Шепот стен

Леша, его возмущению не было предела, парня так и перекосило от отвращения и ужаса.       Внешне дом, к которому они подъехали, напоминал дом престарелых, чем, собственно, и оказался при ближайшем рассмотрении. Перед входом по обеим сторонам дорожки росли дивные цветочки, фиолетовые, красные и ядовито желтые – они будто выжигали глаза тому, кто на них смотрел. Над дверью висела табличка, где говорилось, что здание, во-первых, муниципальное, а во-вторых, престарелое. С тем, что это дом, мало кто мог согласиться. Если бы не цветы, это здание мало чем отличалось бы от других на заброшенной земле, его состояние было близко к его обитателям.       Внутри уже в холле по всюду виднелись старики: на диванчиках, два старых, как мир, джентльмена играли в карты; кто-то не моргая смотрел телевизор (у этой мумии даже пол сложно было определить); еще одна старуха стояла возле стены и мотала головой, словно игрушка для автомобиля. Никто из присутствующих, если их можно было назвать живыми, не обратил на вошедших внимания. Студенты просто вошли и оглядывались по сторонам, никто не был в восторге, только Оля сказала: «Мило». А у Леши все больше скукоживалось внутри все, что только могло скукожиться. Он готов был закурить прямо в здании, но боялся, что если зажжет огонь, столь спертый воздух просто воспламенится.       Из коридора сбоку появилась девушка, она спокойно прошла в своем нестрогом костюме, но с достойной осанкой, к бабушке у стены и, подняв с пола ходули на теннисных мячиках, дала той в руки. А потом уже заговорила с посетителями.       Они удивили ее своей просьбой, но видно вспомнив о деньгах, она мило улыбнулась, предложив им две небольшие комнаты за умеренную плату. Они ожидали увидеть палаты, но комнаты, которые им показывали, скорее напоминали обстановку дома бабули. Даже ковер на стене висел. У них было не много постояльцев, поэтому каждый из стариков жил в отдельном номере. И если посмотреть на мебель, приезжали видно со своим, а обратно уже не уносили.       В комнатах пахло старостью, сложно было сказать из чего состоял этот запах: из крема для суставов, из затхлой пыли, запаха старого ковра, который когда-то обоссал такой же старый пес, из аромата пряностей.       – Ну, весело, что, – отозвался на сей раз Андрей, – нам дадут свежее постельное белье, и придется притащить кровати.       – Слышал? Иди поработай, может хоть какие-то мышцы появятся, кроме тех, которыми ты дрочишь, – кинул Леха, развалившийся на коричневом в большой цветочек кресле. Паша густо покраснел и исподтишка глянул на девушек.       – Тебе, между прочим, тоже на чем-то спать нужно, – прервал его Андрей, надеясь на его силу.       Парни ушли за кроватями. Хоть Леша и присоединился к ним, все, что он делал - это подстегивал ботаника, пока тот напрягался, таща железную кровать с досками, положенными наскоро вместо дна. Когда ему наскучило смотреть на Пашины потуги, он оттолкнул его и сам все быстро сделал, а то, как он сказал, пока хилек дотащит, уже утро наступит, и кровать больше не понадобится.       Павел привык чувствовать себя лишним, он представлялся словно вишенкой в яблочном натюрморте, смущал всех своим хвостиком. Он не был идиотом и хлюпиком, по крайней мере надеялся, что не был. Просто, когда все вокруг такие уверенные, сильные и беспощадные, как случалось, в мире с такими людьми он хотел быть выше этого, но в итоге оказался ниже всех. Хорошие нравы ему дорого стоили.       Они договорились, что, пока еще не поздно, сходят в местную забегаловку и поедят. Девушки перед этим хотели навести марафет, и, пока они оставались наверху, парни разбрелись по зданию. Паша спустился вниз, вся эта затхлая атмосфера нагоняла тоску. Он сел рядом с немигающей мумией. Это здание со стариками наводило его на мысль, что все так или иначе канет в ничто. Даже не в бездну. Он смотрел на телевизор, но не видел, что там происходило, ему все сильнее казалось, что его затягивает в туман, происходящее вокруг него никак его не касалось. Он словно призрак, которого никто не видит, и со временем забывают.       В его возрасте нормально задумываться о своих жизненных целях, когда тебе уже идет третий десяток, волей-неволей приходится определиться в мире и своем месте в нем. У Павла ничего не было, он ничего не хотел. Парню нравилась геология, в ней смешивалась история, биология и романтика приключений. Но, сидя в лаборатории, пропахшей толченым камнем и плесенью, он увядал и сам превращался в камень.       Ничто больше его не заинтересовывало, а мечта рассыпалась на части, оказавшись далеко не мечтой. Надежды мальчишки, что в мире ему есть место, были уничтожены, растоптаны взрослой реальностью. И, как любой человек, потерявший почву под ногами, он беспомощно озирался в поисках знакомой местности.       Сидя на диване перед теликом, Паша медленно превращался в мумию, сидевшую возле него. Ему не хотелось лицезреть свое подобное будущее, оно отталкивало его своей реальностью.       И тут мумия медленно протянула руку к столику и, взяв бокал, отпила из него. Она даже не моргала, а просто очень медленно и редко закрывала и снова открывала глаза.       У Паши сердце подскочило, он думал, что этот человек уже мертв и разлагается в кресле, пока никто не видит. От испуга он чуть ли не закричал, но вовремя закрыл рот – как же стыдно ему было бы, произнеси он хоть звук.       Парень только отпрянул, притянув колени к себе. Мумия, не поворачиваясь к нему, засмеялась, обнажая почти голые десна с маленькими кусочками зубов, что только сильнее напугало парня. Происходящее казалось частью чьего-то больного сна, а живой мертвец все смеялся, почти каркая, с присвистом, словно не выдавливая воздух из легких, которые уже, видимо, превратились в труху, а ломая кому-то кости.       Чужая рука легла на плечо Павла, он почувствовал, как на месте прикосновения кожа оплавилась, и страх волной жара распространился по всему телу.       – Чего, собеседника себе нашел? – рука сжалась, сильные пальцы впились в плечо.       Это был Андрей. На самом деле они мало говорили, в основном по делу – Андрей не считал нужным сближаться с Пашей, но и совсем не разговаривать было, по его мнению, грубо. Этот город ему не нравился, и какое-то странное неприятное чувство появилось у него с тех пор, как они заехали сюда. Все заметили что-то подобное, и, увидев напряженную спину одно из своих спутников, он вдруг осознал в себе желание помочь парню. Многие не признают, что в критической ситуации намного проще оставаться трезвомыслящим и не поддаваться эмоциям, когда успокаиваешь других. Хуже всего остаться одному со своими предрассудками и страхами.       Он сжимал плечо парня с намеком на сочувствие и дружбу, заталкивая свои подозрения поглубже в себя.        Паша медленно переводил дыхание, даже не зная, что ответить.       – Что, зассал после рассказов бабульки? – а это был Леха, он наклонился к сидящему с другой стороны, предвкушая чужую дрожь от страха, который он надеялся вызвать. Выпрямившись, он с удовлетворением облокотился о спинку дивана, чуть присев на край.       Мумия только сильнее разошлась с прихода других парней, казалось она наслаждалась их неосведомленностью в происходящем.       – Вы считаете, что это все выдумки? – голос дряхлого изюма напоминал скрежетание наждака об асфальт, но смех все же был ужасней. Мумия по-прежнему не двигалась, только нижняя челюсть гуляла вверх и вниз, пока она говорила. – Эх, в свое время я тоже мало верил, – звучало так, будто его время было точно лет сто назад.       – О чем вы говорите? – Андрей пытался скрыть свою заинтересованность, но, обойдя кресло мумии, он сел напротив Паши, чтобы лучше говорить со стариком.       – Вы ведь не местные, точно нет, местные не так пахнут и говорят медленнее.       Рука старика вновь взяла стакан, видно он нужен был, чтобы размочить иссушенное стариковское горло.       – Хотел бы я сказать, что давным-давно это место было другим, но скажу не правду. Этот город был таким еще до тех времен, когда начал смещаться центр, и прежние улицы начали увядать. До того, как это место закрыли… – последнее слово он произнес очень сипло, словно его легкие в последней предсмертной потуге отказывались говорить на подобную тему.       Он снова попил воды, кружка почти опустела.       Леха плюнул на высокую взрывоопасность затхлого воздуха и закурил. Он стоял к старику спиной и только слышал, как проклятый голос из ада говорит небылицы.       – Какое место? – не выдержал всеобщего молчания Павел.       – Место твоего рождения, идиотина, – засмеялся Леша, выпуская дым пучком и скидывая пепел на голову парня.       Старик словно ждал этого вопроса.       – Вы видели старое здание, административного типа? Так вот раньше центр города и мэрия находились недалеко от этого здания, а сам дом был полицейским участком, – он остановил свой рассказ в медленной манере, его лицо, испещренное множеством морщин, словно осунулось. – Кроме меня и тех бетонных глыб, никого не осталось из свидетелей того, что там происходило, но я был слишком мал, чтобы понимать. Участок закрыли, когда события достигли своего предела, – он говорил так, будто все и так знали, о каких событиях идет речь.       – Слишком много для маленького городка, понимаете? Почему никто раньше не заметил, что слишком много? – Он все дальше отходил от сути, углубляясь в свои воспоминания, – мы сами виноваты, все виноваты. – Он допил остаток в бокале, где плавал труп мушки. Его сухая тонкая рука тряслась, когда он крутил бокал в воздухе. – То место, это из-за него город... Или наоборот, – он все чаще замолкал, паузы становились длиннее. Парни думали, что он засыпает.       – Сдох, что ли? – заметил Леха, озвучивая мысли всех троих.       Но тут старик повернул голову в сторону Паши с Лешей, его глаза ясно смотрели на одного из них, взгляд пронзал насквозь, но в нем еще был и страх, такой старый, почти первобытный, как перед лицом неизвестной силы, что всегда окружала человека. Но уперся он не в курящего, что повел себя, так сказать, некорректно. Старик с ужасающей внимательностью уперся в Пашу, хотя тот считал, что старик слеп.       – А ты чувствуешь его притяжение? – он не успел сказать, что-то еще, его бокал был пуст, а его горло заскребло, он не мог произнести ничего, кроме хрипа.       Видно расслышав это невыносимый звук, молодая управляющая появилась в комнате. Она тут же подошла к старику и, подняв его, увела, нашептывая о покое и чае для его горла. Он все вырывался и пытался дохрипеть что-то, но у него не получалось, и его под руку вывели из комнаты.       – А этот город мне нравится все больше и больше, – Леха с предвкушением смотрел на дверной проем, в котором сейчас исчезли старик с девушкой. Паша уже давно заметил, что парня несет вечно на все страшное и необъяснимое. И чем глубже и страшней, тем лучше.       Иногда, как и сейчас, в глазах короткостриженого хулигана сверкал азарт, настоящий животный инстинкт. Это придавало ему живости. Нет, никто не считал его незаметным и вялым, но с привычной сигаретой во рту он казался опасной стеной, статуей, из которой, если нажать не тот рычаг, тут же вылетит вращающееся зубило и превратит тебя в месиво.       Хотя такого азарта тоже следовало опасаться.       – Не нравится мне это все, – Андрей не верил в предрассудки и очень не любил, когда его пытались надуть. – Они настолько хотят, чтобы мы уехали, что начали нести бред.       – Тогда давай проверим, – Леша перепрыгнул спинку дивана, чуть не дав Паше ботинком по голове. Грязными уличными ботинками он уперся в сидение, на котором видно сидели посетители, приходившие навестить стариков, а сам сидел на спинке. – Залезем туда, когда никого не будет в том районе, проверим все. Только представь: мы, фонари, которые мы зачем-то возим, и ночь, – жажда плескалась в его глазах, как море в буйную ночь.       Паше эта идея не нравилась – честно говоря, он боялся, не только самой затеи, он боялся последствий. Ему казалось, Леха так и ждал момента, чтобы уничтожить его, а потом насмехаться. А еще он боялся признаться в этом, ведь тогда его сочтут трусом, ничтожеством, мелким сосунком. Он знал, что тот скажет и даже не постесняется своего друга. А Андрей промолчит, и правильно сделает. Естественный отбор, сильный жрет слабого. И сейчас, словно маленький полевой хомячок, он сидел в засаде под самым крылом ястреба, а в непозволительной близости слышалось шипение опасной змеи, ее скользкое прохладное до омерзения тело медленно протекало рядом, почти касаясь маленького дрожащего зверька. Леша сидел на том же диване, что и Паша, его рука, что подносила сигарету ко рту, проходила совсем рядом, когда он скидывал пепел на пол.       – Посмотрим, как там будет, – ответил Андрей, вставая на встречу спустившимся девушкам.       – Черт, ты уже под каблуком, – насмехаясь и негодуя проговорил курящий и кинул сигарету в пустой стакан, оставленный на столе.       Пашу еще не отпускало, Андрей не останавливал друга, даже не делал вид, что пытается.       – Паш, ты с нами идешь? – Марина обернулась, когда все уже направлялись к выходу. Ему нравился ее голос, она никогда не вела себя с ним по-особенному. Она будто не понимала, что есть тонкие взаимоотношения между людьми, и что даже не разговаривая можно обидеть.       Он кивнул и встал с дивана.