Материалист

Шиничи догнал девушек в зале, и понял, что поход в деревню откладывается. Маюра загнала в угол какого-то пожилого господина и о чем-то его расспрашивала. Бедняга что-то бормотал в ответ, пытаясь создать между собой и девушкой хоть немного свободного пространства. Дочь священника сводила его попытки на нет, явно считая, что настоящий детектив должен разговаривать, глядя прямо в глаза. А смотреть в глаза лучше всего прижавшись нос к носу. Ран стола рядом и смущенно улыбалась. Ее рука, поднятая, чтобы оттащить подругу от жертвы, нерешительно замерла на полпути. - Что происходит, Ран-нээчан? – подергал ее за рукав детектив. - Маюра решила, что мы должны узнать у постояльцев, бывали ли они здесь раньше, - ответила девушка. А потом вдруг вздохнула. – Я знаю, что мы хотели найти Мисако-сан, но… Шиничи же наверняка спросит о жильцах! Я сама должна была догадаться. - Думаю, Шиничи-ниичан ни за что не обиделся бы на тебя из-за такой мелочи, - заверил ее детектив. После возвращения из деревни, он как раз планировал навести ассистенток на идею разузнать у персонала о гостях. Если, конечно, на это тему ничего не сказала бы Мисако-сан. - Так вы сотрудничаете с местным заводом? – тем временем удивилась Маюра. Громкость ее голоса намекала, что пока кто-то болтает, она трудится, и не плохо бы обратить на это внимание. – Всякими рассылками-пересылками для них занимаетесь, да? Я в этом не слишком разбираюсь… Слегка оглушенный пожилой господин попятился и, сам того не замечая, выставил вперед согнутую в локте руку. - В общих чертах да, - забормотал он, - Завод - один из наших основных клиентов! - Вы так про эту гостиницу и узнали? – на этот раз Маюра не придвинулась, а отступила. Обрадованный этим господин заметно расслабился и куда охотнее ответил: - А откуда еще? Мы выбирались сюда, когда она еще не была знаменита! Никаких грязелечебниц, никаких престарелых актрис… Тогда здесь было намного тише… Когда отмечали последний юбилей этой гостиницы, на снимке кроме нас постояльцев-то и не было. Сами посмотрите. Мужчина, не глядя, указал рукой на одну из стен. Никаких фотографий там не оказалось. Ран сказала об этом вслух. Мужчина недоверчиво обернулся, и, убедившись в ее правоте, растеряно почесал внушительный нос. - Должно быть, сняли, когда это местечко стало модным, - хмыкнул он. - А жаль. Хороший был снимок. Я даже копию с него сделал, мы почти все сделали. Снимал кто-то из местных… Не помню кто. На старый фотоаппарат – так что могли бы и за ретро выдать. Рамку бы поменяли и всё! Но нет! Решили что не солидно и сняли, понимаете ли… Никакого уважения к собственной истории… Безошибочно почувствовав, что пожилой господин впал в типичное для его возраста состояние сожаления о минувшем, две ассистентки и один детектив поспешили отступить. Пока не началась стадия критики современной молодежи. Уже знакомый путь до деревни показался вдвое короче. Стрекотали редкие и никем не пойманные насекомые. Солнце усердно светило сквозь рваные дыры в боках облаков. Грелась на камне недовольная сменой погоды ящерица. Вдалеке трудились люди, для которых урожай был гораздо важнее капризов стихии и пропавших незнакомцев. Над едва видневшимся храмом поднимался столб дыма. Наверняка ритуальный. Ветра не было. Вспомнившая о своем беспокойстве Ран всю дорогу держала склонного влипать в неприятности ребенка за руку. Маюра сыпала невероятными предположениями. Шиничи сосредоточился на теплых пальцах в своей ладони и пытался ее не слушать. Людей на деревенской улице видно не было, но пройдя всего пару шагов, никто из троицы уже не сомневался, что за ними наблюдают. Внимание не было враждебным. Оно просто было – невидимые люди провожали их взглядами из-за закрытых окон, когда они проходили мимо и передавали следующим наблюдателям. Деревня ждала, когда же разбудившие дремавшую беду чужаки уйдут. На этот раз, пропавший не был одним из них, иначе – и Шиничи в этом не сомневался, – толпа деревенских уже окружила бы гостиницу… Дом Мисако-сан находился почти в центре деревни и радостно отражал солнечные лучи новой крышей. Оценив обилие всевозможных оберегов, Шиничи отметил, что нашел бы жилье суеверной тетушки и без подсказки. А вот саму Мисако-сан они едва не упустили – женщина, как раз, выходила из дому. Заметив девушек, она удивилась, а рассмотрев между ними «Конана» еще и обрадовалась. Первая же её фраза – «Ой, деточки! Не ходили бы вы тут одни! Здесь же страсть что делается!» – убедила Шиничи, что в женщине он не ошибся. Ран и Маюра переглянулись и, видимо, пришли к тому же выводу. По крайней мере, Ран наверняка пришла. Насчет Маюры Шиничи так уверен не был. – Мы искали вас! – Ран сделала шаг вперед. Шиничи понял, что носитель ценной информации не спасется, даже запершись в доме. Подруга очень ответственно отнеслась к его поручению. – Мой отец узнал, о том, что здесь происходит и предложил свою помощь. Врать у Ран совершенно не получалось, но Мисако-сан этого не заметила. Её глаза засветились. - Ваш отец… Он ведь какой-то детектив? – женщина попыталась выдать сквозившее в голосе восхищение за легкую заинтересованность… Но она была еще худшей актрисой, чем Ран. - Не какой-то, а сам Спящий Когоро! – торжественно объявила Маюра. Причем объявила на всю улицу. Словно речь шла о живом божестве или чем-то подобном. При этом она фамильярно похлопала Ран по плечу, словно намекая, что немалая заслуга в величии детектива лежит лично на ней. - И этот великий человек, признанный гений сыска, предложил свою помощь в раскрытии тайны, окутавшей вашу деревню! У Спящего Когоро еще не было поражений! Очень скоро дело будет раскрыто! Шиничи показалось, что несколько соседних домов придвинулись ближе к девушке – чтобы лучше слышать. Нет, определенно, в рекламе Маюра сделала бы себе имя. У нее было всё, чтобы продавать людям массажные пояса, сомнительные лекарства и минеральную воду. - Кажется, я читала о нем в газетах, - призналась женщина. – Где-то у меня даже была вырезка о том деле… Ну в шикарном отеле. И то убийство фотографа… Или это была актриса? - Кого там только не убивали! – жизнерадостно улыбнулась Маюра, - Но Мори-сенсей раскрыл все эти преступления! - И теперь ему очень нужна ваша помощь, - перехватила разговорную инициативу дочь «великого детектива». - Моя? – растерялась Мисако-сан, - Но как? Чем я могу ему помочь? - Отец велел мне как можно больше узнать обо всех похищениях, которые произошли здесь. Но… - Шиничи так и не смог понять смутилась Ран не самом деле, или ей наконец удалось удачно притвориться, - Мы понимаем, что для жителей деревни мы – лезущие не в свои дела чужаки. Вряд ли они захотят говорить с нами. А вы… Вы так переживали за Тэцу-чан! Мы понадеялись, что вы не откажетесь поговорить с нами. - Великий Мори-сенсей потом пришлет вам благодарственное письмо! С автографом! – выложил последний козырь Шиничи. Чем заметно понизил общий уровень пафоса. Мисако-сан очень быстро и энергично согласилась. Настолько быстро, что это выглядело подозрительно. А уж когда женщина затараторила, что идет к сестре и что они непременно должны пойти с ней, потому что эта самая сестра ответит на их вопросы еще лучше… Шиничи сообразил, что суеверная будущая тетушка нуждалась в них еще больше, чем они в ней. Ситуация складывалась невероятно удачно. Конечно, такие мысли больше подошли бы какому ни будь преступнику, чем поборнику истины. По этому, расстояние от дома Мисако-сан до перекрестка Шиничи посветил тому, что немножко попроклинал Кида. В профилактических целях. Вор наверняка был заразен. Если подлость и расчетливость вообще могут быть заразны. Дом семьи Кобаяши располагался на окраине деревни. Причем это был Дом с большой буквы. Он не был старым – к строениям подобного типа применяют термин «древний». Возможно, он не попал ни в один фотоальбом со старинными поместьями, но только из-за какой-нибудь ерунды. Ему не хватило площади или хозяева слишком охотно провели электричество. А возможно вид портил гараж, который слишком бросался в глаза. - Ого! – вырвалось у Маюры. Даже Ран остановилась, восхищенно глядя на стены за воротами. Подготовленный к плохой погоде, дом казался еще величественней. - Кобаяши – один из двух старейших родов в деревне. У них очень древняя история, - с гордостью сообщила Мисако-сан. Она явно была довольна произведенным эффектом. – Раньше они делили деревню по центральной улице. Земля слева принадлежала Нацуки, а земля до опушки леса – Кобаяши. Конечно, с тех пор они продали часть поля… Но они все еще очень влиятельны. Это просто большой деревенский дом – но для нас это почти дворец. Женщина окинула ворота и дом за ними очень гордым взглядом. Шиничи подумал, что как-то так в старину и выглядел патриотизм. - Дом Нацуки, конечно, побольше… Но он был построен на тридцать лет позже, - добавила Мисако-сан, чуть заметно поморщившись. Шиничи ухмыльнулся. «Настроение в обществе» нельзя было назвать уликой – улики точны, а настроения поддаются различной трактовке… Не удивительно, что о противостоянии двух кланов не было ни слова в полицейских отсчетах. Он совершенно правильно поступил, решив поговорить с местными… Кстати. Об отчетах. Не могли же полицейские быть совсем слепыми? Когда пропал ребенок семьи Нацуки, подозрения наверняка должны были пасть на Кобаяши. И потом – в деревню приезжали специалисты, по серьезнее деревенских полицейских. И они тоже ничего не написали о клановой вражде. Детектив скрестил руки и подпер подбородок кулаком. Возможно, никакой вражды давно нет. Вялое противостояние правой и левой половины деревни просто стало частью менталитета… - Не спи, Конан-кун! – Ран снова схватила его за руку и потянула за собой по выложенной истертыми камнями дорожке. Детективу ничего не оставалось, как вцепиться в очки. Он честно старался перебирать ногами, чтобы у случайных зрителей не сложилось впечатление, будто подруга его несет. Если снаружи дом выглядел более-менее типично, то запаха, подобного тому, что со всех сторон навалился на него в коридоре, детектив еще не чувствовал. По крайней мере, в жилых помещениях. Это был дым. Это просто обязан был быть дым. От чего еще могло так саднить горло и щипать глаза? Но это не был запах горелого дерева, сгоревшего спирта, бензина, оплавившейся пластмассы… Шиничи протер глаза и заметил, как Ран смаргивает слезинку. Мисако-сан запаха словно и не заметила. А Маюра… Выглядела слегка удивленной, но этот оттенок удивления детектив знал. Именно с ним он смотрел на ошибки троицы «молодых детективов». Происхождение дыма оказалось вовсе не криминальным – оно происходило из простой человеческой неловкости… - Вы что, намочили благовония? – спросила дочь священника, подтвердив его догадку. – Как вы умудрились? И сколько вы их подожгли? В дверном проеме возникла очень похожая на Мисако-сан молодая женщина. Лицо ее выражало крайнюю растерянность. На вытянутых руках она держала перед собой …нечто. Возможно, это было ритуальной жаровней. Или курильницей. По крайней мере, из отверстий этого чего-то валил густой белый дым. - Я извиняюсь, - пробормотала она, пытаясь распределить внимание между сестрой, гостями и дымящимся предметом. – В храме его так ловко зажгли и велели не давать ему погаснуть до полуночи… Кажется, я что-то сделала не так. Вы не знаете, погасить его, пока кто-нибудь не вызвал пожарную бригаду, – это святотатство? Повисло молчание. Клубы дыма заполняли коридор. Инстинкт самосохранения громко потребовал, чтобы детектив выбил это из рук хозяйки. И забросил в дворовой колодец. Немедленно. - Давайте Мисако-сан представит нас, и я покажу вам, как это делается? – нарушила тишину Маюра. Процедура знакомства была проведена предельно быстро. Если бы речь Мисако-сан пришлось записывать, пробелов между словами не было бы. Потом Маюра оттеснила «Мидори-сан», сестру Мисако-сан, из коридора в комнату и преступила к малопонятным манипуляциям с объектом. Клубы дыма постепенно превратились в тонкую струйку. Учитывая общую задымленность помещения, это ничего не изменило, но невестка семьи Кобаяши успокоилась и перестала напоминать вытащенную из воды рыбу. - Как у вас ловко получается… - сказала она зачарованно наблюдая за действиями девушки. - Мой отец-священник. Я ему иногда помогаю, - улыбнулась Маюра. - Священник и детектив, - вздохнула женщина, - Ну, что-то одно наверняка поможет! Она прикрыла рукой живот, существовавший пока только в её воображении, и покачала головой. - Поможет-поможет! – Мисако-сан бросилась успокаивать сестру. – Это же не какой-то детектив! Это сам Спящий Когоро! Ты главное не волнуйся, присядь. А я приготовлю вам всем чай… - Нет, это всё-таки теперь мой дом, - вспомнила о своих обязанностях Мидори-сан, - Матушке или бабушке может не понравиться, если гости сами будут для себя готовить. Так что я приготовлю чай, - она указала пальцем на себя, - А ты начнешь отвечать на вопросы, - палец уперся в необъятную грудь сестры. Молодая женщина выскользнула в коридор. Уже оттуда она пообещала: - Заодно, возьму фотоальбомы – так будет проще рассказывать! Шиничи, девушки и Мисако-сан расположились вокруг стола. Причем Шиничи пришлось приложить усилия, чтобы не оказаться рядом с Мисако-сан. Девушки начали задавать вопросы, но Шиничи, уже вычисливший ответы на них, не особенно прислушивался. Пока что вмешиваться не стоило, пусть беседа завяжется, а уже потом он, если потребуется, вмешается. Он лениво блуждал взглядом по комнате. Оформление наводило на мысли о святилище сектантов. Он попытался представить себе комнату, до преображения. Судя по всему, это было очень уютное и светлое помещение. Недавно слегка отремонтированное. Дом вообще поддерживался в идеальном состоянии. Тут детектив вспомнил новенькую крышу дома Мисако-сан. Семья Мидори-сан явно выиграла от ее брака. Учитывая новые данные о статусах семей, следовало посмотреть на исчезновения под другим углом… Или не следовало – не смотря на то, что семья Кобаяши потеряла двоих детей, а Нацуки одного. Первая жертва ни к одной из семей не принадлежала. Ведь не принадлежала же? Пришло время вклиниться в разговор. - Тетушка, а первая пропавшая девочка не была родственницей Кобаяши? Или Нацуки? – спросил он, распахнув глаза по шире. - Ты о чем, Конан-кун? - нахмурилась Ран. Шиничи понял, что его ждет очередная лекция о том, что нельзя приставать к взрослым с расспросами и перебивать их. Конечно же, это его не остановило. - Просто я подумал – вдруг это родовое проклятье? – объяснение вышло достаточно детским, но от попытки сделать взгляд еще невиннее заболели глаза. - Нет, - отрицательно покачала головой Мисако-сан, – Семья Марико-чан никак не связана ни с одной из главных семей. Она просто была в гостях у Нацуки. Имя девочки она произнесла с запинкой, как заклинание. За прошедшие годы этому имени в деревне стали придавать очень большое значение. Вернулась Мидори-сан. С нею прибыли маленький и невероятно тяжелый чайник, крошечные невесомые чашки и фотоальбомы. Множество фотоальбомов. - Отец моего мужа всегда увлекался фотографией, - пояснила она, раскладывая альбомы в хронологическом порядке. Не доведя своё занятие до конца, она открыла один из них на середине, перевернула страницу, кивнула и положила открытый альбом на середину стола. На каждом из четырех снимков была группа из трех детей. Девочки, мальчика и совсем маленького ребенка неопределенного пола. - Это мой муж, его брат и сестра, - объяснила женщина, - последние снимки, на которых есть все трое. Она с умилением пощекотала изображение мальчика, который теперь стал ее мужем. Потом улыбка сошла с ее лица, и аккуратный ноготь завис над девочкой. Та гордо расправляла складки на школьной юбке и представить не могла, что скоро исчезнет. - Это Сакура-чан. Она пропала через два дня после того, как была сделана эта фотография. Детектив и его помощницы склонились над альбомом, стараясь как можно лучше рассмотреть проглядывающие сквозь волосы ушки и ссадину на коленке. От Сакуры Кобаяши даже на этом зернистом фото веяло энергией. Ее отец был хорошим фотографом. Потом на стол лег более свежий альбом и «помощникам Спящего Когоро» показали последний снимок пропавшего Тэцухиро Кобаяши. Ничего особенного, кроме сильного сходства с Сакурой, Шиничи в нем не заметил. Даже то, что Кобаяши-старший сменил фотоаппарат, и то было заметнее, чем индивидуальность ребенка. - Его звали Юки? – удивилась Ран, - Так звали одну девушку из клуба каратэ… - Вообще-то «Юки» - универсальное имя, - прокомментировала дочь священника. – Его вообще могли назвать женским именем. Заметив растерянный взгляд подруги, девушка вздохнула: - Что бы проклятье запуталось и не добралось до него. Можно дать ребенку «неправильное» детское имя, а потом сменить его, можно дать девочке мужское имя и наоборот… Это целая наука. Шиничи закатил глаза. «Так это еще и наукой считается…» А вот суеверные сестры дружно закивали. - Его назвали в честь бабушки, - подтвердила Мидори-сан, - Первые дети к тому времени уже пропали, и она решила подстраховаться. - Не похоже, чтобы это помогло, - заметил Шиничи в полголоса. И тут же заработал воспитательный тычок от Ран. - Своему малышу я тоже дам имя-шараду! – поделилась с гостями будущая мать. - Это всё здорово, - вмешалась ее сестра, - Но зачем ты принесла сюда всю эту тяжесть? - Я думала, наши гости захотят узнать всё с самого начала. А с фотографиями как-то проще, - пожала плечами невестка семьи Кобаяши. И тут же нервно оглянулась на неплотно задвинутые сёдзи. – Отца моего мужа нет дома, надеюсь, он не будет против, что я их взяла… - Они стояли в библиотеке и их и так видели все, кто хоть раз бывал в доме. С чего бы ему быть против? – отмахнулась Мисако-сан. – Он сам их всем показывает – некоторые гости даже не знают, куда от него деваться! - Думаю, рассмотреть фотографии за год исчезновения Марико – хорошая идея, – Ран настроилась на работу, и сбить её с толку семейными сценами было невозможно. Тяжелый альбом в шкуре невинно убиенного кожзаменителя был снят с угла стола. Запахло пылью, старой бумагой и клеем. Шиничи пришлось часто заморгать, чтобы отогнать воспоминания об их домашней библиотеке и матери, маникюрными ножницами вырезавшей волну на краях фотографий. Альбом начинался с фотографий какого-то деревенского праздника. За окнами переполненного людьми зала лежал снег. А сам зал был тем самым залом гостиницы, где детектив и его спутницы провели большую часть последних дней. Ран тоже узнала стены и спросила. – Это самый большой зал в деревне, – ответила Мисако-сан. – Раньше, когда гостей было мало, хозяева разрешали использовать его во время зимних праздников. Если честно, зимой гостиница превращалась в клуб для местных. Так хозяевам удавалось сводить концы с концами. Сейчас, конечно, им нет нужды так делать… Но я отвлеклась. Палец женщины уперся в одну из фигур на первом снимке. - Это отец моего мужа. Он есть всего на нескольких снимках – предпочитает фотографировать. Цвета немного выцвели, а человек, подменивший фотографа, явно не умел нажать на кнопку вовремя. Со снимка улыбалась и махала руками компания из пяти мужчин. Четверо выглядели усталыми и морщинистыми. Трое их них начала седеть. Молодой парень, на которого указывала Мидори Кобаяши, отличался от них как ястреб от кур. И казался в компании таким же неуместным. Он выглядел живым, реальным человеком на фоне уставших призраков. И не только потому, что был моложе их. Шиничи отдавал себе отчет в том, что скорей всего эти люди были крестьянами, которым тяжелый труд и солнце накинули по лишнему десятку лет. Возможно, разница в возрасте не была такой большой, как казалась. Детектив посмотрел на вторую фотографию. Люди на ней было еще больше, но хозяин фотоаппарата одним своим присутствием в кадре превращал их в блеклый фон. Тем более, на этот раз неизвестный помощник заснял его в движении. Аналогия с ястребом не была случайной – молодой Кобаяши действительно напоминал стремительную птицу. Шиничи оторвался от изучения альбома и заметил, что Ран и Маюра изучают снимки с большим интересом. - Я думаю, нам стоит найти снимки Марико или семьи Нацуки, - вспомнила о деле Мисако-сан. Она очень хотела повесить на стену благодарственное письмо от городской знаменитости. Кто-то вздохнул. Зашелестели страницы. Первыми нашлись супруги Нацуки. Причем, господин Нацуки оказался пожилым представительным мужчиной, все в облике которого буквально кричало «пивовар». Он никак не успевал угнаться в танце за молодой и красивой женой, в подчеркнуто простом синем платье. На примере родной матери Шиничи изучил, что женщина выглядит на столько, на сколько хочет выглядеть, но госпожа Нацуки скорей всего вышла замуж, едва закончив школу. Двадцать пять лет назад мир был совсем другим. Ран, например, и в голову не пришло бы так спешить… Хотя, дело ведь в том, кто и как будет спрашивать, правда? Фотография детей оказалась на том же развороте. Среди трех девочек теперешний менеджер легко узнавалась по платью, невероятно похожему на материнское. Разве что с блестками. Дрогнувшим голосом Мидори-сан сказала, которая из девочек Марико, а которая – болтливая продавщица. Более поздние фотографии надо было спрашивать у родителей девочки. Шиничи приступил к знакомству с первой жертвой. Чуть вздернутый нос, широко расставленные глаза и две толстые косы. Не хватало молочного зуба. Краем глаза он заметил, как Мидори-сан пододвинула поближе пожароопасную курильницу. Нельзя же бояться фотографий! Ран еще немного полистала альбом в поисках изображений девочки. Потом нахмурилась и попросила у сестер еще раз показать снимки « новых родственников». – Зачем? – удивилась Маюра, помогая расположить альбомы открытые радом. – Этот помешанный на загадках просил выяснить, было ли у детей что-то общее, – пробормотала девушка, вглядываясь в лица. Шиничи последовал ее примеру, то и дело поглядывая на подругу. Ран пыталась понять, какой тип детей интересовал преступника? Это был разумный ход, но… Марико была совершенно не похожа на маленьких Кобаяши. У тех была совершенно другая форма лица – это было заметно даже в их возрасте. И глаза брата и сестры были посажены близко. Ничего общего с первой жертвой… Детективу показалось, что его сердце пропустило удар. Не похоже на Марико. Зато очень похоже на Тэцу. Возможно ли, что преступник украл Марико, потому, что до нее оказалось легко добраться? Что, если преступление не было предумышленным, что, если оно произошло благодаря случайности? А уже потом негодяй вошел во вкус и начал выбирать детей сознательно. Девушки оккупировали более свежие альбомы, и Шиничи пришлось довольствоваться первым. Он тщательно перелистал его. Попытка понять по лицам людей, кто же из них преступник, была гиблым делом, так что он даже не пытался. Он просто надеялся заметить хоть что-то важное. Что-то подозрительное. Хотя бы что-то странное. И он нашел. Правда, не понял, к какой из категорий отнести свою находку. Среди снимков зимнего праздника было много изображений молодой госпожи Нацуки. Снимок с мужем, множество снимков с подругами или детьми. Несколько снимков, на которых одна позировала в одиночестве. Стоит заметить, что она не была единственной молодой женщиной, сфотографированной так. Кажется, заполучить портрет хотели все женщины деревни. Но на одном из фото Нацуки-сан за окном был совершенно другой пейзаж. Женщина, высунув руку в окно, ловила на ладонь крупную снежинку. Обстановки комнаты в кадре не было видно, а пространство за окном было устлано снегом, но детектив мог поклясться, что из окон зала такого не увидишь. Просто потому, что это был вид со второго этажа. Он вернулся к первой странице и еще раз пересмотрел все фотографии праздника. Только первый этаж и несколько снимков на лестнице. Увлекшись, он пролистал несколько лишних страниц и наткнулся на копию фотографии со снежинкой. Только теперь на снимке были другая девушка и другое окно. В то время как первая фотография поймала момент, здесь модель позировала. Госпожа Нацуки смотрела на снег, а девушка с красиво уложенными кудрями смотрела на фотографа. Что-то в выражении ее лица напомнило детективу о Соноко. Та выглядела точно так же, когда ей оказывали должное, по ее мнению, внимание. Соноко, получившая комплимент внезапно, выглядела совершенно иначе. - Это мама вашего мужа, да, тетенька? – проверил он свою догадку. Мидори сан рассеяно кивнула. - Наверное, ей не понравилось, что Нацуки-сан на новогодних снимках вышла красивей всех, - голос Маюры раздался у Шиничи буквально над ухом. Детектив непроизвольно дернулся и обернулся. Девушка с любопытством смотрела на фотографию. – Приревновала и потребовала, чтобы ее парень снял ее так же, только красивее, - пояснила свое мнение особа, которой не помешало бы научиться держать язык за зубами. К счастью, Мидори-сан только весело рассмеялась. - Кстати о семье Нацуки, - Ран закрыла альбом и, теперь, пыталась напомнить людям, зачем они собрались. – Вы не знаете, фотография их сына была в местных газетах? Мы могли бы посмотреть подшивки, когда вернемся в гостиницу. – Сестра, а может… - с сомнением в голосе начала Мисако-сан. – Конечно! Я должна была об этом подумать! – закивала Мидори-сан и тут же вскочила на ноги. – Я вернусь через минуту. Заодно и принесу нашим гостям свежий чай. Женщина исчезла, и Шиничи заглянул в свою чашку. Она была пуста. Надо же – он совсем не помнил, как пил из нее… Девушек явно терзали такие же провалы в памяти. Маюра даже перевернула чашку и потрясла ее. - Может, это мыши… – не веря в собственную версию, спросила Ран. – В этом доме уже давно не видели ни мышей, ни крыс,– вступилась за деревенскую достопримечательность Мисако-сан. - И потом, если бы крыс было много, мы бы их заметили, - Маюра попыталась применить дедукцию, - А если бы одна крыса выпила столько чая, она бы не смогла двигаться и мы бы ее тоже заметили. Ей бы было очень плохо. * * * Никем не видимое существо, растянувшееся поперек стола, пошевелило длинными ушами. – Пунья-а-ан… – жалобно согласилось оно. Ему было очень плохо. Ему хотелось домой и спать. Но хозяин велел следовать за странным мальчиком и слушать. А когда хозяин вот так улыбался, нарушать его приказ было страшно. Самое обидное – в мальчике не было ни крупицы магии, ни грамма злого умысла или темной энергии. Зачем он мог понадобиться лорду Локи? Почему ему, Пуньяну, приходилось все время находиться рядом с ним? И это в то время как хозяин и Ёрмунганд пытаются утихомирить бродящего по городу древнего монстра! Шикигами был довольно молод, но его память была неразрывно связана с памятью его создателя. Даже, если его разума духа не хватало, чтобы осознать ее. Он инстинктивно чувствовал, что существо из свиты Гулльвейг было опасным противником для хозяина в его теперешнем состоянии. Вернулась одна из невидящих его женщин и принесла старую папку, невкусный запах лекарств и вкусный чай. Но в Пуньяна больше не вошло бы ни глотка. Он поднял уши и приготовился слушать. Он знал, что происходит что-то важное, хоть и не понимал, что именно. * * * Мидори-сан снова наполнила чашки и, с торжествующим видом, показала гостям рассохшуюся картонную папку. От той ощутимо пахло травами и сердечными каплями. - Это папка бабушки. В смысле матери отца моего мужа. Она не сомневается, что деревня проклята и собирает все газетные вырезки о том, что из-за этого проклятья происходит. Я сказала, что они понадобились полиции. - Как себя чувствует Юки-сама? – встревожено спросила Мисако-сан. - Хуже, – вздохнула молодая невестка. – Она откуда-то узнала о новом исчезновении и теперь почти не встает. - Бабушка уверена, что жители деревни прокляты из-за того, что дали согласие снести лесное святилище, а наш дом проклят вдвойне. Потому что ее сын, отец моего мужа, плохо работал на стройке нового святилища, - пояснила она притихшим гостям. – Но этого не может быть, потому что Кобаяши-сан трудился от зари до зари. Наш отец рассказывал, как тот первым приходил на стойку и последним уходил с нее каждый день! – А как он искал Марико-сан! – включилась в разговор ее сестра, - Собирал всех мужчин и вел в лес – под его руководством они под каждую корягу заглянули! - немного смутившись, женщина поспешно добавила, - Так мне рассказывали. Где-то вдалеке залаяла собака. За окном качнулась на ветру ветка. Ран осторожно потянула за тесемки и открыла папку. Пожелтевшие газеты лежали вперемешку с молитвами и какими-то бумажными талисманами. Шиничи понял, что он нашел эпицентр суеверий в этом доме. Подруга начала бережно перебирать архив. Среди статей семнадцатилетней давности и правда, нашлись несколько с фотографиями Минору Нацуки. Коротко стриженный семилетний мальчик был похож на всех жертв, кроме Марико. Может, вкусы у преступника поменялись, из-за длительного перерыва между похищениями? В конце концов, когда он забрал Марико, этого парня еще и в проекте не было. Скорей всего. На всякий случай, он нашел статью с датами рождения двух первых жертв. Некоторые религиозные общины сказали бы, что Минору тогда все-таки уже существовал. Ран отобрала у «Конана» вырезки и аккуратно сложила их на место. Потом закрыла глаза и вздохнула. - Только мне кажется, что я о чем-то догадалась, как тут же понимаю, что это не так, - сказала она. - Не понимаю, как некоторым удается в этом разобраться… Ну вот. Я даже не знаю о чем еще спрашивать. Шиничи задумался. - Тетенька, как зовут вашего мужа? – наконец спросил он. Этот момент оставался невыясненным, а больше в голову ничего не приходило. - Его зовут Тэцухиро, - сразу же ответила Мидори-сан. И не дожидаясь вопросов начала объяснять. – В детстве у него были проблемы с желудком, и он несколько лет жил и лечился в городе. Многие считают, что только благодаря этому он и не пропал. Он вернулся в деревню, когда ему исполнилось двенадцать, и снова уехал на два года, когда поступил в институт. Но теперь он работает в бухгалтерии на заводе и перевелся на заочное обучение. Зато мы смогли вступить в брак уже сейчас! – Они были знакомы всю жизнь, а пожениться решили еще в средней школе, – поддразнила сестру Мидори-сан. - Ну и что! О свадьбе родителей моего мужа договорились, когда им было всего по семь лет! – надулась Мидори-сан. - Кажется, ей очень нравится называть Тецухиро-сана «мой муж»! – прошептала Ран на ухо Маюре. - Я придумала, о чем еще спросить! – прошептала та в ответ. А потом указала за окно и громко спросила. – Что люди в храме говорили насчет разрушения святыни? Может, кто-то был особенно против? Сестры переглянулись. Они физически не могли помнить этих событий. Наконец Мисако-сан припомнила: - Кто-то из родственников говорил, что один из монахов ходил по деревне и грозил проклятьем. Кажется, это был бывший моряк, потерявший руку во время войны… - Да не руку он потерял, а ногу! – перебила ее Мисако-сан. - И не во время войны, а уже после нее. Во время волнений, или когда кто-то пытался поджечь американскую базу… - Можно подумать, ты с ним лично была знакома! – возмутилась ее сестра. – Я точно помню, дядя говорил, что это был моряк! Однорукий! - А тетушка Ханако клялась, что руки у него были на месте, за то ноги не было! Ты хочешь назвать ее лгуньей? Шиничи уткнулся лбом в стол. Искать тетушек и дядюшек, которые видели монаха, он не будет. И чтобы он еще раз взялся за преступление, длящееся четверть века!.. - Жаль, здесь нет одного моего знакомого, - сказала Ран. - Ему бы понравилось. Дело как раз в его вкусе. -Ты о своем однокласснике? – уточнила Маюра? Ран кивнула. Шиничи почувствовал, как задергался уголок его рта. И вовсе он не помешанный на загадках маньяк, хватит его таким выставлять. - А что монахи делали и говорили, когда пропала Марико-чан? – попыталась восстановить порядок Ран. Она заговорила своим самым строгим голосом. Его звуки могли заставить толпу первоклашек осторожно перейти дорогу и извлекали Мори Когоро из-под стола. – Может, они как-то реагировали, когда пропали другие дети? Сестры снова переглянулись и задумались. На этот раз они молчали долго. Потом невнятное бормотание возвестило, что они ни о чем таком не слышали и ничего не помнят. - Но они ведь предложили построить новое святилище? Кто-то покупал на него материалы? Пожертвование в храм носила не только… - Ран явно вспомнила разговор в магазине, но забыла нужное имя, - Не только бабушка вашего мужа. - Монахи совершали какие-то обряды? – подключилась Маюра. – Если да, то какие? - Все носили деньги, - просто ответила Мисако-сан. – Все, кто живет в деревне. - Когда Сакура-чан пропала, мама отнесла в храм деньги, которые отложили на телевизор, - добавила Мидори-сан. – Отец тогда очень ругался. Так дядя рассказывал. За то, когда пропал Юки, он сам отнес деньги, которые копил на трактор. И всю ночь молился. Благодарил, что пропали не мы. Шиничи медленно повернул голову и, свершено по-новому, посмотрел на виднеющуюся вдалеке крышу. Девушки тоже на нее посмотрели. Столб белого ритуального дыма взвился с новой силой. Словно издеваясь. Сколько же денег храм получил за последние двадцать пять лет? Потом Маюра откашлялась и начала задавать вопросы, которые далекий от религии и обрядов Шиничи не до конца понял. Единственным полезным моментом в разговоре можно было считать новость, что никаких корзин или сумок, в которых мог бы поместиться ребенок, монахи с собой никогда не носили. Но это, опять же, по словам толпы чьих-то родственников. Шиничи слушал вяло, зная, что, если потребуется, память подскажет ему нужный момент обсуждения. Взгляд его снова блуждал по комнате. Но на этот раз детектив считал обереги и талисманы. Могли ли за пропажей детей стоять монахи? Корысть – один из наиболее частых мотивов, а в одной только этой комнате религиозных атрибутов больше, чем в некоторых храмах. И это не единственные суеверные люди в деревне! Сколько же денег получил храм за эти годы? Монахам страх и слухи выгодны как никому… Возможно, родители пропавших детей их чем-то обидели? Или им просто не понравилось их отношение к разрушению святыни. Хотя, для этого месть как-то слишком растянута во времени. Или дело в религиозном фанатизме? От человека, запершего себя в крошечном здании, лишенном почти всех благ цивилизации, и день за днем проводящего нелогичные обряды, можно ожидать чего угодно. Кто-то из монахов решил покарать грешников собственноручно? Детектив подпер кулаком подбородок и прикинул, насколько такая версия безумна. Если похищения должны были выглядеть мистически и произвести на жителей деревни максимальный эффект, то дети Нацуки и Кобаяши – идеальный выбор. Но почему забрали Марико? Шиничи понял, что пытается пнуть ножку стола, и взял себя в руки. Мяча не хватало всё больше. Марико не вписывается в схему. Она не принадлежала к древнему роду. А что если исключить ее? Нет, это не тот случай. Тогда в чем же дело? Тэцу-чан пропала из-за случайного совпадения фамилий, значит, похититель не особо близок с семьей Нацуки. Какой-то вывод плавал прямо на поверхности, но детективу никак не удавалось его поймать. Пропадали дети. Все, кроме одного первого и последнего ребенка, принадлежали к кланам местных крупных землевладельцев. Можно было бы предположить, что кто-то хочет пресечь оба рода. Но Кобаяши и Нацуки выжили. Муж Мидори-сан и менеджер, имя которой детектив не знал, выросли и как минимум один из них обзавелся собственной семьей. Стоп. О менеджере стоило задуматься раньше. Тецухиро-сан в опасном возрасте семи-восьми лет находился в городе. Маньяк до него добраться не смог чисто физически. А почему не исчезла она? В семь лет она точно была в деревне… Она уцелела потому, что Марико похитили вместо нее. Еще один кусок мозаики встал на место. Всё верно – девочки были ровесницами. Марико гостила у подруги и была похищена из ее дома. Сама подруга в это время болела и не выходила из комнаты. То, что преступник перепутал девочек, еще раз подтверждало, что о семье Нацуки он знал очень мало. Хотя нет. Если верить продавщице, детей их возраста в деревне было раз, два и обчелся. Местный житель в них бы не запутался. Детектив окончательно снял подозрение с людей, на момент первого похищения постоянно проживавших в деревне. Оставались строители, которых проверяла полиция, монахи, о которых никто не вспомнил и люди, вернувшиеся в деревню после продолжительного отсутствия… О последних, человек инспектора Мегуре ничего не говорил. Звук пружинистых шагов за перегородкой заставил детектива вернуться в реальный мир. Судя по нему, к комнате приближался не брезгующий спортом мужчина, уверенный, что в этом доме имеет право идти куда хочет. Или муж Мидори-сан, или его отец. Вряд ли он обрадуется, что новый член семьи влез в расследование. Хотя… Учитывая, что она превратила комнату в святилище, он может даже обрадоваться. Интерес к реальным события можно читать улучшением. - Мидори-сан, пожалуйста, не говорите, что мы здесь из-за расследования! – должно быть Ран тоже услышала шаги и пришла к тем же выводам. Шаги стали громче, потом сдвинулась створка сёдзи, и в комнату заглянул мужчина в мокрой куртке. На вид ему было лет сорок, и Шиничи пришлось напоминать себе, что нынешний глава семьи почти на десять лет старше. Он словно и не изменился со времен фотографий на зимнем празднике. Всё так же стремительно двигался и лучился энергией. Комната и хозяйка с сестрой сразу же показались фоном, на котором он нарисован. Причем к фону применили фильтр «сепия». Если сын хоть немного походил на него, то Мидори-сан можно было поздравить. - О! Я и не знал, что у нас гости! – удивился господин Кобаяши. - Это Дайдоджи Маюра -сан и Мори Ран -сан… - представила девушек его невестка. О маленьком мальчике она не вспомнила. По этому, он напомнил о себе сам: - Здравствуйте! Мы так благодарны, что нам разрешил зайти сюда, а то до храма очень далеко идти. - До храма? – удивился мужчина, - Вы, наверное, туристы? - Нет, - приветливость Маюры стоило бы приравнять к оружию массового поражения, - Мой отец священник, и его пригласили на конференцию. Мы гуляли и немного заблудились. Со стороны Мидори-сан было так мило пригласить нас! Она вроде бы не кричала. И не так уж широко улыбалась. И почти не размахивала руками. Просто, спустя десять секунд с начала ее монолога, инстинкт самосохранения требовал сбежать, а мозг начинал покрываться сахаром. Господин Кобаяши решил, что других вопросов лучше не задавать. Шиничи окончательно уверился в том, что это громкое чудовище выгодно иметь на своей стороне. Если к ней не прислушиваться. Если к ней ни в коем случае не прислушиваться! - Мы слышали, здесь потерялся ребенок, - вроде бы ни о чем не спрашивая сказала Ран, усаживая подругу на место. То ли надеялась что-то узнать у хозяина, то ли решила, что неосведомленность будет выглядеть подозрительно. - Да, что там с поисками? Вы что-нибудь нашли? – хором заголосили сестры. Хозяин дома опустил глаза и покачал головой. - Наша группа прошла до гор и обратно, но там не было никаких следов. Остальные, – он снял с пояса рацию, – Тоже ничего не нашли. Я велел своим возвращаться – лес сырой, а мы бродили там слишком долго. Пусть хотя бы поужинают. - Вам тоже нужно поесть, - немедленно вскочила с места Мидори-сан, - И переодеться – вы же весь промокли! Вы что, упали? Вы не ушиблись? Кобаяши-сан засмеялся – забота невестки явно казалась ему милой: - Не стоит волноваться. Просто кое-где склоны были скользкими. Но я знаю этот лес, как свои пять пальцев – ему со мной так просто не справиться! - И всё равно, вы должны как можно скорее согреться! – Мидори-сан стала похожа на очень упрямого раздувшегося хомячка. - Я немедленно приготовлю вам суп! Может, стоит растопить баню? И, кивком головы поручив сестре заботу о гостях, она повела мужчину на кухню. Суеверная или нет, со своими обязанностями она справлялась отлично. Только Шиничи казалось, что невестке положено быть более тихой и покорной, разговаривая с главой семьи. Кобаяши оказались прогрессивной семьей. В комнате остались детектив с помощницами и Мисако-сан. Та гордо сообщила: - Госпожа Кобаяши, в смысле госпожа Уми Кобаяши - мать Тэцухиро-куна, вчера уехала в город и сейчас сестра в доме настоящая хозяйка. Потому, что старая госпожа Юки уже не может заниматься домашними делами… Девушки вежливо закивали. При этом, их взгляды оставались прикованы к дверному проему. Потом они переглянулись. Их глаза подозрительно мерцали. - Тебе не кажется, что… - Он же вылитый… Начали они хором и тут же замолчали. - Точно! Просто невероятно похож! – прошептала Маюра, сжав свою крошечную руку в кулак. Глаза ее засияли еще ярче. - Хотя нос совсем другой, - добавила Ран. Шиничи понял… что ничего не понимает. Женщины. И их непонятный мир. Мисако-сан, глядя на них, захихикала. Девушки тут же потупились и замолчали. - Извините, - пробормотала Ран. - О, не страшно, - все еще смеясь, ответила женщина, - Когда Кобаяши-сан ездит по делам в город, его регулярно принимают за какую-то звезду. Несколько раз у него даже брали автограф! Менеджер уговорили его и Тэцухиро сфотографироваться для рекламы гостиницы на следующий сезон. Если на первой странице нашего буклета будут такие красавцы, народу приедет еще больше! - Большое спасибо за вашу помощь, Мисако-сан, - принялась благодарить Ран. Шиничи даже не удивился, когда потом она предложила помочь отнести посуду и принялась составлять чашки на поднос. А ведь еще час назад она собиралась прирасти к нему намертво! Что поделать, Ран всегда была ужасно, - то есть прекрасно, - ответственной. Но ради «Конана» она пыталась быть еще и взрослой. Получалось неплохо, но нельзя же требовать от энергичной юной девушки, чтобы она постоянно изображала из себя заботливую мать для подкидыша. Хотя мать из Ран тоже получится великолепная… Поняв, что его мысли забрели куда-то совсем не туда, детектив с преувеличенным рвением бросился разглядывать фотографии пропавших. Жаль, что Ран ушла. С ней можно было бы многое обсудить. Даже будучи «Конаном». Ну, один момент можно было проверить и с Маюрой. Ведь даже ему могло один раз в жизни показаться. - Маюра-нээчан? – позвал он, тыча пальцем в разложенные рядом альбомы и снова вытащенные из папки вырезки, - Тебе не кажется, что эти дети очень похожи друг на друга? Девушка нависла над его макушкой. Через некоторое время она хмыкнула: - Да, ты прав. Наверное, это потому что в такой деревне все друг другу родственники. Только первая девочка, хоть как-то, отличается. Потом она скользнула обратно на своё место… и подмигнула Шиничи. - Ты очень самостоятельный молодой детектив, да? Детектив насторожился. Угадать, к чему ведет Маюра, было невозможно – ее мысли неслись галопом, причем в несколько сторон сразу. - И ты, наверняка, о чем-то догадался, не отпирайся! По глазам вижу, - с наблюдательностью у нее всё было в порядке, но лучше бы было так же, как с логикой. - Рассказывай, мне тоже интересно! - С чего ты взяла, Маюра-нээчан? – Шиничи придал голосу настолько детскую интонацию, насколько был способен. У любого взрослого моментально должно было пропасть желание говорить с ним. Ради сохранения слуха. Но Маюра оказалась крепким орешком. Она немного пододвинулась к нему, и положила голову на стол. Как оказалось – чтобы заглянуть ему в глаза. Наверное, для большего эффекта. - Ты сейчас очень похож на Локи-куна, - тихо сказала она, - Он всегда так выглядит, когда о чем-то догадался. За окном снова вздрогнула ветка. Шагов за перегородкой слышно не было. Застрекотало и тут же умолкло какое-то насекомое. - А ты давно знаешь Локи-куна? – Шиничи решил воспользоваться тем, что девушка сама заговорила о загадочном рыжем, - Он местный или его родители откуда-то приехали по работе? Вы, наверное, соседи? Детектив прикинул, о чем еще спросил бы ребенок, и добавил: - Локи-кун вообще кто? Детектив имел в виду национальность маленького лжеца, но Маюра поняла вопрос по-своему. - Локи-кун хозяин и глава детективного агентства «Энджаку». Здорово, правда? - Частный детектив? – не поверил Шиничи. - Ну да, как отец Ран-сан! – подтвердила девушка. - Сколько ему лет?! – Шиничи казалось, что он снова спит. И Маюра вот-вот превратится в огромного курлычущего голубя. Тогда в их разговоре было бы больше смысла. - Понятия не имею, - девушка пожала плечами, совершенно не замечая перекошенного лица собеседника. – Лет восемь. Может быть десять. У европейцев не поймешь. Я сначала тоже удивилась – как это он, и вдруг глава агентства. Но оказалось, что он действительно детектив. Мы потому и познакомились. А теперь я работаю его ассистенткой. Мне, правда, не платят, но в каждом агентстве должна быть хоть одна симпатичная девушка. И вообще – с ним весело… Только папе он, почему-то, не нравится. Он называет Локи-куна злым духом… Но я, кажется, об этом, уже говорила. - Так что насчет его родителей? Они тоже работают в этом… агентстве? Маюра моментально перестала улыбаться. - Честно говоря, я о них ни разу не слышала, - тихо ответила она, отведя глаза. – Иногда мне кажется, что Ямино-сан его единственный родственник. Детектив еще не успел осознать, что Маюра может чувствовать себя неловко, как она уже взяла себя в руки и снова широко улыбнулась. - Знаешь, он очень умный! – с удвоенной энергией затараторила она. - Иногда он шутит так, что я его совершенно не понимаю… Но звучит все равно здорово! А еще он знает очень много европейских мифов – только говорит, что люди в них всё переврали. Что демоны рождаются в человеческих сердцах, а не наоборот и так далее... Я не совсем понимаю, но это круто! Тут ей пришлось перевести дыхание, и Шиничи осторожно пощелкал пальцами возле своего уха. Пока что, слух был в порядке. - А чем занимается это детективное агентство? – если агентство реально существовало, то мало ли какие дела творились под его прикрытием. - Я о нем ни разу не слышал. - Обидно, конечно, что о нас не пишут в газетах, как о Спящем Когоро, - Маюра не смогла выбрать расстраивает ее это факт или сердит, и изобразила что-то среднее, - Просто громких дел у нас было мало. И я с трудом помню, как мы раскрыли половину из них. В голове всё так путается… Она, вдруг, оторвалась от стола и снова нависла над Шиничи. - Знаешь, Конан-кун, мне кажется я медиум! – прошептала она ему в ухо. – Наверное, духи вселяются в моё тело и помогают раскрывать преступления. Потому-то я ничего и не помню! Содержание бреда в разговоре превысило критически предел. Шиничи не представлял, как реагировать на такое откровение. Маюра всё еще нависала, ожидая какой-то реакции. Вот будь он в своем нормальном облике – тогда высказывать своё мнение о всякой мистике было бы не так страшно. - Это Локи-кун тебе сказал? – наконец выдавил из себя детектив. - Нет! – гордым шепотом ответила девушка. – Я сама догадалась! Шиничи прижался лицом к столешнице. Маюра решила, что он устал и отстала. Это было похоже на счастье. ** * Невидимое длинноухое существо громко хихикало. Сначала Пуньян думал вмешаться и не позволить шумной девчонке выболтать тайны хозяина, но потом ему стало интересно. Теперь он предвкушал радость лорда Локи, когда тот услышит пересказ этой беседы. Он подумал, что неплохо бы намекнуть хозяину, создать магический аналог фотоаппарата. Маленький, чтобы он, Пуньян, мог сопровождать свои рассказы картинками. Шики подпер голову кончиком длинного уха и вернулся к делам насущным. Способен он уже летать или нет? Всё-таки, чая было слишком много. Скоро очкастый мальчик и девушки покинут этот дом, и ему придется следовать за ними. Неужели придется ползти по земле? Пуньян издал вздох, больше похожий на писк. Земля, определенно, не была его стихией. А в чашке у чужой красивой девушки еще осталось намного чая… Она же, все равно, не собиралась его допивать? Шики расправил уши и стал подбираться к чашке, предвкушая лакомство… Внезапно его чуть не смело со стола. Это был крик. Невероятно громкий вопль, едва не разорвавший его на клочья, как бумажную игрушку. Дух-помощник перевернулся через голову и, чудом избежав падения, заверещал. А потом оглянулся в поисках обидчика. В комнате кроме Маюры и странного мальчика никого не было. Люди явно ничего не заметили. Стекла в окне были целы. Даже осенний ковер из желтых газетных вырезок остался нетронутым. Если бы шики был способен делать выводы, он бы заключил, что крик не способен воздействовать на материальный мир. Но единственное, что понял Пуньян, это то, что надо как можно скорее рассказать о случившемся хозяину. Даже, если для этого придется ползти. Потом Маюра снова заговорила с мальчиком в очках, и шики понял еще кое-что. Если он бросит этих двоих без присмотра, прямо под носом у вопящего существа, лорд Локи точно сделает из него десяток шики поменьше. Существо, между тем, собралось с силами и закричало еще громче.