Тедас. Однажды и навсегда

Говорят, будто в этих краях трупы не разлагаются… Враньё. Андерфелс был… мёртв. Они шли по его земле, как по плоти гниющего мертвеца. Поселения в местных пустошах превратились в опаленные язвы. Нордботтен, Кассель, Хоссберг… на улицах городов не видно каменных дорожек: все они превратились в тропы из сваленных безжизненных тел. Везде… в бедных халупах и крепких домах бездыханные андерцы медленно гнили и ждали, когда чья-нибудь милосердная рука бросит в окно факел. Король был… мёртв. Они нашли его на одной из площадей столицы, окруженного телами своей свиты «отпускающих грехи»; вернее тем, что от этих тел осталось… Да и от самого-то короля осталось немного. Тусклая корона с засохшей кровью, что стала похожа на грязную ржавчину. Обтянутые посеревшей кожей, кости под потерявшим блеск доспехом. Скрюченная левая рука, и правая – вовсе без кисти. - Что-то мне подсказывает, что своей армией он с нами не поделится, – дал волю своему несвоевременному оптимизму Зевран и присел на корточки, дабы отыскать припрятанный королевский инвентарь, и отыскал бы непременно, если бы венценосная спутница его ни остановила. - Он заслуживал лучшего… - сказала она, устало опускаясь на каменный бордюр замолчавшего фонтана, в который никогда не бросали монетки на удачу. - Быть правителем страны, где не растет зерно и не водится живность… И погибнуть от лап тех, кто осквернил эти земли много веков назад. - Да вот что-то я трупов порождений совсем не вижу, - дернул плечами бывший Ворон, не отвлекаясь от низкого своего занятия: раз короля трогать нельзя – то нужно хоть свиту успеть обыскать на предмет полезностей. - Женских тел нам тоже встретилось немного. Надеюсь, это потому, что Стражи успели увести женщин в Вейсхаупт. Иную догадку даже озвучивать не хочу… Героиня Ферелдена резко встала, в надежде, что от этого движения, невольно вставшая перед глазами картина развеется; молодые красивые женщины, которые совсем недавно лелеяли скромные мечты о большой счастливой семье, шли под конвоем оскверненных тварей, рыдая и бросаясь на землю. Вместо уютных семейных гнёзд их ждет темнота Глубинных Троп. Теперь они подарят жизнь не розовощеким младенцам, а исторгнут из себя отвратных гарлоков. Матки… - Страж! Она вздрогнула и обернулась. Зевран, даже не подозревая, что спас предводительницу от жуткого наваждения, поманил её пальцем: - Смотри, я королевский кулак нашел. Кулак андерфельского короля, с пальцев которого вместе с кожей осыпалась полуистлевшая перчатка, был намертво сжат на рукоятке меча. А меч – загнан в живот эльфа в синем стеганом одеянии – плаще Серого Стража. - Зачем ему понадобилось убивать своих же? - Может быть, эти «свои» пошли против короля? Подобное в истории Стражей уже встречалось, так? Героиня посмотрела на него так мрачно, что Араннай поспешил предложить что-нибудь менее оскорбляющее благородство её Ордена: - Или король – предатель? Взгляд Её Величества не изменился. Зевран укусил себя за язык и отвернулся, закопавшись в напоясной сумке павшего Стража. Не по делу он разболтался: его прямая обязанность - подбадривать, а не нагнетать… - Пока не доберемся до Вейсхаупта, можем только гадать, - сказала его легендарная спутница, пошла вперёд, переступая трупы, а потом добавила на полтона тише, - И молиться, что там хоть кто-то остался в живых. … Когда юной леди Кусланд исполнилось десять лет, её отцу пришлось прятаться от неё по всему замку и даже сбежать пару раз в незапланированные походы. Он обещал показать ей Вейсхаупт – легендарную крепость легендарного Ордена, о котором архивариус Алдос рассказывал такие истории, что у девчонки кружилась голова. Грифоны… Она была уверена, что уж где-где, а в Вейсхаупте они ещё водятся. Подрастешь – отправимся, сказал отец, но забыл прибавить «если страна меня отпустит», «если дел не накопится целый ворох», «если будет урожайным год» и еще с десяток таких вот «если». А дочь его тоскливо ждала и обижалась, пока однажды Брайс Кусланд ни велел ей вместе с братом насобирать на берегу гладких серых камешков. Потом тейрн собственноручно их обтесал и смастерил из них игрушечную крепость с крепкими каменными стенами и высоченной башней с детский рост. Так у леди Кусланд появился собственный Вейсхаупт. Для пущей схожести отец посоветовал горками насыпать муку вокруг крепости, но «построить заснеженные вершины» не позволила старая Нэн: сказала, это бессмысленный перевод продуктов. Теперь Её Величество не могла отделаться от мысли, что будет чувствовать себя здесь букашкой внутри своей игрушечной крепости. Ворота – и это настораживало – были распахнуты, а междустенные просторы пусты. Она и впрямь чувствовала себя букашкой, но крепость была – чужая. Холодные бесстрастные камни никогда не знали отцовских рук. Камень был везде. В нём ей чудилось смотрящее отовсюду белое больное лицо. Вековые трещины тянулись по нему глубокими морщинами. Накрененные колоны, когда-то бывшие чему-то опорой, сиротливыми обрубышами отдавались ветру, не на что больше не годные. Вейсхаупт был,как три Остагара, построенные друг на друге. И грифонов здесь не было. Совсем. Так же, как Стражей. Так же, как их тел. Пусто. - Кричать будем? – спросил Зевран, просто чтобы не молчать. - Осмотримся, - отозвалась Королева, но вразрез своим же словам вдруг остановилась, как останавливается, вскинув уши, гончая, учуяв опасность или добычу. Зевран тоже замер. Не обладая стражевым чутьем, прислушался, спросил тихо: - Порождения? Или наши? - Пока не знаю. Не отходи далеко. Вскоре они обнаружили себя. Двое – рослый воин со щитом, но почему-то без оружия и гномка не в доспехе даже, а в запыленных каких-то тряпках. Оба Серые Стражи. - Хвала Создателю, - сосредоточенно пошевелила губами Её Величество и направилась прямиком к ним, больше не обращая внимания на свои инстинктивные предчувствия. – Эй, у дверей! Двое у дверей не прореагировали – продолжили странными движениями ощупывать мощную дверную решетку, хотя Королева подошла к ним достаточно близко и назвалась по имени достаточно громко. - У меня дело к Первому Стражу. Он в порядке? Что здесь произошло? Но ни один из них так и не обернулся, чтобы ответить. Зевран и Страж из Ферелдена переглянулись. - Вы слышите меня? – она сделала еще один шаг к их неприветливым спинам и даже дотронулась до плеча рослого мужчины. Тот вдруг встрепенулся. Развернулся медленно и… - Берегись! Арбалетный болт, в тот же миг пробивший рослому Стражу висок, был пущен из узкой, выдолбленной в стене бойницы. Оттуда же донеслись чьи-то взволнованные крики: - Осторожнее! Осторожнее! Я к вам… Я сейчас! - Какого… - Героиня даже понять ничего не успела: прямо в её руки, закатив глаза, рухнул подстреленный Серый Страж. Сначала он пытался хвататься пальцами за её плечи, но скатился вниз грузной безжизненной тушей, удержать которую у Королевы просто не хватило сил. С ужасом глядя на труп брата по Ордену, она попятилась и вдруг, будто наткнулась спиной на что-то теплое и живое. Согнулась под тяжестью. Увидела на своем животе скрещенные в цепкой хватке короткие ноги, а на горле своем почувствовала по-гномьи сильные пальцы. Остроухий спутник Её Величества выругался сквозь зубы: если бы он не оглядывался так сосредоточенно, в ожидании новой арбалетной стрелы, наверняка бы заметил, как гномка подобралась к Её Величеству и кинулась ей на спину. А теперь и кинжал не кинешь – слишком велика вероятность ранить Героиню. Она сама себя выручила – пошатнулась назад и впечатала повисшую на ней гномку в стену. Холодный камень, что повстречался с её затылком, остудил гномий пыл и ослабил хватку. Освободившись, Королева кинулась в сторону, глубоко и жадно дыша. На шее таяли белые полосы. Пальцы, которые их оставили, сжались в кулаки. Гномка тяжело поднялась, расправила ушибленные плечи. Расправил крылья едва различимый белый грифон, вышитый на её лохмотьях. - Что за… - Её Величество закашлялась, - … тут творится? Низкорослая жительница Вейсхаупта подняла к ней лицо… И Королева наконец встретилась с ней взглядом. Безмятежные, ничего не выражающие, сонные глаза… Некоторое время они в упор смотрели друг на друга, и Героиня почувствовала, что из каменных плит между ними вырастает новый, пока непонятный ей страх. Даже когда гномку снова обуял приступ гнева, туман в её глазах не развеялся. Только ввалившиеся щеки стали пунцовыми, а короткие сильные пальцы скользнули по стене и вырвали из нее факел вместе с чугунной подставкой. Сам он был давно потухший, но зачем-то подточенный – заостренный на конце. Обрамленный чугуном колышек. Таким и заколоть и зашибить можно. Белоглазая гномка решила колоть. Оттолкнувшись от стены, рванула с места. И тут же повалилась вниз, словно споткнувшись: кинжал Воронов зарылся по рукоятку в её живот, и одновременно с ним угнездилась между широкими ключицами арбалетная стрела. Королева обернулась, человек за решетчатой дверью убрал арбалет, махнул им рукой: - Рад, что Вы таки добрались. Сюда! И потянул за рычаг – деревянный, что совсем не вписывалось в хладнокаменный антураж крепости. Решетка с вымученным скрипом начала подниматься. Героиня подошла ближе недоверчивой поступью: даже после смерти гномки ощущение близкой скверны не покинуло её, и если все Серые Стражи Вейсхаупта настроены к ней так же агрессивно… - Может быть, Вы объясните мне… Леви?! И Леви Драйден по ту сторону решетки неловко улыбнулся, польщенный уже тем, что Королева его узнала. - Я Вас с башни увидел, Ваше Величество. Знаете, когда нападают – надо драться, а потом уже выводы соображать. Решетка протяжно скрипнула и остановилась. Перестали накручиваться на зубцы механизма цепи и, натянувшись, зазвенели: что-то заело. Щелкнуло. Решетчатая дверь, клацнув, бухнулась вниз. Снова вгрызлась в подножный камень. Леви, позабыв всё то, что собирался сказать новоприбывшим, засуетился у рычага. Дергал его и так и эдак, наваливался всем телом и краснел от натуги. Рычаг не поддавался. - От себя и на себя, - небрежно бросил Зевран, и совет его неожиданно для Леви и для него самого сработал. Решетка вновь поползла вверх. Драйден выпрямился и, кивнув с благодарностью, вдруг вскинул брови: - Я помню тебя! Эльф-убийца из Антиванских Воронов. Рад видеть. - Ты это всем убийцам говоришь? - Только тем, с кем довелось иметь дело. Ты не помнишь меня? - Смутно, - признался Зевран. - Но я запомнил твою прабабку, которая в свои двести сохранилась лучше, чем ты. Что ответил на это, не особенно-то и состарившийся, Леви Героиня Ферелдена не услышала: так сильно отвлекало её ощущение близости с оскверненным существом. Кто-то со скверной в крови был здесь… И был опасен, потому что она не видит его! Рядом с ней сейчас только Зевран и Драйден – купец из Пика Солдата. И оба не являются ни Серыми Стражами, ни уж тем более порождениями. Может быть, гномка еще жива?.. - Почему она напала? – вышептала Королева, и шепот её заставил замолчать не только Леви с Зевраном, но и поднимающуюся решетку – она полностью втянулась в верхний разрез между каменных плит и затихла. - Бешенная. И остальные вернулись бешенными, весь город разворотили, - дернул плечами ферелденский купец. – И я не знаю, что они за заразу такую подхватили. Может, опять демон какой их к лапам прибрал. Не знаю. Давайте я Вас к Первому Стражу отведу. У него и спросите. Пока живой ещё… - Он ранен? Как сильно? - Смертельно. Но он ждет Вас. Именно Вас. Он сам это сказал. … Шли быстро, но невероятно долго. Шли по лестницам, переходам, длинным коридорам, и это напомнило ей тот поход к Пику, когда Леви вёл их по горноснежным лабиринтам. Правда, тогда в сопровождающем отряде их было больше… и её не раздражало так сильно чувство близкой скверны. Потому что к скверне внутри Алистера она привыкла еще по пути в Лотеринг, а ту, чужую, что чувствовала сейчас – никак не могла понять. И это выбивало её из колеи. - Стойте. Кажется, оно преследует нас. Её спутники остановились. Затихли шаги. Накатила зверская тишина. - Я чувствую, - сказала Героиня одними губами. – Близко… Неуловимое движение. Копошение у окна. Пока Зевран бесшумно обнажал клинки, Леви отважно шагнул вперед, грозя источнику звука оплывшей своей свечой, свету от которой было, как от гнилушки в дремучем лесу. Но копошение вдруг прекратилось. А потом сменилось едва слышимым поскрябыванием. Драйден выхватил из коридорной темноты новый клочок пространства и неожиданно громко топнул ногой: - Ах ты ж бестия! Ну-ка пошла! Бешено захлопали крылья. Из окна в сумрак, за все это время успевший спуститься на Вейсхаупт, вылетела птица-стервятка. Пузатая, сытая, с красным от крови клювом. - Падальщик проклятый это был, Ваше Величество. Поспешим. - Стой на месте, - тихо приказала Королева, но слова ее намертво пригвоздили ноги Драйдена к полу. Зевран покосился на неё и решил, что перечить ей сродни смертному приговору, даже просто стоять рядом не безопасно: она сейчас напряжена, как пружина в прихлопывающей насмерть ловушке. - Оно где-то здесь… Нет сомнений. - А-а-а… - протянул Леви враз позабыв о своем желании потянуться за арбалетом. – Я понял. Чутьё это… Знаете, кажется… Кажется, я и есть это самое «оно», – и виновато поёжился. – Это Вы меня чувствуете. - Леви? Но ведь ты не Серый Страж! - В общем-то… полгода как. Её Величество посмотрела на него по-новому, но так и не смогла решить, что сейчас больше к месту: поздравить его или громко удивиться. Судьба иногда бывает до неприличия настойчива, как в случае его прабабки Софии или как в её собственном случае – когда Серые Стражи в прямом смысле слова стучатся в двери с припрятанным в кармане Правом Призыва. Но кто или что заставило успешного купца Драйдена хлебнуть малоприятный на вкус ритуальный напиток вместо дорогого вина – оставалось загадкой. Да и зачем? Полгода назад и намека на новый Мор не было. И почему Натаниэль ей о таком видном новичке не рассказал? Тут бывший Командор Серых Стражей осеклась: - Я… Я не видела тебя в списках рекрутов. - Потому что я не числюсь ни в одном из этих списков? - Тогда как же ты… Леви вздохнул, опустил взгляд, ногтем большого пальца сковырнул со свечи застывшую каплю воска. - Вы нам в Пик Солдата год назад колбу с кровью Архидемона выслали, помните? Для экспериментов Авернуса… Королева под пристальным взглядом Зеврана неохотно, но вынуждено кивнула. Эльф усмехнулся. - Так вот. У него… ну, кое-что вышло. Он однажды выполз из своей башни и – Вы только подумайте! – сам к нам с Микаэлем пришел. Потряс мутной какой-то бутылью. Сказал, что поработал с кровью и теперь, если использовать его рецепт, ни один из ваших рекрутов не умрет при Посвящении. - И вы молчали?! - Так нужно же было опробовать. Убедиться, работает ли. На добровольцах испытать, - при упоминании о добровольцах, он гордо стукнул кулаком себе в грудь. – Как видите, я остался жив. И Микаэль остался жив. И те десять мужичков из наших работников. Леви сказал это как бы невзначай, мотнул головой, не вдаваясь в подробности и приглашая следовать за ним: слишком уж долгой получилась их коридорная заминка. - Так, у нас в Ферелдене дюжина нигде не числящихся Серых Стражей, о которых никто не знает? – услышал он со спины голос Королевы и непроизвольно втянул голову в шею. - Ну почему же никто. Мы о них знаем. И числятся они у нас – в Пике Солдата. Еще одна база Серых. Чем Вам плохо? - А ты у них, значит, за командира? Чего тогда здесь ошиваешься? А вот насмешливый голос антиванца и внезапная мысль о том, что он, купец, пустил за спину убийцу, так укололи Драйдена, что он на ходу обернулся разгневанно: - На минуточку – я рисковал, добираясь сюда! Себя не щадил. И днем и ночью шёл, чтобы в Вейсхауп ритуальный рецепт доставить. - Почему же ты сначала в нашу Башню Бдения не пошёл? – искренне не понимая, спросила Героиня. - Так ведь… - и Леви отвернулся. – Так ведь Первый Страж больше заплатит. - Серым Стражем стал, а торгашом так и остался, - фыркнул Зевран, и теперь Страж Драйден пошел вперед смурной, как нашкодивший мабари. - Я здесь не только ради денег, - чуть позже признался он нехотя. – Я как Серым стал… Сначала-то и ничего вроде. А месяц назад кошмары начали докучать… И в голове такое завертелось! Героиня Ферелдена с неподдельной жалостью взглянула на его затылок: быть только-только посвященным свежачком в самом расцвете нового Мора малоприятно, она как никто это знала. - Я, ясно дело, к Авернусу побежал. Хотел требовать, чтобы к нормальной жизни меня вернул. Чтобы воротил всё, как было. А от Авернуса след простыл! Вот я сюда и ринулся. Мало ли какие секреты Первый Страж в архивах своих хранит. Пришёл, и тут началось… И только он это сказал, как за стеной в каких-то паре метрах кто-то по звериному заревел, а в ближайшее окно из-за ближайшего же поворота спиной вперед вылетело будто бы сложенное пополам человеческое тело в облачении вейсхауптского Ордена. И ведь даже не крикнул бедолага, только кувыркнулся с костным хрустом вниз, в сумрак за окнами. Леви, выронив свечу и растопырив руки, попятился, отталкивая своих спутников назад, подальше от звуков боя и траектории полета выброшенного в окно тела. Королеве явно не нужна была такая неуклюжая опека – она наклонилась, вынырнула из-под руки Драйдена и, вооружившись на бегу, скрылась за поворотом. В том же направлении исчез и Зевран. Парой мгновений позже Леви обнаружил их неподвижно замершими. Еще через миг – он понял причину. Путь им перекрыла мохнатая живая гора! Медведь был бур и огромен. Если бы они захотели поехать на нем верхом, то уместились бы одновременно все трое, и никто из них к тому же не достал бы ногами до пола. Под тяжело дышащей мохнатой горой – растерзанный Страж. Когтистые лапы зверя – в крови. Одну поджимает к мокрому брюху – ранили. Взвыл протяжно – но не от боли, а словно сожалея о свершенном, раскаиваясь искренне и почти по-человечески. Медведь тяжело обернул голову, и Героиня увидела в маленьких черных глазах два своих отражения. Увидела, как оба её отражения угрожающе вскинули оружие. И вовремя услышала слова Драйдена: - Не-не-не. Этот – наш! И в подтверждение его слов, медвежья шерсть колыхнулась, будто от ветра, спина сгорбилась, и огромный зверь начал вдруг уменьшаться. Таять, как клубок бурых ниток в огне, пока на его месте ни остался ссутуленный человек. Он сидел на корточках, склонившись над погибшим от его когтей товарищем. Бормотал тихо: - Прости, Алек. Не надо было тебе уходить из Вейсхаупта. Дурак ты, Алек. И бросил взгляд на черный с острыми углами квадрат окна. - Ты тоже, Дарстен, прости. Два идиота. Говорил я вам… О, - он наконец увидел новопришедших теперь уже человеческими глазами, но тут же их почему-то отвел. – Вы Страж и правительница Ферелдена? Мы получили весть о Вашем прибытии. Гонец с ответным посланием… вряд ли до Вас добрался. Он скорбно замолк и рукавом запачканного одеяния отер кровь на короткой бурой бороде. Коротко взглянул на Королеву поверх своего локтя: - Прошу прощения за то, что Вам довелось здесь увидеть. - Это он, наверное, о своем превращении, - шепнул ей на ухо Леви. – Я слышал, у магов-оборотней перекинуться на людях всё равно, что публично справить нужду. - Встретим Морриган – напомни ей об этом рассказать, - тут же зашептал у другого уха Зевран. Героиня сделала несколько шагов вперед, чтобы глупые фразы спутников перестали лезть в уши. Мужчина, бывший медведем, покрепче перехватил поврежденную в бою руку и зачем-то отступил. Не позволил сократиться расстоянию между ними. Должно быть, стыдился своего ранения. Или его и впрямь прилюдное превращение так смутило? - Вы... - Страж-Командор Андерфелса, да. Того, что осталось от Андерфелса… - Нет, Вы… - Правая рука Первого Стража, да. И теперь он при смерти. - Послушайте. Я не о том, - голос Её Величества, кажется, оборвал паутину отчаяния, что все запутаннее переплеталась в голове местного Командора. Он поднял на неё все это время обращенный куда-то внутрь себя взгляд и увидел… женщину. Обыкновенную женщину, которая зачем-то напялила на себя доспехи, закрепила за спиной меч с кинжалом и устроила на своих плечах благополучие и Ферелдена, и ферелденского Ордена. А он, мужик, на своей медвежьей спине и Вейсхаупта не удержал; теперь стоит и перед женщиной сокрушается. Лучше бы он перекинулся на глазах у всего мира. Десять раз подряд. В жалкую облезлую белку. - Вы ранены. Позвольте… Героиня Ферелдена опустила руку на широкий в две полосы пояс и щелкнула заклепкой там, где закреплены были лечебные зелья «скорой руки» - быстрого применения. Страж-оборотень мотнул головой, понимая, что не в силах принять от этой женщины и малейшую помощь; а вот пришла бы она на полгода раньше – он, быть может, даже подарил бы ей длинную солодку – диковинку здешних пустошей. - Не нужно, - сказал он сухими губами и очень осторожно, стараясь не оступиться на пятнистых скользких камнях, пошел вперед, к очередной лестнице. – Приберегите для остальных. И для Адама. У меня-то рука… а он совсем плох. … Адам – так, оказывается, звали Первого Стража – лежал на тканевой койке без доспеха; обвязанный бинтами, как сломанный костыль старыми тряпками. Перед ним, широко расставив ноги и сжимая тоненький посох трясущимися руками, стоял паренек. Он, видимо, и перевязывал. А еще, судя по рвотным кляксам на полу, ни один раз опустошил желудок в процессе. От всего этого его изрядно шатало, кожа была бледной, а все еще одурманенные видом недавней бойни глаза то и дело закатывались. Но он стоял. И сжимал в руках тоненький посох. А когда увидел Командора и Леви в сопровождении незнакомцев еще и пригрозил срывающимся голосом: - Кто? Кто-о?!! Назад! - А ну в сторону, - ровно сказал его Командор. – Или не видишь, что они со мной? - Да? Да-а?! Они – не те? - Они со мной, - повторил мужчина с бурой бородой, и Её Величество кивнула, заглядывая молодому перепуганному Стражу за плечо и удивляясь, каким маленьким кажется перебинтованный человек на тканевой койке. Первый Страж… - Они… Они-и! Королева вздрогнула, под взгляд вернулся бледный паренек. Он наконец выронил посох. Его трясущиеся руки, не понимающие своей лихорадочной силы, схватили её за плечи. - Эти! Эти!!! - Эй. Полегче, - предупредительно взял его за локоть Зевран, обещая стать менее обходительным, если этот Страж окончательно слетит с катушек. Паренек обернул к нему голову с бесформенным, расплывшимся в вопле ртом. И замотал ею, глядя то на эльфа, то на Героиню: - Они вернулись! Я думал наконец-то!.. Я думал – сами! А они все… и эти и те… за ним! А у него… У него глаза демона! Они светились. Они светились! Взгляд из Тени! Он пришел, чтобы мстить. Всем! Все-ем! - Довольно, - сказал андерфелский Командор и, обхватив паренька здоровой рукой под живот, легко опрокинул его на пол. Падение подействовало отрезвляюще. Молодой Страж сел и затих. - Прошу его простить, Ваше Величество. Он у нас недавний. Кругом зашуганный. Всегда молчаливым был, еду носил. Для человека, ни разу не бывавшего ни на войне, ни на Тропах, то что он тут посох вскидывал - уже подвиг. - Всё равно, - тихо сказал герой с пола. - Теперь уже всё равно. Его глаза… Он не остановится. - Вставай. Иди к нашим. Сколько их осталось? - Шесть. Дидрик умер. У него… кровь кончилась. - Проклятье. А остальные? - Ранены. Сильно… У Ршала голова… лицо… там всё уже… А Нанья… - Они же давно перестали колдовать. Почему припарки не действуют? - Нет их! Всё! - Ещё у генерала были. И в белой бочке. - Я взял у генерала, когда он… ну… Истратил для Наньи. Всё. Больше нигде нет! - И в бочке?! Совсем рядом, за стеной из сине-белого покрывала кто-то протяжно и болезненно простонал, упираясь затылком в горячую исцарапанную скрюченными пальцами койку. Кто-то мучился, зная, что для его спасения не хватает одной красной склянки. Королева молча, не дожидаясь ни от кого слов, отстегнула обе полосы своего пояса, протянула их Командору: - Здесь пять малых и одна сильная целебная припарка. У Зеврана еще шесть – все большие. Этого хватит? - Надеюсь. – нервно сказал Командор Вейсхаупта и так же нервно кивнул в благодарность. - Леви! Держи. Иди, поможешь раненым. Ты! Успокоился? Вставай. Паренек, всхлипнув, слабо ёрзнул на полу. Леви вскинул вверх белые, еще не измазанные в крови ладони: - На минуточку – у меня тут теперь есть свой командир. И со всей преданностью взглянул на Её Величество, считая, что после такого взгляда она враз забудет его молчание об открытиях Авернуса и торговые перебежки. - Леви. Иди, - холодно отозвалась Королева. И он, ссутулившись, пошел. - А я… Я не пойду, - сказал вдруг молоденький Страж, прикрывая губы тыльной стороной ладони и борясь с чем-то вновь подступающим к горлу. – Я уже не могу… Смотреть… ну не могу больше. Можно я посижу? - Со мной пойдешь, - непреклонно сказал его Командор, но, встретив взгляд Её Величества, вздохнул, как вздыхает человек без выбора. – Нужно это крыло удержать. Вы двоих встретили, я двоих встретил – значит, не все ушли. Из архивов и со стороны города лезут, – и снова бросил пареньку: - Вставай. Пройдемся до лестницы. Если нет никого – вернешься и будешь сидеть. Тот съёжился точно от холода, уронив голову, упёрся руками в пол и не увидел, как между ним и Командором встал пришлый эльф. Встал и с хрустом потянулся: - Я с тобой пойду. Не маг, конечно, но кое- что умею. Да, мой Страж? Его Страж с усмешкой щелкнула языком, но все-таки убежденно кивнула. Для неё до сих оставалось загадкой, как остроухому хитрецу это удается: замаскировывать свои хаотичные вспышки благородства, выдавая их за откровенное самолюбование? - Поаккуратнее: мы все припарки раздали. Зевран отмахнулся небрежно и, прежде чем отправится вслед за тем, кто умел оборачиваться медведем, подмигнул пареньку на полу. И последний, благословляя всех эльфов мира, отполз к стене, привалился к ней спиной, закрыл глаза. А может, и потерял сознание. За сине-белой завесью заворочались, послышались оживленные, но еще сбивчивые голоса: припарки действовали. А Первому Стражу уже не поможет никакое зелье: до сих пор на этом свете его держало заклинание «хранитель жизни», но и оно уже выгорало. Медленно, но выгорало. Она стояла у изголовья его хлипкой койки и непростительно долгое время молчала, не зная как с ним заговорить. Как обратиться к своему умирающему предводителю. Хозяину крепости из детских грез. - Девочка… Первый Страж немощно обернул к ней голову; едва слышно произнесенное слово и угасающий взгляд под полуопущенными веками бросили её в дрожь. Так дрожат подданные королевства, когда умирает их старый добрый король; так замирает сердце крестьянина, работающего на своей маленькой ферме далеко от замка и в глаза своего правителя никогда не видавшего, но который каждое утро просыпался с ощущением королевского крыла над своей землей. А теперь крыло это исчезло, оставив над головой огромное, стихийное и бесконечное пространство. Первый Страж пал… Не будет больше Первого Стража, а будет… что? - Ну какая же ты ещё девочка… Он вовсе не был стар. Он был чуть ли не втрое старше неё, но старым не выглядел. Героиня Ферелдена стояла истуканом, хотя хотелось падать перед ним на колени, сбить их в кровь, хвататься за коечные ребра: «Вы не можете погибнуть! Вы единственный во всем мире человек, от которого я могу ждать приказов! Вы должны были стать нашим главным союзником!» - Плохая смерть... Не вовремя я тут… развалился, - Адам через силу улыбнулся. – Знал, что так будет. Легенды, пророчества… Много читал, многое понял. Надо было больше мечом работать, меньше – мозгами, тогда, может быть, и… Тут улыбка его превратилась в страшный оскал: Первый Страж болезненно стиснул зубы. - Вы нам сейчас очень нужны, - поддавшись накатившей беспомощности, сказала Страж из Ферелдена, глядя на него сверху вниз, как снизу вверх. - Сядь, - хрипло попросил Адам. Она растеряно оглянулась и не нашла поблизости ничего, что могло бы послужить сидением. Села на пол. - Я читал в летописях. Знаешь, кто остановил Пятый Мор?.. Девчонка! «Да», - подумала та самая девчонка, но промолчала. Потому что произнести сейчас это вслух – все равно, что ткнуть пальцем в незажившую рану. - А еще я читал… всякое. И знаешь, кто остановит Последний Мор?.. Тоже девчонка! Если я правильно всё расшифровал. «Вы всё напутали. Девчонка поможет… а Мор остановит отважный мужчина. Вы только оставайтесь в живых. Оставайтесь главным». - Может быть, я старый дурак в такие пророчества верить… Может быть, это из-за меня, дурака, Мор и начался. Это же я открыл для неё архивы… - Для неё? – спросила Героиня наконец-то вслух. - Для Джанеки. Мы с ней… давние друзья. И за всю жизнь она попросила у меня только одно: местонахождение спящих Древних Богов. Сказала, что знает, как покончить с Мором еще до его начала. Говорила так убедительно… Всех людей моих с собой увела. Я не стал перечить… Подумал, вдруг она и есть та самая девчонка. Ошибся. Старый дурак… У Её Величества похолодели руки. Она вспомнила это имя. «Джанека». Та, кто опустошила Ферелденский Орден. Та, кто обратила Стражей против своих Командоров, а значит… если Натаниэль отправится на поиски… - Плохо умирать от рук своих же братьев… - устало проговорил предводитель расколотого надвое Ордена. – Но хорошо знать, что больше никогда не поднимешь против них оружия. Всегда боялся смерти, а теперь – вот. Чувствую себя самым спокойным и самым счастливым: мёртвые за живых не в ответе. А кому-то из живых придется занять моё место. Потому что Мор… Первый Страж замолчал. Наступила тяжелая тишина, прерываемая чьими-то всхлипами за сине-белой завесью и колотьбой девичьего сердца. Девчонка, победившая Мор в Ферелдене и теперь пришедшая сюда за помощью в борьбе с Мором всемирным, ждала следующих слов, как приговора. - Выбор, - сказал Адам. – Оружие поострее меча. Ты как, девочка? У тебя хорошо получается выбирать? Королева ничего не поняла из его слов. Или не хотела понимать. А потом Первый Страж раскрыл ладонь. - Ты можешь отдать его Медведю. Он, как Командор, примет это за должное. На ладони, чуть ниже того места, где скрещивались перевязочные бинты, блеснул ключ. Зубастый с обеих сторон и с заговоренным камешком на сплющенном конце – символ власти Первого Стража, инструмент, отпирающий дверь в вейсхаупстские архивы. - Но, знай, что он никогда не верил в легенды и предания. А судя по твоему письму, решение нашей проблемы ты отыскала самое сказочное. Героиня смотрела на ключ. Адам пошевелил пальцами и улыбнулся: - Я верю сказкам. И тебе тоже верю, девочка. И выбору твоему. Без слов, без обещаний, она несмело взяла ключ. Теплый. Согретый холодеющей ладонью. Адам вздохнул так, словно с его груди только что убрали тяжелый камень: - Девочка, ты… - и закашлялся, будто этот сброшенный тяжелый камень был единственным, что заставляло его дышать. – Помоги… Помоги приподняться. Королева поспешила выполнить его последний приказ, одной рукой обхватила его плечи и помогла оторваться от серой койки. И, плохо удерживая голову, как едва окрепший младенец, он скрестил руки на груди и прижал к себе судорожно сцепленные кулаки: - Победа в войне, Страж… Победа… … Леви откинул край сине-белой завеси ровно в тот момент, когда в комнату лазарета вбежали, вернувшись из разведки, Командор и Зевран. - Ничего там нет интересного, - разочарованно разведя руками, доложил последний без всяких вступлений. – Ни ловушек, ни ходов потайных. Я-то думал, у них тут хоть огры в клетках будут. Хм. Ничего интересного. Командор смерил эльфа непочтительным взглядом: - Мы видели дюжину околдованных Стражей у дверей архива. - Ну разве что. Героиня стояла к ним спиной и молчала. Опустив голову, согнув руки в локтях, едва касалась губами сложенных вместе ладоней. Даже вечно насмешливый Зевран понял, что она молится. А ещё понял, что и ему самому давно пора замолчать: Страж однажды сказала ему, что в тишине Создатель лучше расслышит молитвы об усопшем. Она беззвучно вышептала последние слова и обернулась к ним: - Коридоры и внешние врата свободны? - Да, но… - Ваше Величество, я там… - перебил Командора Драйден, спеша сообщить хоть одну радостную весть. – Я там их на ноги поставил. Правда все слабы, как ягнята, но оружие в руках вроде как держат. - А Нанья?! Нанья там как?.. – голос подал тот испуганный парнишка у стены, и голос этот был слабый и дикий одновременно, кажется, он и сам его не узнал. Ответа на свой вопрос не дождался. Леви просто не успел ему ответить: мальчишку схватили за плечо и потянули вверх по-медвежьи сильные руки Командора: - Раз отдохнул – поднимайся. Пойдешь направо по коридору. Там трупы. Делом займись. - Н-не… - Какие у парня могут быть дела с трупами? – вмешался Зевран. Парнишка из Стражей ему явно нравился или до того не нравился командный тон Медведя, что хотелось вмешиваться и как можно чаще. - Какие? Да самые темные, – огрызнулся Командор и встряхнул притихшего мальчишку, как замаранный пятнами лист пергамента. – Ну, сам скажешь или стыдно тебе? Юнец молчал, да еще и немилосердно кусал себя за язык, судя по выражению лица. - Он – маг крови, вот кто. И все они – кто не отправился тогда вслед за этой ведьмой Джанекой – малефикары. Шайка опороченных магов, во что от нас осталось. Зевран и Королева посмотрели в сторону хилого на первый взгляд мальчика. Тот еще сильнее сжался. Леви непроизвольно отшатнулся от больничной завеси, за которой, благодаря ему и зельям, крепли и становились на ноги остальные кровавые маги. - Теперь понятно? – без радости, без раздражения, да и вообще, кажется, без эмоций сказал Медведь. – Отступать нельзя. Нужно зачистить архивы. Там Соглашения, там… Неуемный антиванец вновь вмешался: - А делать из мертвых товарищей прислужников-зомби, это у местных Стражей в порядке вещей, да? Если ты скажешь, что вы тут ещё и оргии с жертвоприношениями устраиваете, я возьму обратно слова о том, что здесь скука смертная. - У меня нет выбора, эльф. Я поклялся защищать Соглашения ценой своей жизни. - Вот именно – своей. Так причем здесь… На сей раз Медведь проигнорировал бывшего Ворона и повелительно сжал мальчишечий локоть: - Поэтому, я, как Командор, приказываю тебе… - Я запрещаю. Все трое обернулись на голос. А Леви даже перестал пятиться куда-то в угол. Королева стояла перед ними прямая и напряженная, как тугая тетива на новом луке, и в ее решительно лице не было больше и тени сомнений. Зевран усмехнулся: он обожал её такой. И обожал её острые, как разящие стрелы, приказы – её указания, а не мужика, от которого пахнет мокрой шерстью. К Командору, тоже невольно залюбовавшемуся, а может, проглотившему язык от возмущения, вернулся дар речи: - Простите, но здесь Вам не Ферелден. Адама больше нет, но пока стоит Вейсхауп, им командую… Героиня не повысила голоса, ни словом ему не возразила и даже не разомкнула губ. Только невысоко подняла руку. И в руке матово блеснул ключ. Зеврану показалось, что выглядит это не очень впечатляюще – лучше бы она подняла меч. Угрожающе и высоко, с опасным блеском в глазах… всё, как он любил. А это что: потертый какой-то ключ – ничего интересного. Зато неэффектный жест Королевы произвел впечатление на Медведя. Его плечи опустились, пальцы, сковывающие локоть юного Стража разжались: - А. Вот, значит, как. Мальчишка, воспользовавшись его замешательством и своей внезапной свободой, бросился в соседнее крыло лазарета – сине-белая завесь лизнула его плечо и макушку. - Стало быть, Вы теперь Первый Страж. Героиня сдержанно кивнула. Зевран протяжно и неоднозначно хмыкнул. Леви споткнулся и сшиб в углу какую-то урну. - Стало быть, Вам и приказывать, - сказал Командор, и лицо его стало серым и отрешенным. От выражения этого лица и от его «стало быть» у нового Первого Стража закружилась голова. Но она понимала, что сейчас нужно быть стойкой и уверенной. Уверенной в себе, в своём Ордене и в том, что нельзя отдавать пост человеку, который не видит выбора и не верит в сказки. - Я отдам должный приказ, - сказала она твёрдо. – Но сначала расскажи мне, как оставшимся удалось противостоять колдовству Джанеки. - Не уверен, что это было именно колдовство. Явно какой-то дурман, но сказать точно… - И он подействовал на всех, кроме магов крови? - Разум малефикаров хорошо защищен от чужого вмешательства. Кажется, это – единственный раз, когда их магия оказалась для них спасительной, а не пагубной. - А как же вы с Адамом? Или ты тоже… - Нет! – ужаснулся подобным мыслям оборотень. - Я бы не позволил демону и пальцем себя коснуться! И я был против принятия таких магов в Орден. Серый Страж и так осквернен, а в сговоре с демоном – осквернен дважды. - Тогда как же ты… - Меня здесь не было. В тот день я отбыл в Хоссберг на встречу с Его Величеством, чтобы... – тут он запнулся и опустил взгляд, - … чтобы от имени Первого Стража Адама поздравить его с рождением наследника. - Ваш Король мёртв, - сказала правительница Ферелдена. - При сложившихся обстоятельствах, в этом нет ничего удивительного. Количество андерфелских Серых Стражей всегда превышало численность его оборонительной армии. И, если учесть, что Джанека побывала не только в нашем Ордене… Она замерла, вспоминая Стражей своего Ордена. Лица Башни Бдения – улыбчивые и мрачные, гладко выбритые и щетинистые, молодые и старые… С большими горбатыми носами… Сможет ли она узнать их – одурманенных, искаженных, с белыми ничего не выражающими глазами? - А потом Адам отдал мне это, - от ужасающих мыслей её оторвал вновь заговоривший Командор, он наклонил голову и снял легкий медальон на цепочке. - Амулет защиты от внушаемого мировоззрения. Разум Первого Стража должен оставаться чист, поэтому он носил его, не снимая. А когда был ранен – отдал мне. Стало быть, пришло время вернуть его Вам. И он вернул - Первый Страж взяла медальон без вопросов и лишних дум. Потому что однажды она встретится лицом к лицу с этой Джанекой. Или с демоном, у которого глаза горят местью… И ничто, ничто не сможет её остановить. Никакое внушение. - Медведь. Ты… Он ни сколько не удивился подобному обращению. Видимо, здесь его так и называли. И этому «ты» он тоже не удивился: она теперь главная, всё вполне уместно. - Да, Первый Страж? - Покажи мне путь к архивам. - Я его тоже запомнил – и весь к твоим услугам, мой Первый Страж, - напомнил о себе Зевран, сделав шаг вперед, чтобы совершенно ненавязчиво попасться ей на глаза. Леви тщетно пытался поднять урну и придать ей устойчивости, но она раз за разом рушилась с глухим погремушечным грохотом. Из-за сине-белой завеси кто-то выглядывал, а потом снова прятался. И, кажется, это был не один и тот же человек. - И что теперь? Прикажете магам крови штурмовать архивы, не применяя их магии? – резко спросил Командор. Зевран отмахнулся: - Да что там штурмовать? Их всего дюжина. - Послушай, Медведь, я знаю, зачем тебе понадобились мертвецы, - сказала Героиня, будто стараясь загладить его колючие, как вздыбленная медвежья шерсть, слова. – Тяжело сражаться против своих. - Те, кого я убил… Я ел с ними недавно за одним столом. - Поэтому ты не пойдешь вместе с нами. - Простите… что? Зевран тоже удивился: большой ручной медведь неплохое подспорье в битве, а она так легко и любезно его освобождает. Еще бы за ухом почесала. - Ты поведешь магов в Башню Бдения. - В Ферелден? – нахмурился медведь. – Враг – здесь. - Мы защитим Соглашения. Леви, покажешь им дороги побезопаснее? Драйден – специалист по товарным и обходным путям – наконец-то справился с проклятой урной и суетливо закивал. Медведь посмотрел на него так, словно видел впервые. Потом снова бросил взгляд на Первого Стража: - Если Вы делаете это ради… - и вдруг озлобленно стиснул зубы. – У нас здесь война. А о своих нежных чувствах я сам как-нибудь позабочусь. - Здесь уже нет войны. Мне жаль, но на Андерфельсе не осталось живого места. Нет больше андерфельского Ордена Стражей. И ферелденского – тоже нет. Мы теперь – один Орден. Один на весь мир. Необходимо сохранить его. Это - нам обоим приказ. Что-то заставило Командора посмотреть вокруг. Каждый кирпич в стене был ему знаком, за окном за горизонт тянулось знакомое небо и даже видны были две знакомые звезды; но он смотрел на все это – и ничего не узнавал. Кругом – его крепость, его Вейсхаупт, а там, за стенами – его страна, где уже ничего не способно заставить его сердце замирать от восторга. Только от ярости… -Я понял, Первый Страж, - сказал Медведь. - Что мне нужно сделать? Она приказала ему позаботиться о телах и по пути искать выживших. Она приказала беречь магов, несмотря на то, малефикары ли они или нет. И идти в Башню Бдения, рассказать Натаниэлю Хоу о случившемся и передать личное письмо. А Леви она попросила к тому же посетить столицу. Уже на рассвете уцелевшие Стражи покинули Вейсхаупт, унося с собой два торопливо написанных послания. Первое – с множеством больших букв: «ХОУ! НЕ ИЩИ ушедших Серых Стражей. НЕ ПУСКАЙ их в крепость, если заявятся. НЕ ПУСКАЙ их в страну! Прикажи на одеждах и флагах перешить белых грифонов на черных. Так мы теперь будем отличать своих от чужих. Отправляю к вам в Башню Бдения восьмерых из Андерфелса. Не удивляйся, что все они маги. Поговори с их Командором, он расскажет. Ещё тебе передадут интересную посылку от А. из П.С. Найди ей применение. Береги себя, Нат. Приказ Первого Стража. P.S. Карвера по пути не встретила. Ищите восточнее. А лучше и вовсе не ищите – он считает себя тем, кто может сам о себе позаботиться. Верьте в него» А другое начиналось так: «Прости, Алистер, не будет тебе андерфелского сыра». … Уже третий день он не узнавал местности. Он перестал встречать на пути людей и поселения, перестал встречать всё то, что могло бы напомнить, что он – не единственный во всём мире. Но филактерия тянула его вперед, а значит, обладатель её был ещё жив. И Карвер шёл. Шёл уже не окрыленный своим планом возвращения Стражей, а просто потому, что где-то – там, куда указывает амулет с кровью, есть кто-то. Хоть кто-то и точно живой. Ночью пошел дождь. Карвер шел по палым листьям, каждым шагом выдавливая из-под них водищу вместе с улитками и червями. Факелы у него кончились, на новые и даже на свечи не хватило денег: последние он потратил, заказав в таверне чарку кислого вина. Тогда оно казалось важнее. Когда ему надоело идти на щуп, проваливаться в ямы и поскальзываться, Карвер остановился. Он не спал второй день и решил, наконец-то, что стоит бы. Дождь всё шел. Было холодно, а костёр не разгорался. Пришлось сделать над собой усилие и зарыться в настил подгнивших, мокрых и липких листьев. Вести соседство с червями и улитками, чтобы вконец здесь, у демона на рогах, от холода не околеть. Дождь колотил по плащу и листьям. Карвера колотил озноб. И услышав рядом хлюпающие, но точно звериные шаги, даже не пошелохнулся: решил, что его настиг больной бред. Потому что только любимчик Создателя – ну, и ещё, может быть, Огрен – не подхватит какую-нибудь хворь, ночуя вот так. Карвер никогда не был любимчиком Создателя. Но… Тот, кто хлюпал, дырявя листья когтями, плюхнулся с ним рядом. Карвер распахнул глаза, но немногое увидел. Зато почувствовал: у плеча – мокрый, но теплый бок, мокрый, фыркающий нос, ткнувшийся в щёку. - Ты!.. – всё ещё не веря, выдохнул Карвер, цепляясь пальцами за короткую шерсть на собачьей холке. – Ты что?.. Ты что здесь… Невозможно было его не узнать. Этот мабари точно так же заваливался рядом с ним и Бетани, когда в Лотеринге случались морозы, и из-за стучащих зубов невозможно было заснуть. Он всегда приходил – большой, горячо дышащий, тёплый-тёплый. Согревал лучше любой печки. - Ты что, из Башни Бдения сбежал и за мной по следу шёл? Ну ты… Ты просто… Был бы Карвер тем мальчишкой со стучащими зубами – точно бы сейчас разревелся. - Собака ты моя… Собака… Пёс глубоко и покровительственно вздохнул. Карвер придвинулся к нему ближе. Лучше любого костра. И ведь к нему, к нему, а не к хозяйке на помощь прибежал… совсем, как тогда, в детстве. Его всегда это удивляло. А потом в одну из холодных ночей он услышал, как старшая сестра, сталкивая мабари с постели, бормочет ему: «Да не холодно мне. К ним вон иди, к ним!» Но сейчас-то. Сейчас… - Эй. Это она тебе приказала везде за мной таскаться? Пёс громко дышал. Ни скульнул, ни рыкнул. - Ну ясно, - сказал Карвер, потом помолчал и громко добавил. – Иди давай. Знаешь, она жива. К ней и отправляйся, что ты тут? Мне няньки не нужны. Мабари ёрзнул на листве, но на лапы не поднялся. Брат человека, которого он выбрал себе в хозяева, уперся рукой в собачью лопатку: - Ну? Пошёл отсюда! Дождь сделался слабее, но кольче. Пёс встал, а Карвер замер. Уйдет?.. Рядом послышалось копошение. Мабари копал, листья клочьями летели Карверу в лицо. Очень красноречиво высказав свое собачье мнение, пёс снова улегся с ним рядом. А глупый человек вдруг понял, что не может оставаться здесь один. Не может и всё. - Ладно, - со вздохом сказал Карвер. – Но вот утром… И несмотря на дождь, на холод, на улиток в сапогах – он заснул. Ему снилось, что дождь закончился. И что, опустившись коленями на ещё мокрую листву, будит его почему-то Андерс. Карвер приподнял голову. И понял, что это не сон. … Того, с «глазами демона», со «взглядом из Тени» среди этих не было. Героиня и её компаньон наблюдали за белоглазыми Стражами, что окружили архивы, с башни. Первый Страж хотела подгадать момент и проникнуть внутрь незамеченной, избежать жертв. Надеялась, что однажды отыщется средство или способ их вернуть; и тогда каждая смерть… Она поёжилась из-за внезапного пронизывающего ветра. Полуразрушенная зубчатая стена плохо от него защищала. Можно было подумать, что сюда однажды пришел гигантский голем и откусил от башни кусок: так ровно она здесь осыпалась. Но не из-за атаки, снаряда или голема, а просто от времени. Была тихая, тишайшая ночь. Воздух, несколько дней подряд сотрясаемый грохотанием битвы и воплем умирающей страны, теперь совсем остыл. Была тихая, тишайшая ночь. - Может, не пойдём? – спросил Зевран. – Посидим здесь до утра – они подумают, что о них все забыли, расстроятся и разойдутся. - Похоже, им тоже что-то понадобилось в архивах. - Тогда зачем здесь морозиться, если ясно, что схватки нам не избежать? Её Величество поёжилась. Теперь уже не от ветра, а просто потому что. Над головой у неё черное месиво вместо неба, под ногами крутая и крученая лестница вниз. Перила, покрытые ржавчиной, будто кости ошметками выжженной плоти. Зевран взглянул на неё быстрым, но цепким взглядом. Звонко щелкнул пальцами, якобы просто так. Сработало. Страж отвлеклась от своих нерадостных мыслей и обернула к нему голову. Теперь нужно было что-то говорить. Просто взгляда, просто улыбки было бы достаточно, но он всегда говорил: - Хотя знаешь, мой Первый Страж, я бы предпочел остаться. Развести костёрчик. Выпить за твою новую должность. Внезапное и бескомпромиссное продвижение по службе так бодрит, да? Она молчала. - А ещё я бы тебе стихи почитал. Ты слышала когда-нибудь «Оду о белогрудой»? А «Ах, оставьте!»? Она молчала. Зевран вздохнул и посмотрел через плечо на тех, кто были когда-то Стражами. Они ходили у дверей в архивы. Просто ходили и ничего больше. - Ох, грозные, – сказал он без насмешки. – А у нас даже припарок нет. Только аптечная сумка с нитками и подорожником. Она улыбнулась: - Нет там подорожника. - Вот! Там даже подорожника нет! Нам конец. Она даже хотела коротко засмеяться, но вместо этого пришлось снова ёжиться. Рывком налетел ветер – и ей померещилось, что это Вейсхаупт дышит сквозь каменные зубы, удерживая крик. - Знаешь, - сказала Страж, держа себя за локти. – А я ведь с детства мечтала здесь побывать. - Да? – не сразу спросил Зевран: даже он понятия не имел, что следует говорить в такие моменты. - Да, - отозвалась Героиня и добавила после секундного колебания. – Пойдём. … … Но потом к ней вернулось обоняние. И теперь можно обратить внимание не только на тупую боль под затылком, но и на запахи. Лодочный лак, мокрые опилки, залежалая рыба… Запахи... порта? Хоук с усилием разлепила глаза. Точно – гваренский порт. Снова. Здесь вразвалочку расхаживали матросы, катили бочки и тащили ящики торговцы, ждали свой арендованный транспорт старые лодочники… Терлись носами о причал оставленные на якорной привязи корабли. Один из них – ближайший – Хоук узнала. Только теперь над этой громадиной не развевался пиратский флаг. Капитан Израм, верно, не любил стычек с городскими стражниками. Сам он вместе со своей бандой и двумя незнакомцами играл во что-то на деньги. Игроки окружили широкий бочонок в трёх шагах от Хоук, и Израм поглядывал на неё через каждый игровой ход, а те два незнакомца и того чаще. Хоук сейчас чувствовала на себе множество взглядов. Особенно колко на неё смотрели три девицы, стоявшие под тентом и всем своим видом демонстрирующие как им жарко, и как они все горят. Томные; у каждой в волосах по перезревшему пиону. Обязательно красному – символ здешнего борделя. У Хоук красного пиона не было, но девицы всё равно смотрели на неё, как на соперницу. И гордиться тут ей было нечем… Мимо них, проигнорировав все страстные зазывы, прошли два молодых моряка. Непривычно опрятные, чисто выбритые, в белых широких рубахах, с дополнительными пряжками на поясе – с вышитым изображением старкхевенского герба. И оба остановились рядом с Хоук и долго смотрели на неё, пока один не подтолкнул другого локтем: - Красивая, - сказал честно, без грязи в голосе – совсем по-простому. - Красивая, - подтвердил второй. – Да только нет у нас таких денег. Нам хватит разве что вон на тех. Девицы с пионами в волосах, поймав взгляд морячка, оживились, зашелестели длинными юбками. А Хоук с непониманием проследила за взглядом его товарища – тот уставился чуть ниже её шеи. И ведь не на грудь смотрел! На деревянную дощечку, которая висела на ней громоздким ожерельем или, удачнее будет сказать, ценником? «20 серебряных монет за раз» было вырезано на дощечке глубоко и неровно. Хоук нахмурилась, пытаясь вникнуть… За раз чего?.. Её?! - Что, деньжат не хватает? – окликнул опрятных моряков Израм – предводитель предприимчивых пиратов, посмевших тут ею торговать. – Идите, сыграйте, счастья попытайте. Авось получите и деньжат, и желаемое, как хорошо… Моряки из Старкхевена переглянулись и пошли играть. Вот ведь морда пиратская, подумала Хоук, да он еще и не одним единственным способом на ней зарабатывает! Ему бы в торгаши, а не в капитаны. Игроков стало четверо; к двум незнакомцам за широкий бочонок на низкие ящики подсели моряки. Вокруг стояли пираты и зрители, во главе на ящике повыше сидел Израм и принимал ставки. Игра оказалась простой до неприличия – игроки по очереди подбрасывали над бочонком большую медную монету, и пока та падала, загадывали, что в итоге окажется сверху: решка или король. Так игра и называлась в большинстве стран «Король-или-решка». Счастливец, который угадывал – получал всё поставленное на кон, если счастливцев было несколько, они делили выигрыш между собой. А если побеждали или проигрывали все разом – ставка доставалась Израму – хозяину медной монеты. На глазах Хоук один из незнакомцев – совершеннейший оборванец выиграл пригоршню монет и гордо удалился, провожаемый завистливыми взглядами. К счастью, на хлеб он планировал выигрыш потратить, не на Хоук. На его место сел чернобородый из пиратской своры. Хоук поразилась незамысловатости нравов этих пиратов. Команда Изабеллы хоть в мешках бегала, а эти вон – монетку бросают. Чернобородый бросил монету, загадал решку и выиграл. Повысил ставку, продолжил играть с азартным оскалом. Вот к нему в лапы Хоук с дощечкой на груди уж точно не желала попасть, уж лучше пусть опрятные морячки… Она ожесточенно помотала головой: ни к чему ей такие мысли, не настолько она тут отчаялась! Руки её связаны за спиной, да. Ноги – чтобы не убежала – тоже. Но если постараться, если сосредоточится и вернуть под свой контроль затекшие и мертвецки побелевшие пальцы, да незаметно пустить по веревкам огонёк… А потом ещё дотянуться до… Тут мысли её оборвались, и план побега сразу же позабылся: Хоук заметила, как к монете потянулся новый, явившийся из неоткуда и бесцеремонно усевшийся за широкий бочонок, игрок. - Эй-эй, - вылупился на новичка Израм и отобрал у него игральный медяк. – Быстрый какой. Что ставишь, мил человек? Э-э… то есть, эльф? Эльф под удивленный шепот зрителей и недовольное сопение соперников постучал кулаком в грудь: - Нагрудник. Хоук, не зная, что и думать, моргнула. Чернобородый вспомнил все свои странные ругательства и прокряхтел: - А он у тебя, гн-на… золотой какой что ли? - Прочный, - даже не взглянул на него эльф. И на Хоук он тоже ни разу не посмотрел. Взгляд его неотрывно держался на Израме – приемщике ставок. - Пусть ставит! – курлыкнули девицы с пионами, легко выпорхнув из-под своего тента и пристраиваясь позади дерзковатого новичка, явно не из местных: цвет кожи у него какой! а волосы, а взгляд… - Пусть снимает и ставит, пусть-пусть!.. Израм потер подбородок, польщенный любопытством толпы к его игре, сказал эльфу: - Ну снимай и клади на кон, а то знаем мы… - Монете некуда будет упасть, - возразил новый игрок. - Когда проиграю, тогда и получите. И не дожидаясь приглашения, он снова взял монету и подбросил над бочкой. У Хоук перехватило дыхание: она вспомнила насколько неудачлив бывает Фенрис, когда садится за азартные игры. Его однажды даже Андерс в «Алмазный Ромб» обыграл! Зрители, провожая монету взглядом, задрали головы, Фенрис, все еще глядя прямо, сказал уверенно: - Король. Монета упала. Ударилась о бочку, подпрыгнула и завалилась, показав всем свое блестящее круглое брюхо, а на брюхе этом – острая единица. Решка. Портовые девицы радостно захлопали. Капитан Израм с удовольствием дернул плечами: - Вот и проиграл. Фенрис, кажется, совершенно не думая о потере, привстал и потянулся к застежкам на спине, Хоук кусала губу, нервничая за двоих: уж она-то знала, что нагрудник этот прилажен к его нательной тунике, если не намертво, то очень крепко и, проиграв его, Фенрис и вовсе лишился теперь верхней одежды. Девицы заахали, Хоук во всех красках представила, как собственноручно вырывает им космы вместе с дурацкими красными цветами. Зрителей как-то сразу прибавилось. Вороватого вида мальчишки, те самые, которые недавно изучали расклеенный объявлениями столб, остановились неподалеку и, уставившись на оголенный, весь в замысловатых и вовсе не служивших украшением узорах, эльфийский торс, молча толкали друг друга локтями. Весь выигрыш забрал Израм, в этот раз никому из игроков не повезло. Один из опрятных морячков плюнул и вышел из игры, товарищ его решил отыграться и остался. Фенрис ко всеобщему удивлению остался тоже. - Теперь-то на что? – широко ухмыльнувшись, спросил у него принимающий ставки пират. - На кальсоны, - серьезно ответил эльф. Вся компания изумленно вытаращилась, чтобы тут же и расхохотаться. Хоук, всегда с радостью хохочущая при каждой возможности, сейчас даже улыбнуться не сумела, суетливо повела плечами с мыслями о том, что онемевшим пальцам пора бы уже оживать, пока дело не достигло критической точки. Нет, если бы кто-нибудь пристрелил тех портовых девок и обнаглевших пиратов в придачу, она бы с радостью полюбовалась обнаженным телом любимого эльфа на фоне брызг, кораблей и далекого-далекого острова… Остров! Фенрис же остался один на острове! Он что, всё это огромное расстояние… проплыл? Ради неё?.. Хоук как-то по-орлесиански вздохнула. Чернобородый, даже не догадываясь НАД КЕМ он сейчас потешается, смахнул слезу: - Вот же… с-с-с-нна! Да на кой тебе штанцы-то его, капитан? - А пускай, - наклонился вперед Израм. – Я тоже сыграю. Ставлю одежонку твою. Мне и она и кальсоны твои без надобности. Охота посмотреть только, как ты от меня нагишом уйдешь. Игра продолжилась. Фенрис безмолвно ждал своей очереди. Морячок бросил и оплошал, чернобородый на этот раз тоже попал впросак, капитана Израма монета не подвела, выдала решку, как тот и загадывал. Рисковый эльф взял монету последним. Тяжелая, блестящая, теплая от множества рук. Он уложил её на сгиб пальца, неуловимым движением крутанул и подбросил. Медяк завертелся в воздухе. Хоук вместе со всеми зрителями задержала дыхание. - Король, - сказал Фенрис упрямо. Монета упала и завертелась теперь уже на закупоренной бочке, а потом улеглась и замерла – профилем короля Алистера кверху. Кто-то даже зааплодировал уважительно: рискнул и молодец! Девицы разочарованно вздохнули. Израм и Фенрис поделили добычу; последний вернул себе тунику и, не желая более тешить собравшихся своим необычным внешним видом, оделся. - Вам помочь, господин эльф? Застегнуть, завязать? Помочь, помочь? – завертелись вокруг него жрицы красного пиона. Клянусь Создателем, подумала Хоук, я им сейчас топором помогу… Фенрис не удостоил своим вниманием ни её, ни девиц. Позвенел выигранными деньгами: - На все. Израм задорно замахал руками, призывая ставить смелее; ответить на ставку решились только двое – он сам и чернобородый. Хоук ничего не оставалось. Только смотреть. Она понимала, зачем Фенрису всё это. Он будет стараться, он будет играть до тех пор, пока не заработает на игре двадцать серебряков. Потом он «купит» Хоук «на один раз» и уже никогда не вернет её пиратам. Фенрис выиграл два раза подряд. Моряк из Старкхевена проигрался подчистую, но штаны поставить так и не решился. Пират нервно дергал волоски из своей черной бороды, его капитан смотрел на эльфа, азартно прищурясь. - На все, - невозмутимо сказал удачливый новичок. Хоук прикинула: ставили помногу, двадцать серебряных уж точно уже набралось. Так чего же он из игры не выходит? Не настолько же Фенрис азартен… Фенрис никогда не считал себя азартным. Особенно сегодня. Сегодня не похоже ни на один из тех дней, когда ему, в бегах и бесконечных прятках нужны были деньги – много, много и быстро. И зарабатывать их приходилось разными способами; и когда уже было невмоготу лезть на кого-то с мечом, он играл. Часто - в примитивную «Короля-или-решку». Фенрис до сих пор помнил лицо старичка, который учил гостей своей таверны разным фокусам с монетками. И кое-кого даже научил… - На все, - повторил Фенрис. - Вот с-с-с…н-на! Половину давай! Нету у нас столько! - А ты штаны поставь, - хохотнул Израм. - Чего ржать-то сразу? Н-н-на… Он ведь и тебя обчистил, капитан! Обчистил же, с-с-с… - Обчистил, - согласился главный пират и в один миг стал серьезным, сосредоточенно-хмурым. – Сундучок неси. - Наш сундучок?! - Мой сундучок. Неси, говорю. Он встал, оперся на бочку руками, наклонился к сопернику и зашептал заговорщески. Зрители навострили уши. - Слушай, эльф. Есть у меня одна вещица. Непростая. Всех твоих денег стоит. Хоук ёрзнула на месте, догадываясь о какой вещице идет речь. Чернобородый притащил сундучок, по приказу капитана, распахнул над бочонком. Горка из монет заблестела ярче под тем светом, что вырвался изнутри. Зрители зашептались скептически: какая-то блестяшка стольких денег не стоит. Знали бы они, что «блестяшка» эта на самом деле один из Ключей, которые, возможно, спасут им всем шкуры. - На все? – вкрадчиво заглянул в лицо Фенриса Израм. – Сокровище мертвецкого острова против всех выигранных денег. Ставишь? Тот колебался. Или делал вид, что колеблется. Но все же, кивнув, сказал столь заветное: - На все. Компания заулюлюкала, кто-то даже звонко свистнул от восторга. И, если бы капитан Израм не рисковал бы сейчас своим драгоценным сундучком, наверняка бы блаженствовал: не каждый день его бочка собирала вокруг себя такое полчище зрителей. Пират, смахнув с переносицы каплю пота, потер руки, подул на монету, пробормотал над ней: - Решечку… Морскими духами тебя заклинаю, решечку дай. Подбросил и выкрикнул, стиснув кулаки: - Решка! Духи его подвели. Монета тяжело бухнулась на бочку решкой вниз. Израм взвыл. Его оппонент поднял игральный медяк, ничуть не изменившись в лице. Фенрис уже знал, что выиграл. И знал, что выдав эту уверенность, тут же лишится всех денег и, может быть, жизни в придачу. Он в который раз уложил монету на сгиб указательного пальца, поддернул большим и, не заставляя себя следить за её полетом, сказал негромко: - Решка. И победил. Толпа зашумела. Ахнули портовые женщины, завистливо выругались былые игроки, мальчишки на ходу сочиняли песню-присказку про неудачливого Израма. Фенрис без приглашения взял из ослабевших рук чернобородого пирата сундук с идолом. Пиратская добыча… весь их заработок за долгий, тяжелый поход… - Благодарю за игру, - вскользь и без особой-то благодарности сказал невероятно везучий эльф, сгребая выигранные деньги всё в тот же сундучок. Хоук, нетерпеливо кусая губу, смотрела на него исподлобья и всё ждала ответный взгляд, чтобы взглядом же сказать ему «эй, герой-игрок, ничего не забыл?». Но герой-игрок не удостоил её ответным взглядом. Всё засыпал идол блестящими монетками, пока трясущаяся капитанская рука не схватила его за запястье. - Погоди! – взмолился Израм, забыв про пиратскую гордость. - Дай отыграться. У нас ещё вон – бабёнка есть. Давай – ты ставишь всё, а мы её тебе, если выиграешь, до самого рассвета отдадим. - Зачем же играть? – презрительно стряхнул с себя его хватку Фенрис. - Я её теперь и купить могу. Хоть на сутки. - Так покупай! Покупай! За один идол отдам! До рассвета. А там уж по деньгам сочтемся. Бери! Берешь, а? Фенрис повернул голову, осмотрел пиратскую пленницу с ног до головы, задержавшись взглядом на унизительной деревянной табличке-ценнике. Хоук закатила глаза: ну наконец-то и о ней вспомнили. В голове её созрел мстительный план: раз Фенрис так старательно делал вид, что не замечает её – она сделает вид, что он ну никак не устраивает её в качестве покупателя. - Ну? Давай сюда идола, раз берешь… - Не беру, - сказал Фенрис, враз порушив все её мстительные планы. – Не хочу тратиться на человеческую женщину. Хоук широко распахнула глаза. Это ещё как понимать? Он её так воспитывает? Это кара такая за то, что она на том острове в кустах не осталась куковать? Жестокий, злопамятный эльф! Фенрис усмехнулся и победно захлопнул сундук. А проигравшийся Израм всё норовил ухватить его за руки: - Ну хороша же! Глянь, как хороша. - Откуда знаешь, что хороша?- скосился на него эльф, чуть прищурясь. - Брал её кто-нибудь? Или сам пробовал? Лучше бы тебе не врать, подумала Хоук. Для твоего же блага, лучше бы тебе не врать… - Видят морские духи, как для тебя хранили! – клятвенно кивал капитан пиратов. – Девственна, как рассвет! Сокровище! Мы её из ривейнского монастыря похитили, веришь, нет? - Не очень, - сдавленно сказал Фенрис в кулак, за которым пытался скрыть уже, кажется, неудержимый смешок. А взглянув на Хоук, которая со всей старательностью тут же приняла вид невинной ривейнской монахини (интересно, в Ривейне действительно такие водятся?), он не выдержал и засмеялся, закрыв лицо ладонью. И вызвав полное недоумение зрителей и – особенно - Израма. - Ну что ж, если так, ведите сюда вашу девственницу. У меня только одно к вам условие: я поставлю всё, но, если выиграю, вы её мне – навсегда. - По рукам! – хлопнул ладонями Израм. За его спиной сладко заворковали женщины с пионами: «Страстный… ох, страстный…» - Развяжите! Подведите её сюда. А ты ставь, эльф, ставь. Угадаешь король или решка – ты победитель. Не угадаешь – всё моё. За взволнованными переговорами толпы, за возгласами разгоряченного азартом Израма, за воркованием портовых шлюх, никто, кроме Фенриса не услышал, как подведенная к игровому бочонку Хоук сказала шепотом: - Уж постарайся угадать. И Фенрис вновь усмехнулся: ему не нужно ничего угадывать, ему не нужна удача, у него есть мастерство, которое могут оценить только оборванцы и фокусники. - Хотя… Пусть на этот раз - она угадывает, - вдруг сказал Израм, сбив Фенрису весь бросок. - Больно ты хорош в игре… не дуришь ли нас, а? И толпа впервые увидела, как рука невозмутимого остроухого игрока дрогнула. Монета едва не выскочила из пальцев и не шлепнулась на бочонок раньше времени. Фенрис вздохнул, понимая, что любой намек на несогласие и возмущение выдаст его с потрохами. Привычно уложил медяк на сгиб пальца, обратился к той, кто была поставлена на кон: - Постарайся угадать. И подбросил, полагаясь теперь на одну лишь удачу. Не ожидая такого резкого броска, Хоук быстро выговорила первое, что пришло на ум: - Король! Зрители, пораскрыв рты, задрали головы. Падая, вертелся медный кругляшок…