Когда смерть не конец

      За неделю до отбытия Люциус отвёл мальчишек в Косой. Гарри не нравилось это. Сразу становилось ясно, что ушлый блондин обязывает его, делает должником своей семьи. Но открыто противиться он не рискнул, к тому же, Драко остаётся другом Поттера, поэтому защищать блондинистую семейку и так было обязательно.       В последнюю очередь решили покупать книги Локонса. Да, это была пытка. Народ заполонил магазин, так что свободного места почти не осталось. Но, к счастью, Гарри был в сопровождении Малфоя, от которого люди стремились держаться подальше. Именно эта обособленность сыграла с Гарри злую шутку, Златопуст заметил его.  — О, Гарри! — завопил мужчина, не забывая ослепительно улыбаться на камеры. Не испугавшись даже мрачного Люциуса, Златопуст схватил Поттера за рукав. Вспышки участились, ослепляя, но парень не дал утянуть себя под объективы. Ненавязчиво высвободившись, Гарри смерил Локонса тяжёлым взглядом, заставив того поёжиться.  — Не смейте столь хамски хватать меня, мистер Локонс, я Вам не вешалка, — процедил слизеринец, чувствуя, как под кожу пробирается справедливая ярость. Гарри презирал этого человека. Не без оснований, стоит заметить. Златоуст побледнел, а Гарри, резко развернувшись, вернулся к Малфоям, успев спиной поймать вспышку камеры.       Но на прежнем месте их не оказалось. Поттер завертел головой, и вскоре заметил беловолосые макушки. Люциус снова терроризировал Уизли. В руках он держал потрёпанный учебник Джинни, который тут же закинул обратно в котёл. Гарри почувствовал досаду, всё-таки аристократ не послушал его. Хотя этого стоило ожидать. Ведь несмотря на все рассказы о будущем, сейчас Поттер представлял собой мелкого второкурсника, пусть и весьма подготовленного. А ещё в ряду рыжего семейства присутствовал Рон. Слизеринец прищурился. Его бывший однокурсник, кажется, не изменился. Разве что более бледный и… тихий? Нет, скорее менее наглый. В его ауру Гарри опасался вглядываться, не при таком количестве волшебников.       Мысли Поттера были прерваны особо гневным выкриком Артура. И тут же Малфой отлетает к стеллажам от банального хука правой. Даже погружённый в себя слизеринец смог бы отразить так называемую атаку, да только Люциус слишком сильно цеплялся за легенду хитрого, проницательного, но инфантильного мага. Скука.       Так как «Флориш и Блотс» был последним необходимым магазином, они вернулись в Малфой-мэнор. На губах Люциуса мелькала время от времени довольная ухмылка. Его настроение не мог испортить даже Добби, выглядящий откровенно нервным.       Поттер подозревал, чего хотел домовик. И переживал, что второго раза такой заботы он не переживёт, однако обошлось.       Утро первого сентября выдалось дождливым. Гарри не хотелось покидать мэнор, в котором было спокойно. Кузен разделял его мнение, да и Малфой не рвался в школу. Но иного выхода не было.       Сжалившись, последние три дня Люциус не нагружал их на уроках. Странно, под конец лета Гарри знал столько, о чём вряд ли думал и выпускник, но вопросов становилось всё больше. Вот оно, горе от ума.       В свою очередь, аристократ вытянул из Поттера всё о будущем, и парень не мог не рассказать. Конечно, о каких-то моментах он умолчал. Ничего менять Гарри не собирался, а для этого нужна была неосведомлённость Люциуса.       На платформе девять и три четверти было шумно, на юного героя показывали пальцами, кто украдкой, а кто и в открытую, но Гарри забавляло это. Дадли казался менее терпеливым. Он выглядел так, словно готов переубивать всех любопытных. В сопровождении Малфоев они ждали Гермиону, с которой договорились встретиться здесь. И конечно же, первым её заметил Дурсль.  — Гермиона! — его крик перебил общий гул на платформе, и Гарри тоже увидел спешащую к ним девочку. За лето Грейнджер почти не изменилась, только, кажется, кудряшки немного выпрямились.       Дадли выглядел воодушевлённым, давно Гарри не наблюдал его таким. Да и гриффиндорка улыбалась, словно нашла редкий фолиант. Правда, при виде Малфоев её радость поутихла, и Дурсль, попросив взглядом разрешения, отошёл к ней. В какой раз за новую жизнь Гарри смотрел на подругу издалека. Это было даже печально, ведь не он обнимал сейчас Гермиону. От Поттера она буквально шарахалась.       Наконец, они сели в поезд. Совсем не искренне попросив прощения, Дадли устроился с Грейнджер где-то в начале. Не сказать, чтобы Гарри слишком расстроился, он был рад компании Малфоя, с которым разделил купе. Хотя Драко почти не обращал на него внимания, нежно лелея лежащую на коленях метлу, подарок отца.       Гарри громко выдохнул, запрокидывая голову. И так не самый счастливый день становился всё тоскливее.       Наконец, школа, распределение и банкет. Поттер чувствует, что от такого количества людей его начинает тошнить, и думает, что мизантропия заразна.       И снова текут постылые будни. Единственное, что радует душу - место в слизеринской квиддичной команде. Конечно, в этом году ловцом он не был, сказывались силовые тренировки Малфоя и прирост мышечной массы, это вакантное место занялось более юрким и лёгким Драко, который тоже за лето поднаторел в игре. Гарри же стал вратарём.       А вот троим Уизли этот год казался настоящим кошмаром. Приколы близнецов почему-то срабатывали против них, Рон постоянно спотыкался и был до ужаса рассеянным, став посмешищем для всего факультета. Только Гермиона, к зубному скрежету Дурсля, пыталась помочь рыжему. Да вот Уизли избегал её как мог, ведь Дадли весьма недвусмысленно объяснил, что сделает, если ещё раз увидит их вместе.       Несмотря на тренировки, разборки с рыжими и прогулки с друзьями в Хогсмид, Поттер чувствовал апатию и безразличие. Даже Дамблдор не казался важной проблемой. Гарри медленно плыл по течению жизни, не обращая внимания ни на внезапно озверевшего Снейпа, ни на нападения василиска. До первой драки с Малфоем.