Вернуть мистера Смита

Писалось под Matthew and the Atlas — When the Light Hits the Water Шаг за шагом. По длинной дороге. Она иногда становилась шире, иногда уже. В листве деревьев, тянувшихся с обеих ее сторон, слышались голоса, а ветки все чаще изображали лица. Узнаваемые. Почти. В сердце кололо каждый раз, когда он замечал усталый, но довольный взгляд карих глаз или громкий и властный тон при каждом дуновение ветра. Такого чистого и знакомого, несущего с тобой так много и теряющего по дороге еще больше. Шаг за шагом. По длинной дороге. Навстречу шли люди, и он готов был поспорить, что он их знал. Ощущал сладковатый аромат женских духов, который почти сразу исчезал, уступая место пронизывающему и такому бодрящему запаху кофе, который быстро «поедал» все вокруг. Он шел вперед, вдыхая глубоко, стараясь ничего не упустить. Вслушиваясь в мелодию голосов. В их слова. Стараясь уловить, поймать то, что ему нужно, при этом не понимая что именно. Шаг за шагом. По длинной дороге. Он старался всмотреться в лица людей, что шли ему навстречу, но не видел их. Маски. Белые, непроницаемые. Они скрывали каждую черточку, каждую эмоцию, каждый взгляд, что был брошен на него. Их было много. Очень много. Они шли прямо на него, иногда толкая, редко оборачиваясь или останавливаясь, чтобы, казалось, посмотреть на него. На то, кем он стал, зная, кем он был раньше. Шаг за шагом. По длинной дороге. И она не заканчивалась. Путь тянулся на футы и ярды. У нее не было конца, как и начала. Она все больше походила на лабиринт, которые просто пролегал вперед, загоняя все дальше, все глубже. Заставляя идти вперед и не оборачиваться. И нет возможности спросить путь. Маски не ответят, давая понять, что ты сам должен знать эту дорогу. Ведь именно ты сам выбрал этот путь. Ты сам выбрал дорогу, по которой ты идешь. Шаг за шагом. По длинной дороге. И вперед стоял он. Неизвестный. Его фигура стояла прямо посреди пути, преграждая его. Его невозможно обойти, как не старайся. Такая же белая маска. И пусть за ней не видно его лица, но он чувствовал, что незнакомец смеется над ним. И чем расстояния между ними меньше, тем смех все громче. Он напоминал раскат грома, который пронзал все небеса болью. Люди исчезли, а ветер, показывая всю свою силы, начал клонить деревья, срывая листья, ломая ветки, наклоняя тяжелые стволы к земле. Подол пальто неизвестного поднялся, обнажая белую подкладку, но он стоял на месте. Шаг за шагом. По длинной дороге. Он напротив незнакомца. Его смех холодил кожу, и внутри все сжалось. Сердце начало бешено биться, а в висках стучать. Он поднял руки и попробовал снять эту маску. У него это никогда не выходило. Ни в первый раз. Ни в пятый. Никогда. Маска просто срослась с лицом, и сколько бы сил он не прилагал, всегда проигрывал в этой битве. Он знал, что может это сделать. Уверен в этом, но маска не сдавалась, лишь сильнее смеясь. Издеваясь над ним и его попытками. И тут резкий удар в ногу. — Простите, пожалуйста, — произнесла миловидного вида дама и, взяв за руку мальчика лет пяти, увела его, начиная на ходу ругать его невнимательность. Смит пару раз моргнул и увидел перед собой Вулворт Билдинг. Высокий, могущественный, который смотрел на весь Нью-Йорк с присущей ему высоты, заставляя окружающих поднимать головы и глядеть на него с придыханием и благоговением. Адам стоял и смотрел внимательно на вход, стараясь понять, как здесь оказался и что делает в этой части города, но в голове не было, ни единого ответ на этот вопрос. Вечером Тина с радостью закрыла за Пабло дверь кафе. По его «тонким» намекам, она поняла, что он снова отправился на свидания, что не могло не радовать. Итальянский, горячий темперамент и громкий голос утомляли почти так же, как и работа в МАКУСА. Выдохнув с облегчением, она бросила взгляд на единственный занятый столик и улыбнулась: там сидела парочка старичков, по всей видимости, соотечественники Пабло, которые играли в шахматы, попивая кофе. Решив их не трогать, девушка стала убираться, готовясь к скорому закрытию заведения. Грейвс не появлялся здесь давно, и ей все больше казалось, что он нарочно избегал ее. Это было плохо и явно не понравится мадам президент. Врать ей было глупо, но Тина просто не знала, что рассказать о том, кого он не видела, как бы ни старалась. Дверь хлопнула. Шахматисты ушли. Убрав за ними чашки, девушка думала, что если бы Грейвс сам руководил этой миссией, то и он не погладил ее по головке. Скорей всего снял бы ее и поставил на эту работу более опытного мракоборца. С более ловкими руками, потому что очередная чашка встретилась с полом и раскололась на несколько кусочков. Тяжело вздохнув, Тина стала говорить себе ободряющие слова, которые в ее голове звучали голосом Куинни. Она скучала по сестре, но в ближайшее время просто не могла с ней встретиться. Пабло точно уволит ее, если она снова опоздает. Еще раз. Протерев последний стол, она собиралась закрывать кафе и идти домой, когда на пороге появился он. В глубине души Тина обрадовалась, крепко схватив надежду в обе руки. — Добрый вечер, мисс Голдштейн, — произнес Смит и улыбнулся ей. — Извините, что снова поздно. Если бы ей кто-нибудь когда-нибудь сказал, что сам Персиваль Грейвс будет перед ней извиняться, девушка не поверила и попросила колдомедиков проверить этого волшебника. Но точно так же бы Тина поступила и с тем, кто рассказал бы ей все то, чем она сейчас занимается. — Все нормально, мистер Смит. Кофе? — Пожалуйста. Он расположился за своим столиком, но в этот раз не привычно смотрел в окно, а рассматривал поверхность стола, пока его мысли, она была уверенна, находились совсем в другом месте. Интересно, о чем думает человек, который лишился памяти: пытается ли он вспомнить свою прошлую жизнь? Или смирился и пытается прожить новую, не обращая свои мысли к вопросам: «Было ли это раньше?», «А тогда я был так же счастлив или несчастлив, как сейчас?». Тина поставила чашку на стол, и мужчина поднял глаза. — У вас все хорошо? Глупый вопрос. Глупый, потому что ты никогда не узнаешь, соврал ли тебе человек, отвечающий на него. И врет ли он себе сам, проговаривая этот ответ изо дня в день. — Надеюсь, что да, — произнес он, а потом посмотрел на стул напротив себя. — Не составите мне компанию? Кивнув, она присела и слегка наклонилась вперед, обеспокоенно смотря на мужчину. — У вас было такое, что вы о чем-то задумываетесь, и ноги сами ведут вас куда-то? Вы приходите в себя и оказываетесь в неизвестном месте и сами не понимаете, как пришли сюда? Она лишь кивнула. — И у меня. И я не считаю, что в этом есть что-то страшное. Просто… Просто когда это повторяется несколько недель подряд… Тяжелый вздох растворился в тишине кафе. За окном проезжали машины, шумели люди, провожая очередной день, кипела жизнь. Но за ним два человека просто молчали. Один, стараясь подобрать правильные слова, чтобы симпатичная девушка не посчитала его опасным и не вызвала полицию. Его же собеседница вся напряглась, не сводя взгляда с красивого мужского лица и ожидая услышать то, что могло бы ей помочь. Надежда в ее руках начала медленно задыхаться. — Вот уже несколько недель подряд, а бывает и пару раз в неделю, я задумываюсь, и ноги меня сами приводят к Вулворт Билдингу. Я не могу понять почему, но это начинает меня пугать. К несчастью, я не могу сам себе объяснить, почему это происходит. Он крепче сжал несчастную чашку, готовую вот-вот расколоться, выпуская горячую жидкость внутри себя наружу, когда маленькая ладошка с длинными пальцами, слегка прохладными, легка сверху его руки и начала медленно ее гладить, успокаивая. Он внимательно посмотрел в такие теплые карие глаза девушки, чувствуя, что все напряжения и страх стали медленно растворяться. Как будто утопая в этих кофейных радужках. — Такое может случиться с каждым. Не переживайте, мистер Смит. — Адам. — Тина, — произнесла она, и улыбка коснулась их лиц. Теперь ей будет, что рассказать мадам президент и девушка была уверена, что та будет довольна. Надежда же в ее руках задохнулась от радости.