И мне не нужен этот мир без тебя... (2)

      Самоуверенная ухмылка, не отвлекающийся от неё взгляд зеленых глаз; задумчивость, искаженная на его лице — это было всё, что она могла наблюдать сейчас, потому что как только Маринетт оказалась дома — тем же поздним вечером Кот навестил её. Нужно было поговорить с ней, пока сила Акумы действует, иначе следующим вечером он уже не сможет спросить у неё что-либо, и уж тем более получить честный ответ.  — Ну что, — Протянул он, ни на секунду не прекращая одарять её своей ухмылкой. — Приступим?       Маринетт вздохнула и закатила глаза, сложив руки на груди. Её очень сильно раздражало, когда Адриан хочет узнать от неё что-то. Тем более то, что однозначно будет касаться Даниэля, Даниэля, и ещё раз Даниэля! Потому что кроме него ревновать не к кому, ибо Нат давно дёру дал. И единственное, в чем была уверена девушка, так это в том, что сейчас пойдут вопросы, касательные поцелуев, чувств и прочей другой чуши; это даже надоедало. Маринетт знала, что сейчас Кот лишний раз будет убеждаться в том, что она его любит. Этого идиота, который никогда не забудет слово «ревность» в своём подсознании.  — Начнем с того момента, где ты говорила о том, что встречаешься с Даниэлем. Войдя в класс, ты сказала правду?       Брюнетка вновь вздохнула, ожидая подобного вопроса. Будь её воля — она бы вообще молчала, но нет же — дорогой парень очень любознателен и хочет знать правду о своей неверной девушке, которая то и делает, что вешается на шеи другим парням. Здорово.  — Нет, ложь. — Монотонно ответила ему Маринетт. На лице парня исказилась торжественная улыбка. Ей хотелось ударить его. Разве было не очевидно, что тот выпад был только ради того, чтобы позлить Адриана? Только ради того, чтобы до смерти замучить его чувства.  — Тогда скажи мне, каким образом ты оказалась на дне рождении Итана Конорса? И почему ты пела? Кто тебя попросил?       Подобных вопросов она не ожидала, оттого и удивленно глазами хлопала, после чего открыла рот, и правда понеслась сама собой.  — На день рождение Итана меня пригласил сам Даниэль. Он пришел ко мне днем и просидел до вечера... Правда вспомнил о просьбе спеть весьма поздно. Как раз тогда, когда я уже собиралась спать. Какое-то время он уговаривал меня, потому что я боялась облажаться также, как и тогда на сцене, благодаря кое-кому. — Дюпен-Чен окинула парня злостным взглядом. — Ну, как бы то ни было — мне пришлось согласится.  — Подожди… — Помрачнел Нуар, сменив положение на полу, приняв позу лотоса. — Ты сказала, что он был у тебя со дня до вечера?  — Да. — Честно ответила она.  — А что вы делали? — Пока что не выражая на лице никакой ревности, решил поинтересоваться он. Было просто интересно. Просто. Интересно!       Маринетт немного подумала, возвращаясь воспоминаниями в тот день, а затем ответила.  — Вместе пели песни. — Не видя в этом ничего плохого, ответила она.       Кот Нуар почему-то страдальчески вздохнул, распластавшись на полу. Он задал ей всего лишь какое-то малейшее число вопросов, а уже убедился в том, что Маринетт действительно не выходила с Даниэлем за дружеские рамки; не делала с ним того, что могло бы заставить его беспокоиться или чувствовать себя брошенным.       Она смотрела на него непонимающим взглядом невинного котенка, который действительно не понимал, почему тот ведет себя весьма странно и огорченно. Нет, а что он ожидал услышать? «Да-да, я целовалась и спала с Даниэлем!», на что бы он ответил «Ага, я поймал тебя на этом! Ты мне изменяешь!» и в итоге обиделся? Это разве нормально? Определенно нет.       Хотя она действительно целовалась с одноклассником и спала рядом с ним, не помня даже как заснула. Об этом она помнила, но о поцелуе… который тот получил некой хитростью, она и понятия не имела. Да и вообще, с чего это бы ей знать? Если она даже посмела забыть о тех фотографиях, которые наделали сёстры-близнецы и плюс ко всему не удалили их!  — Отчего ты так огорчен? — Решила поинтересоваться Маринетт, подползая ближе к нему. Она медленно опустила голову, смотря на него сверху вниз, и он открыл глаза, внимательно всматриваясь, как блестят голубые глаза девушки при комнатном свете. — Неужели кончились вопросы?       Парень хмыкнул.  — Нет. — Ответил он. — Остался ещё один. Самый интересующий меня вопрос.       Она наклонила голову набок и посмотрела ему в глаза. Его губы растянулись в мрачной ухмылке.  — Между вами… Что-нибудь было?       Она задумчиво обвела взглядом комнату, почему-то вспомнив тот случай с близнецами и телефоном; вспомнила тот момент, где Даниэль, который кривлял её в тот день, просто упал и нависал сверху, но каких-то контактов вроде поцелуев не было, но зато были…  — Лишь объятия. — Она не хотела этого говорить, но язык сам повернулся сказать. Сопротивление было бы бесполезным. Однако, услышав это, напарник поник ещё больше, обиженно отведя взгляд зеленых глаз в сторону. Это ей не очень понравилось. Он приоткрыл рот. Казалось, что сейчас будут новые вопросы.  — Много раз?  — Что «много раз»? — Не поняла она.  — Много раз он был у тебя? Много раз вы оставались наедине? Много ли раз вы обнимались?       Маринетт не ошиблась. Вопросов действительно всплыло очень много. И он выпалил их все в одну минуту. Все и сразу. И по-прежнему не смел поднять глаза, чтобы посмотреть на неё. Лишь умолк, ожидая услышать ответ.  — Много. — Один короткий ответ, который она дала сразу на все три вопроса. Сердце парня сжалось от отрицательных эмоций. Мари знала в какой мере он ревнует её, так почему же даже в тайне от него обнималась с другим? Почему не рассказывала ему о посиделках с Конорсом?  — Ты его любишь? — Было удобно то, что он находился на полу, потому что после этого вопроса, он повернулся набок, окончательно отворачиваясь от девушки. Её душа сделала странный, напуганный, внутренний кульбит, что показался ей не очень приятным. Сердце тарабанило, как барабан на марше, а внутри словно всё перемешалось. Внутренний мир в одно мгновенье перевернулся вверх тормашками.  — Нет. — Ответила Маринетт, а затем заметила, как спина парня немного дернулась. Он вздрогнул… А затем медленно повернулся, принимая предыдущее положение. Она наклонила голову и посмотрела на него поистине серьезными глазами, словно заставляла его верить в сказанное. И он верил. Он смотрел на неё сейчас и верил. И дело не в том, что она под влиянием Акумы, а в том, что взгляд… Он говорил это сам за себя. Говорил то, чего увидеть многие не в силах, пускай даже это и будет простой человек, но это будет человек… С очень большим миром внутри. — Я люблю только тебя. — Она улыбнулась. — Я очень тебя люблю, Адриан. — Взгляд голубых глаз смягчился и зрачки расширились. Девушка широко улыбнулась. И снова сказала правду… — Я тебя люблю. Люблю тебя, Кот Нуар. — Она продолжала улыбаться и смотреть на то, как его лицо искажается сильным удивлением. Он лежал на полу и, казалось, будто не мог пошевелиться. — Ты заносчивый… Ты идиот… — Маринетт повернула голову на бок. — Ты сильный… И мне спокойно с тобой… — После небольшой паузы она продолжила. — Ты очень добрый… Ты заставляешь чувствовать меня тепло внутри… Ты очень хороший и ласковый… Пускай и… ревнивый, пускай и поступаешь необдуманно, но при всём при этом ты остаёшься собой… Я люблю тебя… Очень люблю…       Подобных слов он не слышал уже очень давно, тем более таких, когда они наедине. Он в образе Кота, а она дома, где им никто не мешает… Он внимательно слушал её, с каждой секундой замечая, как поблёскивают уголки её глаз и то, как подрагивает её голос.       Кот улыбнулся, а затем подвел руку к лицу до локтя и закрыл ею глаза. Девушка непонимающе посмотрела на него, пытаясь понять, что за реакция такая странная… Но, когда по щеке прошлась маленькая дорожка, она поняла, что он плачет.  — Эй… — Маринетт прикоснулась к его руке и не смогла сдержать свои слезы, что в одно мгновенье достигли подбородка и капнули на пол. Она первый раз видела то, что он не сдержался. Была ситуация и похуже, когда она хотела повесится, и он, отговаривая её, чуть не всплакнул, а здесь… — Ну перестань.       Кот улыбался, а затем стиснул зубы и тело неприятно затрясло.       Брюнетка лишь молча улеглась на пол рядом и обвила руку вокруг него. Она прижалась к нему так близко, как только могла и тяжело вздохнула, после чего почувствовала, как свободная рука парня обняла её, пытаясь притянуть девушку ближе.       Она немного задумалась. Если пораскинуть, то только что ей довелось увидеть то, чего не должен видеть никто; один из его моральных проколов. И она не скажет. Не скажет никому. Потому что любит и не считает это чем-то сверхъестественным. Плакать — это нормально. Даже для парня. Ведь, как говорят, слезы — это не показатель слабости; это показатель того, что у него есть чувства и, видимо, очень сильные, раз подобное произошло в присутствии девушки. Той, которой он дорожит.       Кот убрал руку с глаз и устремил взгляд в потолок, проводя ладонью по лицу, утирая недавно выпущенные эмоции. Он глубоко вздохнул, а затем, подождав пару минут, пролежав так в тишине какое-то время, повернулся к ней. Медленно поднял взгляд зеленых глаз и посмотрел на неё, чувствуя странную дрожь внутри… Нечто новое, что пробирает до слез; то, чего он не чувствовал никогда. Нечто особенное, заставляющее всю душу и всё сердце трепетать. Это было очень глубокое чувство. Очень.  — Я тоже люблю тебя. — Улыбнулся Нуар, протягивая руку для того, чтобы взять её. И переплести пальцы. — Я так люблю тебя. — Он усмехнулся и смущенно отвел взгляд. — Со мной такое впервые. — Признался он.       Маринетт лишь молча улыбнулась, подвинувшись ближе.  — Я хочу тебя поцеловать, Адриан. — Честно сказала она, чувствуя, как фраза вылетела с уст невольно. — Можно?       Поняв, что деваться некуда, она провела большим пальцем по его губам, и только потом заметила, как Кот, едва сдерживая усмешку, закрыл глаза. Видимо, что тот и без слов понял почему она задала ему такой вопрос. Ей приходилось лишь мысленно проклинать свою невольную честность.       Маринетт вытянула голову, приближаясь к его лицу, и тот почувствовал теплое дыхание на своих губах, которое, казалось, вот-вот обожжет его.       Он лишь потянулся навстречу, аккуратно касаясь её губ своими. Изначально это был простой и невинный поцелуй, который чуть позже, после того как тот углубил его, превратился в полноценный, теплый… чувственный и нежный. Медленно просовывая язык ей в рот по привычке, он прошелся им по деснам и углубил ещё больше.       Рука легла на её талию, скользнув выше под её футболку и он почувствовал тепло спины, а затем провел ею выше и полностью расслабился.       Она ответила на поцелуй, помогая ему углублять его, и провела свободную руку под его рукой, тем самым своеобразно обнимая. По телу прошлась приятная дрожь, а затем она почувствовала, как Кот Нуар усмехнулся ей в губы. Прямо как тогда, когда та ещё не умела целоваться и лишь неумело двигала губами. Это навевало волну ностальгии, заставляя проникнуться теми воспоминаниями и улыбнуться. Улыбнуться сквозь поцелуй.       Они отстранились друг от друга, как всегда чувствуя сладкое послевкусие во рту и на губах. Они чувствовали, как им хорошо друг с другом; как на душе вдруг стало спокойнее; как будто Даниэля в их жизнях никогда не было. Он не знал как ей, но ему точно эта ситуация показалась и грустной, и позитивной. Он чувствовал, будто они — семья; будто они были молодой парой, которая только-только поженилась и на следующий день просто вместе проводят время. Эти чувства были такими странными, такими теплыми… И эти представления о семье… Чуть ли не заставляли его думать, что так и есть. Что она и вправду его жена, а он муж, который очень сильно любит её. Было так тепло. Так тепло, что не описать словами.       Они обнялись и улеглись поудобнее. Пускай и на полу, пускай не в теплой постели. Им не было холодно. Им просто было всё равно.       Он приблизился к ней, и она обернула руки вокруг его шеи, удобно примостившись подбородком на его плече, аккуратно прислоняя голову к его голове. И он сделал тоже самое, невольно расплываясь в улыбке. Давно им не было так комфортно друг с другом. Так, как они давно не проводили время вместе…