Три Мудреца Красной луны.

      — Стоять! — я схватил стремительно вскочившего Яхико за край плаща. Дернул вынуждая опуститься обратно. — Куда собрался?       — Помочь им!       — Не дури! Пока мы дойдем все уже закончиться!       — Но там могут быть выжившие, — Конан сжала кулачки. — Мы должны им помочь!       Посмотрев на них, я вздохнул: мне и самому хотелось спасти тех несчастных людей, волей случая попавших в жернова войны, но я отлично понимал что если мы пойдем туда прямо сейчас — умрем. Шиноби не будут церемониться с простыми людьми и сдерживать атаки. Скорее сами пришибут чтоб не путались под ногами. Друзья это тоже отлично понимали, но, в отличие от меня, у них были в деревне знакомые.       — Если мы прямо сейчас туда пойдем, то нас просто убьют, — медленно и раздельно начал я, продолжая удерживать их на месте. — Поэтому, сейчас, мы вернемся в пещеру, оставим Конан и Чиби…       — Я с вами!       — …Оставим Чиби, и медленно и осторожно направимся в деревню. Согласны? Тогда пошли!       Задержавшись на минуту, я взобрался на дерево, с трудом вытащил кунай, намертво застрявший в стволе, сунул за пояс и побежал следом. В пещере, заперев щенка в одном из ящиков и быстро обговорив свои действия на случай встречи с врагом, мы принялись собираться. В одном из ящиков, как оказалось лежали кунаи — еще три штуки, найденные Яхико по местам битв. Два из них он отдал Конан, один оставил себе в добавок к уже имеющемуся, а мне протянул взрывную печать.       — Сможешь использовать?       Исписанный чернилами клочок бумаги едва заметно дрожал у меня в руках. Рисунок на нем был словно живым, интуитивно понятным. Казалось еще миг, — и чернила покинув лист, оставшись у меня на ладони.       — Думаю, да, — осмотрев печать я поморщился от внезапного ощущения легкой неправильности, и провел по ней рукой, отключая. — А ты везунчик… Она была активирована, — пояснил на недоуменный взгляд.       Друг слегка побледнел, хлопнул меня по плечу и выбежал на улицу.       К деревне мы добирались под проливным дождем, стараясь идти окольным путем, не пересекающимся с тем, где прошли шиноби, бдительно осматривая окрестности и тщательно прислушиваясь. К счастью, Шинигами, — или еще кто, — нам продолжали благоволить, и мы дошли без происшествий. Вот только все оказалось зря. Деревня была разрушена под основание. Дома лежали в руинах, жители — мертвыми. Не уцелел даже домашний скот. Создавалось впечатление будто по поселению прошел сплошной поток огня, испепеляя все на своем пути, встретился на середине с цунами земли и, разметав дома в эпицентре, развеиваясь, пронесся по оставшемуся целым волной огня. От тошнотворного запаха обугленной плоти Конан вывернуло наизнанку, а Яхико побелел. Своего лица я не видел, но подозревал что выгляжу немногим лучше.       — И они еще говорят, что эта война — во благо, — сдавленно произнес друг, осматривая из-за пригорка деревню. — Их бы сейчас сюда, лицемерных ублюдков!       — Вряд-ли кто-то уцелел. Нам лучше уйти, — я обернулся. — Ты как?       Подруга покачала головой, поднимаясь с колен.       — …Нормально…       — Вот, держи, — Яхико протянул ей платок.       — Спасибо…       — Серьезно, ребята, — я вернулся к наблюдению. Что-то меня тревожила в картине раскинувшегося ниже селения. Какое-то напряжение витало в воздухе. — Давайте…       — Кричат!       — Что? — резко обернувшись, я увидел убегающую Конан. — Останови ее! — «подвисший» с платком в руке Яхико, вскочил на ноги, помчавшись за ней. Молясь про себя чтобы за нами сейчас никто не наблюдал, я устремился следом.       Догнав убегавшую почти у самой деревни, друг на бегу повалил ее на землю, и прикрыв плащом, заткнул рот ладонью. Плюхнувшись в грязь рядом, я настороженно прислушался, осмотрелся и кивнул.       — Что на тебя нашло? — зашипел он.       — Ребенок кричал, — Конан едва не плакала. — Он там, в руинах.       Мы с Яхико быстро переглянулись:       — Ты уверенна? — уточнил я.       — Да!       — Ловушка? — спросил Яхико.       Я покачал головой.       — Не знаю. Возможно. Проверим?       Вместо ответа он поднялся, помог встать Конан, и мы осторожно, перебегая от дома к дому побежали за ней. Чем дальше мы углублялись в глубины деревни, тем больше нарастала моя тревога. Что-то здесь было нечисто. Возникало ощущение что мы идем в ловушку. Приотстав я поделился соображениями с Яхико, и друг согласно кивнул, цепко осматривая окружение.       — Крик доносился отсюда, — наконец произнесла Конан, остановившись перед очередными руинами почти в центре поселения, и, прежде чем мы успели ее остановить, юрко забралась под рухнувшие стропила. — Помогите.       — Дом тетушки Мори, — пробормотал Яхико, пытаясь отбросить мешающую балку. — Она нас часто подкармливала.       — У нее были дети? — я помог ему и обернулся, всматриваясь в дождливую пелену.       — Пятилетняя дочь.       — ребята, — раздалось из глубины обломков. — Я нашла ее. Помогите!       Сзади раздался шорох, мельком глянув на протискивающегося сквозь обломки друга, я вновь всмотрелся вдаль. Чувство опасности било набатом, и я, сам не заметив как, усилил до предела поток чакры в глаза. Дождь размылся, теряя плотность, смешался с вязким прозрачным маревом природной чакры, вдалеке появилась одинокая, быстро приближающаяся синеватая точка чужой кейракукей. Присев, я придавил ладонью высунувшуюся из-под балок голову друга. Тихо сказал:       — Скажи Конан, пускай сидит и не высовывается. Никаких звуков, никакого шума. Пока не постучим условным стуком, пусть не выходит. Враг идет.       Снизу понятливо хмыкнули, зашуршали, и после небольшого, но экспрессивного разговора на пониженных тонах он вновь вылез. Постукивая сжатым в кулаке кунаем выбрался, сел рядом, глядя туда-же, куда и я.— Как нас нашли?       Я указал на едва заметные чакроследы разорванной Конан сигнальной нити, у лаза в руины.       — Оставили нить. Ждали кого-то кто придет ребенку на помощь.       А попались мы. Против собственной воли я почувствовал, как в душе поднимается гнев. Убивать воинов — нормально, каждый избравший стезю бойца готов к смерти, но вот убивать ни в чем не повинных людей, а затем, при помощи раненного, попавшего под обвал ребенка, расставлять ловушку на выживших… Это цинично, расчетливо и мерзко.       Друг тихо выругался.       — Расчетливые ублюдки. Надо увести его отсюда, и если получиться — убить.       — Мы убьем его! — твердо произнес я. Достал печать, оценивая рисунок, кольнул указательный палец кунаем.       — Убьем — значит убьем… — усмехнулся друг и осекся. — Что ты делаешь?       Я дернул плечом, прямо на ходу меняя печать, собственной кровью правя ставший понятным и ясным рисунок фуин; нарисовав в центре спираль, подправил несколько символов в углах, интуитивно придавая им иное значение, соединил разомкнутое кольцо вокруг спирали и, выдохнув, влил столько чакры сколько смог. Бумага затрепетала, на какой-то миг мне показалось что сейчас она взорвется прямо в руках, но обошлось. Подняв печать к небу я на просвет оценил результат. Мне понравилось.       — Не рванет? — опасливо поинтересовался друг, отодвигаясь подальше, будто это каким-то образом могло бы ему помочь в случае взрыва.       — Не должно, — рассеянно отозвался я, пытаясь понять, что это было и чего ожидать от измененной печати. Увы, миг прозрения прошел.       — Гены Узумаки, да? На коленке, без знаний переделать печать… — что бы он ни хотел сказать далее, но слова так и остались непознанными, ибо из стены ливня вылетел кунай, вонзившись между нами.       Подскочив мы бросились в разные стороны. Прижимаясь к земле, я перепрыгнул остатки стены, увернулся от следующего куная и бросился вперед, петляя между домов. Больше кунаи в меня не летели, и беспрепятственно преодолев несколько улиц я схватился за столб забора, используя набранную инерцию резко развернулся на месте, отпуская столб и падая на землю. Усилил ток чакры в глазах. Враг был в отдалении, — тусклая точка, следующая за куда более сильной, приближающейся кейракукей Яхико.       Вскочив я перебежал улицу, сев за грудой камней очередного дома. Вскоре я услышал быстрые шаги, тихо свистнул и рухнул на землю, спасаясь от очередного куная звякнувшего об камень там, где секунду назад была моя голова. Вдалеке раздался веселый смех.       — Смеется паскуда, — прохрипел друг, падая рядом. — Знает… нам некуда деваться…       — Он тебя не тронул? — я быстро осмотрел его на предмет ран.       — Нет. Играется скотина.       — Сейчас перестанет, — отбежав на пару метров я присел, зарывая печать, похлопал по земле стирая следы и вернулся обратно. — Надо его сюда заманить.       Друг согласно хмыкнул.       — Знать бы еще его силу…       — Подозреваю что зеленый генин, — я быстро выглянул в сторону врага, убеждаясь, что тот еще стоит на прежнем месте. — Его очаг вчетверо слабее твоего. Видно, недавно выпустился…       — А тут раз — и такое развлечение привалило, — поддержал меня Яхико. — Погонять пару беспомощных крестьян враждебной страны. С-скотина!       — Вы слышите меня? — донеслось с улицы. — Я знаю, что вас там двое. Выходите сами и умрете быстро.       Мы переглянулись и Яхико ответил одной из своих тщательно сберегаемых для самых откровенных недругов фраз. Пятиэтажная конструкция содержала в себе часть Большого Петровского загиба, и дополнялась личной (весьма извращенной) фантазией друга. Выходило мощно, — еще не один враг не мог устоять перед желанием начистить рожу матерщинника.       После небольшого ошеломленного молчания, на улице раздалось быстрое шлепанье.       — Сейчас! — крикнул я толкая друга в сторону. Отвлекая на себя противника, выскочил на улицу, перекатился, избегая куная и обернулся.       — Сейчас покончу с тобой, — не обращающий внимания на убегавшего друга противник с мрачной физиономией приближался ко мне, сжимая в руке очередной кунай, но не торопясь метать — видать оскорбленное достоинство требовало зарезать меня лично. — А потом займусь твоим языкатым дружком.       Я отступил назад, напряженно смотря на него, бросил быстрый взгляд на застывшего в отдалении друга, на землю и усмехнулся.       — Это вряд ли. Кац!       Я еще успел заметить, как враг изумленно округлил глаза, ускоряясь метнулся ко мне — а затем земля у него под ногами вспучилась от чудовищного взрыва. Оглушенный и ослепший я отлетел назад, по макушку макая в лужу, а потом, темные небеса обрушились вниз волной грязной, мокрой, липкой земли. Мир погрузился в гулкий набат звенящий у меня в голове. Ошеломленно приподнявшись, я потряс головой, перевернулся, выполз из лужи грязи, кое-как встал на четвереньки. Слабо позвал:       — Яхико… Яхико…       Друг не отзывался. Поднявшись на подкашивавшиеся ноги я шатаясь пробрел несколько шагов обратно — и облегченно прислонившись к стене, сполз на землю. Опиравшийся на забор друг разогнулся, и облегченно выдохнув рухнул рядом. Скривившись сплюнул, на невысказанный вопрос пояснив:       — Кровь попала в рот.       — Вкусно? — не смог удержаться я от подколки.       В ответ он выразительно скривился и посмотрел на противоположную сторону улицы. Проследовав за его взглядом, я довольно хмыкнул.       — Как бабочку на иглу, — тело нашего противника висело на торчащей из обломков балке, действительно напоминая пришпиленную булавкой бабочку, чем человека. Отсутствие левой половины тела только усугубляло положение.       — Поделом, — как сплюнул друг. Поднялся, помог подняться мне. — Давай, дружище, надо убираться отсюда, пока еще кто-то не пришел.       — Сумку только забери, — кивнул я на чудом уцелевшую сумку на правом боку тела.       Кивнув, Яхико подпер мною стенку, сорвал с тела сумку, подобрал по пути кунай, и мы отправились за Конан.