Всего лишь никчемный хоббит

►•◄       Все попытки быть тихим проваливаются. Теперь все, что ему остается — быть быстрым.       Дракон пугает до ужаса и трясущихся коленей. Большой, огнедышащий и слишком сообразительный. Говорящий.       Его огромное тело, невообразимые крылья, большое брюхо, в котором раз за разом рождается пламя… И эти глаза. Глаза пугают хоббита больше всего.       Их вертикальные зрачки, что размером с него самого. Их ярко-желтый, — слишком яркий, как по его мнению, — неестественный цвет.       Такого цвета может быть только солнце, кажется Бильбо еще в самую первую секунду, когда глаз дракона открывается. Лишь солнцу быть позволено такого цвета, потому что цвет этот теплый, дарящий покой и спокойствие, расслабление.       Драконьи глаза же — кусочки льда. Льда, что не растает, даже если его собственное пламя попадет на них.       И этот желтый — он не теплый. Этот желтый холодный, как льдины в морях далеко-далеко на севере. Холодный, гордый и горделивый.       Уничижающий/уничтожающий/унижающий.       Этот желтый — он будто неправильный. Этот желтый Бильбо не нравится.       Но вот он стоит, прямо перед самой пастью огромного дракона, и ему никуда не спрятаться от этого, будто бы вездесущего желтого. Его колени дрожат, взгляд то и дело мечется в сторону Аркенстона, лежащего совсем неподалеку, а руки судорожно раз за разом сжимаются в кулаки.       Голос дракона громогласен. Он отбивается от стен, взлетает высоко-высоко к потолку. Заставляет вздрагивать на каждой чуть более низкой и рычащей ноте.       — А что твои маленькие друзья, гномы?.. Где они прячутся?       Вопрос неожиданно ставит в тупик, но ему, правда, удается ответить хоть что-то вразумительное. Собственные слова раздаются будто со стороны из-за крови, шумящей в ушах.       — Г-гномы? Что? Нет!.. Гномов здесь нет. — Он слабо машет руками, качает головой, добавляя: — В этом ты ошибся.       — Ну, я так не думаю, ездок на бочках. — Смауг умен. А еще у него прекрасный нюх, зрение и вообще… У него почти нет шансов. У Бильбо почти нет шансов. — Они послали тебя сделать всю грязную работу, а сами…попрятались снаружи.       Бильбо судорожно дышит и незаметно делает пару шагов по направлению к Аркенстону. Нервно мотает головой, самую малость сгибая колени и будто приседая.       — Ты ошибаешься, о, Смауг, страшнейшее и величайшее из бедствий!.. — лесть дается легче, чем когда-либо. Лесть и ложь.       Это путешествие портит его с каждой секундой все сильнее…       Он отводит глаза, сглатывает вязкую слюну и почти что задерживает дыхание. Дракон подбирается все ближе и ближе. Его глаза опасно и будто заинтересовано блестят.       — А у тебя хорошие манеры… — в секунду хоббиту кажется, что по его пасти растекается усмешка, но он моргает и иллюзия пропадает.       Драконы не могут усмехаться.       Драконы — это драконы.       Его дракон рычит:        — Для вора и лжеца!       Бильбо каменеет, не может даже пошевелиться, а затем видит, как огромная лапа ступает прямо на то место, где под монетами таится камень. Раздается звенящий звук драгоценностей, и притягивающая взор волна богатства летит вниз.       Вместе с ней летит и Аркенстон.       Вместе с ней бежит и хоббит.       Смауг рычит и беснуется. Он уже понял, что это гномы, что гномы вернулись.       — Вы думали, я не знал, что этот день настанет?! Что кучка лицемерных гномов однажды снова приползет к этой горе! Но Король под Горой мертв! — Бильбо кажется, будто звук, этот тяжелый, подавляющий голос, отдается внутри его грудной клетки, сотрясая все его тело. Он снова перебегает, прячется под одним из пластов, что стоит на толстых каменных ногах. Его глаза судорожно выискивают Аркенстон, и он надеется, что тот не подмяло под собой бесчисленное золото. — Я сам убил его и пожрал его народ!       Хоббит чувствует зарождающуюся внутри несправедливость. Желание сделать так, чтобы все были довольны, чтобы никому не было больно и чтобы он был в безопасности.       Гномы ничего не сделали Смаугу, ему не на что так сильно злиться. И хотя все сказки, все легенды пророчат о том, что драконы злы, жестоки и эгоистичны по своей природе, Бильбо отчего-то не верит в это. По крайней мере, не до конца.       Зачем-то же десятки лет назад он прилетел сюда. Не только ведь за одним лишь золотом.       — Я убиваю, где захочу и когда захочу! — от этих повелительных слов, его колени подгибаются. Теперь хоббит в полной мере, наконец, осознает, кто сейчас здесь хозяин. — Моя броня крепче железа! Никакой клинок не пронзит ее!       Где-то над ним Смауг беснуется, его хвост, его когтистые лапы то и дело мелькают за колоннадами. Бильбо замечает Аркенстон, видит его блестящий, отдающий мерцающим белым светом бок, и уже делает первые шаги к нему, но… Судорожно прижимается к холодному камню: совсем рядом проплывает когтистая пасть и пугающие, гневно горящие глаза.       — Так это Дубощит?.. — сердце падает куда-то в желудок, перекатывается там, а Бильбо даже вдох сделать не может. Смауг всё-таки учуял… — Этот наглый гном-узурпатор!.. Он прислал тебя забрать Аркенстон, не так ли?       Все-таки он слишком умен. Слишком.       Кулаки сжимаются, и он храбро делает рывок. Уже почти хватает камень, но поскальзывается и просто скатывается, прихватывая с собой золотую волну. Перекувырнувшись несколько раз, Бильбо оказывается на каменном полу, похоже в каком-то очередном зале. Прямо перед ним, под широким, высоким сводом — дракон.       — Н-нет!.. Нет-нет. Я понятия не имею, о чем ты говоришь!.. — он и сам не понимает, как еще хватает смелости говорить. Рот просто открывается, и слова будто сами собой вырываются на волю.       — Нет смысла отрицать, я давно раскусил его подлую затею! — если сделать рокочущий голос дракона в сотню, тысячу, раз тоньше, он может быть даже будет похож на его собственный. Испуганный и дрожащий. — Но план Дубощита…обречен. — Кожа покрывается мурашками, рычащий шепот переходит на какой-то другой уровень. Бильбо судорожно выдыхает, прочищает горло, вновь незаметно оглядываясь в поисках Аркенстона. — Надвигается тьма. Она проникнет в каждый уголок Средиземья…       Бильбо вздрагивает, уже не скрываясь оглядывается, начинает пятиться. Смауг наступает, но как-то медленно, нехотя. Ему, похоже, нравится эта игра, нравится гонять хоббита, вселять в него страх.       Нравится власть над его жизнью.       — Мои зубы — клинки, мои когти — копья, мои крылья — ураган! — Смауг гордо выпрямляется, и он замечает в идеальном ряде каменных чешуек, одну прореху. Его глаза округляются.       — Так это правда?.. — шепот тихий-тихий, но отбиваясь от стен он будто становится громче. — Черная стрела нашла свою цель…       — Что ты сказал?!       — Я… Я только сказал, что, — дрожать еще сильнее будто бы и невозможно, но он дрожит. Судорожно втягивает воздух, пытается что-то показывать дрожащими руками. — Твоя репутация говорит сама за себя, о, Смауг ужасающий!.. Воистину, тебе нет равных на этом свете…       Он снова пятится, понимает, что не знает, где выход, не знает, где камень… Он лишь знает, что перед ним огромный дракон, которому ничего не будет стоит убить его прямо сейчас или в любой момент. Когда он сам пожелает.       — Ты маленький воришка… Плут и лгун… — он шагает ближе, вновь начинает наступать. Бильбо судорожно оглядывается, чтобы знать, куда идти, как вдруг замечает Аркенстон. Он лежит в нескольких метрах позади. Дракон вновь будто усмехается. — Может, мне отдать его тебе?.. И посмотреть, как Дубощит мучается… Как камень губит его, как он развращает его сердце и сводит его с ума…       Хоббит смотрит на Смауга, и его собственное сердце сбивается со своего и так загнанного ритма. Дракон смотрит лишь на него, хищно облизывается.       Бильбо пытается следить за драконом, за его мечущимся, передвигающимся по золоту хвостом, и за камнем одновременно. Его взгляд притягивают ярко-желтые глаза, но именно в них он пытается не смотреть.       А Смауг медленно издевается, будто бы задает вопросы, но ответов на них не ждет. Хоббит знает, что, если попытается хоть что-нибудь сказать, его тут же испепелят, но все же…       Негодование разгорается внутри него, как в брюхе Смауга — пламя. Эта гора не принадлежит ему, она принадлежит гномам.       Эта гора — их дом! И он здесь для того, чтобы помочь им вернуть его!       — Это место тебе не принадлежит!       Его крик только разносится под каменными сводами, но хоббиту уже хочется дать себе подзатыльник и закрыть рот ладошками. Кое-как он удерживает себя, выпрямляет спину, гордо вздергивает подбородок.       — Что ты сказал?! Ты, жалкий никчемный ездок на бочках, не имеешь никакого права так разговаривать со мной!       — Э-это ты!.. Ты не имеешь никакого права так поступать! Говоришь о манерах так, будто бы знаешь, что это, но при этом залетаешь в чужие дома и просто отбираешь их! — он понимает, что это очень и очень глупо, но усталость берет свое. Все чувства будто бы уходят под ее натиском и остается лишь злость. Если бы не этот дракон, если бы не его жадность и эгоизм, он бы сейчас был в своей теплой, уютной норе. — Ты — жадный змей!       Смауг замирает и вдруг разражается хохотом. Громогласным, сотрясающим потолочные своды.       Бильбо на миг кажется, что все закончилось, уголки его губ дергаются чуть вверх, но…       — И что же ты предлагаешь мне?! Думаешь, я так просто отдам этим жалким гномам все это золото?! — дракон неожиданно оказывается почти перед ним, разносит свой смрадный дух, окутывая им, заставляя задыхаться. И его рычание теперь будто бы более разъяренное. Хоббит еле удерживается на ногах, еле заставляет себя не срываться с места. — Думаешь, я настолько великодушен?!       — Я… Я… Ты можешь поменяться с ними! Они дадут тебе что-нибудь взамен! — для каждого слова ему требуется вся его храбрость. Для каждого стойкого выкрика.       — Они?! Ты же говорил, что здесь больше никого нет, ездок на бочках!       Смауг останавливается и вновь разражается гоготом. Резко начинает, резко же и прекращает его.       — И какой же обмен мне можешь предложить ты? Что есть у тебя такого, на что я могу обменять всю эту гору со всем ее золотом?! — его глаза пронизывают, пронзают. Заставляют мысли во взлохмаченной голове суматошно носится из угла в угол. Носится в попытке придумать, придумать что-нибудь…       Кольцо дракону отдавать нельзя, это уж точно. Но… Что же еще?.. Его карманы пусты, за спиной ничего нет тоже и…       Гномы так тоскуют по дому. Годами переходя с места на место. Не имея родного очага, не имея вкусной домашней пищи.       Смауг начинает раздражаться. Он шумно фыркает и рычит громогласнее, чем обычно:       — Отвечай же, жалкий ездок на бочках! Отвечай, иначе я сожгу тебя!       И его брюхо уже раздувается, в нем начинает клокотать пламя. Бильбо зажмуривается. Он даже не успевает подумать прежде чем выкрикивает:       — Можешь забрать меня! В обмен на всю гору и все это золото!       Его кулачки стискиваются. Его спина, прямая от напряжения, каменеет.       Дракон чуть ли не давится своим же собственным пламенем. Затихает и больше не смеется. Он прищуривается, тихо хмыкает, и немного отстраняется. Оглядывает его своими огромными холодными глазами.       — Ты либо глупец, либо жаждешь смерти… — он неспешно поворачивает голову немного на бок. Продолжает: — Либо ты может такого высокого мнения о себе, мм?.. Что есть в тебе такого, что может заменить мне блеск монет, их перезвон, их запах; что может заменить мне красоту драгоценностей и спокойный сон под целыми кучами всех этих богатств?!       Бильбо сглатывает и приоткрывает рот. Тут же захлопывает его.       Что он может сказать?..       Что умеет готовить вкусные блюда, которые будут дракону всего-то на пол укуса?.. Что умеет загадывать загадки, до которых дракону нет никакого дела?.. Что разбирается в винах, которые тоже вряд ли дракона интересуют?.. Или может, что он хороший собеседник, но…       Это же смешно.       — Ты предлагаешь себя, но в тебе нет ничего такого, жалкий ездок на бочках! Так умри же!       Он набирает полное брюхо пламени, и хоббит, вдруг от испуга вспомнив о кольце, быстро надевает его. Пока Смауг пытается понять, что произошло, Бильбо удается улизнуть в один из намного меньших коридоров. Именно там он натыкается на Торина.       Тот спрашивает лишь о своем драгоценном камне. Лишь о нем требует ответа.       И хоббит понимает, что зря, видимо, пытался выторговать эту гору для гномов.       В золоте одно лишь только зло для них…       И Бильбо бежит, несется куда-то вслед за гномами. Он не знает, что они придумали. Просто пытается не попасть под пламя Смауга, что неожиданно становится еще более свирепым, чем раньше.       Возможно, это из-за гномов, из-за их мельтешения у него на глазах, или же… Из-за чего-то другого?..       Хоббит не знает. Он вместе со всеми оказывается в кузнице, под руководством Торина нажимает на рычаг и тушит великое драконье пламя.       Противоестественно и неправильно сердце колет досада. Ему становится самую малость жалко такого огромного, такого могущественного Смауга, который вдруг начинает задыхаться и попросту давиться водой.       Бильбо понимает, что дракон сам во всем виноват, но… Замирает, смотря как извивающееся тело скручивают толстые канаты с корзинами для тяжелых кусков горных пород. Как они бьют по красивым широким крыльям.       Не нарочно Смауг задевает сооружение, на котором стоит Бильбо, и оно начинает рушиться. Хоббит пытается убрать из мыслей невольное восхищение и пытается не попасть под обломки камня.       Ему все еще чертовски страшно. Просто до ужаса.       Но тем не менее, как истинный хоббит, как истинный, если не ценитель, то хотя бы «определитель» прекрасного, он понимает, что Смауг — великолепен.       И повинуясь крику Торина, Бильбо бежит, спасается, прорывается в какой-то очередной невероятно огромный зал. Летящий следом дракон пробивает стену, обрушивает на крохотного хоббита длинные массивные гобелены. Его накрывает с головой, он решает затаиться. Почти не дышит, но чужой голос…       Он находит его даже под тяжелой тканью.       — Ты обмануть меня вздумал, ездок на бочках?! Ты пришел из озерного города!.. — Смауг медленно осматривается, выискивает его прищуренными глазами. — Это… Это все гнусный план этих мерзких гномов, на пару с жалкими оборванцами с озера!.. Эти гнусные трусы со своими луками…и черными стрелами!.. — в его голосе сквозить отвращение и… Нехотя Бильбо улавливает в нем толику боли. Судорожно сжимает челюсти. — Быть может, мне пора нанести им визит?..       Последние слова он почти что рычит, а хоббит вздрагивает. Дергается, пытаясь как можно быстрее подняться.       — О нет… — он судорожно откидывает ткань, вылезает из-под нее. И кричит: — Стой! Не надо лететь в озерный город!       Дракон вдруг оборачивается, облизывается. Его глаза хищно, азартно блестят.       — О, они тебе по душе!.. — язык скользит по зубам, хвост судорожно обивается вокруг колонны. Обвивается так, будто хочет обвиться вокруг чего-то другого, но прямо сейчас не может себе этого позволить. — Это хорошо… Посмотри, как они умирают.       Его глаза беззащитно округляются, и теперь он действительно видит острую ухмылку на зубастой пасти, что приближается вдруг почти в плотную. Затем отшатывается.       А дракон уже делает первые шаги, отворачивается, уходит. И хоббит не может ни крикнуть что-либо, ни пошевелиться. Он будто окаменел.       — Я здесь, ты, безмозглый червяк!..       Голос Торина разбивает тонкую пленку относительной тишины и разносится по залу. Он тут же вздрагивает, медленно переступает, идет в ту сторону.       А дракон замирает. Шумно с рычанием выдыхает. Оборачивается.       — Ты-ы…       — Я заберу все, что ты украл, — гном грозно стоит на голове у большой каменной статуи, держится за толстую позвякивающую цепь.       — Ты. Ничего. Не заберешь. У меня. Гном… Это я пожрал всех ваших прославленных воинов!.. Я вселил ужас в сердца людей!.. — Бильбо, наконец, добегает до очередной высокой колоннады, выглядывает из-за нее. Смауг неспешно подбирается к Торину, еще несколько мгновений и он будет прямо перед ним. — Я теперь Король под Горой!       — Это не твое королевство. Оно принадлежит гномам. И золото тоже принадлежит гномам, — он смотрит на бесстрашного Торина и взволнованно хмурится. Пальцы судорожно впиваются в камень. — И настанет час нашей мести!.. Давай!       Торин с силой дергает за цепь, позади статуи со скрипом разрываются другие цепи, вылетают огромные железные болты. И камни распадаются. Массивные куски горной породы падают на пол, оставляя вмятины, разлетаясь на осколки.       Пред гномами, пред хоббитом и пред самим Смаугом предстает огромная статуя. Вылитая из золота, блестящая, она притягивает взгляд, не дает отвернуться от себя, ослепляя блеском.       Все замерли. Дракон замер тоже.       А затем золото потекло. Не успев застыть, оно начало брызгать во все стороны, начало стекать на пол.       Смауг отшатнулся. Он все еще был в оцепенении от такого прекрасного зрелища, он не мог перестать смотреть и поэтому не успел среагировать.       Золотая волна ударилась о каменный пол и поднялась, погребая его под собой. Заставляя рычать, захлебываться и бить крыльями.       Бильбо с ужасом смотрел на это зрелище. Его ноги больше не дрожали, он мог дышать свободно, но…       Что-то судорожно стискивало в груди.       Он понимал, что не должно быть так. Понимал, что они могли бы договориться, что если бы Смауг не был таким эгоистом, а Торин таким жадиной, то…       Прошло несколько секунд, и золотая волна вновь поднялась, взвилась почти к самому потолку. Загремел под сводами рык:       — Мести?! Мести?! — дракон с диким громыхающим хрипом вырвался из золотого плена. Понесся вперед, похоже туда, где находился выход. — Я покажу вам, что такое месть!       Вздрогнув, Бильбо отшатнулся, вжался в стену за своей спиной.       В крике дракона была боль. Раскаленное золото, покрывшее его тонким слоем, обжигало, мешало нормально двигаться.       Он с грохотом вырвался наружу, проломил главную толстую стену.       Когда все стихло, хоббит услышал голоса гномов. Они будто выдернули его из оцепенения.       Спотыкаясь, на уставших ногах, он побежал к выходу. Побежал туда, где уже скрылся Смауг.       Снаружи давным-давно наступила ночь. Звездное небо было великолепно и красиво в своем блеске и чистоте.       Но Бильбо его не видел. Он бежал, все вперед и вперед, смотрел, как дракон уже кружит на озерным городом, будто выискивая что-то. Как он пикирует вниз, пролетает над самой водой, руша дома и ломая мосты. Сжигая все на своём пути.       — Бильбо, Бильбо, вернись назад в гору!.. Бильбо, пожалуйста!.. — Балин где-то позади, зовет, идет в его сторону.       — Что же это… Что же мы натворили?.. — хоббит замирает у какого-то большого валуна, с ужасом смотрит, как Смауг идет на новый круг, а затем снова падает камнем вниз, выравниваясь лишь над самой землей. Его пламя не щадит никого и ничего.       Ему становится только хуже: больно и за людей с озерного города, больно и за гномов, больно и за… Глупого, эгоистичного дракона.       — Бильбо, ты…       Гном хочет сказать что-то еще, но не успевает. Они оба с ужасом понимают, что Смауг летит назад.       — Можешь забрать себе золото, Торин Дубощит, оно сожрет тебя, выест тебя, смутит твой разум! Можешь забрать себе Аркенстон, он лишит тебя воли и сделает своим рабом! — он еще далеко, но его голос уже здесь, заставляет гномов, стоящих у проломленных ворот, задрожать. Бильбо же только потрясенно замирает: от страха и от восхищения одновременно. — Я же заберу у тебя кое-что другое!.. И вина будет мучить тебя до конца твоих дней! А когда ты, наконец, умрешь, я вернусь и гора вновь будет моей!.. И я вновь буду…ее Королем!       — Бильбо, назад! Бильбо!.. — Балин позади, далеко позади, но он кричит, пытается достучаться до него, пытается сдвинуть его с места.       Хоббит не может пошевелиться. Ему становится страшно до тошноты и подгибающихся коленей, но он может лишь смотреть.       Смотреть на то, как Смауг ухмыляется, как размерено машет своими громадными крыльями и как он пикирует вновь. Прямо к нему.       — Бильбо, нет! — голос Торина, слишком громкий, слишком эмоциональный, пробуждает. Будто толкает в спину. Толкает сразу со всех сторон.       И Бильбо уже хочет сделать шаг, но лишь запинается о свою же ногу и начинает падать.       Когтистая лапа Смауга подхватывает его за пару секунд до земли. Над равниной разносится вопль Торина, а затем все видят, как, взлетев, дракон подкидывает свою добычу высоко в воздух и, мощной струей пламени, поджаривает ее, а затем на лету ловит. Никто не слышит, как человеческие кости ломаются под натиском его зубов и клыков, как он перемалывает мертвую тушу.       Сделав круг, Смауг летит к озерному городу. Будто бы прощальной весточкой, вновь проходится по нему мощной струей пламени, затем еще одной и неожиданно уходит на восток.       Просто, слишком просто, улетает прочь, оставляя хаос, разрушения и смерть за своей спиной. ►•◄