Карточный домик

      Небо заволокли грозовые тучи. Они пестрели от серого цвета, до цвета темно-синего бархата, которые, где-то на востоке, пробивают несмелые лучи солнца. Это лето было дождливым и вместе с тем, невероятно прекрасным. Листья деревьев, необычайно сочные были не обожжены солнцем, все краски природы казались ярче и живее, только птахи не пели, позволяя кряквам да цаплям царствовать на болотах близь Оттери-Сент-Кэчпоул. Влажность, прохладный ветер по утрам и звуки чавканья земли под подошвой. Что может быть прекрасней?       Джордж расслабил плечи и прикрыл янтарные глаза. На душе, к удивлению, было спокойно. Будто бы это не он недавно отвечал на вопросы членов Визенгамота, будто бы не его слова, а от слова чужого человека спасли чью-то жизнь, вызвав такой шквал эмоций у журналистов сложившееся в красочные, как нынешнее утро, статьи. Будто бы кто-то другой, выслушивался в тревожные нотки голоса Кассиопеи. Нет, он не чувствовал страх, не чувствовал ответственности, была лишь утренняя легкость и запах только что сваренного кофе. Немного подгоревшего, но от этого еще более вкусного. Терпкий напиток побежит по горлу, согреет внутренности и принесет еще больше настоящей жизни и радости начала летнего дня.       — Странно это и совсем неправильно, — пробормотала Кас, кутаясь в рубаху Джорджа.       Прозрачная кружка приятно обжигала пальцы, проводя некую параллель с холодными пальцами Кассиопеи. Она стояла рядом, заправляя за уши длинные пряди непослушных волос и она была напряжена. Это чувствовалось в воздухе, которым она дышала.       — Но я ничего не могу поделать, — едва слышно бормочет она, — мне нравится чувствовать это.       Кофе кисловато-горький на вкус. Говорят, кислым бывает только дешёвый кофе, а дорогой имеет лишь оттенок горького шоколада. Но кто же знает, какой этот «настоящий дорогой кофе», есть то, что есть и через десятки лет он отдаст предпочтение вяжущей кисловато-горькой коричневой жидкости. Есть то, что есть и не многие могут это признать. Они как «ценители изысканного», которые даже не подозревает о том, что дали оценку второсортным кофейным зернам лишь потому, что их заверили в первосортности. Немногие могут признать то, что признает Кас и это делает ее невероятно сильной. Сильной как личность.       — Ты говорила об этом отцу или матери?       Касси резко дернула головой, теперь удивленно разглядывая профиль Джорджа.       — Нет, сказала только тебе.       — Так сильно мне доверяешь?       — Кому мне тогда доверять, если я не буду доверять тебе и Фреду?       — Но ему ты не сказала.       — Разберусь и тогда скажу, не хочу, чтобы он переживал.       Джордж видел, как Кас отпустила взгляд, рассматривая свои коротко подстриженные ногти. Видел, как на бледных щеках проступил легкий румянец и почувствовал, как его губы растягиваются в улыбке.       — Мы разберемся, Кас. Ты и я, а теперь просто давай не будем лишний раз думать об этом. Сегодня Чемпионат, а не экзамен по зельеваренью!       Кас хмыкнула, устремив взгляд в зеленые поля Кэчпоула. За их спинами Нора стала пробуждаться. Мама удивленно охнула, увидев приготовленный на скорую руку завтрак. Рассмеялась Джинни заприметив темную макушку Кас и, перегоняя Фреда всего на пару шагов, сестра кинулась на встречу к Блэк, заключая ее в сестринские объятия. Фред, крепко обвив руки вокруг талии Кас, кружил ее вокруг свой оси, и, возможно, не будь здесь свидетелей, он непременно прикоснулся к ее горьковатым от кофе губам.

***

      Они сидели на кухне поместья, выдыхая полной грудью запах только что сваренного кофе. Свет в помещении был приглушенный и причудливые тени плясали на стенах и лице Габриэллы. На ее, как всегда прекрасном, молочно-белом лице.       — Письмо от Нарциссы? — не веря вновь пробормотала она, приоткрывая бледно-розовые кубы.       — И четыре билета на наши имена, — кивнул Сириус, подтверждая свои слова.       — Люциус, очевидно, не знает.       — Или знает слишком хорошо.       — Нет, он же…       — Меня ненавидит.       Блэк приподнял бровь, обхватывая пальцами желтую кружку. Он особо никогда не любил кофе, предпочитая ему в юности крепкий чай, а сейчас стакан виски. Да и Люциуса он тоже ненавидел, как и эти межродовые игрища. Подставил там, пригласил здесь. Кто бы мог подумать, что ему придётся барахтаться в этом, как кубики сахара барахтаются в кофейной жиже.       — Мы не можем отказываться, — настойчиво произнесла собеседница, с шумом отпуская свою чашку на столешницу.       Сириусу хотелось заупрямиться, высказав, что он очень даже может отказаться, но Габриэлла была права. Теперь высшая аристократия магической Британии проверяет его, Сириуса, на прочность. Проверяет то, насколько он все-таки Блэк.       — Главное не раствориться.       — Что? — удивленно переспросила Габриэлла, заглядывая ему в глаза.       — Да, так, ничего. Просто, у нас с тобой, кажется, свидание.       — Да, — Габи улыбнулась, — свидание с ночевкой.