Глава 14. Облик будущего.
29 января 2017 г. в 22:26
-Господин доктор! Господин доктор! Проснитесь! Вам, быть может, скучно от моего рассказа, но молю вас, дослушайте! — сквозь кашель произнёс умирающий Гилберт.
Врач встрепенулся, похлопал себя по щекам и уставился на своего необычного пациента.
Тогда я проспал совсем недолго. Была ночь. Я проснулся, обливаясь потом. Насколько был реальным тот сон! Я поверил в то, что действительно вижу это. В следующую секунду я вскочил, распахнул дверь и посмотрел на небо. На миг мне почудились огромные глаза, но то были остатки сна. Я лёг в постель и крепко уснул без снов, оставив свечу, на всякий случай, зажжённой, а дверь запертой на ключ.
— Вставай, Гилберт! Вставай! Уже день! Много дел! — прогнусавил кто-то рядом, спустя несколько моментов.
Это был друг моего отца. Тот самый старик, которого я повстречал в день вхождения в должность. Его звали Гордон, я забыл упомянуть прежде, что выбрал его из рабочих сразу после похорон и на время вверил ему фабрику. Он управлял несколько месяцев и делал это одновременно хорошо и плохо, так как не было бунтов и плохо, потому что, понимая нужды и чаяния своих собратьев, поднял плату за неделю до разорительной цифры, что угрожала неизбежным банкротством, если бы я не вернулся. Его можно было понять, ведь идеи моего отца принадлежали и ему какой-то частью. Может, он желал воплотить их вместо меня? Неизвестно.
Глаза не хотели смотреть сегодня ни на что. Сладость сна пленяла и грозила не отпускать до самого вечера. Купаясь в тёплых волнах постели, я почувствовал холодное и безжалостное прикосновение к лицу. То был Гордон, он протирал мне полотенцем лицо, повторяя о надобности проснуться. Как в тот момент я был благодарен мудрому старику за то, что не обсуждает гибель Гертруды. Холодная вода прояснила моё затуманенное сознание, а забота Гордона растрогала. Мои глаза открылись. В комнате было темно. Свеча, стоявшая на столе, полностью сгорела.
Глаза привыкли к темноте, и я увидел огромного мужчину пожилого возраста совершенно без одежды. Дверь покачивалась на сквозняке, а полоса неба, видневшаяся в проёме, блистала синевой. Гордон продолжал стоять рядом и широко улыбался. Я быстро оделся и принялся разбираться с документами.
— Вы слышали об изобретении Дизеля? — внезапно спросил он. — Этот немец сконструировал двигатель, и всеми доступными средствами кричит об их превосходстве над паровыми. Вы не подумайте обо мне плохо, я верю в прогресс, но никакими средствами не заставить меня поверить в выскочек, охочих до денег, вроде этого Дизеля.
— Не хочу спорить с вами, ибо уважаю ваш опыт, а еще больше — ваши года, но, чтобы проверить ваши догадки, давайте закажем пару новых двигателей и сконструируем локомотив.
— Незачем заказывать! Опытный образец доставили вчера днём. Сказали, что только крупные фабрики удостоены внимания изобретателя. Оно и верно! Нечего всякой мелочи лезть в движение прогресса. Можем хоть завтра начать сооружать поезд.
— Да! Начнём завтра! Зачем нам тянуть? Но… Крупные фабрики? При чём тут наша?
— А! Верно забыл рассказать! Надо было бы начать с этого. К северу от города стоят два заводика. Один металлургический, другой производит химикалии. Оба лишились средств и большей части работников. Продались за сущие гроши! Теперь вы владелец крупной фабрики! Поздравляю!
— Спасибо вам, Гордон! В вас есть задаток руководителя! Кто знает, возможно, вы смогли бы быть отличным хозяином фабрики, не будь меня. Хотя, я подумаю и, быть может, назначу вас управляющим каким-нибудь из двух новоприобретённых заводов. Если испытания пройдут успешно, то мы сможем сами изготавливать двигатели по лицензии, и тогда денег будет достаточно, чтобы начать воплощать идеи моего отца.
— А чем же займётесь вы, когда наша фабрика преобразуется, согласно мыслям Джеймса?
— Тогда и решу, — сказал я, и моя уверенность в тот момент задрожала. Терять власть, добытую чудом, я не хотел, но изменять памяти отца так же не желал. Я оказался на распутье, но в тот момент думать об этом не было времени.
Всё утро я и Гордон говорили о делах. Предложение господина Дизеля показалось мне единственно возможным решением, чтобы избежать банкротства. Я отдал распоряжение о начале постройки нового локомотива. Дизель любезно предоставил некоторые чертежи возможного поезда, чем я не преминул воспользоваться. Инженеры принялись вычислять и чертить.
Мне казалось, что фабрика словно глубоко вздохнула и выпустила из своих лёгких старый застоявшийся воздух, отчего омолодилась. Но нет, это мне казалось. Это я молодел и возвращался к жизни, я забывал прошлые горести, я выпускал старый застоявшийся воздух. Смерть Гертруды я принял и не старался как-то замаскировать этот факт. Теперь всё своё существо я мог обратить на воплощение мыслей отца.
Окна! Жёлтые окна были в цехах! Как я теперь ненавидел это стекло, поэтому приказал выбить все стёкла и замуровать дыры кирпичом. Рабочие воспротивились, но стоило сказать о надвигающейся лютой зиме, то к концу дня ни одного стекла не осталось. Всё заменил электрический свет — новшество от предыдущего хозяина. Рабочие ворчали несколько дней о непривычности, но после утихли. Ко всему привыкает человек.
До вечера я разбирал скопившиеся бумаги за время моего отсутствия. Бумажные дела порядком увлекли меня, и я смог оторваться от дел только с наступлением темноты. Мне пришлось встать и зажечь свечи в комнате, чтобы продолжить.
Внезапно на меня нахлынуло чувство чьего-то присутствия, как и вчера, но куда более отчётливо, снова появился внутренний образ Гертруды, которая неподвижно висела в воздухе за дверью, склонив голову вперёд. Призрак просто завис, но, спустя минуту, махнул рукой, будто отвергая что-то, и растаял в ночи. Я сослался на усталость. Работы было ещё много, и я отворил окно, чтобы немного взбодрить себя холодным воздухом. То, что я увидел, заставило похолодеть меня от какого-то суеверного ужаса. Тревожное рыжее облако, как эхо пожара светилось на сиреневом небе. Был ли в этом какой-то знак, не знаю, но облако тревожило, заставляя смотреть на него всё снова и снова, гадая о его предназначении.
— Просто облако! — подумал я. — Какой-то завод выпустил, — постарался я успокоить себя.
Воздух не принес ожидаемого облегчения, и я отправился спать, позабыв полностью закрыть окно. Ночью мне будто бы приснилось, что в окно что-то крошечное влетело, и я ищу это по конторе, не в силах отыскать. Странный сон.