаживался вдоль парт произнося свою речь, а затем, взмахнув палочкой, поманил к себе стопку пергаментов. Среди учеников прокатился шепот — вестник надвигающейся беды.
— А сейчас, пятый курс, я сделаю то, за что ученики так ненавидят преподавателей: проведу тест на знание предыдущих курсов.
Кабинет наполнился разочарованными вздохами. Рядом с Кас, Фред обреченно уткнулся носом в парту, а позади него Джордж с драматичным: «— О неет!» откинулся на спинку стула. Люпин только усмехнулся.
*~*~*
— Дамы, вы серьезно?! Откуда такие баллы?! Вы что, книжки читаете?
Возмущению Джордана не было придела. С переменным успехом группа решила тест, и самый низкий бал, сорок пять ответов из ста, оказался у бедолаги Ли.
Алисия, Лукреция и Кас получили самые высокие баллы, да и «Плюс пятьдесят очков Гриффиндору. Молодцы, девочки!». Джордан смотрел на Кас такими глазами, словно она стащила у него галлеон.
— Читаем, — широко улыбаясь, прочирикала Лис, — по зельеварению.
Снегга никто не любил. И нелюбовь эта была взаимной до мозга костей. Но Алисия Спиннет сумела сделать невозможное, за что в Салеме во времена Средневековья ее сразу бы сожгли на костре как ведьму — никогда, ни разу за пять лет их, увы, такого тесного общения со Снеггом, не услышать едкий комментарий профессора. Как максимум — презрительный хмык.
Они втроем, Фред, Джордж и Кас, сидели на лавочке, подставив лица полуденному солнцу и скинув в оконный проем теплые мантии. Близнецы о чем-то горячо спорили, активно жестикулируя, а сидящая между ними Джиллсон только и успевала уворачиваться от локтя то одного, то второго брата. Небо над внутренним двором было без единого облачка, по яблоне над их головами наворачивала круги белка, и даже думать не хотелось о заданном на дом эссе…
— Эй, Кас, смотри-ка кто идет!
Крик Джорджа в самое ухо заставил разлепить прищуренные глаза. Кас уже хотела хорошенько приложить его лицом об лавочку, что бы жалел чужие барабанные перепонки, но проследила за направлением его взгляда, и руки сами собой дернулись по направлению к хвосту на макушке, стараясь придать ему чуть более женственный, и чуть менее павлиний вид. Безнадежно.
— Оливер! — прогремел в другое ухо Фред, саданув локтем куда-то в район ее ребер. Туда же, где заходилось в истерике девчачье сердце. Она наверное сейчас похожа на клиническую идиотку, емае, Кассиопея Джиллсон, опусти ты руки, чего залипла?
Семикурсник повернулся в сторону близнецов, откинув волосы со лба, и в этот самый момент сердце Кас пропустило удар. Вот, наверное, что происходит, когда пропускаешь ступеньку на лестнице — желудок делает кульбит, дыхание сбивается, и выглядишь ты как полный кретин.
Капитан Гриффиндорской сборной по Квиддичу как всегда выглядел так, что Джиллсон невольно хотелось достать фотоаппарат и сделать пару снимков. У него были глаза цвета крепко заваренного чая, коротко стриженые волосы, мокрые прядки которых прилипли ко лбу под палящим сентябрьским солнцем, и улыбка… Когда он улыбался, ямочки на его щеках сразу прибавляли +100 к обаянию. Вот и сейчас подойдя к ним, он широко улыбнулся, заставив Джиллсон невольно улыбнуться в ответ. Как-то слабоумно улыбнуться, что, разумеется, не останется без внимания близнецов. Ребята, только молчите, не надо…
Он подошел ближе и косые лучи солнца сверкнули в пуговицах его рубашки, медным огнем полыхнули на темных волосах.
— Привет. — Вуд бросил это в воздух, не адресуя кому-то конкретному, и толпа пятикурсников закивала в ответ, — Как прошел первый урок у Люпина? — с неподдельным интересом поинтересовался капитан сборной, складывая руки на груди. Он был без мантии, с закатанными рукавами школьной рубашки, и подтянутые квиддичем руки на минуту завладели ее вниманием. На сгибе локтя у него был небольшой шрам, полученный пару лет назад после падения с метлы. Матч они тогда, кстати, все равно выиграли.
— Отлично! — Лукреция всплеснула руками, раскидав по плечам темные кудри, — Теперь у нас будет одно заня…
Далее девчонки на перебой рассказывали о Люпине его манере преподавания, не таком и сложном тесте, грядущих уроках практики и фееричном приветствии братьев Уизли. Вуд же кивал, кажется, тщательно запоминая каждую сказанную мелочь, ибо седьмому курсу еще предстояло познакомиться с новым профессором ЗоТИ. Оливер качал головой, а жилка на его шее так мерно билась в такт с храпом какого-то семикурсника на соседней лавочке.
Кассиопея все это время молчала, стараясь смотреть куда угодно, но не на вратаря сборной по квиддичу. Какая интересная стенка, вау, вот это плитка, ух ты, какая прикольная лестница… Случалось, конечно, что взгляд невольно косил на подтянутую фигуру гриффиндорского капитана, и тогда на лице появлялась та самая блаженная (читать «идиоткая») улыбка.
*~*~*
Было что-то в Джиллсон такое знакомое и такое неуловимо-близкое, что Ремус не мог выбросить девочку из головы. Он слышал, что Габрилла Малфой вышла замуж за магла, а в том, что Кассиопея — ее дочь, он даже и не сомневался, слишком уж явственно проступали материнские черты, но вот что-то его «знакомое -незнакомое» было явно не от Габриэллы.
Эта ее приподнятая бровь, на пару с ехидной ухмылкой, когда Джордж Уизли ткнул карандашом в ребро брата, а Фред от неожиданности подскочил, наверняка больно ударившись коленями об столешницу, была такой знакомой… Взгляд темных, прямых и бесстрашных глаз, косая поволока легкой насмешке, даже тогда, когда девочка и не пыталась насмехаться… Все это Ремус уже где-то видел, и видел настолько часто, что это врезалось в память как горячий нож в свежее масло. Но вспомнить где он мог это видеть, Ремус Люпин так и не смог.
Интересная и странная все-таки была эта троица, такая веселая и беззаботная, так напоминающая ему мародеров.
С громким уханьем, принося с собой потоки ледяного пронизывающего ветра, над головой Люпина пронесся полтергейст Пивз, задевая стоящую на шкафу вазу с проклятиями.Люпин слышал от Дамблдора, что эту вазу подарил школе профессор Слизнорт много лет назад, и по преданию, разбитие этой вазы обещало нешуточные проблемы и несчаться на голову тех, в чьем доме она стоит. В чем была соль таких подарков, Ремус так же не понимал.
— Рееемууус! — визжал школьный полтергейст, наворачивая круги впереди профессора, — Эгегегегей! Лови керамику, Ремус!
Ваза слетела со шкафа, и полетела по направлению к профессору, но тот пригнулся, и черная керамика, с оглушительным звоном разлетелась осколками о дальнюю стену.
С тех пор как мужчина попался на глаза старому духу, тот не упускал возможности, чтобы в очередной раз пронестись мимо, визжа что-то вроде «Реемуус» или кинув в него очередной книгой или гитарным чехлом, «позаимствованным» у очередного студента.
Было время, когда Пивз был участником легендарных проделок мародеров, и, видимо, дух об этом не забыл.
— Отвяжись, Пивз! — взорвался Люпин, когда в затылок ударил скомканный пергамент чьего-то эссе.
Ремус, изловчившись, перехватил бумажку быстрее чем полтергейст, а тот в свою очередь, грязно ругнувшись, с возмущенным хлопком растворился в воздухе.
Почерк был мелким, но довольно разборчивым.
«В отличие от анимага, — гласило эссе, —
оборотень превращается под влиянием полнолуния. Также яркое отличие анимага от оборотня заключается в том, что волшебник, решивший стать анимагом, не может зараннее знать, в какое именно животное может обратиться. Животное является отражением внутреннего мира и характера анимага, и не подлежит изменению. Однако, некое сходство с анимагами можно заметить у некоторых пород болгарских вейл…»
Дальше Люпин читать не стал, скользнув взглядом по смятому листу.
Кассиопея Джиллсон. «Отлично»
Оборотень сжал лист в кулаке. Бумага обиженно захрустела.
Нужно рассказать Дамблдору о бывалых способностях Сириуса, пока тот не наломал еще больше дров. Если это возможно еще после того, что он сделал.
Ремус обернулся к стене, увешанной картинами, что бы поднять осколки некогда внушительной вазы. Но кроме выбоины в стене, ничего не говорило о том, что в стенку что-то прилетало. Разбитая «ваза с проклятиями» исчезла без следа.
