***
Снова море. Томас стоял на палубе и смотрел вдаль. Во второй половине дня солнце скрылось за облаками. Тихая гладь воды простиралась до самого горизонта, вот только на душе у Томаса, было не так безмятежно. Он отчаянно завидовал морским просторам за это нерушимое спокойствие. Казалось, он возвращается домой и скоро снова увидит своих друзей и отца, и от этой мысли ему должно было стать легче, но нет, этого не случилось, и Томас сам не знал почему. И он продолжал отчаянно вглядываться в горизонт, словно ища там спасения, желая обрести такой же покой или хотя бы получить ответ. Флинт осторожно подошел к Томасу. Он видел состояние, в котором тот пребывал, и хотел удостовериться, что Томас действительно в порядке. Отчего-то внезапное беспокойство охватило капитана, когда он увидел вечно собранного, решительного и гордого аристократа рассеянным, необычно молчаливым. Хотя и раньше он не выделялся особой разговорчивостью, сейчас же это вообще свелось к минимуму, и выглядел он явно потерянным. И этот вечно повторяющийся жест рукой — Флинт уже успел отметить, что Томас, когда нервничает или не уверен, проводит рукой, взъерошивая волосы на затылке. Поэтому подойдя и встав рядом по левую руку от Томаса, Флинт произнес, тоже глядя на горизонт: — Завтра после полудня, ближе к вечеру мы прибудем в Чарльстон. Томас только кивнул, даже не думая, что Флинт может не видеть этого жеста, поскольку все внимание капитана было обращено на море. Однако Флинт все же его заметил. Он повернулся к Томасу и с необычной, непривычной даже для себя самого заботой проговорил: — Пойдемте, Томас, вам нужно отдохнуть и поесть. Завтра у вас будет тяжелый день. Не ожидавший такой перемены голоса Флинта и удивленный прозвучавшими в нем нежными нотками, Томас повернулся к Флинту и сразу же наткнулся на пару внимательных необыкновенно зеленых глаз. Томас на мгновение выпал из реальности, застыв на месте. То море, в которое он всматривался уже несколько часов, было в этих глазах — такое же спокойное и уверенное, но способное унести на самое дно. Какое-то время Томас как привороженный смотрел в глаза Флинта. Очнувшись, он заморгал, будто снимая пелену сглаз, и вдохнул морской воздух, наполнив им свои легкие. Томас кивнул на слова Флинта и пошел за ним каюту. Томас так и остался в каюте капитана, деля ее с Флинтом. Потому что Флинт не видел смысла определять Томаса куда-либо еще. К тому же спокойней, когда ценный груз всегда на виду. Именно это оправдание придумал Флинт и постоянно твердил его себе. Он уже и сам начал в это верить, потому что никакой другой причины он даже не хотел и не позволял себе рассматривать.***
До самого прибытия в Чарльстон Томас сильно волновался. Он явно нервничал и все время читал свою книгу. Вид у него был такой, будто он с чем-то борется внутри себя, что-то решает, но никак не может прийти к одному решению, ответу. И Флинт отчасти понимал состояние Томаса. Он понимал, что Томасу предстоит пережить после возвращения возможные допросы. А это может существенно или продвинуть его план по Нассау или, наоборот, перечеркнуть, что вероятней всего. Томас, вернувшийся живым из плена, побывав в заложниках у капитана Флинта и вдруг, вместо того что бы вздернуть пиратов на виселице, хочет их помиловать? Такое внезапное решение может многих натолкнуть на определенные мысли о том, что Томас вступил с пиратами в сговор. Однако шанс оставался. И там, в Лондоне за Томаса вступится его друг губернатор Эш, который знал о планах Томаса. Флинт понимал и, возможно, сочувствовал Томасу, который ступил на изначально опасный и трудный путь, намереваясь освободить, помиловать головорезов и убийц. Ведь в свете «возможного сговора» с Флинтом его, вероятно, вовсе отодвинут от этого дела. И это в лучшем случае. Однако Флинт успел хорошо изучить Томаса это короткое время, и он знал, что Томас из тех людей, которые заканчивают начатое, и он пойдет на многое, чтобы добиться своей цели. А тем временем в каюту постучали, и заглянувший Билли сообщил, что они прибыли. Томас захлопнул книгу, закрыл глаза и глубоко вздохнул. Затем открыл глаза и кивнул Флинту, смотревшему на него, не отрывая глаз и не пропуская ни малейшего изменения на аристократическом лице. Капитан вместе с заложником вышли на палубу, где уже собралась вся команда. То, что пираты немного нервничают, было заметно невооруженным взглядом. Заметив плывущую к кораблю шлюпку с белым флагом, Флинт обговорил с Сильвером, что если он не вернется через два часа, они открывают огонь, и что они не подпускают близко к себе ни одной шлюпки, если в ней не будет Флинта. Люди в шлюпке были весьма озадачены, что пираты выдвинули еще одно условие, которое по-хорошему надо было согласовать со своим начальством. Но, несмотря на это, они все же согласились, решив, что скажут об условии, как только вернутся на сушу. Они совершенно точно полагались на своих начальников и знали, что те что-нибудь придумают. Флинт и Томас спустились на шлюпку и начали отдаляться от «Моржа». А Сильвер с Билли напряженно провожали их взглядом, мысленно проклиная своего капитана за любовь к опасным авантюрам. Но они были без сил как-то повлиять на это. Небо затянуло серой пеленой облаков, из-за пасмурного неба темнело значительно быстрее, несмотря на то, что было довольно рано для вечера. Людей, которые их сопровождали, Томас знал. Некоторые из них кивали в знак приветствия, а кто-то не прочь был и поговорить или обменяться парой фраз, однако под ледяным взглядом Флинта это желание пропадало сразу. Томас немного расслабился, увидев знакомые лица, и даже позволил себе мысль, что он, наконец, дома и все закончилось. Такая перемена, конечно же, не укрылась от внимательного взгляда Флинта, и почему-то его это не обрадовало. — Вот черт, — выругался Томас. — Что такое? — обеспокоенно спросил Флинт, хотя его беспокойство мог заметить только Томас. — Я до того перенервничал, что забыл свою сумку, — честно сказал Томас, с сожалением думая о забытых и любимых вещах. А Флинт только усмехнулся. — Не переживайте, Томас, никуда ваши вещи не денутся. Так что в скором времени они снова окажутся у вас, когда меня будут доставлять обратно на «Морж», я передам, — просто сказал Флинт. Мужчина, стоявший позади и ближе всех к ним из всего сопровождения и слышавший их разговор, как-то недобро и с насмешкой посмотрел на них, но они не видели этого и что-либо заподозрить не смогли. А тем временем их доставили прямиком к губернаторскому дому, в котором уже зажгли свечи. И тот факт, что на Флинте до сих пор нет кандалов, был просто невероятным. Что удивило не только Флинта, но и Томаса, заставив поверить, что, возможно, жизнь сына для графа Гамильтона важнее его убеждений, и что он намерен сдержать свое слово — отпустить Флинта живым. Войдя в дом, Томас ожидал увидеть Эша или своего отца, но их встретил человек из охраны графа и попросил следовать за ним. Томас заметил, что те люди, которые перевозили их на шлюпке, сразу же куда-то ушли, и их сменили другие. И это показалось Томасу подозрительным. Тем временем их привели в гостиную. Прямо напротив двери, через которую они вошли, находилась дверь в кабинет Эша. Томас заметил перестановку, которой подверглась эта комната, поскольку отсюда было вынесено большинство мебели, кроме книжных шкафов. Однако долго удивляться переменам интерьера гостиной Эша не пришлось, поскольку, как только за ними закрылась дверь, оставив внутри вместе с ними еще троих вооруженных людей, открылись двери кабинета Эша. Но, вопреки всем ожиданиям, оттуда вышел не хозяин, а граф Гамильтон. Закрыв за собой, он сделал пару шагов к мужчинам. Томас хорошо знал планировку дома. Тот факт, что в кабинет Эша можно было попасть только через эту гостиную, и то, что там его отец был, несомненно, один, мог означать, что люди Эша сначала пошли докладывать ему. И об условии Флинта граф Гамильтон не знал. — Граф, — поприветствовал Флинт вошедшего легким кивком. Отсутствие мебели настораживало. И тот факт, что их не приглашают дальше, мог означать только то, что с ними не собирались долго водить бесед. Однако Гамильтон даже не обратил внимания на него, смотря на сына. Затем он все же перевел на Флинта взгляд и сказал: — Капитан Флинт, я считал вас более умным человеком. И то, что вы подумали, будто я пойду на сделку с пиратами, показывает, как я ошибался на ваш счет. Вы арестованы. — Граф кивнул охране, стоявшей у дверей, и те сразу же взяли обоих на прицел. А человек, который стоял возле левой стены, подошел к Флинту и надел на его руки кандалы. После чего тоже отошел, беря на прицел мушкета. Взгляд Флинта тут же стал тяжёлым и яростным, в нем бушевало разгневанное море, способное унести на самое дно. Однако, когда Флинт посмотрел на Томаса, то наткнулся на пару светлых глаз, которые смотрели с сочувствием. — Я же говорил, — тихо проговорил Томас с горькой усмешкой. — Вы же, Томас Гамильтон, так же обвиняетесь в пиратстве, — как гром средь ясного неба прозвучал приговор отца. И Томас, и Флинт с недоумением посмотрели на него. И хоть они и вернули быстро своим лицам привычное выражение, все же были сильно поражены словами графа, который продолжил: — Я, признаться, был неприятно удивлен, узнав, что вы, только всего пару дней пробыв в плену у пиратов, так быстро лишились своих принципов, чести и, более того, что вы опустились до их уровня. И я не хочу знать, что побудило вас встать на этот скользкий, омерзительный путь воровства, разбоя и легкой наживы. С каждым произнесенным словом Томас бледнел все больше и больше, и ему было трудно держать лицо. Однако, видимо, вопрос так и стоял в его глазах, потому что Гамильтон старший с неприкрытой усмешкой и неприязнью в голосе надменно сказал: — Вы, наверно, удивлены, что только в начале своей пиратской карьеры о вас уже известно. Однако, увы, вы были замечены и узнаны капитаном несчастной «Зари», которую вы имели честь захватить. И поскольку вы являетесь пособником пиратов, то вас ожидает соответствующие наказание, как и за помощь капитану Флинту. Слушая его, Флинт только сильнее сжимал кулаки, а глаза его становились все темнее и темнее. Его буквально распирала ярость, которую он не испытывал прежде. — Вы ошибаетесь, — сказал он на удивление спокойным голосом. Обманчиво спокойным, и Томас это понял. Он удивленно посмотрел на Флинта, а тот продолжил холодным, стальным голосом: — Томас не является пиратом. Он был захвачен мной в плен и находился у меня в заложниках. Ваше обвинение в его адрес нелепо и абсурдно, это полный бред. А то, что он был узнан на моем корабле, ничего не значит. Под страхом смерти он вынужден был там находиться. Томас только и мог, что смотреть на то, как Флинт его защищал перед его же отцом, графом, и не верил в происходящее. Все это казалось какой-то разыгранной пьесой. И даже его захват Флинтом казался просто детской сказкой перед той перспективой, какую описал его отец. У Томаса по спине пробежал неприятный мороз. Однако граф Гамильтон не собирался так просто сдаваться и, смерив Флинта внимательным взглядом, он сказал строго и жестко: — Все равно, дела это не меняет. Военные уже прибыли. — До гостиной донеслись шум лошадей и голоса с улицы. — Вас ждёт виселица, а Томаса, в лучшем случае, когда прибудем в Англию, — психушка. Я уже договорился, — добавил граф, смерив при этом сына тяжелым взглядом, полным неприкрытого презрения и отвращения. Томас побледнел еще сильнее, и ужас промелькнул в его глазах. Тут с коридора донеслись голоса, и Флинт понял, что надо что-то делать, другого выхода у него нет. Он воспользовался моментом, когда стража отвлечется на то, чтобы открыть дверь. И хотя Флинт не видел их, он почувствовал это, отдал свой разум во власть инстинктов, которые его прежде не подводили. Следующая секунда была словно в замедленном действии, когда мужчина, что стоял возле стены и все еще держал их на прицеле, перевел взгляд на дверь и отвлекся. В одно мгновение Флинт рванул к графу Гамильтону, все еще без опаски стоявшему напротив, и, перетянув его шею цепью от кандалов, мгновенно беря в заложники, прикрылся им. Никто ничего не успел толком сообразить. Только Томас, действуя скорее по инстинкту незабытому еще с Нассау, держался ближе к Флинту. В этот же момент в комнату ворвались военные с мушкетами, но никто не осмеливался стрелять, боясь попасть в графа. — Гамильтон! Живо ко мне! — приказал Флинт и стал отходить назад, смотря при этом яростным и даже безумным взглядом. Выбившиеся из хвоста волосы падали прядями на лицо, придавая Флинту еще более безумный вид. Как только Томас оказался позади Флинта, в комнату пожаловали еще гости: из двери, что была справа, вбежало еще двое вооруженных человек и те люди, что их сопровождал ранее. С ними же был и губернатор Эш. — Открывай дверь! Живо! Иначе я ему шею сверну! — прокричал Флинт, обращаясь к Томасу. Флинт все отходил к кабинету Эша. Томас посмотрел на своего друга, но только одного взгляда хватило, чтобы все осознать. Томас отчетливо прочитал в его глазах сожаление, и как ему было жаль, что все сложилось так. Поэтому Томас больше не колебался. Он открыл дверь и, как только Флинт с его отцом были внутри кабинета, закрыл дверь, отрезая обратный путь.