Карточный домик

      Большой зал гудел, как осиное гнездо. В основном за обеденным столом сидели первокурсники, за обе щеки уничтожающие бараний стейк и творожный пудинг, и только несколько старшекурсников, коих можно было вычислить по блеску усталых и голодных глаз, вклинились между ними, лихорадочно дописывая конспекты или изучая свои расписания. А стол Пуффендуя и вовсе пустовал, только перекати-поле и свиста ветра не хватает.       Кассиопея хмыкнула. Скоро грянет настоящая осень, начнутся те самые, английские ливни и грозы, и упускать, возможно, последние теплые деньки, было бы просто преступлением. Вот близнецы и сослали ее за легким перекусом. Если проигрыш в «Колдурака», можно назвать «сослали».       В целом, настроение у Джиллсон было приподнятым. И жутко хотелось яблок. Сочных и наливных, словом таких, которые бывают только в Хогвартсе и только ранней осенью. Поднос с такими яблоками стоял как раз напротив Кэтти Белл, которая, поджав под себя тощую щиколотку, о чем-то взволновано сообщала подружкам.        — Говорят, что Блэка видели, — доверительно сообщила Кэтти, подкидывая в тарелку куриные крылышки, — старушка из магглов, ну там, в Оксфорде живет, сообщила в полицию, а когда туда прибыли мракоборцы, Блэка и след простыл. Женщина сказала, что он растворился в воздухе. Папа говорил, ей память стирали, но паранойя и боязнь темноты все еще оста…       — А вдруг он сюда трансгрессировал? — охнула девчонка-второкурсница. В темных глазах плескался неподдельный страх.       Кассиопея фыркнула. Россказни про Блэка давно превратились в какую-то манию. С такими темпами он и вовсе начнет мерещиться всем за каждым углом! Поэтому, оставить услышанное без своего внимания, девочка не смогла. Перегнувшись через стол, и захватив с подноса яблоко, она деловито сообщила:       — «Сюда» он трасгрессировать не может. Да и чтобы ошиваться поблизости нужно быть совсем чокнутым.       От маленького испуганного мышонка, зябко кутающегося в теплую мантию, не осталась и следа. Страх в глазах девчонки сменился решительностью.       — Думаешь в Азкабане остаются нормальными? — голос все же дрогнул, — Дед рассказывал, что рано или поздно узники сходят с ума, перестают есть и погибают. На то и рассчитана эта тюрьма, она убивает морально…       Кас недобро ухмыльнулась, обнажив ровные белые зубы. Такое заявление только завело Гриффиндорку. Она запустила руку за голову, распустила хвост и разметала по плечам темные пряди, а затем, театрально закатила глаза.       — Разве это безумие, Куин?.. — замогильным голосом, в точности как у профессора Трелони, проговорила она, — погибнуть в муках, адских страданиях огненной гиены, чтобы в конце-концов обрести желанную свободу? Безумие… Это не безумие, это…       — Прекрати, Кас!       Гермиона умела портить веселье. Но Джиллсон не умела отступать. Девочка изловчилась и резко развернула голову, что, с копной черных кудрей, выглядело как перелом последней степени. Какой-то мальчик первокурсник рядом с ней уронил вилку с котлетой.       — Разве я не права? Какой безумец решиться на такое? Нееет, — протянула Кас, а затем протяжно завыла, потянувшись длинными ногтями в сторону Бэлл, — они там просто…       Грейнджер взорвалась.       — Да хватит уже, Джиллсон! Ты, правда, не видишь грань, за которую не стоит переступать? Словно бы не знаешь, — Грейнджер понизила голос, — за кем Блэк охотится! Гар…       — Я то — знаю, — равнодушно бросила Касси, откинув волосы с лица, и потянулась за яблоками, — а вот половина присутствующих даже не догадывалась. Но теперь, думаю, знают все. Молодец. Мало внимания до этого было, а?       Звук ее голоса подействовал на третьекурсницу, как щелчок кнута. Кассиопея улыбнулась опешившей Гермионе.       — Твои шутки бывают жестокими, — рыкнула Гермиона, не намереваясь отступать. Однако теперь, она еще и угрожающе жестикулировала ложкой.       — Кто сказал, что я шутила?       Она бросила эти слова, уже направляясь к выходу. За спиной Гермиона, очевидно, сгорала в бессильной ярости, и кромсала ни в чем не повинный стейк. Возможно, мысленно припоминала ее родословную, проводя параллели с Драко. Хотя уж кто-кто, а Грейнджер никогда бы подобного не сделала. Слишком уж была правильной, видела в людях только хорошее. И это конкретно мешало ей правильно смотреть на некоторые вещи.       После сумрачного Большого Зала, лучи солнца подействовали на Кас как вспышка софитов. Она зажмурилась. В лицо ударил легкий ветерок, а недавний разговор почему-то заставлял хмыкать и улыбаться.       Близнецы сидели на той же лавочке рядом с девчонками из Когтеврана, что-то выискивающими в огромном фолианте по Истории Магии. Стоило какой-нибудь из них повернуться к близнецам, как Джордж, демонстративно кивал и подмигивал ей, отчего очередная девочка заливалась краской и, хихикая, утыкалась взглядом в книгу. Фред же, просто посмеивался, закинув ноги в оконный проем, и бродя ленивым взглядом по старому пергаменту.       — Мерлин, — выпрямился старший из близнецов Уизли, — выглядишь так…       — Будто плюнула в чай Снеггу, — по обыкновению закончил Джордж.       Кас прыснула, кинув братьям по яблоку, одновременно протягивая обреченное: « — Если бы…».       — Но что-то ты сделала, — не отступали близнецы. Фред даже вытащил одну ногу из проема.       — Перепугала до смерти Лизабет Куин. Считается?        Фред фыркнул, вспоминая трусишку со второго курса, и подкинул в воздух яблоко.       — Поди, Блэка вспомнила?       — Угу, — Кас плюхнулась между братьями, демонстративно растолкав их локтями. Джордж покачал головой и с философским видом поглядел на фрукт.       — Такими темпами он будет всем за каждым углом мерещиться…       На его заявление, Фред и Касси активно закивали головами. Троица свято верила, что совершив побег из Азкабана, Блэк давным — давно покинул Англию, а всеобщее помешательство уже порядком надоело. С чего добрая половина магического мира решила, что Сириусу Блэку, бежавшему из самой охраняемой тюрьмы в мире, вдруг вспичило найти Гарри Поттера, а не скрыться где-нибудь в Таиланде, они так же не понимали.       Яблоки были окончательно съедены как раз за пару секунд перед звонком. Впереди ждала трансфигурация, поэтому ребята почти бежали по коридору, боясь опоздать. В конце-концов, МакКошка — это вам не Люпин.       Минерва МакГонаглл была строгим преподавателем, но предмет свой преподносила блестяще. Да и трансфигурация была одним из тех предметов, экзамен по которому не вызывал у «отвязных» ужас. Все трое, еще с первого курса, показали отличные знания по предмету и если не ходили у МакГонагалл в любимчиках, то уж точно были на хорошем счету.       Когда ребята ворвались в кабинет, профессор уже наводила ужас предстоящими СОВами. Прошептав извинения, опоздавшие заняли свое место в ряду Гриффиндора. Джордж упорно пытался запихнуть в сумку сопротивляющегося и хватающегося за пальцы карликового пушистика.       — …и если я уверена, что некоторые из вас с легкостью сдадут экзамен, то это не дает им права опаздывать на урок.       Правильно расценив приоритеты, Джиллсон и Уизли стыдливо опустили глаза, бормоча нечто нечленораздельное.       Со стороны слизеринского ряда донеслось недовольное бормотание, которое МакГонагалл оставила без внимания. Взмахом волшебной палочки, профессор вывела название темы на доске: «Виды полной трансфигурации. Растения. Животные. Анимагия.» Кас лениво заскрипела пером в тетради.       Анимаги…       Дверь в кабинет открылась резко и неожиданно, как Драко Малфой в женских панталонах. Еще неожиданней было видеть вошедшего Снегга, как всегда облаченного в черное, и, как всегда, с таким выражением лица, будто по меньшей мере каждый здесь стырил у него фунт драконьей печенки. Склонившись к МакГонаглл, Северус что-то быстро ей прошептал, на что профессор трансфигурации согласно кивнула.       — Мисс Джиллсон, — холодно процедил зельевар, не глядя на нее, — мадам Помфри ждет Вас в больничном крыле.       — Меня? — непонимающе переспросила Касси, игнорируя вопросительные взгляды как гриффиндорцев, так и слизаренцев.       Растения. Животные. Анимаги…       Если бы Северус Снегг умел проявлять те чувства, что присущи нормальным живым людям, он бы закатил глаза. Или прицокнул языком. Или усмехнулся. Но Северус Снегг явно не принадлежал к этой породе млекопитающих, потому лишь ядовито бросил:        — Вас.       — Мм… Л-ладно.       Вещи девочка собирать не стала, лишь быстро ткнув Джорджа в плечо. Он вопросительно приподнял бровь. Кас кивнула на пергамент и книги и устремилась по коридору, за шуршащим мантией Снеггом. Полы ее, черные и бархатные, придавали профессору сходство с гигантской летучей мышью. Сначала Кас тщетно пыталась догнать зельевара, но потом, плюнув на это дело, поплелась позади.       Профессор и студент не разговаривали в дороге, что устраивало и одного, и второго. Хотя Касси и было любопытно на кой-черт слизеринский декан потащил ее в больничное крыло. Уж не отомстить ли за прожженную дырку за плаще два года назад? Поразмышлять об этом Кас не успела — темпе, заданным Снеггом, в больничное крыло они добрались довольно-таки быстро.

***

      Как только Кас оказывается внутри вычищенного помещения, в нос ударяет запах настоек, сушеных трав и заживляющих зелий. Вездесущая в этом крыле мадам Помфри вырастает перед Касси совершенно неожиданно. Казалось бы, медсестра трансгрессировала или использовала доселе неизвестное заклятие прибавляющее человеку скорости.       — Мисс Джиллсон, — улыбнулась женщина, — ничего страшного не произошло, нам просто нужно соблюсти формальности.       Совершенно ничего не понимая, Кассиопея приподнимает левую бровь. Затем ища ответы, покосилась на «онемевшего» Снегга. Профессор выглядел дико в своей черной мантии на фоне бежевых стен помещения. Сейчас более всего он походил на огромного хмурого ворона, который хотел улететь, а на последок убить того, кто запер его в этой клетке, но стральные прутья все равно удерживали его на жердочке.       — Я… Я не совсем понимаю, мадам Помфри.       Передернув плечами, Кас натянула худую улыбку. Покачав головой и едва слышно прошептав « — Охх, Северус», медсестра также, немного неловко и снисходительно, улыбнулась в ответ.       — На вашего кузена напал… Гиппогриф. — начала она, но тут же всплеснула руками, — Царапины хоть и глубокие… Ой, ну… Но совсем не страшные.       По спине пробежал неприятный холодок. Малфой — засранец каких поискать, но как — никак родственник, когда-то довольно родной и близкий. И черт побери, откуда тут этот гепо… гоппа… Гиппо-кто-то-там.       — Очевидно, Малфой не учел специфику общения с этими животными. — холодный голос профессора зельеварения заставляет вздрогнуть и в миг откинуть непрошеные мысли.       — А можно мне…       Кас запинается не найдя нужных слов. Последний раз, когда они оставались в одном помещении, было года три назад. Тогда он еще и в Хогвартс не поступил, хотя общение их уже приобрело те самые морозные оттенки, которые теперь стали настоящей вьюгой, что бухевала между ними всякий раз, когда им предстояло поговорить.       Стоит просто «учесть формальности» и уйти отсюда. Покивать головой, сочувственно поохать, написать письмо Малфоем, мол, все нормально, жив, здоров, по-прежнему мудак, каких поискать, можете гордиться… Но мадам Помфри улыбаясь кивает ей, указывая на белую ширму и Мерлиновы ноги сами передвигаются, сокращая расстояние между ней, и стерильно-чистой ширмой.       Кузен лежал на белой простыне, совсем не по-мужски покусывая нижнюю губу. Глаза его как-то безэмоционально глядели в потолок. На руке, которую мальчик прижимал к груди, красовались бинты с проступающими пятнами крови.        — Эп-пискеи, — вещает Квиррелл, демонстративно орудуя палочкой над умирающей белкой, — Кровоост-танавливающ-щее заклятие, сп-пособное ус-устранить надвиг-гающуюся кровопот-терю, что крайне п-пригодится вам в б-бою. Но без должных ш-швов, рано или п-поздно, ранение все р-равно начнет кров-воточить…       — Черт, а у нас были флоббер-черви на третьем курсе… — подает голос Кас, осторожно присаживаясь в ногах Драко. — Мерзкие существа, особенно когда пытаешься впихнуть в их пасть кашицу из капустных листьев.       Малфой переводит бессмысленный взгляд с потолка на Касси, затем удивленно сводит брови. Раскаленная сталь, серые малфоевские глаза, силятся смотреть по-прежнему пафосно, но ничерта не выходит у них, как ни крути, ни поворачивай.       — Накачали какой-то дранью… — сипит он, а затем вновь спешит прикусить губу. Слова он к удивлению не растягивал, говорил быстро и четко.       — И «дрянь» эта еще не подействовала, — делает бесхитростный вывод Кассиопея, стараясь не пялиться на еще больше покрасневшие бинты. Она могла бы… Нет, мадам Помфри знает свое дело.       — Эммм, — Драко, очевидно, хочет что-то сказать, но писклявый от сдерживаемых рыданий и боли голос кажется ему недостаточно мужественным. Что же, он неплохо держится.       — Твой отец наверняка приедет в школу… — смотря прямо перед собой, продолжает Кас.       «А последнее, что мне хочется, так это видеть его физиономию!» — эту простую и известную им обоим, а потому в огласке не нуждающуюся фразу, она заталкивает на задворки мозга. Тихо, Кассиопея Джиллсон, повыпендриваешься потом, сейчас не до того. Все и так прекрасно знали, каким «отличным» дядей был Люциус. Незачем лишний раз напоминать об этом, спугивая редкий в своем роде момент.       — Габи бы тоже приехала, — фыркнул Драко, закатывая глаза.Джиллсон краем глаза уловила, что при каждом взгляде на собственную руку, лицо Малфоя слегка зеленеет. Сама она крови, сколько себя помнит, совершенно не боялась. Взять хотя бы тот случай, когда она упала с крыши флигеля, когда хотела поймать кошку, и раздробила коленку. Их соседка, миссис Падалеки, принесла ее на трясущихся руках, бледная и зеленая от накатывающей тошноты, и заикалась так, что мама не могла понять, что вообще произошло. А Кас? А Кас лежала у нее на руках, вытирала слезы рукавом и улыбалась как дурочка, прижимая к груди испуганного ощетинившегося кота. Крови тогда было много.       Но кажется, Драко ее стойкости не разделял.       — Один-один, — Кас ухмыляется, повернувшись к кузену. — Ты ему что, поклониться забыл?       И Драко поведал свою историю. Сбивчивым и полусонным голосом, все также продолжая прижимать больную конечность к груди. Тон его переодиечски срывался на девчачий фальцет, а еще кузен совсем не пафосно шмыгал носом, но ни она, ни он, внимания на это не обращали.       Разница в возрасте у них была небольшой, но тем не менее, хрипевший и ноющий кузен напоминал ей того самого пятилетнего мальчика, которым он был когда-то очень давно. Кажется, в другой жизни. Когда они с мамой приезжали в поместье, а это было крайне, крайне редко, общительный карапуз любил забираться на колени к матери и рассказывать ей очередную историю. В это время Нарцисса обычно возилась в ее, Касси, волосах, заплетая очередной шедевр с лентами, шпильками, жемчужными заколками и изумрудными сеточками. Однажды она даже умудрилась сделать из белых лент и красных шпилек некое подобие лебедя, где крыльями выступали ее, Кас, волосы, и тогда девочка заявила, что не будет спать до конца своих дней, что бы всегда ходить с красивой прической. Клятва, кстати, разбилась о первый же диван. А Драко учился фотографировать на старый Колдо, и они с маленькой Кассиопеей бегали по всему Малфой-Мэнору, снимая все, что попадалось на глаза: садовника, картины, пыль и домовых эльфов, которых предварительно наряжали в кухонные полотенца и шелковые наволочки.       А потом шляпа выкрикнула «Гриффиндор» и поездки из крайне редких, превратились в крайнекрайнекрайнесовсемкрайне редкие.       Сколько лет вообще прошло с их последнего визита? Года три-четыре?       — Ты бы пришла просто так?       Глаза Драко силился держать открытыми, но «какая-то дрянь» решила иначе, и веки кузена сейчас предательски закрывались, совсем как у Кас утром.       — Пришла бы, — спокойно проговорила девочка, глядя прямо на него. Ответа она не услышала.       После того как Драко уснул, мадам Помфри всучила ей какой-то листик, где попросила расписаться. Кас ставит свои инициалы, не прочитав содержание листочка, хотя другой их сосед, русский адвокат Мечислав Роднин, или как-то так, всегда говорил ей вчитываться в каждый несчастный листочек, который ей пытаются всучить. Но это же Хогвартс. Здесь вряд ли можно ожидать свидетелей Иеговы, которые пытаются затащить тебя в секту и отжать твою квартиру.       Кас вылетела в коридор, поплотнее застегивая мантию, и поежилась. В коридоре было тепло, но каким-то неведомым чуем, шестым чувством, она предвидела скорое, очень скорое явление Люциуса народу. И от этой мысли теплее не становилось.       Смысла возвращаться на урок уже не было, поэтому Касси уверенно свернула в сторону Гриффиндорской башни. Возможно, дожидаясь ребят, она начнет писать то эссе, что успел задать Флитвик, а, возможно, вздремнет. Хотя бы оставшиеся двадцать минут занятия.       Но по прибытию в башню, она первым делом напишет Нарциссе письмо. Где успокоит ее, сообщая, что царапины пустяковые, крови нет, Драко все такой же язвительный, ядовитый чурбан активный и стойкий, а шрамы, как известно, украшают мужчину. Но ты, Нарци, не переживай, шрамов, конечно не останется, ведь царапины пустяковые…       Тем же вечером Люциус Малфой прибудет в Хогвартс, принеся с собой чемодан пафосности и лоска, запах дорогого одеколона и любимую фразу: «Я, как вы знаете, из Совета Попечителей…». Будто мало им одного пафосного, с презрительным выражением лица и кривыми губами, павлина. Касси Люциуса не видела, решив, что он, как и она, не горит желанием встретиться. А значит, это не она невежливая, это она учитывает желания родственичков.       Еще через четыре дня Драко станет посещать занятия, направо и налево рассказывая, что он чуть не лишился руки, что яд гиппогрифа отравил его кровь, и теперь он возможно сможет летать, или станет сильнее, что когда Гиппогрифа казнят, отец подарит ему подушку, набитую его перьями… Гиппогрифа перьями, а не отца. Хотя Джиллсон была уверена, у этого надменного павлина перьев не меньше, только подушки из них будут твердыми и плоскими, как стальной брусок.       Рон, Гермиона и Гарри будут переполнены праведным гневом, в сердцах сообщая «отвязным», что кузен намерен добиться увольнения Хагрида с поста профессора, казни «опасного зверя», иска от министерства… Все пятеро будут негодовать по этому поводу, одна лишь Кас знала, знает, и будет знать, что Драко сделает все, для того чтобы отец остался довольным. А значит, продолжить поддерживать маску мудака. Только теперь, здоровой рукой.