Шепот стен

      По улицам города они ехали без включённых фар, чтобы уж наверняка. Хотя подобные предосторожности и не нужны, город был в отруби.       Солнца не видно, но отсвет от него еще маячил на горизонте, а значит время детское. Пока они колесили по улицам, не встретили даже бездомного или пьяницу, завидное поддержание правопорядка. В этом не было ничего странного, особенно после рассказов. Просто горожане привыкли к постоянно шастающим преступникам.       Сидя в машине, направляющейся в самое разрушенное и страшное место в городе, Паша завидовал им, желая очутиться в теплой комнатушке и спать крепким сном.       Черноустье виделось через стекло убогим захолустьем, и дело было не в его удаленности или провинциальности, другие города, что они проезжали, были и похуже, позапущенней, и пьяницы сновали там, как голуби в парке. Но тут был выдуманный сумасшедший рай.       Хотя все в этом усомнились, когда незаметно пересекли запущенную часть города. Здесь было будущее, будущее всех городов. Рано или поздно природа возьмет свое и поглотит людей вместе с их амбициями.       Проехав несколько кварталов на запад, потом свернув и еще покружившись, они все же нашли то место, о котором говорил старик. Внешне здания не отличались от всех остальных в этой части города. Разрушение не затронуло их, но серые стены наводили уныние. На юге над пейзажем из домов виднелся абажур от света уличных фонарей. Зато с других сторон точно было темно. Солнце окончательно скрылось, даже не протягивая свои лучики из-за горизонта.       Из-за отдаления от города звезды на небе выглядели невероятно яркими, казалось, можно было увидеть млечный путь. Землю освещала яркая почти полная луна, такая сильная, что проникала во все окна и освещала дорогу.       Между бывшим полицейским участком и администрацией проходила дорога, а перед участком была поляна, трава давно уже там не росла, только старая еще догнивала местами.       Похоже все дело было в почве и климате, без людского вмешательства земля не могла больше плодоносить, хотя наверняка именно из-за людей она стала не способна вырастить даже траву, и превращалась в камень. А верхний слой становился песком, разносимый ветром, довольно сильным в этом районе, что и создавало видимость пыльного тумана.       Возможность того, что тут кто-то еще жил была нереальна, и все же они спрятали машину в пожухших кустах возле небольшой дороги, что отходила от основной в сторону и заворачивалась за административное здание.       Паша до последнего сидел в машине, и надеялся, что его просто забудут, такое бывало. Он устроился по середине сидения, из окон с одной и другой стороны его плохо было видно. Прижимая к груди сумку, он пытался сплющиться до невероятных размеров.       Но Павел забыл, что недавно привлек к себе слишком много внимания (уж лучше бы он продолжал спать на неудобном диване) и теперь о нем трудно было забыть. Пока все разбирали фонари из багажника, где те пролежали до этой ночи, вспомнили о ботанике. Некоторые уже направились к зданию, а перед этим Андрей заглянул в салон, чтобы проверить не спит ли там Павлик.       Деваться было некуда, пришлось выйти. Леха копался в багажнике, в поисках закатившегося фонаря. Андрей торопился за девушками, оставив ключи другу. Паша хотел проскользнуть мимо, не взяв фонаря. У него был маленький карманный фонарик, хоть с ним было страшно идти в полуразрушенное здание. Но как бы тихо не ступали его ноги по высохшей земле, незамеченным пройти ему не удалось. Он успел отойти от машины на пару шагов, как его схватили за толстовку и с силой потянули. Серая в меру теплая, как раз для такой прохладной ночки, кофта скрипела по швам, он слышал, как плакали нитки.       В это мгновение, пока его не развернули к багажнику спиной и не припечатали к перекладине, он смог только проклясть этот несправедливый мир. Крышка была открыта, и за его спиной находилось как раз внутреннее пространство машины, заваленное всякими нужными вещами. Леша зажал парня между собой и машиной, буквально заставляя того упереться затылком к открытой крышке.       - Слышь, трусишка. Какого черта? – его лицо было в опасной близости, но кулаки тоже блуждали не далеко, в большей опасности.       Паша не знал, какого черта. Он сейчас не способен был понимать хоть что-то. Он видел искрящиеся злобой и негодованием глаза.       - Ты совсем охренел? Я тебя спрашиваю, - Леха понизил голос и стал трясти парня за плечи, долбая того о выступы машины. – Ты охренел?       - Нет, - выдавил Паша только, чтобы его перестали трясти. Спазм, что застрял в его горле, давил на грудь, еще немного и его стошнит. Под ложечкой заболело, это содержимое желудка стремилось вылиться из его рта.       - Смотри сюда, - Леха оперся об открытую дверцу правой рукой, а другой, левой, схватил парня, за трясущийся подбородок, сдавливая пальцами щеки. – Только попробуй еще раз выкинуть подобное.       Из приоткрытого от давления на нижнюю челюсть рта Паши вырвался свист. Развязна поза Леши говорила о том, с какой легкостью он разбрасывался угрозами, которые всегда исполнял.       Пот стек от виска к мочке уха.       - Я из тебя, сыкун, котлету сделаю, - прошептал Леша у самой щеки, он с такой силой прижимал парня, что того и гляди свалился бы вместе с ним в багажник.       Сигареты. Запах сигарет Павел не любил еще с детства, он ассоциировался с чем-то грязным, липким, «взрослым». Стоило его вздохнуть, и волна воспоминаний смывала, как цунами, плотину памяти, и прорывалась в сознание.       Теперь это была не тошнота, он задыхался.       Сигаретами от Леши перло только так, и все же это не имело значения сейчас.       - Ты меня понял? – челюсть уже почти сводило от сильной хватки парня.       Паша помотал головой, ему казалось, что не убедительно, и еще помычал, так как ничего другого сказать не мог.       Леша некоторое время смотрел на сморщенное лицо, которое должно было убедить парня в его устрашающей силе, что оно и сделало. С презрением он бросил подбородок Павла и, оттолкнувшись рукой от крышки, отпрянул. Он наклонился в багажники, пошарив в его недрах, откопал два фонаря с парой батареек.       Паша, как маленький, стоял и сглатывал, горло чудовищно пересохло, а тело онемело, будто он находился в этой неустойчивой позе целую вечность. Леша копошился слишком близко, и хотелось отойти подальше, но не получалось.       Парень вылез из багажника и, размахнувшись, впечатал фонарь в живот Паши, тот согнулся пополам. Леша наклонился к его уху, казалось, он хотел что-то сказать, пригрозить или оскорбить, но ничего не сказал. Только отошел и рывком закрыл багажник, чуть не прихлопнув ботаника следом.       Позвякивая ключами, Леша направился к полицейскому участку. Паша не торопился идти следом, его тошнило от высокомерия, в котором его испачкали. Он сжимал в ладонях рукоять фонаря, будто душил его.       Ненависть, страх и злость перемешивались в нем, в его бурлящем котле чувств, но только первые два относилось к хулигану, а последнее к нему самому. Произошедшее заполнило мысли парня, и все страхи по поводу полуразвалившегося здания стали невероятно далекими, будто на другом берегу широченной реки, над которой в утренние часы сгущается туман.       Выждав немного времени, Паша последовал за ними, пока его взгляд уперся в силуэт удаляющегося парня, его ноги медленно плелись по голой окаменелой земле. Она была не просто очищена от плитки, которую растащили после закрытия центра, тут наверняка ничего и не было. Если подумать, как бы не старались власти, а здания для служителей закона и правительства часто подбиралось случайно, и оказывалось не самым лучшим.       Возможно еще во время работающего отделения перед зданием была именно эта голая истоптанная ногами свидетелей, жаждущих справедливости, и правонарушителей, не разделявших их взгляды, земля. Несложно было представить, как полвека назад по дороге, скрытой от администрации деревьями, что сейчас виднелись пнями в окружении кустов, тащили буяна с расквашенным лицом.       По этой самой земле к полуразвалившему от времени зданию прошла группа молодых людей. Если вспомнить, во многих городах в больших и малых существуют заброшенные места с разбросанными кусками бетона и с любовью нарисованными граффити. А здесь не смотря на то, что коповское место, даже не верится, что никто из великих варваров не приложил свою руку. Зато ржавчина не отказалась и жадно атаковала все до чего может дотянуть свои рыжие ручищи. А это: поручни у низкой лестницы, решетки на окнах и даже небольшой козырек у входа, по облупившейся кускам старого покрытия понятно, что раньше он был синим.       Единственное, что свидетельствовало о непрошенных гостях, это сломанная цепь с замком. Толстенная она овивала тяжелые на вид двери через поручни, и огромный амбарный замок еще свисал с одного будто взрывчаткой раздробленного конца.       Внутри через двойные туго открывающиеся двери виднелась темнота, которая, казалось, как черная дыра затягивала в себя. Это была иллюзия, разрушавшаяся, стоило только войти в здание. Внутри было темно, но свет луны, проникавший сквозь щели в забитых окнах рассеивался по помещению.       Павел прошел по небольшому холлу, в полу виднелись остатки ограждения на входе. По обеим сторонам от двери из бетона торчали столбики турникета высотой в пятнадцать сантиметров.       На удивление там было чисто, кругом не валялись куски брезента, бетона, штукатурки, просто было пыльно, по-старому грязно, как на чердаке, что был пуст много лет, но заходя туда, не чувствуешь эту одинокую пустошь, все заполнено до отказа затхлостью, пахло никем. И этот никто давно здесь поселился.       Молодые люди разбрелись, по стенам и немногочисленным предметам мебели бегали белые светлячки, лучи ненастоящего солнца. Свет ударялся о поверхность и разносился по пространству.       Ольга нашла на одной из стен, что вела дальше в коридор, что-то по форме можно было предположить, что здесь была доска розыска и объявлений. Возможно тут висели фотографии, под которыми напечённая фраза: «Уголовный розыск» и ряд совершенных им преступлений. Но сейчас это был кусок полусгнившего пластмасса, прилипшего к штукатурке.       Стойка администратора находилась справа чуть в глубине. Марина заворожённо оглядывалась, перекладина была у ее талии, она рассеянно провела рукой по поверхности стойки. Под ее пальцами сразу же собрались кусочки грязи. Девушка любила старые разрушенные места, может именно поэтому она была не против ночной вылазки. Остатки сооружений и древности всегда привлекали ее, своим величием вопреки разрушенности. Она отряхнула пыль, перенаправляя луч фонаря на дверь, ведущую в коридор. От самой двери мало что осталось стекло будто бы выдрано оттуда и петли не держали остатки деревянных пластин, они просто висели на петлях изогнутые, будто их взорвало изнутри теми, кто пытался выбраться.       - Как скучно здесь, - воскликнул Леша, заставив Олю вздрогнуть, выйдя из своих мыслей. – Ни тебе развалин, ни призраков полицейских, ни бегающих странных детишек.       Он громко харкнул на запыленный пол, похоже он был еще пьян, что не удивительно после стольких бутылок пива. Парня не отделяло хорошее настроение, не смотря на шутку, сказанную только что. Его фонарь кружился по всему помещению, временами ослепляя других. Нетвердый взгляд следовал за светом, который по очереди осветил каждый угол и каждую пылинку.       - Идемте уже дальше. Парень направился в единственное место, куда можно было попасть из холла, прямо мимо разрушенных дверей. Проходя через порог, он пнул одну из них, она со скрипом прошлась по полу, очерчивая чистый след в пыли на полу, и хлопнула о стену.       Дальше шла только длинная вереница из кабинетов, некоторые были открыты, некоторые заколочены. Где-то осталась мебель, шкафы, кусочки стульев, трехногие столы наполняли комнаты в лабиринте здания.       Интересным местом оказалась одна комната – допросная, как предположил Андрей. Тут же заинтересованный Леша залетел в отделение перед стеклом, разделяющим свидетелей и преступника. В углу покоился будто с яростью отброшенный стул, а по среди комнаты по-прежнему приколоченный к полу металлический стол. Он покосился как от удара или ужасающего веса, обрушившегося на него. Плоский верх исказился, помятый с одной стороны, ножки погнулись, теперь это напоминало эпическую скульптуру стола, пытающегося вырваться из сдерживающих его оков на полу.       Встав спиной к стеклу, Леша изобразил позу угрожающего следователя: уперев одну руку в стол, другую убрав в карман.       - А теперь ты расскажешь мне все, чл***сос хр*нов, - воскликнул неожиданно старший инспектор, все его тело говорило о том, что будет если подозреваемый не сознается, но для убедительности он еще и резко ударил по возвышавшейся части стола. Громкие звуки, словно свежий воздух в затхлом помещении, распространились по пустым коридорам, отдаваясь от уже оглохших от тишины стен.       Андрей вдруг зашел внутрь за другом и встал прямо напротив него через стол, вальяжно облокотившись о стену.       - Ничего я не скажу тебе, начальник, - загнусавил парень, складывая руки на груди.       Парни засмеялись как дети, этот смех распространился волной, заставив содрогаться девушек и улыбаться Пашу. Они слишком долго провели в душной машине, разъезжая среди незнакомой однообразной местности.       Веселые возгласы прошлись второй волной, будто их мог кто-то услышать.       Марина, потрясываясь, прислонилась к дверному косяку, почти материнский взгляд был направлен на хохотавших парней в комнате.       С возрастом их детские замашки не исчезли, слишком сложно было сделать их серьезными до конца. Ночной поход по заброшенному полицейскому участку давал возможность друзьям наиграться вдоволь, только бы не наткнуться на полицейского.       Насладившись сполна спектаклем они не могли отдышаться от смеха. Выходя из допросной каждый напряженно выдыхал, как сделавший хорошее, но тяжелое дело, человек.       Молодые люди оживились, это место больше не казалось таким скучным, и в воздухе летало предчувствие чего-то интересного. Паша меньше всех принимал участие в веселье, хоть тоже любил смеяться над подобными шутками. Возможно именно поэтому он первый заметил, что что-то не так. Все было так же, тот же коридор в том же здании, но нехорошее давление на уши настораживало парня. Он остановился в стороне и, прислушиваясь, смотрел в глубь длинного коридора, который в конце еще и изгибался, выходя на еще один уровень, а там продолжал поворачивать. Парень делал это до тех пор, пока полностью не убедился, что в здании был кто-то еще, и этот кто-то шумно приближался, не исключено, что незваный гость был не один.       - Здесь кто-то есть, - лишь сказал он.       До всех не сразу дошло, что же лепечет вечно молчащий парень. А когда это все же случилось, благодаря выразительно застывшей напряженной фигуре парня, тогда в наступившей тишине уже все услышали, если не почувствовали присутствие кого-то не из их компании. Он приближался. Или они. Слишком быстро, словно взрывная волна от бомбы.       Секунда и все сверкая фонарями по сторонам, побежали в противоположное направление в вереницу коридоров и дверей. Похоже кто-то следил за старым зданием, и эти охранники услышали их радостный смех и теперь спешили на громкие звуки. Их топот, казалось, можно было услышать на другом этаже.       Андрей бежал первым, его голова лихорадочно работала. Здесь не должно быть сторожей, хотя если подумать: здание принадлежало государству, и, наверное, таковым и осталось. Нужно спрятаться, нельзя бежать по большому змееподобному коридору и надеяться, что тебя не обнаружат. Не плохо было разработать план, но куда им идти, он не знал. Сознание мелькало из-за бегающих фонариков.       - Тише, бегите тише, и выключите фонари, - наконец, сориентировался он.       Мелькать свет перестал, но пришлось привыкнуть, чтобы можно было бежать, не сталкиваясь с открытыми дверьми и не врезаясь в стену при повороте.       Паша не готов был к подобным забегам, из-за чего оказался в конце вереницы людей. Слабая грудь трещала по швам, и горло драло наждаком, будто он не дышал воздухом, а захлёбывался им. Сумка била по бедру, ему приходилось придерживать ее, чтобы не шуметь. А вот Леша, бежавший прямо перед ним, не заботился о шуме, его топот заглушал шаги их всех. Так что в голове отдавалось лишь буханье ног Леши и его сердце.       «Тише, пожалуйста, не так громко», - молил про себя задыхающийся парень, с трудом передвигая ноги.       - Не топай, - вырвалось у него страдальчески и как-то полушепотом. Но к несчастью его услышали.       Леша резко остановился, из-за чего парень сзади налетел на него, задыхаясь в отдышке.       - Ты че сказал, умник, - в темноте Паша мог бы увидеть лицо плохого парня, что угрожающе склонился над ним, было не так уж темно, но перед его глазами мелькали искры, и он только почувствовал дыхание у своего лица. Перегар ударил в нос, видно запах сигарет уже выветрился и остался только этот.       - Нам… нужно… бежать, - выпалил он, прерываясь и сгибаясь по полам.       Леша фыркнул, обдав еще одним облачком перегара, и развернулся в сторону звука удаляющихся ног.       Андрей и девушки свернули с главного прохода на узкий, ведущий, как оказалось, к лестнице. Леша услышал их как раз, когда они начали подниматься по ступеням на второй этаж и чуть было не пропустил поворот на лестницу. Резко повернув назад, он снова наткнулся на Пашу и тихо выругался.       Парни оказались на лестничной площадке, но куда убежали остальные, было не понятно, звуки отдавались от стен и вверху и внизу. Лешу тянуло в низ, вглядываясь меж лестничных пролетов, он даже мог поклясться, что видел движение на перилах внизу. Уперев руки выше колен, Паша пытался отдышаться.       Леша поддавшись уговорам интуиции побежал вниз, с шестым чувством он был на ты, правда путал интуицию с чувством близости приключений. Ботаник, простонав, начал спускаться за ним почти навалившись на перила.       Этажом ниже они столкнулись с решеткой, ниже идти некуда, и они вновь направились в лабиринт коридоров. Они преодолели несколько поворотов прежде, чем поняли, что заблудились и бесследно потеряли остальных.       Двумя этажами выше трое тоже перестали бежать и нашли время восстановить дыхание.       - А где эти двое? – спросила Оля, заметив, что Паши и Леши нет. После продолжительного бега ее волосы растрепались и теперь неровно лежали по плечам.       - И правда, куда делись эти оболтусы? – подхватила Марина.       - Мы должно быть разминулись при каком-нибудь повороте. Вряд ли их схватили, значит они где-то здесь. Пускай повеселятся вдвоем, а то вечно как на штыках, - легко разрулил Андрей. – У нас был уговор, что через два часа мы встретимся у входа, так что увидимся там. Мальчики взрослые, ничего не случится.       Он достал фонарь из заднего кармана, где тот покоился, пока шел забег, и включил его, осветив более заваленный второй этаж.