Сокровище, что дороже золота

После того, как Томаса доставили и заперли в каюте капитана, он не мог никак усидеть на одном месте. Адреналин никак не хотел успокаиваться, разгоняя кровь и заставляя ее с бешеной скоростью нестись по организму. Его сердце билось о грудную клетку с такой силой, что порой Томасу казалось, оно вот-вот вырвется наружу. Гамильтон все время метался по каюте, не находя себе места, порой он подходил к двери и прислушивался, ожидая прихода Флинта, но каждый раз отходил, продолжая свои бессмысленные и непредсказуемые перемещения. Он был возбужден и взбудоражен происходящим. Осознание того, что он чуть не погиб, не давало успокоиться. Он до сих пор помнил свист пули над головой и взгляд зеленых глаз, в которых кроме злости и ярости (в том, что Флинт был зол и просто вне себя от ярости Томас почему-то не сомневался) читалось что-то еще. То, что Томас никак не мог распознать, было на дне этих морских вод. Долгое ожидание и беспрерывное метание по каюте сделали свое дело, и нервы Томас дали сбой, уступая место усталости. Поэтому он слегка успокоенный прислонился к столу с картами. Вот только буквально влетевший в каюту разозленный Флинт снова вернул Томасу его прежнее состояние — состояние нездоровой нервозности и взвинченности. Это было как глоток свежего воздуха. Томас посмотрел на Флинта большими глазами и, увидев, что с капитаном все в порядке (только не «в духе»), облегченно выдохнул. В это же время Флинт, будто бы не замечая Томаса и забыв о нем, подошел к своему столу, плеснул в свой стакан ром и, залпом осушив его, снова наполнил. Томас оказался прав, Флинт был в не самом лучшем расположении духа. И обычно в таких ситуациях его команда предпочитала оставлять своего грозного капитана одного, чтобы тот немного остыл и успокоился, и даже Билли с Сильвером предпочитали находиться подальше от ходячей бочки с порохом, рядом с которой зажглась свеча, потому что не знали точно, в какой момент она может рвануть. Флинт знал об этом, и сейчас ему необходимо было успокоиться и побыть одному, но он совершенно забыл о своем заложнике, который никак не вписывался в привычный устой пирата. Все еще находясь на эмоциях и подкрепленный появлением Флинта, Томас заговорил, вновь возобновляя свои метания по каюте. Просто в этот момент он понял, что должен сказать это Флинту: — То, о чем мы должны были поговорить с Эшем… Услышав голос Томаса, Флинт от неожиданности незаметно вздрогнул. Он обернулся и, заметив нервные передвижения лорда, нахмурился. Флинта повернулся к Томасу уже всем корпусом, оперся на край стола и стал наблюдать за ним еще внимательней. Его такое поведение Томаса слегка взволновало. Но, что более важно, и Флинт не как не мог это проигнорировать, вся его злость просто исчезла, стоило ему услышать голос Томаса. — Вопрос, который я хотел с ним обсудить… Мой метод разрешения проблем Нассау… И хотя там… все еще много белых пятен, но… — Томас говорил сбивчиво, нервно, часто прерываясь и не переставая перемещаться по каюте. Казалось, еще немного и лорд потеряет рассудок или… уже? Однако Флинт не собирался торопить или прерывать внезапно затронувшего эту тему лорда, он лишь внимательнее вслушивался в его речь, боясь пропустить хоть слово. — Я хотел… хотел просить у Англии помилование для пиратов, помилование для всего Нассау, — быстро выпалил Томас, наконец остановившись и посмотрев на Флинта. У Флинта от такого откровения лорда не нашлось даже что ответить. Даже не пытаясь скрыть своего удивления, он смотрел на Томаса. Пару минут он просто пялился, пытаясь осмыслить услышанное, а затем еще пару секунд он всерьез подумывал о том, что Томас все же тронулся умом. Однако то, с какой ясностью и уверенностью смотрел на него Томас, заставило Флинта принять его слова всерьез. Томас не мог с точностью сказать, что им двигало в этот момент, что именно заставило раскрыть его планы и намерения, о которых не знал даже его отец, но которые они так долго и давно вынашивали вместе с лордом Эшем. Но это уже сделано и слов назад не воротишь. Теперь у Томаса нет ничего, что можно было бы в случае опасности предъявить и предложить пиратам. Томас сам, добровольно раскрыл последнюю карту самому опасному пирату Нового Света, который только что захватил корабль. И Томас прекрасно представлял, как именно может воспользоваться такой информацией Флинт, и все последствия этого. Однако Томас не мог исключать совместного сотрудничества или помощи от стороны такого разумного и хитрого пирата, как Флинт. И это размышление подтолкнуло Томаса к еще одной детали, которую он упустил из вида, но развить эту мысли не дал голос Флинта: — Вам нужно выпить, милорд, — неожиданно и как-то мягко произнес Флинт. Теперь была очередь Томаса удивляться, потому что он никак не ожидал такой реакции. Поэтому, пока Флинт доставал второй стакан и наливал ром, Томас продолжал недоуменно смотреть за его действиями, мгновенно успокоившись и не зная теперь, что говорить и делать. Флинт протянул стакан Томасу. Поколебавшись всего секунду, тот взял стакан и, сделав пару крупных глотков, заметил, что этот день сильно вымотал его. После того, как адреналин исчез, неожиданно навалилась нечеловеческая усталость. Допив содержимое стакана, Томас посмотрел на Флинта. — Успокоились, милорд? — в его голосе отчетливо слышались насмешливые нотки, однако теперь они не были злобными или издевательскими. Сев за свой стол, Флинт налил себе рома. Томас сел на стул возле капитанского стола и поставил стакан на стол, чтобы Флинт налил и ему. На это капитан как-то неопределенно хмыкнул, но все же выполнил непроизнесенную просьбу лорда. Взяв стакан и устало навалившись на спинку стула, Томас сказал: — Прошу, называйте меня просто Томас, — Флинт непонимающе посмотрел на него, а Томас пояснил: — Не люблю формальности. — Как скажете, — ответил Флинт, удивленный столь необычной просьбой своего пленника. Однако такое доверие означало, что Флинт заметно продвинулся в своем плане, хотя и не приложил особых усилий. Он сделал пару глотков и, откинувшись на спину стула, серьезно произнес, смотря на Томаса: — Позвольте задать вопрос. — Можно подумать, у меня есть выбор? — иронично ответил лорд, смотря в ответ и намекая при этом, что у пленников особого выбора как такового и быть не может. — То, что вы сказали, правда? — Вы про то, что я планировал помиловать пиратов Нассау? — спокойно переспросил Томас, Флинт молчал, тем самым подтверждая свои слова. — Да, это действительно так. И вы можете удостовериться в этом — некоторые заметки есть в моем дневнике. Томас замолчал, ожидая вопросов со стороны Флинта, которые, несомненно, должны были быть. И Томас не ошибся, вот только он никак не ожидал, что Флинт задаст именно такой. Флинт же прекрасно понимал и осознавал, что должно было встать на пути у такого амбициозного аристократа, как Томас Гамильтон, какое сопротивление и бурю вызовет подобное заявление в парламенте Лондона. Конечно, у Флинта было множество вопросов, но он и сам не понял, как слова сами собой слетели с его губ, еще до того, как он осознал какой вопрос задал. — И что, никто не попытался вас остановить в реализации ваших безумных идей? — спросил он чуть насмешливым тоном. Не ожидавший такого вопроса Томас только улыбнулся, опустил голову и, проведя рукой по затылку, окончательно расслабился и ответил, вновь смотря на Флинта: — Нет, как видите. Хотя мне и прислали помощника, чтобы он помог мне с планом для Нассау. Но он то и дело соглашался со мной, поддерживал мои идеи и боялся хоть слово сказать против, опасаясь за свою будущую карьеру. Так что я получил полную свободу в своих мыслях. — Знаете, если бы я был вашим помощником, то уж точно бы отговорил вас от столь безумной и глупой затеи, как просить помилование у Англии для пиратов Нассау, — неожиданно заявил Флинт, а, затем, словно бы осознав сказанное, сделал пару глотков рома. Томас же не подал вида, что слова капитана смутили его. А Флинт поспешил задать возникший у него вопрос: — А как отреагировал ваш отец на ваши вопиющие планы? Томас был рад за возможность перейти на другую тему и поэтому ответил правду, потому что не видел смысла, что-либо скрывать. Не теперь. — Он ничего не знал. Я должен был встретиться с Эшем раньше. Мы должны были продумать, как сказать моему отцу, предоставить наш план. Однако в наши планы неожиданно вмешались вы. — Понятно. И теперь граф Гамильтон ни за что не поддержит ваш план, поскольку вы были похищены пиратами, которых хотели помиловать, — подвел итог Флинт, мгновенно просчитав варианты и, возможно, единственной возможности, которой они лишились из-за захвата Томаса. Возможно, Билли все же был прав, и не стоило им связываться с лордом. Нужно было оставить его там, на корабле. Теперь получается, что Флинт сам забрал у Нассау возможное будущее. — Возможно, не все потерянно и Лондон поверит, что пираты не так ужасны, как о них говорят, — словно прочитав мысли Флинта, начал говорить Томас. — Если сын лорда Гамильтона вернется живым и здоровым, побывав в плену у самого кровожадного и ужасного пирата Нового Света, капитана Флинта. Узнает, что пираты держат свое слово и им можно верить. И уж Англия никак не сможет проигнорировать мои слова. Флинт изумленно смотрел на Томаса, прямо в его голубые глаза, понимая, как никогда, что, возможно, он обрел сильнейшего союзника, что с помощью Томаса они действительно смогут быть свободными. Они хотели получить независимость от Англии, потому что не думали о помиловании, но теперь их планы могут круто поменяться, и хотелось верить в лучшую сторону. Флинт увидел, что перед ним сидит не просто аристократ, не «доктор», что назначила Англия, а умный, молодой, амбициозный мужчина, дворянин, который искренне верил в свои планы, в свои идеалы и мечты, который не сомневался в своих словах. Вот только Флинт должен был спустить его с небес на землю, как бы ни прискорбно и жестоко это ни было. Все это только слова и глупые мечты. Опустив голову, Флинт тихо и глухо засмеялся. Томас непонимающе уставился на него, искренне недоумевая, чем вызвана такая реакция. Флинт, успокоившись, потянулся за бутылкой и вновь наполнил стакан. — Не хочу вас расстраивать, однако вынужден вас разочаровать. Ничего у вас не выйдет. Англия не пойдет на это. Не пойдет на сделку с пиратами, как бы сильно вы ни старались. Это должен был еще сказать ваш помощник, когда вы только подумали об этом, но сейчас это вам говорю я. Флинт смотрел внимательно, не пропуская ни одного изменения на лице Томаса. Однако тот быстро взял себя в руки, и уже через секунду на лице Томаса была привычная маска, не выражающая ничего, только взгляд полный несгибаемой уверенности и упрямства. Ни следа от той расслабленности, которая была ранее. — Посмотрим. Однако вам, капитан, нужно еще дождаться ответа на ваше письмо. От моего отца. И, как я говорил, шанс, что вы его получите, ничтожно мал, в отличие от того, что ваш человек уже болтается на виселице. В ответ на это Флинт только хмыкнул, однако в его голове промелькнула мысль, некое разочарование от того, что Томас снова воздвиг непрошибаемую стену, что снова закрылся. Но Флинт отогнал столь нелепые мысли. И прозвучавший вопрос Томаса заставил капитана и вовсе их отбросить: — А какой план был у вас? — План? — переспросил Флинт, сразу поняв о чем спрашивал его лорд. — Да. Судя по тому, что я видел в Нассау, такой умный человек, как вы, не мог не придумать плана по дальнейшему его развитию. И теперь вам не кажется это нечестным? Вы знаете о моих намерениях по отношению Нассау, а я о ваших — нет, — проговорил Томас, в голосе которого была наигранная вежливость. Флинт хмыкнул. «Не честно»? Что ж, лорд ловко вернул ему его же фразу, сказанную в момент их встречи. — Мы планировали потребовать от Англии признать Нассау независимым. — В самом деле? — поднял брови Томас. Было не понятно, искренне он удивлен или нет. — Да. — И как вы планировали это сделать? — Я же не прошу мне рассказать, как вы планировали просить помилование для пиратов, — проговорил Флинт, чуть прищурившись и подняв уголки губ в подобии улыбки, в то время как глаза оставались серьезными. — Хорошо, — согласился Томас почти что миролюбиво, но, как и глаза Флинта, его собственные были холодны и серьезны. — В таком случае, можно будет использовать ваш план, как запасной, если мой собственный провалится.