Карточный домик

      — Так если вещество станет черным, никакого кровного родства нет? — переспросила Кас, нависая над высоким широкоплечим парнем, который вот уже минут десять ковырялся с колбами и зельями.       — Именно, — отрешенно протянул собеседник, капнув в раствор что-то серое.       На вид лаборанту из Мунго, «тому, которому действительно можно доверять» было лет двадцать. Внешне он походил на славянина с голубыми глазами-льдинками и светлыми волосами, челка которых, ежиком торчала на макушке. Тяжёлая челюсть с по-малфовески вытянутым подбородком дополняла образ парня, слишком сосредоточенного на своей работе       — Забавно, — тянет Касси. — А если …       — Станет красным.       — Почему красным?       Склянка в руках лаборанта дрогнула, и его светлые глаза метнули в Кас молнию.       — Почему бы тебе не пойти обсудить с родителями предстоящий суд? — с нажимом проговорил собеседник, грозно покачивая колбой.       — Сколько времени нужно, чтобы результат проявился?       Прежде чем ответить, парень передернул плечами, вновь склонившись над зельем.       — Минуту, две.       — И что потом?       — Станешь мисс Блэк или останешься полукровкой Джиллсон.       Лаборант холодно улыбнулся. Улыбка была скользкой, словно бы он был серийным убийцей и в толпе ничего не подозревающих людей, выбрал себе очередную жертву. Кас открывает рот, чтобы сказать что-то язвительное, но ничего остроумного на ум не приходило. Лишь отчетливое понимание того, что парень просто проверяет ее терпение, точно также как она проверяет его.       — Ладно, — вновь подает голос, — пойду, позову лордов.       Девочка присела на подлокотник кресла, нетерпеливо постукивая пальцем по колену. С минуты на минуту привычная жизнь должна была разрушиться окончательно, явив на свое место нечто иное, но Кас не ощущала страх, лишь легкое волнение, да щелчком бьющее «позову лордов». Сириус Блэк тоже был лордом, об этом невозможно было забыть, более того, об этом помнила вся Волшебная Британия, но Кас, дочь этого самого лорда, об этом забыла. Трудно помнить о таком, когда лорд чистит картофель или глотает молоко прямо из бутылки. Лорд, который бьет рекорды того, каким не должен быть чопорный аристократ. Кас не могла понять делает ли Блэк это нарочно, как делала она сама, или же это его настоящее лицо. Лицо с темными- темными глазами, очень яркими, но сокрытые пеленой какого-то страха или сомнения, а, быть может, и того, и другого.       Лаборант в сопровождении Селвина, матери и отца, возвращается в гостиную через пару минут. В руках у Захария был какой-то свиток, который мужчина тут же расстелил на столе. Мама и Сириус шли чуть поодаль от «гостей» о чем-то тихо перешептываясь и они были так красивы. Темноволосый Блэк и платиновая блондинка Джиллсон. Мама была высокой, но она едва доставала макушкой до плеча отца. А взгляд, осторожно брошенный, полностью разоблачал мать и ее чувство вины. В эту секунду Кас лишний раз было доказано, что Габриэллу Кассандру Джиллсон, женщину невероятной стойкости и силы, могла погубить лишь слишком жесткая совесть.       — Так, -протянул лаборант, привлекая внимание собравшихся на себя, — можем приступать.       Игла, что впилась в палец, была похожа на скарификатор, коим, перед магловской школой, брали кровь на анализы. Игла также неприятно повредила кожный покров и почти с царапающим звуком, небрежным движением была выдернута из пальца. Вопреки ожиданиям Кас, парень не использовал капилляр, а просто надавил на поврежденную подушечку, заставив капли крови с шипением раствориться в бесцветном зелье. Тоже самое блондин проделал и с Сириусом, вот только когда его кровь медленно летела в колбу, все присутствующие словно бы перестали дышать. Легкое шипение и…       — Поздравляю, лорд Блэк, — хмыкнул лаборант, — у вас — девочка.

***

      В левом углу, как раз под настенной панелью, искривляясь, бежит небольшая трещина. Она какая-то неестественная, будто бы кто-то что-то запустил и та, не выдержав удара, явила уродливую царапину на внутреннем фасаде. Однако питаемый духом дом, решил трещину эту как-то замаскировать и на противоположном углу появились витиеватые линии, что стали тянуться от имени основателя рода Блэк, плавно перетекая в заглавную «С».       Когда Кас увидела древо впервые, оно выглядело жалко. Потрепанный гобелен в некоторых местах настолько выцвел, что разобрать имена предков было практически невозможно. Дыры проеденные докси и вовсе стерли целое поколение, начало которому положил Фениас Найджелус Блэк. Однако воодушевленный восстановлением фамильной гордости Кричер, натер гобелен какой-то дранью и мелкие паразиты к утру были парализованы и отправлены на помойку. Сейчас фамильное древо засияло новыми красками. Сочный серо-голубой фон, яркие золотые имена, серыми ветвями соединенные между собой и очень черные выжженные пятна.       «Кровь бастарда чистая, — брюзжал пару часов назад Кричер, отчитываясь перед портретом. — Дом принял ее окончательно, хозяюшка»       Что же, она стала своеобразным Марком Антонием для династии Птоломеев — надежда на будущее. Как и в Египте, в самом его начале, в доме Блэков все шло хорошо. Пока еще. Дом восстанавливался, безмолвно приветствуя бывшего изгнанника и его бастарда, отложив камни и змей до худших времен.       Кас ходила вдоль гобелена, время от времени осторожно соприкасаясь к тому или иному имени, всматривалась в портреты, которыми волшебный предмет пытался отразить живого Блэка. Их осталось слишком мало, древо пестрело черепами, под которыми красовались глумливые даты, выведенные через черточку.       Август шестьдесят первого, ноябрь семьдесят девятого. Имя и череп. Больше ничего. Сухо и почти насмешливо.       Ноябрь пятьдесят девятого. Имя и выжженное пятно, от которого робко тянется веточка с витиеватой подписью Кассиопея Элира Блэк, февраль семьдесят восьмого.       — Даже чертов гобелен смерился с этим, а ты все не веришь, — полушепотом изрекает Кас, пальцем проводя по своему имени.       — Вера — неоднозначна. Иногда она извращает.       Кас не поворачивается, повинуясь голосу отца, лишь прикусывает губы, продолжая тыкать пальцем в свое новое имя. Что же, неловко вышло. Но удивляется не стоит, это же она, Кассиопея, мастер импровизации и королева неловкостей. Как он вообще так тихо передвигается, умудряясь глубокой тихой ночью пробраться мимо портрета своей матери?       — Просто в некоторые вещи сложно верить и не верить, — глубокомысленно изрекает Кас, плавно повернувшись лицом к отцу.       — И во что же веришь ты?       — В дружбу.       Она говорит не задумываясь, просто первое, что пришло в голову, и Сириус Блэк услышав ее слова, улыбается. Улыбка эта мимолетная, но, казалась, живой, а не вымученной. А затем, он садится прямо на пол, облокачиваясь спиной о стену. Блэк вытягивает длинные ноги, задумчиво разглядывая гобелен. Кас ухмыляется, усаживаясь рядом, скрестив свои ноги по-турецки. На мгновение Касси кажется, что она села слишком близко: их плечи соприкасались, запах грозы бьет в нос, наполняет легкие, все пространство в узкой, но длинной комнате.       — Что ты думаешь об этом? — Блэк кивком головы указывает на родовое древо, внимательно разглядывая лицо Кас. Он делал так слишком часто, проводя, очевидно, какую-то свою параллель.       — Можно было сделать фон чуть ярче, — кивает головой Кас, стараясь сдержать рвущийся наружу смешок. Совсем неуместный. — Ну, а если честно, то я не понимаю его силы. Не в том смысле, что не чувствую родовую магию, особенно то, как она пульсирует именно в этой комнате, но я не понимаю, как герб отбирает волшебников. Нимфадоры тут нет, хотя она не бастард, но тут есть Альтаир Роули, бастард Сегина Блэка, и он не был признан ни домом, ни как наследник рода. Я предположила, что, таким образом, отражаются только бастарды по мужской линии Блэков, но там, -Кас указывает пальцем на выжженную Цефею Блэк и веточку, что примыкает к Адаре Блэк, - полное опровержение моей теории. Я нашла в библиотеке книгу, где указывали бастардов семьи Блэк и Адара появилась на гобелене сразу после своего рождения. Почему тогда меня гобелен не увидел раньше, а увидел только после вашего, — Кас морщится, — твоего признания?       Сириус с шумом выдохнул, прежде чем начать разговор:       — Гобелен отражает всех Блэков родившихся в браке, будь они сквибами или полусквибами, которые и спичку в иголку не превратит. Бастардов же и детей по женской линии, как говорил мой отец, гобелен отражает по мере их магических сил. Но Альтаир не был силен в магии, во всяком случае, так утверждал дядя Альфард, стало быть, гобелен настолько впитал и понял суть Блэков, что отражает только тех детей, которые могут принести еще больше власти и влияния дому Блэк. Дочь маглорожденного и дочь той, из-за которой был опозорен род, какими бы она выдающимися талантами не обладала, никогда не появится на гобелене древнейшего и благороднейшего рода. А что касается тебя Кас, то твоя мама была лишена всяких регалий дома Малфой, а я, как и Меда, изгнан из рода. Гобелен сделал исключение сейчас, потому что ты единственный наследник старшей ветви. Ты можешь принести этому роду, — Сириус кивнул на гобелен, — власть и влияние. Вопрос лишь в том, хочешь ли ты этого, Кас.       Кас отрицательно качнула головой, смотря прямо в отцовские глаза. Она не знала, хочет ли вообще делать что-то для Блэков. Они были чужими. Неправильными. Точно такими же как и Малфоями и если родство с ними привычно, и она будет готова сделать что-то для них, то Блэки были чужаками.       — На родовом гербе Малфоев меня тоже нет, — ухмыляется Кас. — Мама рассказывала про какой-то обряд крови, что-то связанное с темной магией.       — Малфои всегда чтили традиции намного больше, чем Блэки, — согласно кивнул Сириус. — Никогда не знал, как к этому относиться.       — Я тоже. С одной стороны, умение передавать традиции из поколения в поколения, восхищает, а с другой — это же омерзительно, петь самим себе дифирамбы. А от того, как Люциус умело этим манипулирует, вообще становится тошно.       — Не ладишь с Люциусом? — бровь Сириуса взметается вверх от удивления.       — Никогда не ладила. Не чти они традиции и признай они меня как Малфой, то он с удовольствием проделал бы дыру на месте моего имени. Мы — взаимно ненавидим друг друга, и, иногда кажется, только этим и живем.       — Теперь станет только хуже, Кас, — пальцы Сириуса соприкасаются с ее плечом. — Ты понимаешь это? Даже если Визенгомот сочтет меня невиновным, для людей ты будешь дочерью убийцы.       Кас отчетливо слышит слова, чувствует тяжесть руки на плече и ей хочется ответить тем же. Хочется проявить свои чувства, которые сложно было назвать дочерней любовью или задатками привязанности, нет, название для них еще не придумали. Ей хочется обнять Блэка, назвать отцом, еще не папой, но это было бы началом чего-то большего, но совершенно обычного.       — Мама шестнадцать лет терпела насмешки, а вы…ты был в Азкабане тринадцать лет и сохранил разум, думаю секрет выживания в экстремальных условиях у меня в крови.        Кас понимает, что ее ответ прозвучал высокопарно и следовало… да кто знает, что следовало сделать. Момент безнадежно упущен и ей остается только смотреть на профиль отца, взгляд которого был прикован к гобелену.       — Да, Кас, фон можно было сделать чуть ярче.