Тонкая нить.

“ Сказать “ Я тебя люблю” – то же самое, что сказать: “ Ты никогда не умрешь”. Возможно, что у любви есть свойство спасать человека для Вечности. Иначе как объяснить тот факт, что любимому мы легко прощаем то, что раньше нам казалось простить совершенно невозможно… Верим, что пока мы живы, все поправимо. Лишь бы и он поверил в это. Поэтому никогда не жалейте о “напрасной” любви. Ничто не бывает напрасно” Габриель Оноре Марсель.       Казалось бы, что может быть проще нажатия кнопки дверного звонка? Раньше Эрен не предполагал, что это может оказаться на столько сложно. Еще вчера он легко нажимал на небольшую кнопку, украшенную по кругу витым орнаментом, а сегодня его останавливал страх.       Мужчина боялся. Боялся увидеть в серо-голубых глазах Аккермана презрение. А пока он не нажал кнопку, между этим моментом и нынешним, тонкой гранью его спасал не прозвеневший звонок. Но решаться все же было нужно. Брюнет поднял руку, намереваясь нажать на маленькую кнопочку, сжимая в другой руке подарочный пакет с выглядывающим оттуда углом конструктора для Кенни, как дверь неожиданно распахнулась. - Долго собираешься стоять? – отворив входную дверь и как всегда равнодушно глядя точно в глаза, спросил Леви, отходя в сторону и освобождая дорогу гостю, приглашая войти. - П-прости, - запнулся от неожиданности Эрен, переминаясь с ноги на ногу, а затем, спохватившись, вошел внутрь, думая о том, что вроде презрения ни в голосе, ни на лице Аккермана не заметил. От этого на душе стало еще поганей и возникло мерзкое ощущение отвращения к самому себе. - Будешь с нами чай пить? Мы только что заварили с Кенни… - прервал его едва не начавшееся мысленное самобичевание, Ривай, внимательно наблюдающий за гостем и, кажется, догадывающийся о чем тот думает. - Д-да, с-спасибо, - все так же неуверенно ответил Эрен, начав торопливо снимать обувь. - Что с тобой? С каких это пор ты начал заикаться? – приподняв одну бровь и скрестив на груди руки, спросил Аккерман, а затем добавил, - ладно, успокойся и проходи на кухню.       Весь вечер они провели втроем. Играли в настольные игры, пили ароматный черный чай, смотрели семейную комедию. Ривай даже разрешил подарить сыну конструктор, сказав, что тот уже реабилитировался. Если сначала Эрен чувствовал себя сковано, то к концу дня смог, наконец, расслабиться и вел себя, как прежде, будто не было никакого разговора с Микасой.       Неловкость и страх вернулись сразу после того, как Ривай отправил Кенни спать, а сам вернулся к Эрену на кухню и начал мыть посуду. В сложившейся тишине, врач не мог произнести ни слова, слушая, как журчит вода в раковине, стекая с чашек, которые мыл хозяин дома. Леви тоже не торопился начинать разговор, который все равно должен был произойти.       Наконец, когда Эрен уже решился открыть рот и начать свои сбивчивые объяснения, его остановил негромкий голос: - Ко мне сегодня приходила твоя сестра и много чего сказала, - мужчина выключил воду и начал расставлять вымытую посуду в сушилку, - но я бы все-таки хотел услышать твою версию… - Ривай в полной тишине закончил расставлять посуду и повернулся лицом к Йегеру. Несмотря на то, что Эрен ожидал этого разговора и даже был благодарен мужчине за то, что взял на себя самую сложную часть – все равно ощутил острую неловкость. - Прошу прощения за всё это. Это только моя вина и больше ничья. Я вчера спьяну выболтал. Если бы не это, ты бы никогда не узнал о моих чувствах … - Эрен запнулся, понимая, что говорит совсем не то, что должен и не то, что хотел. Неожиданно внутри появилось ощущение собственной ничтожности рядом с человеком, которым он всегда восхищался. Аккерман заслуживал того, что бы с ним говорили не пряча взгляд на полу. Подумав так, Эрен поднялся со стула, на котором сидел за столом и посмотрел на стоящего перед ним мужчину. Леви продолжал молчать, только вопросительно изогнул тонкую бровь, скрестив руки на груди. - Я сказал ей, что чувствую к тебе. Рассказал на сколько много ты для меня значишь. Микаса, к сожалению, иногда перегибает палку. Я не знаю, что именно она наговорила тебе, но я сожалею о том, что не смог держать язык за зубами, - на одном дыхании выпалил Эрен, глядя в спокойные серо-голубые глаза и думая о том, что это, скорее всего, последний раз, когда мужчина подпустил его к себе так близко. И виновата в этом совсем не Микаса, а он сам. Потому что оказался слабым и не смог сдержаться. - И, что ты чувствуешь ко мне? – все так же неподвижно стоя у кухонного гарнитура и бесстрастно глядя на собеседника, спросил Леви.       Стоя и глядя на мужчину в полной тишине, Эрен неожиданно понял, что вот он - тот самый момент. Момент, когда нельзя соврать, ошибиться, подобрать неправильное слово. Второго шанса не будет.

***

      Ривай давно заметил, что Эрен пришел, но стоит на пороге и не решается позвонить. Он и сам за день после разговора с Микасой много чего передумал и теперь не был уверен в том, что готов запустить на последок в свою жизнь новое чувство. Все это походило на какую-то насмешку судьбы – немного любви напоследок перед смертью. Легкое дуновение ветерка счастья. После смерти Петры он сам для себя решил, что кроме Кенни ему никто не нужен, но судьба, как всегда разыгрывает свою колоду, а люди могут только смотреть и удивляться.        Йегер ему нравился, но он никогда не допускал даже мысли о том, что между ними что-то может быть.       Нет, конечно.       Ни в его ситуации.       Или все-таки может? В конце концов, лучше жалеть о том, что сделал напоследок, чем о том, чего не сделал.       Поразмышляв еще недолго на тему выбора, Ривай решился и, подойдя к двери, глубоко вздохнул, приводя мысли и чувства в порядок, а затем открыл.       Ривай много видел за свою жизнь и выбирался временами чудом из самых немыслимых ситуаций. Но, каждый раз, когда дело касалось сферы отношений с кем-то, терялся. Ему было сложно открываться кому-то и единственное, что сейчас толкало его на такие отчаянные поступки – было время.       Точнее – его отсутствие. Он понимал, что отворив сейчас и пригласив этого человека в свой дом, он не просто пригласил ожидаемого очередного гостя к ним с Кенни домой. Так же он открыл перед Эреном и другую дверь…       Секундная пауза за которую Ривай увидел, что Йегер был смущен не меньше его самого. Правда, в отличие от него самого, не умел скрывать своих эмоций и неуверенно замер перед взглядом хозяина дома будто кролик перед удавом. Решив дать тому время почувствовать себя уверенней, Леви сделал вид, что ничего не произошло. Внешне мужчина оставался, как всегда спокоен, с привычным выражением на лице, но себя обмануть невозможно. Ривай понимал, что своим поступком он дал время не только Йегеру, но и себе. Все-таки, несмотря на разницу в возрасте и жизненном опыте, Леви понимал, что до сих пор не знает, как поступить.       Пока Кенни был с ними, неловкость ушла, они снова стали хорошими знакомыми, которыми являлись до прихода Микасы. Леви искренне наслаждался вечером и думал о том, что сложившаяся атмосфера очень близка той, которая царила в этом доме до смерти жены. Но, как только пришло время отправлять сына спать, Эрен снова замкнулся и даже боялся поднять на него глаза. Стоя спиной к мужчине и домывая чашки, Леви кожей ощущал, витавшее вокруг напряжение.       Это было неправильно. Он никогда не умел разговаривать на подобные темы и прежде, чем идти к Петре и объясняться в любви, даже проконсультировался с Ханджи, как это сделать лучше. Ханджи тогда долго смеялась, за что он долго на неё потом злился, а потом дала всего один простой совет, которым он воспользовался и был ей безмерно за него благодарен. - Будь собой. И все будет хорошо, - два простых предложения, которые тогда вселили в него надежду и придали сил.       Тянуть больше было нельзя и мужчина взял на себя право нарушить, опустившуюся душным одеялом между ними тишину. Пара фраз и Йегер, наконец, вышел из своего ступора и даже поднялся со стула и сделал пару шагов к нему, стоя теперь рядом и возвышаясь почти на голову над хозяином дома. - И, что ты чувствуешь ко мне? – спросил Ривай, внимательно глядя в зеленые яркие глаза напротив. Простой вопрос, на который так порой сложно ответить.       Ривай знал, что любовь существует. Он сам любил Петру и до сих пор продолжал. Но, что сам испытывал к стоящему напротив мужчине, не знал. Однозначно он мог сказать только одно – его к нему тянуло. Хотелось прикоснуться к непослушным темно-русым волосам на затылке, зарыться пятерней, притянуть лицо к себе и поцеловать долгим проникающим поцелуем красиво очерченные губы. Прикрыть, совершенно ненужные в эти моменты глаза и почувствовать... - Меня тянет к тебе магнитом. Я могу думать только о тебе, вижу тебя во снах… - вырвал его из собственных размышлений дрогнувший голос Йегера. – Я никогда прежде не чувствовал ни к кому ничего подобного. Ты мне ближе, чем собственная кожа. Я хочу вдыхать твой запах, прижавшись вплотную и ощущать кожей твое тело. Хочу просыпаться, глядя в твои глаза и засыпать после поцелуя… - Эрен запнулся потерянно глядя на Ривая, - я так много хотел сказать и много думал об этом, но сейчас все вылетело из головы и единственное о чем я могу думать – это то, на сколько ты мне важен и…        Реальность оказалась даже красочнее его собственных фантазий. Риваю, конечно, и прежде признавались в чувствах, но не так. Не было этого душевного надлома, которому невозможно не поверить. Не было этого взгляда полного потерянности, надежды и отчаяния.       Леви смотрел на молодого красивого сильного мужчину перед собой и понимал, что нуждается в нем. Нуждается в том чувстве, которое тот обещал. В зеленых глазах отражалась воля к жизни, сила и молодость, к которым так хотелось прикоснуться напоследок.       Позволить себе или нет?       Имеет ли он право? - И?.. - протянул Ривай, надеясь услышать то самое продолжение, которое заставило бы его сделать правильный выбор, опуская руки, которые прежде были скрещены на груди в защитном жесте.       Эрен смотрел с надеждой и вопросом в зеленых красивых глазах. Была секунда, когда Ривай уже был готов сделать шаг назад, убедив себя в том, что согласие принесет Эрену намного больше страданий, нежели радости, как сначала увидел, а потом почувствовал, что Йегер наклоняется и осторожно касается уголка его губ своими.       Легкая вспышка снова заставившая почувствовать себя живым. Рвано вдохнув воздух, которого неожиданно стало крайне мало вокруг, Аккерман поднял лицо к мужчине и, притронувшись согнутым указательным пальцем к его подбородку, направил и углубил поцелуй. Мир сузился до нежных, но уверенных прикосновений губ. Голос разума, твердивший о том, что его поступок продиктован чистым эгоизмом оказался напрочь заглушен более сильным и ярким чувством, не оставляя надежды на то, что бы быть услышанным.       Постепенно к поцелую добавились объятия и Ривай, ощутил, как Йегер прижал его к себе, неуверенно оглаживая спину. Он снова ощущал себя живым и любимым. В него будто вдохнули жизнь, о которой он забыл, похоронив ту, которую любил, а вместе с ней и все чувства, кроме любви к сыну.       Прикасаться к молодому сильному красивому телу было приятно. Леви никогда не умел красиво выражать свои мысли, но сейчас, прикасаясь к Эрену, в голову лезли самые странные и смешные мысли о греческих божествах.       Леви смог оторваться от желанных и ставших любимыми губ, только чтобы вздохнуть. Эрен стоял перед ним, так же тяжело дыша с блестящими после поцелуя слегка припухшими губами, горящими страстью глазами. - И я теперь точно знаю, что люблю тебя и любил с первой встречи… поэтому не смог забыть и помнил все тринадцать лет. Ждал встречи. - Все так же тяжело дыша, выпалил Йегер, глядя в серо-голубые любимые глаза. В них явно что-то поменялось. Больше не было той бесстрастной холодности, зрачок расширился, скрыв за собой часть светлой радужки . На ранее всегда бледных щеках появился румянец. Несколько секунд прошли в молчании, а затем Ривай взяв врача за руку и потянув за собой, негромко произнес: - Пойдем наверх.       И Эрен пошел, как послушный пес за хозяином. Уже подходя к лестнице на второй этаж, он чуть было не ляпнул о том, что «все происходит слишком быстро, может, стоит немного подождать?», но тут же подумал, что на подождать-то у них времени и нет.       Но Ривай повел его совсем не к себе в комнату, как подумал Эрен, а на мансарду, большая часть крыши, которой была застеклена. Заметив удивленное выражение лица врача, Леви усмехнулся и, покачав головой, снова скрестил руки на груди и произнес: - А ты думал, я тебя к себе в кровать потащу? - Ну… - Эрен честно не знал, что ответить, ощущая, как щеки заливает румянец. - У нас с тобой ничего нет для занятия любовью, - продолжая кривить губы в усмешке, произнес Ривай, открывая небольшую неприметную дверцу, - пойдем. – Мужчина скрылся в узком проеме, - Считай это первым свиданием.       Эрен последовал за хозяином дома, выходя следом за ним на крышу. И обомлел. Небо было усеяно миллиардами звезд. Эрен – с самого детства проживавший в густонаселенных городах и редко выбирающийся куда-то на природу, где не было яркого света огней, не привык видеть такую роскошь над головой. Последний раз что-то подобное он видел в Атакаме во время отпуска прошлым летом. - Я не просто так выбрал дом именно в этой части пригорода, - удобно устроившись на небольшой площадке, негромко произнес Ривай, - отсюда прекрасный вид на звезды. Садись. Здесь как раз два места. - Это… поражает, - наконец, выдохнул Эрен, во все глаза пялясь на испещренное будто россыпью бриллиантов небо. - Не то слово. Всегда хотел такой дом, что бы с его крыши можно было смотреть на звезды. Я даже большую часть созвездий выучил… - Ривай продолжал улыбаться, глядя на небо, а Эрен переведя взгляд на мужчину, подумал о том, что ни разу не видел, что бы тот так много и открыто улыбался.       Хотелось сказать, что у него красивая улыбка и еще что-нибудь подобного рода, но врач вовремя подумал о том, что вряд ли мужчина оценит подобные комплименты. Не тот человек. Вместо этого, он протянул руку и указал пальцем на одно из немногих созвездий, которые знал: - Орион. - Правильно, а рядом Единорог, - негромко ответил Леви, глядя вверх на звезды.       Они сидели на крыше и смотрели на звезды. Ривай много знал о созвездиях и не только факты, а так же легенды и мифы.       Эрен слушал, полностью погрузившись в созерцание звездного неба и ощущение близости любимого человека. Он позволил себе забыть обо всем – и о Микасе, и о болезни любимого, и о работе. Обо всем, впервые позволив себе отрешиться от окружающего мира ради другого, того, который скрывался в серо-голубых глазах.        С каждым часом становилось прохладнее и уже собравшись возвращаться в дом, Ривай все так же продолжая смотреть вверх, негромко произнес: - Знаешь, я всегда думал, что умру на одном из своих заданий. А получается, что умру в бетонной коробке от собственной немощности. Из больничной палаты совсем не видно неба. Я смотрел.       Эрен не знал, что ответить, как всегда в тот момент, когда рядом с ним кому-то было больно. И поэтому просто взял руку мужчину в свою и сжал, пытаясь хоть так выразить свои чувства, заботу и понимание.        Начало светать.