***
Второй час ночи, а она заканчивает последние детали костюма. Выглядит уставшей, и внешний вид это даже подтверждал: растрепанные волосы, вялость, немного опухшие от недостатка сна глаза, из которых не так давно тоже лились слезы. Голова болела, резкая раздражительность напала на неё из подтишка, хотелось забить на этот фестиваль, но совесть ей машинально кричала при каждой мысли об этом, что это была её инициатива, и что бросить работу сейчас — значит подвести весь класс. — Я закончила, — она под светом лампы смотрит на законченные аксессуары для платья и складывает всё в рюкзак, чтобы завтра, ну, вернее, уже сегодня, отнести всё в колледж. После того, как она вернулась домой, ей приходилось учить слова к фестивалю ещё несколько часов, а затем доделывать всё то, что от неё требовалось, и теперь, когда всё закончено, она облегченно вздохнула, направляясь к кровати. Сегодня ей хочется поспать на нижней, хотя бы просто потому, что до верхней с усталости она не доползет, а ведь ещё будильник ставить. Это, пожалуй, единственное на что были силы.***
Репетиция должна была вот-вот наступить. Все бегали с места на место, а Алья была раздражительнее обычного. Фестиваль был на носу, а многие не до конца подготовились к выступлению. Нино всё никак не запоминал одну из сцен с Маринетт, где брат и сестра ссорятся из-за не взаимопонимания. Сама же Маринетт, хоть и не выспавшаяся, была во всеоружии, ведь Дэйлан маячил на глазах, держа текст со словами в руках. Это был точно не Даниэль, хотя его ей бы хотелось увидеть прямо сейчас. Непривычно было видеть этого Коллектора здесь, в списке одноклассников, с уложенными по-другому волосами и ещё более противным характером. Она следила за ним, поглядывала, как с ним беседуют некоторые её одноклассники, что до сих пор якобы были фанатами Даниэля. И из-за этого в голову закралась странная мысль: а что будет, когда правда раскроется? Даниэль ведь погиб. Его больше нет, но… для чужих глаз он «есть», и никто даже не подозревает, не видит разницы или просто не хочет её замечать. И он тоже на неё смотрел, порой одаривал широкой ухмылкой, бешеным взглядом, когда на них никто не обращал внимания. Он пытался её всячески запугивать, и она понимала, что он здесь только ради неё, а если же нет, то ради любой-другой определенной цели, о которой она не знала. Да и… что ему вообще надо? У него и без того осталось три камня Чудес, три квами, что дают ему силы. Она боялась даже представить, что будет, если камень объединения соединит всё вместе. Какой власти он наискивает ещё? Её талисман? Как всё запутано. У Маринетт вдруг зачесалась рука, но когда она взглянула на неё, то вновь ужаснулась, широко распахнув глаза и едва сдержав вскрик. Она отвернулась ото всех и чуть наклонилась, чтобы никто этого не заметил. От запястья, вплоть до локтя, были кровавые порезы, которые, как она теперь поняла, оставлял ей сам Даниэль. Они не болели, но нагнетали настороженностью.«Если тебе кажется, что ты осталась одна, то вспомни обо мне и обернись в нужный момент…»
— Что?.. — она резко оборачивается, но никого не видит. — Что это значит, Даниэль? Я же не вижу тебя…***
— Даниэль! — кричал он в пустом пространстве, крутясь прямо у грани на тот свет. Он искал его, хотел выяснить кое-что, но тот не отзывался какое-то время. — Даниэль! Как мне выбраться отсюда? — Я не знаю. — доносится голос с пустоты. Адриан прислушался и услышал приближающиеся к нему шаги, и вскоре из тени вышел Лис Сновидений. Даниэль. Он остановился прямо перед полосой, что была между ним и Агрестом. От Конорса исходило приглушенное свечение, он посмотрел куда-то вверх, а затем вновь на одноклассника. — Кажется, они готовятся к Фестивалю. — отмечает он, и блондин вздрагивает. Лис немного помолчал, а затем вновь взглянул на Адриана, только в этот раз с серьезностью во взгляде. — Маринетт просила о встрече со мной. — он грустно усмехнулся и прикрыл глаза, будто пытался спрятать собственные слезы, что накатывались на глаза. Но их не было. Это была лишь истинная горечь. — Жалко только, что это будет последняя наша встреча. — Я умру, правда? — так же грустно усмехнулся Агрест. — Кто знает, — Даниэль ухмыльнулся, склонив голову набок. — А ты как думаешь? — Я не знаю… — честно выдает он. — Я… мог бы кое-что попробовать. — выдает Конорс, широко улыбаясь, а блондин, стоящий напротив, до сих пор недоумевает, почему тот в костюме Лиса, ведь камень Чудес находится на руке Дэйлана. — Послушай меня, Адриан, — серьезно начал каштановолосый, — я признаю, что ненавидел тебя, что ревновал Маринетт к тебе, что люблю её… — он немного помолчал. — Я так же признаю, что большую часть о квами я знал и не рассказывал вам о собственных способностях. Мне жаль за это. Но… там… на поле боя… когда ты был в опасности, а против нас было столько врагов, я не знаю, что нашло на меня. Я тебя ненавидел, но почему-то пытался защитить. — Он издал смешок. — Наверное, я полагал, что ты бы сделал тоже самое. Лицо Адриана исказилось в неком удивлении, когда он услышал это. Неужели это и вправду не сон, а, пускай и альтернативная, реальность? — И знаешь… за всё то время, что я подшучивал над тобой, снимался на камеру, находился в гостях, враждовал… Я… а-ха-ха-ха, — Даниэль вдруг засмеялся, но это выглядело не так весело, как могло себе представляться, — я просто однажды представил тебя своим братом, я стал считать тебя тем, кого я потерял когда-то. И как же, черт возьми, жаль, что я сформировал эту мысль лишь сейчас. Говорю тебе это здесь, а не в жизни. Поэтому… у меня есть шанс сказать это хотя бы тут. — Конорс обозначил это место руками и улыбнулся. — Я рад, что у меня появился кто-то, кого я так воспринимаю. И в благодарность за всё остальное, я хотел, хочу и буду пытаться помочь тебе. Лис Сновидений протянул парню руку. — Давай, Адриан. Мы справимся. Вместе. Агрест был тронут его словами. Кто бы мог подумать, что Даниэль так давно не видит в нем врага, а родственника! Как же теперь стыдно за то, что он ненавидел его всей душой. Как было тяжело после услышанного. Он не знал, что ответить, потому лишь мягко улыбнулся и шагнул вперед, уже стоя на широкой белой грани. — Мой друг… Эти слова сотрясли Адриана окончательно, и он, взяв его за руку, доверился ему. Он почему-то верил, что у него есть план, и что он, ступив на ту сторону, не умрет. Конорс улыбнулся и резко потянул руку одноклассника на себя. Тот пересек грань и почувствовал, как душа выворачивается изнутри во что-то странное. Все жгуты и провода сами собой выпали. Палату через секунду оглушил ровный писк, а зеленые волны, показывающие пульс его сердца, выровнялись в одну, тонкую линию…