Тедас. Однажды и навсегда

Рано утром Амалия перебудила всех и объявила о начале сезона охоты на зайцев и землянику. За зайцами был отправлен Бевин, потому что, как сказала Самопровозглашенная властительница Эонаровых земель, все ягоды сразу скиснут от его столь же кислого лица. Она взяла с собой Коннора и до самого полудня вычёсывала с ним земляничную полянку. Верный Кот понёс корзины домой. Ещё было решено совершить налёт на ежевичник, который вчера обнаружил голем, но сам в кусты не полез, боясь поломать ветки и затоптать ягоды. Грозящая страшной смертью в наказание за дегустацию ягод во время охоты Амалия наконец смиловалась – и первые полчаса в ежевичнике было тихо. В их полных ежевики ртах не нашлось места словам, разве что счастливым причмокивающим междометиям. Довольные, сытые, с синюшными губами сборщики уселись в траву – всё, перерыв. - Правда в такие минуты легко забыть, что где-то там идёт война? – вдруг спрашивает Амалия, вытягивая вперёд ноги. - Правда, - легко соглашается Коннор и тревожится из-за этой же лёгкости. – Почему ты подумала о войне именно сейчас? - Что значит «именно сейчас»? Я и не переставала о ней думать! Понимаешь, даже здесь идёт война. А скоро состоится и легендарный штурм Эонара, я чувствую это. Ты, между прочим, в нём тоже участвуешь. - Я? - О да. О да-а-а! – представляя картину Великого Штурма и заводясь с пол-оборота, Амалия хищнически улыбается, маленькие и острые зубы её влажно блестят. - Ты будешь нашей самой мощной боевой единицей. Мощнее чем даже коти… Бевин. - О. Ты теперь его по имени называешь? – с непонятным выражением на лице и в голосе спрашивает Коннор. - Никаких больше «котиков»? - Так бесится же, - морщится Амалия и больше ничего о нём не желает говорить. Она ещё не до конца простила его за вероломное истребление прекрасной щетины и бесстыдное оголение подбородка. Ежевика сверкает в берёзовых корзинках, похожая на чудно слипшуюся икру чёрных рыбёх из Эонарового озера. Амалия сидит, опершись на спрятанные за спиной руки: - Ну, тебе интересно, с чего ты вдруг мощной боевой единицей стал? Вернее, как именно я из тебя эту мощную боевую единицу сделаю? Ты давай придвинься ближе, Кон, я покажу. Кон осторожно пододвигается, шелестя травой, пока не упирается в протянутые девичьи руки. Амалия показывает ему ладони. Исцарапанные, с синими пальцами и разноцветными ниточками на запястьях. И от пальцев до запястий излинованные чёрным, глубоко уходящим в кожу рунным узором. Коннор бережно укладывает их в свои руки, как на весы, оценивая увиденное: - Ты… Ты это чем? - Огнянной спицей, - с гордостью заявляет она. – Так будет надежнее. Нарисованная хной или ещё чем руна ведь и стереться может в самый неподходящий момент. Вдруг у меня от волнения в разгаре боя ладошки вспотеют? А это уж наверняка – ещё пару месяцев заживать будет. - Зачем же ты… Глупая. Больно было? - Отец рассказывал, что в Эонаре за малейшую провинность пальцы отрезают. И узникам, и рыцарям. Вот это, наверное, больно, – говорит Амалия и смотрит в сторону леса – живого занавеса, за которым творятся ужасы Эонаровой тюрьмы. - Надеюсь, он там не очень шумит. Не так уж у него много пальцев. Коннор смотрит в одну с нею сторону и молчит, не отпуская её ладоней. Оглаживает большим пальцем выжженный на них рисунок. Через несколько мгновений Амалия вдруг вскакивает. И медленно поднимается вслед за ней примятая трава. - Вставай! Я покажу, как это работает! - голос её звучит натуженно громко, будто она пытается скрыть за ним невеселые мысли… или смущение. Коннор встаёт. - Бери свой посох и иди сюда. Коннор идёт, перешагивая корзинки с ежевикой, и возвращается с посохом, который всё таскает с собой по возможности, как какой-нибудь без меры опасливый рыжий дед. - Колдуни-ка, - командует Амалия. - Колдунуть? - Ну смагичь чего-нибудь. Любое заклинание. Сложно тебе что ли? Маг ты или нет? Слова её обрушились ему на голову еловыми иголками. Коннор встряхнулся, ухватил посох покрепче и пустил вверх тонкую белую молнию. Она хрустнула в кроне деревьев будто гигантская змееподобная чешуйчатка и кончилась. В небо с истерикой взмыли птицы – черные и жирные, непривыкшие к такого рода потрясениям. Коннор вздохнул: уж больно слабенькое заклинание получилось. Он мог лучше и хотел сделать лучше: она же смотрит… - А попробуй теперь, - только и сказала Амалия, против его ожиданий не став ни насмехаться, ни молчать из внезапно пробудившейся в ней вежливости. Она обошла его кругом быстро и осторожно, как ящерица горячий камень. Чуть помедлив, примерившись, приобняла Коннора сзади и накрыла обожжёнными ладонями его сцепленные на посохе пальцы. А ведь в этот момент он и правда стал тем горячим камнем под лапками ящерицы. Не мог ни вдохнуть, ни двинуться, хоть это был и не первый раз, когда Амалия его обнимает. Но никогда раньше он не чувствовал так явственно – своим собственным телом – что диковатая хозяйка Эонаровых земель не носит под одеждой… ничего. По крайней мере, сверху. - Чего застыл? – сердито выглянула из-за его плеча Амалия, невольно прижавшись к субъекту эксперимента ещё плотнее. – Давай ещё раз! Он сосредоточился и этим спас себя. Вытолкнутая магией, невероятная по мощности энергия стала для него столь необходимой разрядкой. Молния получилась толщиной с дуб! И такая же ветвистая – раззмеилась по синему небу и опалило его. Небосвод враз сделался тёмным. Поднебесный воздух зашипел от ожога. Коннор, не веря, что способен на такое, опустил взгляд на свой посох. Посох держали четыре руки. Выжженные рунные рисунки просвечивались теперь через плоть, кожу и кости - кисти Амалии стали, как красное бутылочное стекло, поднесенное к огню. - Воа-а-а-а! – сама же она, кажется, не испытывала никаких неудобств – только вскрикивала и хохотала восторженно. – Работает! Работает! Ох! Давай ещё раз, Кон! Ещё раз! Он, подхваченный Амалиным порывом, повиновался с радостью выдрессированного мабари. Могучие молнии ударялись о небо, как подводные гейзеры о лёд. Всё вокруг рокотало. Амалия прижималась щекой к плечу рыжего мага и отрывисто, захлебываясь в смехе, кричала; изо всех сил старалась, чтобы Коннор понял то, что она хочет сказать: - Это!.. Это вообще! Ты понимаешь, Коннор?! Ты видишь, что мы можем?! Это руны! Такие руны! Они и на Бевина подействуют! На дутого этого! Подействуют, ух! Если я его за руку возьму, он станет сильнее раза в три! Или в пять! Кон! Ты понимаешь, что мы можем?! Что мы можем теперь, пусть нас и трое всего?! Да мы теперь… Она отпустила его и, не видя ничего вокруг, закружилась на траве. Сбила корзинки – ежевичины растеклись по земле пупырчатыми чернилами. Острые травинки перецарапали ей ноги, а она всё кружилась и всё смеялась так, как никогда раньше. Только налетев на Коннора, она остановилась и без сил повалилась на спину, увлекая и его за собой. И он увлёкся. Её эйфория была столь заразительна, что через миг Коннор и сам уже, не помня себя, катался с ней по траве, смеясь и расплющивая ежевику. Неудивительно, что он и не понял во всем этом восторженном барахтанье, как рука его оказалась у Амалии на затылке, пальцы нащупали тонкую полосочку пробора, откуда расходились в стороны тугие её косы, и чуть надавили, чтобы лицо её стало ближе. Чтобы улыбка её стала ближе, и чтобы губы… Он опустил веки всего на мгновение, но этого чувственного, короткого и яркого, как настоящая – не магическая – молния мгновения хватило, чтобы он узнал… Какие у Амалии маленькие, влажные губы. Близкий испуганный вздох заставил его открыть глаза. Только что рокот утихомирился и затих уже в самом далеком небе, и от этого даже тихий вздох звучал оглушительно. Амалия отстранилась. Сидела на коленях с таким видом, как будто только что проглотила ягоду очень аппетитного вида, но непонятного происхождения, и теперь гадает, как ягодный сок на организм подействует – вдруг ядовитая? Коннор виновато ссутулился, спрятал взгляд в траве, где валялся, ещё хранивший жар их рук посох. Спасительный посох, на который можно смотреть в стыдливой этой тишине и даже тронуть пальцем. - Амалия… - сказал наконец Коннор, когда тишина стала совсем для него невыносимой. И тишина пропала в тот же миг: в неё ворвался кто-то запыхавшийся и свирепый. - Вы совсем рехнулись?! И оба они подскочили с земли, будто туда, где они сидели, сыпанули вдруг горячих углей. Бевин грозно дышал, раздувая ноздри, и первое время ужасающе молчал, переводя взгляд с Коннора на Амалию и обратно, как муж, застигший жену за изменой. Занимающий роль «любовника» Коннор так и подумал, что он такой, потому что всё видел. - Ладно она – того, но ты-то башкой своей рыжей думаешь?! – с жаром обратился к нему разъяренный рыцарь, и тот, тем не менее глядя на Бевина прямо и без страха, недоумевал, почему он всё ещё не кинулся на него с кулаками. Амалия, не зная, что делать, хмурила брови и сжимала губы, чтобы на всякий случай выглядеть возмущенной. - Эти демоновы магичества даже в Орлее, наверное, видели! – не унимался Бевин, молчание обвиняемых его только подхлестнуло. - А если тут храмовники эонаровы поблизости шарят? А если не шарят, то уж наверняка сюда из крепости целый отряд успели направить! Я спрашиваю, Коннор, башка у тебя есть?! Искрит тут во всё небо! Маг опустил голову и нервно хмыкнул, почувствовав облегчение. Мимолетное и обманчивое облегчение – перед ним, а главное перед Амалией, вырастала опасность куда страшнее толком не разобравшегося в своих чувствах, белобрысого ревнивца. - Что встали?! – широко зашагал к ним Бевин; в правой руке он держал за горло убитого зайца, обмякшая тушка болталась жалко и в то же время как-то угрожающе. – Убираться отсюда надо! И от селения вашего мажьего уходить. Его отыщут – и всё! Голему своему скажи, пусть заляжет где-нибудь в овраге. - Да не вопи ты! – ожила наконец Амалия и вспомнила, кто тут хозяин, а кто «заложники». – Раскомандовался. Пусть приходят храмовники твои! Мы их, как мышей, раскидаем! Я теперь такое могу! – она подняла ладони к лицу, чтобы рассмотреть поугасшие, растратившие свою энергию руны, которые теперь выглядели не как чернющий выжженный рисунок, а смотрелись беленькими неглубокими шрамами. – Мне времени-то нужно чуть-чуть. Всего каких-нибудь… Послышались голоса. Скрежет доспехов. Близко. Так близко, что даже Амалии ясно стало – не наберется для неё нужного времени, даже «всего каких-нибудь»… Голоса приближались. Бевин зашипел, отбрасывая труп зайца далеко в заросли и туда же заталкивая ногой корзины с остатками ежевики на дне: - Ну что, молодцы, да? Довольны? - Тогда – дёру! – нервно проговорила громким своим шепотом Амалия, с ужасом замечая, что эти остатки ежевики похожи теперь на спёкшуюся черную кровь. - Поздно уже «дёру», - рявкнул на неё Бевин. Голос Коннора даже в такой ситуации был как влажная марля на горячий лоб: - Побежим – подтвердим, что виновны. И неугодны Создателю. Все, – тут он, ища понимания, посмотрел на Амалию. - Они только остервенее в погоню и на поиски кинутся. И деревню вашу точно найдут. - Ну и что нам их? Ежевикой угощать? – металась, не сходя с места, та. - Просто… не делай глупостей. - Молчи громко, - вставил свое рыцарское слово Бевин и зачем-то пошёл к Коннору. А из кустов, соседствующих с ежевичником, уже вовсю доносился треск ветвей и грызня мечей, их ломающих. Уже можно было разобрать громогласное «я что-то вижу, капитан!». И в тот момент, как из кустов выбрались, действительно рыскавшие неподалёку и ошеломлённые необыкновенной магической силы молнией, храмовники, Бевин выхватил из рук рыжего мага посох и со всей силы двинул ему по лицу. Коннор упал и не сразу смог приподняться полубоком. Амалия вскрикнула. Даже явившиеся исполнять долг рыцари стушевались перед такой картиной. - Радуйся, что ты сынок канцлера, и никто не в праве тебя убить! – сказал Бевин нарочно громко и чётко, чтобы все услышали и намотали на ус. Сын канцлера, пытаясь проморгаться, чтобы зеленая земля не расплывалась перед глазами, прижал руку к лицу и посмотрел на кровь. Пусть это сейчас и не играло роли, но по силе удара Коннор понял, что Бевин действительно всё видел. Понял и усмехнулся. Амалино «Бевин, ты…» и капитаново «Что здесь…» слились воедино и зазвенели. Бевин больно ухватил Амалию за плечо и, оттащив от мага подальше, поклонился перед остолбеневшими храмовниками. - Вы вовремя, сэр. Если они у вас есть, прошу воспользоваться средствами устранения магии, пока он не может оказать сопротивления и нанести вреда нам… и себе. - Предатель! – забилась у него в хватке Амалия, заколотив острыми кулаками по Бевиновым ребрам. – А ну пусти! Щупало ты вонючее! А я еще тебя мёдом мазала! Да чтоб ты тогда сдох в том жало-листе! Командующий разведывательным отрядом храмовников – а это был человек безупречной выправки с чисто выбритым широкоскулым лицом и одетый в исцарапанный, весь в засохших пятнах мундир – кивнул, перед тем долго щурясь, но расценив, что мага надо обезвредить в первую очередь и уже потом разбираться с дерзковатыми юношами и истеричными девицами. К Коннору подошли двое – оба в полной готовности рассеивать магию, едва ею запахнет. Но от поверженного мага пахло только ежевикой и кровью. Он послушно продел руки в блокирующие магию наручи; третий подошедший храмовник застегнул их у него на запястьях без лишней грубости. Бевин не смотрел на это действо – оставался лицом к капитану: - Сэр… - Тоблер, - первым представился капитан, и это было удивительно: Бевин же младше его по званию. - Разрешите объяснить ситуацию, сэр Тоблер… - Капитан Тоблер. Продолжай. - …капитан Тоблер. Я – Бевин из Редклифа, рыцарь Денеримского Ордена храмовников. Был назначен в отряд, сопровождающий мага, оставшегося без надзора Круга. - Все они сейчас без надзора Круга, - сказал капитан Тоблер как-то даже сочувствующе. – Продолжай. - Да. Вам, наверняка, известно… То есть, вы должны были ожидать… - Бевин вдруг нехорошо запнулся: кулаки Амалии и неизвестность, творящаяся с Коннором за его спиной, его здорово отвлекали. – Это – Коннор Геррин. Сын покойного… - Покойного? Очень жаль. Продолжай. - Еще одно твоё «продолжай», и, клянусь, я плюну тебе в лицо! – всё растущий от непонимания и страха гнев Амалии перекинулся с Бевина на Тоблера. Тот скосил на неё строгие, но какие-то непримечательные глаза, взгляд и цвет которых обычно совсем не запоминался. - Кто она, рыцарь Бевин? - А… это… Рыцарь Бевин, так хорошо, так слажено начавший их беседу, вновь растерялся, и дело едва ни приняло дурной оборот: Амалия получила возможность ответить. - Я?! – кидалась она диким своим взглядом на всех, кого видела. – Да чтоб ты знал, я Повелительница Те… - Руки прочь от Кейтлин! – вдруг отчаянно выкрикнул Коннор, перебив её и встряхнув свой хмурый конвой по обе руки – храмовников, что уже успели привыкнуть к его смиренному поведению. – Даже не смейте впутывать её в это дело! Руки прочь от неё! Повторил он, хотя, кроме Бевина, её и пальцем-то никто не собирался трогать. По крайней мере, пока. - Кейтлин? – спросил капитан Тоблер больше у Бевина, чем у вконец сбитой с толку и угомонившейся Амалии. - Моя сестра, - сказал Бевин; уверенность вернулась к нему. – Этот аристократишка ей голову вскружил. Нет, он не маг крови, просто она у меня…ну, немного того. Повелась. На мордашку. На фокусы. Вот и сбежала из дома сюда. Вроде как «за любимым да до конца». До самого Эонара, говорит, идти буду. Не мог же я сестру одну назад отправить. Вы посмотрите на неё. - Хм, - и правда посмотрел на неё Тоблер с непонятным, незапоминающимся выражением. – Продолжай. Амалия, не смотря на своё обещание, не плюнула ему в лицо. Стояла столбом, держа в руке кисточку одной из своих кос. - А сегодня, - продолжил Бевин. – Маг предпринял попытку бежать. Да вы и сами видели, как тут искрило всё. - Продолжай. Бевин нахмурился, даже и не зная, в какую сторону ему теперь продолжать. - Он, похоже, правду говорит, - неожиданно голос подал один из эонаровых храмовников, в шлеме и с алым платком - треугольником, покрывающим левое плечо – отличительным их знаком. – В письме, где говорилось о… «сыне» этом был список сопровождения. Много имён. Бевин из Редклифа там тоже был. И сестра у него действительно имеется. Кейтлин. Да, точно помню. В архиве смотрел. - Продолжай, - сказал Бевину Тоблер, будто не услышав товарища по Ордену, но на самом деле он всё услышал и принял к сведению. - Это всё, - сказал Бевин осторожно. - Я шёл к вам из Денерима, чтобы представить правосудию Эонара мага по имени… - Долго шёл. Бевин быстро сглотнул: - Здешние земли полны опасностей. Я потерял свой отряд… вместе с Капитаном. К тому же… сестра увязалась. Дура. Капитан Тоблер помолчал вдумчиво. Потом также вдумчиво вытер подбородок о красный тканевой треугольник на плече. Сказал, как будто извиняясь: - Крепость наша была когда-то магической лабораторией. Земля вокруг отравленная. А ловушки… у нас и у самих-то нет полной карты их расположения. Старик Вингельм умел прятать всякую жуть… Амалию дёрнуло, как от укуса овода. Бевин даже чуть разжал пальцы, подумав, что в этом он виноват. - Сможешь ли ты без помощи отыскать безопасный обратный путь? – ровно спросил капитан в исцарапанном мундире. - Да, - сказал Бевин. - Бери сестру свою и лучше следи за ней впредь. - Обещаю. - Возвращайся и скажи, полагаю, новому командующему, что ты выполнил долг. Пусть тебя наградят. Ступайте. Бевин сжал Амалино плечо и пошёл. Она, не зная, что еще может сделать, повиновалась. Храмовники, заполучив долгожданного узника, тоже двинулись немедля – торопились показать ему тягостный Эонар, его новое обиталище. Пути их пересеклись на одно лишь мгновение, и всё это мгновение Коннор Геррин и «Кейтлин» - сестра Бевина из Редклифа смотрели друг на друга. Он – тоскливо. Она - не веря в происходящее. И все сочли эти взгляды за безмолвное прощание влюбленных. Все. Даже стиснувший зубы Бевин. … - Говорю тебе, мы с ним давно придумали такой план, на случай, если нас застигнут врасплох, - говорил ей Бевин чуть позже, раздраженно меря комнату шагами и распределяя в небольшие свёртки всё, что может пригодиться. Амалия сидела на своём столе среди молоточков и рунных чертежей. Белая и молчаливая. Где-то за стенами обеспокоенно ходил кругами голем по имени Кот. - Собирай, что жалко оставить и грузи на махину свою. Постараемся добраться до Денерима. Обратимся за помощью к Королю или Королеве. Создатель, надеюсь, они живы… Каждый шаг его сопровождался деревянным скрипом, и внутри у него что-то противно скрипело. Хотя, он-то здесь причём? Они ведь и правда вместе сочиняли этот план. По обоюдному согласию. На этот раз он никого не предавал. И так уж сам Создатель распорядился, что теперь они вдвоём с Амалией… Отправятся в Денерим. И будут там вместе. Вдвоём. Вместе. Без Коннора. Амалия сидела на столе и не отвечала. - Мы ничего не можем с этим сделать, - говорил Бевин. – И, прости, но я думаю, даже Алистер – Конноров дядя не отправит своих людей на штурм Эонара, чтобы рассориться с храмовниками ещё сильнее. И… сейчас же Мор, ты понимаешь. Ведь, если с этой стороны посмотреть, Коннор даже в меньшей опасности, чем мы. Порождения по Эонару не ходят. Да и не тронут там его, говорю тебе. Он – сын Эамона. Не посмеют. Амалия сложила руку в локте и приложила её к глазам. - Всё будет нормально. Я буду с тобой, и всё будет нормально. Амалия очень по-девчоночьи, и очень стыдясь этого, всхлипнула. Бевин остановился. Посмотрел на неё… А потом – себе под ноги. - Вот… почему? – выговорил он сквозь зубы почти умоляюще. – Почему ты вечно… Вечно плачешь со мной? Амалия всхлипнула вновь, а Бевин, вместо того, чтобы разжалобиться, стиснул кулаки от злости. Почему? Вот почему так? Чем он… чем он-то хуже?! - Об отце-то своём ты не плачешь. Он тоже в Эонаре, а ведь не плакала же ты о нём всё это время! Совсем не плакала, а тут вдруг… Втюрилась ты в него, что ли?! Амалия прекратила вдруг всхлипывать, словно сломав в себе тот механизм, который заставлял слёзы литься градом. Замерла, затихнув. - Я видел всё, - сказал Бевин. Амалия отвела от мокрого лица руку. - Ну? Втюрилась? Говори! - Дурак ты, - сказала Амалия и спустилась со стола. Прошла мимо него и вышла из комнаты. Бевин долго стоял, глядя себе под ноги. Потом опустился на пол и расплакался, как дурак. … А через несколько недель море поросло густой курчавой шерстью. Белый пар как появился однажды утром, так и не сходил уже несколько дней, и корабль шёл в нём медленно и сосредоточенно, как полз бы незваный жучок в седых волосах Архонта Августа – Касаанды, если по-кунарийски. Сам он был весел и нескончаемо воодушевлен – отказывался признавать, что они сбились с курса, а долгое непоявление на горизонте суши называл «явной провокацией со стороны неизведанных земель». Архонт не доверял глазу вперёдсмотрящего, ходил бесстрашно по поручням и всматривался вдаль, кутаясь в накидку, смастеренную из давно опустошенного корабельного мешка. Иногда он останавливался и, опасно балансируя, трогал что-то кончиком сапога. - У тебя тут, Аришок, пушечка расшатана. Подколотить бы. Аришок, теряя терпение, сжимал губы. И часто, очень часто и очень тихо спрашивал у себя и у Героини Ферелдена: - Ответь мне, кадан, как наше дело дошло до этого? Как оказались мы так далеко от войны, с который намерены были покончить? Как мы позволили так безоглядно собой помыкать? Королева подышала себе на руки, чтобы согреться и скрыть улыбку: такого по-старчески ворчащего Стэна ей никогда ещё не приходилось видеть. Зато она видела однажды, как Стэн и Росянка пьют чай – тихо, не глядя друг на друга, но сидя рядышком, как семейная пара после скандала. - Как мы оказались в интересном таком положении? – повёл длинным острым ухом Август и поспешил спрыгнуть вниз. - Ой, так это я ловчее рассказать могу. Не в обиду, Королева Стражей, Ваше Величество. Королева небрежно махнула рукой и поправила распоротый мешок на своих плечах и на плечах Зеврана: он у них был одним укрытием на двоих. - Так вот, Аришок, - начал Архонт Росянка, зашагав перед ними туда-сюда, как цапля, сохраняя в организме тепло и напуская на себя важный вид. – Смею напомнить, отдавать мне Сегерон вы отказались сразу же. - Моему народу нужна территория для жизни, - сказал Аришок и добавил с едва уловимой угрозой в голосе. – Нас много. - Не имею в этом сомнений. Я жил среди твоего народа довольно, чтобы знать, что вам нужно для жизни. Потому-то я и спросил у тебя, Аришок, почему бы вам не продолжить жизнь там, откуда вы все явились? И на этот раз со стороны предводителя кунари ответа вовсе не последовало. - Потому что вы сами уже давно и понятия не имеете, откуда и зачем пришли, - сказал Август. - Мы пришли, следуя воле Ку… - Да-да, конечно. Именно так и написано в многотомных ваших книженциях. Но попалась мне однажды одна… да такая… - Тамасран нужно было следить, кому они доверяют секреты наших книг. - Брось, Аришок! Я всегда тебе нравился! - Не ты, Касаанда. А твоя тяга к познанию Кун и кунари. - Да-да-да, - быстро закивал Архонт, сбрасывая белые волосы на глаза и тут же их смахивая. – И именно тяга эта заставила меня изучить старую кунарийскую книгу с первой строки до последней и узнать, что же вытолкнуло вас с родных земель и бросило в завоевательные походы. Монстры! Аришок нахмурился: эта часть была ему не по душе более всего прочего. - Огромные монстры – чудовища, что завелись на вашем родном острове и выжили даже таких здоровяков легко, как веверна ящериц! Аришок нахмурился сильнее: - Что бы мой народ уступил свой дом каким-то жалким тварям… - Не просто тварям – гваршаара тэт`уум, - произнёс Касаанда и тоже стал хмуриться, поддаваясь его рассудительному, ставшему центром настроения всего разговора тону. – «Пауки, состоящие из плоти острова», если верить моему грубому переводу. Аришок промолчал теперь уже совсем без протеста даже во взгляде: перевод Росянки он признавал вполне верным. А это значит… - С одобрения обеих стремящихся к союзу сторон, были приняты новые условия. Если народу кунари будет возвращена родная земля, Сегерон будет возвращён Тевинтеру, - Архонт замолк на мгновение и взглянул в какую-то почти что облачную бесконечность надводного пара. - Потому-то мы и здесь – где-то далеко за пределами океана Боэрик. Теперь главное – терпение. Приблизительное местонахождение острова нам известно: в древних архивах Тевинтера нашлись кунарийские карты. - Мне интересно, как они там оказались. - Будет тебе, Аришок, я же не спрашиваю, как оказались твои боевые корабли у берегов Минратоса, когда Договор был ещё в силе. Тот, кого звали Стэном, вспомнил, что вторжение в Минратос было решением Триумвирата куда в большей степени, чем его собственное, уже было заскрипел зубами и хрустнул сжатыми пальцами на эфесе верного меча, но рука Серого Стража так легко и так усмиряющее легла на его плечо, что никаких звуков, кроме короткого глухого вздоха, ему не захотелось издавать. Наблюдая эту сцену, Росянка в который раз удивился созидающей силе Королевы Серых Стражей и обратился к ней осторожно: - Я благодарен вам. Я сразу понял, что в вас есть что-то… Сразу! Ещё когда мы мастерили удочки из волос, я сидел и думал: вот теперь, теперь всё закрутится. Королева только перевела на него удивлённый взгляд, не желая ни двигаться, ни говорить: слишком уж она хорошо пригрелась, стоя рядышком с Зевраном, чья горячая антиванская кровь справлялась со стылым океанским паром лучше всякой печки. Тот, зная редкость и ценность момента, тоже помалкивал. - Даже если мы не найдём этот остров, - сказал Август куда-то в сторону. – Я рад, что вы уговорили нашего грозного предводителя на эту… хм, экспедицию. Даже если на острове не окажется никаких чудищ, я рад, что принял участие в этом великом эксперименте; гаатлок, смешанный с лириумом и чистая магия дадут немыслимый, немыслимый результат! - Главное, чтобы это сработало, - сказала Героиня, облачая слова свои в тончайшие клубочки пара. - И чтобы эти «чудища» не были лишь предлогом узнать рецепт гаатлока, - прибавил Аришок хрипло и холодно – не создавая пара вовсе. Росянка почти оскорбился: - Я думал, раз мы хотим стать союзниками, следует начать доверять друг другу прямо сейчас. - Сказал двойной игрок с четырьмя именами, - вдруг смешливо подал голос Зев, тёплым дыханием обжигая Королеве замерзшие уши. - Что ж, извольте, - вздохнул Касаанда, - скажу по-другому. Я здесь единственный маг и тевинтерец среди вооруженного отряда кунари под предводительством самого Аришока, у которого в друзьях Героиня Ферелдена и птенец Воронов. - Кар! – сказал Зев, оскалившись. И старик Росянка насмешливо оскалился в ответ, ещё раз подтвердив их похожесть. Холодный, влажный пар лез в нос, и Королева его потёрла: - В общем, все мы понимаем, что водить нас за нос вам не выгодно. - Именно. Поэтому, главное сейчас – терпение. Архонт повторял эту фразу как заклинание. Терпение. Терпение и вера, что всё получится – что среди тёмной воды и белесой неосязаемой коросты пара покажется вдруг ободок далёкого острова. Далёкого, но существующего. Касаанда потянулся и щелкнул пальцами, возвращая себе привычную неунывающую веселость: - Чаю, Аришок? Может, на этот раз ты не прикажешь другу-птенцу вынюхать все чашки на содержание в них яда? … Из-за странных ли свойств чая или из-за того, что, надышавшись здешнего пара, все начали сходить с ума, но всем, абсолютно всем на корабле привиделся той ночью один и тот же сон. Даже тому кунари, который, стоя за штурвалом задремал всего на мгновение. И, не просыпаясь, повернул нос к востоку на сорок градусов. Им снился юноша. Он назвал себя Фейнриэлем и извинился за вторжение. Сказал виновато, что теперь, хотят они того или нет, но их корабль уже держит курс на некий остров, где Фейнриэль вместе со своим наставником так неудачно застряли. Ещё раз извинился и выразил надежду, что на корабле для них найдётся место, потому что и ему, и наставнику совсем невмоготу стало находиться на острове, кишащем вартерралами. … С вартерралами она уже была знакома и отлично представляла, как они выглядят. А вот с «истинным домом кунари» у Хоук возникли проблемы. Когда Теневой Фолиант решил ознакомить её с историей создания и развития серокожих гигантов, она увидела портовый закуток Киркволла с представительным табуретом Аришока на возвышении: никак иначе «место обитания кунари» ей не представлялось. И сейчас Хоук, вскинув голову, наблюдала, как вартерралы ползут по ступеням, скатываются со стен, многоногим градом падают с крыш складов и бросаются на рогачей. Те бегут, опрокидывая Аришоков табурет, сражаются и снова бегут, снося ворота. Заполняют своей серой бугристой массой корабли и покидают берега. А потом несколько лет так и живут – на кораблях, ища, есть ли в Куне ответы о том, как дальше жить могучему народу, потерявшему свою землю. Создатель был доволен – Хоук почти что видела его пугающую улыбку – он знал нрав своих Последних Детей, он знал, что они выберут путь завоевания. Создатель сам этого хотел – для того и нужны были вартерралы. Кунари – единственные его создания, что не стали искать себе бога. Совсем. Создатель рассудил, что в сознании существ отсутствие бога вовсе – лучше, чем поклонение богам ложным. Таким, например, какими стали для людей столь любимые Создателем драконы. Хоук узнала всё и увидела всё настолько, насколько позволило ей её восприятие. Увидела, как Создатель-Фалон`Дин просит драконов обучить людей магии, чтобы те ничем не уступали эльфам, и как впервые восторженный человек называет Думата «моё божество». Как драконы, очарованные верой людей, почувствовали себя как никогда сильными и рискнули с помощью людей отнять у Создателя власть над Истоком. Хоук видела и штурм Золотого Града, и как Град этот становится Чёрным, а маги, вторгшиеся в него, исторгаются обратно – с оскверненной кровью в венах и под личиной первых порождений тьмы. Хоук узнала среди них Корифея. Драконов же Создатель наказал иначе – не уничтожил, но похоронил их под землёй до тех пор, пока их одного за другим не поглотит скверна. - Меньше всего я ждал от вас предательства, - говорил тогда Фалон`Дин, и в голосе его не было более красок; Хоук едва удалось его узнать. - Напрасно я поселил в ваших головах разум и наградил вас волей. Тварь должна оставаться тварью. Так дохните теперь от рук своих же последователей; смотрите обезумевшим своим взглядом, как горько им, когда Божества оборачиваются вдруг Демонами. Страницы Теневой Книги подрагивали, как и ослабевший хвост Разикале – любимой драконихи Митал и её сыновей. - А ты… - говорил ей Создатель, обрекая. - Будешь скитаться по миру и искать решение… против всего этого. Я не зверь и могу отличить урок от истребления. Мор станет миру наказанием, но я не желаю, чтобы в скверне же мир и утонул. Ты будешь искать решение. И если найдёшь, быть может… Быть может, я смогу вас простить. Так Разикале лишена была плоти и духом скиталась по миру, пока не встретила девушку по имени Флемет… Больше Фолиант ни о Разикале, ни о Флемет не желал показывать строк. Но были строки о гномах, обожествляющих самих себя, и, наконец, о кунари. Тех самых, чья безбожная философия нравилась Создателю больше всего. Последний их корабль скатился куда-то за горизонт, и накатила та самая темнота, лишь чуть освещаемая пугливыми виспами – свидетельство об окончании очередной теневой главы. Фолиант сомкнул страницы, как смыкает веки смертельно уставший человек. Какое-то время Хоук шла в полутьме, размышляя, насколько бы изменилось содержание церковных книг, если бы их авторам была известна правда, и как удивятся сами кунари, узнав, что их пришествие в Тедас – на самом деле воля Создателя. - Погоди, погоди, - сказали ей из темноты. – В следующей главе Создатель милейшую Андрасте повстречает, и вот тогда начнётся самое удивительное. Хоук, выхватив посох и другой рукой прижав к себе Книгу, как щит, крутанулась вокруг себя. Здесь, в теневом мраке, против незримого противника такой приём с оружием вряд ли сработал устрашающе и ей на руку, но она ничего не смогла поделать с этим рефлексом. - Не нужно, - сказал тот же голос. – Мы и без этого сможем легко обойтись. - Ты демон? – спросила Хоук просто, чтобы некто вновь заговорил: ей никак не удавалось разобрать, на что его голос похож и стоит ли выслушивать в нем враждебные нотки. - Нет, - прозвучал голос не сразу: обладатель его задумался. – Я не демон. Не демон. Не демон с голосом, который ей будто бы знаком. У Хоук замерло сердце: - Моран?! И мысленно она взмолилась, пожалуйста, каким-нибудь чудом, пусть на этот раз это и правда будет Моран. - Моран? Ах, да. Очеловеченный Уртемиэль так теперь себя предпочитает называть. Смешно. Стало ещё темнее. Виспы взмыли куда-то под завесу и просочились в иные слои Тени, спугнутые присутствием кого-то древнего и сильного. - Ты покажешься или нет? – спросила Хоук сухо: бесплотный голос стал раздражать её своей осведомленностью и бесплотностью. - Нетерпеливая. Дерзкая. И странно пахнешь. Мне интересно, почему Разикале и Уртемиэль тебя выбрали. - Никто меня не выбирал. - Но отчего-то ты здесь. Ищешь Ключи и узнаешь историю страница за страницей, даже не представляя, что будешь делать с этим Знанием. Хоук опустила посох: собеседник её явно был больше любопытствующим, нежели агрессивным. - Ты продолжай. Слова знаешь. Я не буду мешать. Просто понаблюдаю немного, если не возражаешь. Она взялась за книгу двумя руками и усмехнулась: «если не возражаешь», ну конечно. Всё равно же останется и будет наблюдать, плевал он на её возражения. - Вовсе нет. Я правда уйду, если пожелаешь. - Я разве разрешала тебе копаться в моих мыслях? - А я разве просил разрешения? Вопрос был, не возражаешь ли ты против моего присутствия. О мыслях и речи не шло. Хоук не захотелось больше думать о голосе, кому бы он ни принадлежал, пальцы её прижались к змеистому книжному переплёту, а губы прошептали давно выученное: - Один из Ключей можно найти там, где не слышны слова. Три других спрятаны там… … где нет неба, закончила Хоук уже мысленно, потому что Теневой Фолиант, не дожидаясь окончания фразы, перенёс её туда, где неба действительно не было. Глубинные Тропы. Снова. Голос, как и было обещано, не мешал. Ничем её не тревожил, позволяя бродить в нешироком затхлом зальчике в тишине и одиночестве, наткнуться на алтарь с сияющим идолом и задумчиво обойти его кругом, вспоминая… Узнавая в нём… Дверь отворилась с каменным хрустом, и четверо зашли внутрь. Хоук швырнуло к стене будто бы неведомая сила; хотя, скорее, причиной было её глубокое ошеломление. Она видела… себя. Отброшенную временем назад лет на девять, со следами лишений на исхудалом лице; ещё не Защитницу, но уже пропахшую Кирволлом до самых костей. Та Хоук не видела её, ступала осторожно и решительно, ведя вперёд своё экспедиционное сопровождение. Варрик, Андерс и… - Карвер! – Хоук у стены позвала его, и ей даже показалось, будто бы он её услышал. Вздрогнул, оглянувшись назад. - Это я. Я за тобой, - Хоук пыталась попасть под его взгляд и даже махала руками, но брат смотрел сквозь неё, как сквозь колышущееся, но незаметное полотно паутины. Потом снова выпрямил голову и последовал, как прежде, за спиной той Хоук из прошлого; за Варриком и Андерсом. Среди них только сам Карвер не выглядел видением. На нём уже был истасканный мундир Серых Стражей. И вот тогда настоящая Хоук побежала. Чтобы схватить его за плечи, встряхнуть, заставить проснуться. Ведь она здесь – в Тени – и для этого тоже. Её снова отбросило в сторону, и на этот раз виной тому были не эмоции, а чья-то удерживающая сила. Она попробовала снова и опять налетела на невидимый барьер. Толстый, многослойный панцирь, которым покрывался Карвер год за годом с самого, кажется, детства. Хоук заколотила по нему, чем только могла – древком посоха, локтями, плечом… - Ну, ну, прекращай, ещё расшибешься, - вернулся вдруг голос со всей своей ласковой насмешливостью. - Или Тень ненароком сломаешь – вот будет беда. Хоук перестала стараться и, словно бы в поощрение её послушанию, говорящий наконец вышел к ней. Весь. Целиком, без обмана и хитростей. Волк был бел и огромен. Столь огромен, что если бы Хоук захотела, могла пройти у него под брюхом, не пригибаясь. Точно таким же она увидела его впервые – ещё когда Моран был с ней и шептал наставительно: «Смотри, Хоук, это…» - Фен`Харел. - Уже хорошо, что не Ужасный Волк. Право, я бы обиделся. Фен`Харел говорил, не открывая пасти. Обросший во все стороны, он не шёл, а будто бы плыл плотным белым туманом. И осел рядом с Хоук, превратившись в громадный стог из твёрдой волчьей шерсти. - Это ты сделал? – спросила Хоук, ударив по барьеру кулаком. - Мне-то зачем? Это он сам тебя не пускает. - Почему? У него же нет никого ближе меня! - А здесь, смотри, нет никого ближе к тебе, чем я. Тем не менее, скажи, достаточно ли мы друг другу близки? Хоук сжала губы, Фен`Харел продолжил, мерно раздувая ноздри: - Здесь ничего не поделаешь. Такие барьеры против воли способны только эльфийские Хранители сбить. Сядь и переведи дух. Посмотри, как спрятанный мною Ключ однажды оказался в твоих руках. Хоук обескуражено села. Фен`Харел не гнушался соседству со смертной – сидел неподалёку и всякий раз, когда вдыхал воздух волчьей грудью, дыбящиеся шерстинки касались её человеческой руки. - Ты видишь то же, что и я? – под непроницаемым колпаком говорил Варрик, повторяя сцену из прошлого. - Это… лириум?- спрашивала Хоук, которой она когда-то была. - Это определенно магия. И вряд ли добрая, - щурился Андерс. Андерс… Карвер выглядел потерянно и смотрел себе под ноги. - Я-то всё думал, с чего такой в Тени переполох? А тут вот оно что… Пленник. Да ещё и не маг, - сказал Фен`Харел задумчиво. Хоук подняла голову, шерсть свисающая с волчьей морды была похожа на человеческую бороду. - Что теперь с ним будет? - Ничего с ним не будет: присмотрю я тут за твоим братцем. С пеленок растил вашего Создателя с братом и уж быть нянькой умею. - С чего бы Ужасному Волку оказывать мне такую услугу? - Я же просил… - выдохнул Фен`Харел и насупился. – «Ужасному Волку». Какое-то время они сидели молча и только слушали приглушенные, будто сдавленные стеклянным конусом, голоса: - Ты шутишь? Ты оставишь родного брата помирать ради дурацкого идола?.. - Не только ради идола! Местонахождение этого тейга – само по себе сокровище. И я не собираюсь им делиться. Прости, братец. - Бартранд? Бартранд! Потом пространство Тени изменилось – древние глыбы превратились в медные статуи киркволльских казематов. Под бесстрастным их взглядом Бартранд, предавший брата, продавал идол-Ключ рыцарю-Командору Мередит. Хоук наблюдала за этим молча: всё ждала от волка ответов. И тот ответил: - Как я и сказал, мне интересно, почему Разика… то есть, гм, Флемет и Моран выбрали тебя. Мне хочется увидеть, что ты сможешь и какое Решение в итоге будет принято. Я знал, что однажды Драконьи Врата будут открыты. Но никто ещё не подбирался к ним так близко, как ты. Тебя ничто не должно отвлекать. С братом твоим всё будет в порядке. Хоук провела ладонями по лицу. Мередит и гном наконец сторговались. - Ты можешь сам мне всё рассказать? – устало выговорила Хоук. – Прямо сейчас. Где хранятся оставшиеся Ключи, где именно находятся Драконьи Врата и на что похожа сила, которая за ними спрятана? Волк почти что разочарованно повёл носом: - Да ты и сама всё видишь: Ключ, о котором мы тут читаем, был почти что полностью уничтожен безумием одной сильной женщины. От него осталась крупица. Но и её будет достаточно. Видение, щедро обрисованное Фолиантом, опять поменялось. Хоук вновь видела саму себя и Сэндала, переработавшего частицу идола в мощную руну. Позже руна была вручена Варрику и намертво прилажена к механизму Бьянки. Хоук безнадежно усмехнулась, представив, как будет уговаривать Тетраса расстаться со своим возлюбленным арбалетом во спасение всего Тедаса. И через миг коротко и скорбно вздохнула: похоже, Тедас обречён. - А сила Истока, что хранится за Вратами… - вернул её к разговору неясно откуда слышимый голос Фен`Харела, – будет зависеть от воли того, кто до этой силы первым доберется. Она может бесследно стереть с лица Тедаса целую неугодную расу. Или сам Тедас целиком. Уничтожить порождений тьмы. Или демонов. Наглых ривейнцев. Или старуху, обсчитавшую тебя на рынке. Самого Создателя. Маленького Ужасного Волка… Хоук вскинула голову: - Так ты тут со мной любезничаешь, потому что за шкуру свою испугался? И Фен`Харел поморщил нос в ответ: - Фу- у. Как от нас завоняло незрелым всемогуществом. Они замолчали, а Теневая Книга продолжала своё повествование, показывала теперь Варрика Тетраса – ныне здравствующего и ведущего свои вечные дела из нутра и, как он говорит, истинного сердца Киркволла – таверны с невеселым названием «Висельник». Хоук приободряется: она хорошо знает дорогу. - Я не боюсь за свою шкуру, - после затянувшейся паузы говорит волк, и в звериных глазах его нет и капли лукавства. – Я жил не в одном мире… Жил столько сотен лет, что сбросить шкуру иногда уже так хочется, что чешется спина. Я давно заточён здесь, и смерть станет мне освобождением… Видение пропало, Варрик растаял в Тени, и Фолиант захлопнулся, исполнив перед чтецами свой дозированный долг. Вновь накатила темнота, и в темноте этой Фен`Харел выглядел ещё белее. - Я только хочу, чтобы ты, маг, знала, - сказал он, глубоко дыша. – Духи и демоны – первые дети Создателя - так же вовлечены в эту войну, как и все смертные. Да уж, подумала Хоук, один увлёкшийся дух Справедливости чего стоит. - Меньше всего жители Тени желают видеть ваш Тедас уничтоженным порождениями тьмы. Оскверненный и лишенный живых эмоций мир для них неинтересен. - О, как они милы! – не смогла не съязвить Хоук. - Я не прошу тебя заводить с ними дружбу, - остужающее дыхнул на неё Ужасный Волк. – Я лишь надеюсь, что, если в руках твоих окажется оружие кары, ты не станешь карать без разбора. - Понятно, – поднялась на ноги Хоук. – И ты хочешь оставить Карвера «под своим присмотром» в качестве эдакого залога моей разборчивости? - Я хочу, чтобы в войне этой все понесли как можно меньше потерь. Все. Тень не существовала без изменений. Теперь в ней что-то зашелестело сухими листьями, будто бы вдалеке. Но от шелеста этого сердце Хоук сжалось в комок. Это был шёпот. Шёпот знакомых голосов. Фен`Харел встал на лапы, чтобы тут же на все четыре и припасть: - Садись. Я тебя из Тени выведу, раз уж взялся любезничать. Хоук помедлила, заставив волка, почти что рыча, потребовать: - Садись! И заройся в шерсть, чтобы не слышать. Голосов своих друзей... Вернее, чтобы не разобрать, какие голоса погаснут к концу путешествия. … Песок острова был бел и холоден, как снег, но не таял даже под босыми ногами. Рассвет только близился, и всё, что росло или громоздилось дальше песчаной гавани, пока виделось как синий неопределённой формы рельеф. Зато сигнальный костер, распалённый во весь жар прямо на берегу, высвечивал подпрыгивающую фигуру паренька так, что в нём легко угадывался Фейнриэль из всеобщего их сновидения. Первым на песок спрыгнул Аришок. Фейнриэль, выхватив из костра горящую палку, подскочил к нему и, не разбираясь толком, кто перед ним есть, заговорил сбивчиво: - Хвала Создателю, вы прибыли! Я и не думал, что кто-нибудь… Ох, – и вот на этом «ох» он наконец столкнулся со Стэном взглядом. - Вы… ку… нари. Да так далеко от родных краёв… - Люди на моём острове, - неопределённым тоном произнёс Аришок, тем не менее заставив сновидца попятиться назад. Положение спасла Серый Страж, легко шагнув со сходни и дружественно похлопав предводителя кунари по плечу, как бы говоря жестом «нечего бояться этого здоровяка». - На самом деле, ты ошибаешься, - сказала она вслух. – Это место, судя по всему, и есть родина кунари. Фейнриэль ахнул то ли от удивления, то ли от облегчения, радуясь, что с ним заговорил человек весьма приятный и, ко всему прочему, кажется, дружелюбно настроенный. Аришок сосредоточенно вытянул шею; белобрысое ожившее сновидение перестало быть ему интересено. Он принялся внимательно оглядывать местность, оставив переговоры с незваными «аборигенами» Героине: у неё куда лучше получается болтать. - К тому же, - как и ожидалось, продолжила дружескую беседу Королева, - мы идём с юга от берегов Пар Воллена. - Но этого же… этого же просто не может быть! – заново забеспокоился Фейнриэль. – Потому что мы с наставником идём с севера! Не так давно мы покинули Дикие Земли Коркари, чтобы изучать неизведанные территории. Потом нас выбросило в океан и прибило к этому острову. Её Величество в замешательстве молчала. Лишь попросила его поднести поближе факел и в новом свете оглядела юношу из сна. В одежде его и правда было что-то аламаррийское, даже хасиндское. Например, сапоги, выглядящие просто как куски грубой кожи, примотанные к ногам толстыми веревками. Волосы, заплетённые в длинную тугую косицу, так сильно засалились, что по блёсткости были похожи на причудливый рыбий хвост. - Мы здесь долго и уже потеряли надежду, что ещё какой-нибудь путешественник сюда заплывёт. А тут вдруг вы! Поэтому я сразу… Простите за испорченный сон! – тут он порывисто склонил голову и во второй раз представился – уже наяву. – Я – Фейнриэль. Сновидец. Ну, как ещё говорят, «маг узкой специализации». - Ты смотри, и даже не боится заявить об этом! – вырос за спиной Её Величества бесшумно подобравшийся Зев. – А вдруг у нас храмовников полные трюмы? - Но ведь это не так. Правда же? Зеврана развеселил его секундный испуг. - Никаких храмовников, - заверила Героиня, осуждающе отталкивая антиванского шутника подальше – советуя присоединиться к Стэну или к кунари, по сходням сгружающим на берег бочки с лириумно-пороховым содержанием. – Говоря начистоту, мы должны быть тебе благодарны, Фейнриэль: без твоей помощи мы бы не нашли этот остров. А у нас здесь… есть одно дело. С моря подул ветер, разметав легкий пар чуть выше водной глади. Застучали о сапоги подхваченные порывом песчинки. Героиня наклонила голову так, чтобы потревоженные ветром волосы не закрывали лицо, и назвала своё имя. - Вы? Вы Королева Ферелдена?! – Фейнриэль не смог удержать в себе удивленный возглас, но стыдиться не пришлось: Её Величество в ответ только улыбнулась. - Да, так меня тоже иногда называют. И я обещаю, как закончим со своей миссией здесь, возьмем тебя и твоего наставника на борт. Расскажешь о племенах аламарри и о том, какая магия перебросила вас в другой конец света. - Но никакая магия нас никуда… - Кстати, этот твой наставник. Он… - Ах да! И сновидец зачем-то полез свободной рукой за пазуху, будто хранил там своего учителя в несколько раз уменьшенном, засушенном виде. Впрочем, почти так оно всё и было. - Наставник. Здесь Королева Ферелдена, и она согласилась взять нас к себе на борт. Будет хорошо, если ты поздороваешься. Королева наблюдала, не шевелясь. Отлынивая, завозился на облюбованной бочке Зевран. Пара хмурых кунари смотрели с корабля. Один Аришок не смотрел – он нашёл выброшенную на берег большую медузу и разглядел в ней хрупкую, прозрачную и почти умершую красоту. На ладони Фейнриэля крючилась и вся исходила кольцами тонкая чёрная змея. Оказавшись на песке, подняла голову. Стала расти и вытягиваться, шириться до размеров человека. Скидывая чешую, покрываясь смугловатой кожей и сразу же облачаясь в аламаррские шаманьи одежды, перед ними предстал гордо расправивший плечи маг. И тут же поёжился мёрзло, обняв себя руками и чудно перепрыгнув пару раз с ноги на ногу: - Терпеть не могу холод, терпеть не могу холод, холод не могу терпеть, здрасте. - Доброе… должно быть, утро? – на мгновение растерялась Героиня, впечатленная его перевоплощением. – Так вы и есть… - Ага. Его наставник, - кивнул теплолюбивый оборотень в сторону Фейнриэля, черные волосы, бесстыдно кудрявящиеся на концах, качнулись от одного плеча к другому. – А вы, значит… Тут он посмотрел на собеседницу и замер на мгновение, даже перестав трястись: - А вы, значит, замужем? Нет? Где-то, хохоча, свалился с бочки Зевран. Фейнриэль возвел к предрассветному небу мученический взгляд. - Да. У меня есть супруг, - не позволив себе и доли кокетства, с достоинством закрыла вопрос Королева. Маг меланхолично шаркнул ногой в песке: - Ничего, я привык баловать себя несчастной любовью. В любом случае, я счастлив, что буду спасён вами и вашей бравой командой. Позвольте расцеловать вам руки, а если не позволите, то хотя бы представиться. Я… - Дан-болван! – торжественно воскликнул кто-то со сходни. Все обернулись; Архонт Август спускался вниз, широко и радостно раскинув руки. - А мне-то донесли, что ты нахулиганил в моём поместье, кокнул учителя и сам же вскоре потерял голову по воле Кун! Как я рад, что ты цел, Болванчик! И с каждым его приближающимся шагом, лицо Дана мрачнело, будто покрываясь заново чёрной чешуёй. - Так, всё, забыли, - буркнул он раздражённо. - Я скорее помру здесь, чем поплыву с этим сизым индюком на одном корабле. - Вы знакомы? – спросила Страж, опередив Фейнриэля, вцепившегося в наставника, чтобы тот не обратился опять змеёй и не зарылся в песок. - Ещё бы незнакомы! – с удовольствием выговаривал каждое слово Росянка, опустив руки: смекнув, что давний знакомый его, видимо, стесняется обниматься при всех. - Подумать только, юнец Данарий жив! Жив, здоров младший ученик Советника, - беднейший из магистров, никчёмнейший из наставников, но демонски обаятельный парень, согласитесь же? - Наставник – не никчёмный! – сказал Фейнриэль уязвлено. - Конечно, не совсем никчёмный, - примирительно улыбнулся Архонт. – Он сумел отыскать первую землю кунари раньше меня. Данарий уже выпрямил было плечи, но тут Королева решила вставить своё правдунесущее слово: - Фейнриэль сказал, что они оказались здесь случайно. - Ах… Всё. Данарий был раздавлен её признанием и взглядом старшего ученика – ныне Архонта. У выстроенных вряд бочек всё посмеивался, отряхивая себя от песка, Зевран. Отчего-то всё происходящее его неимоверно забавляло. Аришок вернулся, пройдя по цепочке своих же следов. Представители его народа окрикнули его с корабля, верно, недовольные тем, что магов среди них вдруг стало в три раза больше: - Шоок! Тэт`а иираба саирабаз! Баз иираба саирабаз! Тот грянул им в ответ что-то короткое и лаконичное, заставившее их тут же замолчать и вернуться к своим занятиям – подготовке к походу вглубь острова. Он оглядел каждого – своих и чужих – и, не желая знать полную историю знакомств, спросил немногословно: - Эти с нами? - С нами, - сказала Страж. – Думаю, наши новые знакомые не откажутся таким образом поблагодарить нас за скорое спасение с острова, - тут она посмотрела выразительно на Фейнриэля, а потом на Данария. - И не откажут себе в удовольствии доказать, что отнюдь не никчёмны. Ни один, ни второй не пожелали выразить возражений. Стэн кивнул: - Я шёл вдоль берега, но не услышал шума и не нашёл следов. Возможно, вартерралы – лишь выдумка. Или они не охотятся по ночам. - Просто они сюда, к водичке, не выползают, - дёрнул плечами Данарий. – На нас они пару раз даже ночью хорошо поохотились. Стоило нам едва-едва вглубь острова сунуться… - Постой, - перебил говорящего Аришок, что было для него крайне несвойственно. – Я знаю тебя. - Не-а, - отвернулся Дан – ещё один бывший агент кунари, накинул и натянул до самой переносицы шаманский капюшон, обитый беличьим мехом. - Так вы здесь за этим? – отвлёк на себя внимание верный его ученик. – Пришли, чтобы вартерралов давить? В голосе его читалось такое неверие в хороший финал этой затеи, что Героиня поспешила его заверить: - У нас против них есть действенное оружие. Нам только нужно его в правильном месте установить. Чтобы гаатлок магию Архонта по всему острову смог разбросать. - Вы?! Архонт?! – проигнорировав прочее, прошептал сновидец громко. Росянка довольно щёлкнул языком. Дан-болван совсем поник под капюшоном. - А вот это у нас – Аришок, - добавила ферелденская Королева, указав на Стэна. – Только не удивляйся так сильно. Это немного смущает. Выражение лица Фейнриэля стало таким, что Зев вновь закатился за бочки со смеху. - И чуть не забыла, - сказала Героиня, мстительно махнув рукой в его сторону. - Это – Зевран. Просто Зевран. И просто Зевран вдруг прекратил смеяться. Странное дело. … Когда смертоносные бочки были взгружены на спины, отряд кунари построен, а факелы потушены за ненадобностью, Данарий наконец смог примириться с обществом Касаанды и сказал, спустив с волос капюшон: - Если и бежать куда трусцой, петляя между клешней вартерралов, то на северо-запад – вдоль каскадной дороги. Там среди заброшенных древних построек есть одна – высоченная. Он обозначил примерное её положение, очертив пальцами огромный треугольник в воздухе. - Туда вашу бомбарду и надо бы затащить. Архонт остановился рядом с ним, потирая безбородый подбородок. Эльф был старше Данария чуть ли не вдвое и ниже его ростом на две головы. Проговорил, на этот раз без всяких неприкрытых и завуалированных издевательств: - Дорогу проложить сможешь? - Смогу. - Молодец, Дан. Поведёшь. Сколько до этой постройки вёрст? Дан ответил навскидку, и теперь уже сам Август принялся за черчение. Он оставил на песке глубокий след от посоха – длинную и тонкую, как змея, полосу, параллельную мокрому следу отлива. Оценил нехитрое свое творение и объявил громогласно; желтоватые, похожие на чаек птицы гурьбой взмыли с берега вверх и опустились подальше на воду, полностью пропадая в паре: - Господа! Как только бочки будут установлены, я подам сигнал и начну плести сложное заклинание. Очень рекомендую за это время успеть убраться за эту вот линию, если никто из вас не желает быть иссушенным заживо. Магический вихрь будет безжалостен. Я использую барьер, чтобы пробраться к вам. Когда вихрь иссякнет, от пауков из плоти острова не останется и следа. И не нужно этих взглядов, Аришок, я уже говорил тебе, что иная флора и фауна острова от этого не пострадает. Можешь потом пересчитать цветочки, если не веришь. Нарисованная линия неярко засветилась голубым – чтобы можно было её видеть, даже если впадинку занесет песком. Данарий посмотрел вверх – на стремительно светлеющее и всё голубеющее небо. Пробормотал с напускной небрежностью: - Здесь леденющие ночи и нестерпимо жаркие дни. Поэтому… - Нужно отправляться немедленно, - сказал Аришок. - Если пойдём сейчас – быть может, управимся до восхода солнца. … Никогда раньше Её Величеству не приходилось бывать в таких странных джунглях. Сочные тропические деревья были покрыты инеем. С лиан свисали бугристые подтаявшие сосульки. Низкие красно-мясистые цветы прорастали сквозь толстые наземные плиты – ещё сохранившийся налёт древнего, давно покинутого обиталища. Они продвигались вглубь острова быстро, слушая ветер и капель. Вартерралы не показывались, и отряд кунари, перестав пригибать головы в недоверчивой боеготовности, чуть расслабился. И все они поддались чувству родной земли. Шли, как очарованные, стараясь переступать крупные цветы, трогали осторожно влажные стволы деревьев и шершавые полуповаленные скорлупки, оставшиеся от домов далёких их предков. Когда-то это были огромные каменные шатры и круглые, вытянутые вверх, похожие на перевернутые и зарытые в землю вазы, амбары. - Странно, что они к нам сразу же из всех кустов не повылезали, - негромко проговорил Фейнриэль, всматриваясь, на всякий случай, ещё и в высокие кроны деревьев. – Может, вартерралы в вас хозяев признали и поэтому не суются? - Это вряд ли, - отозвался Росянка, опираясь на посох, как охотник за грибами опирается на свою палку. – Сами вартерралы же хозяев острова с него и согнали. А теперь что же, стыдно им стало? - Я слышал от эльфов… если эти твари намерены что-то охранять, их не получится убить полностью. - Не в нашем случае, юноша, - Архонт растянул улыбку и бросил любовный взгляд на бочки, прилаженные к спинам самых крупных рогачей. – Не в нашем случае. А потом опустил глаза на плоский диск из нержавеющего металла, что всю дорогу грел в ладони. - Что? – заметив это, ухмыльнулся Данарий. - Уважаемый Архонт струхнул и потащил с собой оберег? Росянка остался невозмутим: - Это сильверит, зачарованный на ближнее обнаружение. Былой младший ученик недоверчиво изогнул бровь, и ученик старший патетично блеснул кругляшком у самого носа Дана-болвана: - Объясню на более понятном для тебя языке: эта маленькая штучка засияет синеньким, когда рядом будут бяки. Данарий фыркнул надменно и шире зашагал вперёд. Фейнриэль поспешил за ним, унимая в груди двоякое чувство. Поведение Архонта злило сновидца. С другой стороны, он давно хотел, чтобы появился кто-то, способный лишний раз щёлкнуть наставника по носу. … Время шло. Загибая влево и восходя вверх, тянулась, сдерживая обрыв, наклонная стена из глыб дикого камня. Когда-то над ней, по невидимым теперь уже дорогам, беспрерывно стучали колеса, мелькали огни факелов, отражаясь от жестяных пластин, украшавших рога тех, кто некогда ходил здесь с караванами. Аришок, Королева с Зевраном и маги шли впереди. Кунари за их спинами, уже не понижая голоса и не косясь на чужаков, воодушевленно переговаривались и даже смеялись иногда – присматривали место для будущего своего жилища. Данарий указал пальцем вдаль: - Вон! То высокое сооружение. Серо-зеленое нечто острым горбом возвышалось над обрывом. - Это больше похоже на гору, чем на постройку, - заметил Аришок, но маг только пожал плечами: - Если это и гора, то слишком уж растопыренная и полая внутри. …Растопыренная и полая внутри. Всё именно так, как и сказал Данарий. Они добрались. Кунари сбросили со спин бочки и теперь разминали плечи перед сложным восхождением. Вся странная гора (или всё же строение?) у основания состояла из гигантских валунов, как будто прилепленных к тверди. На камнях мягкой щетиной рос мох, проседевший от всё не сходящего инея. Под горой – в тенистой полости – было холодно. Почва – рыхла и даже болотиста. И повсюду странные глыбы. Похожие на закаменелую кладку огромного паука. - Хорошо… Хорошо… - суетливо ходил между ними Архонт Август, прикусывая губу и бормоча как-то старчески. – На вершине… на верхушечке будет совсем хорошо… Если бы ещё горушка наша поближе к центру острова находилась… - Эм… позвольте-ка обратиться, многоуважаемый Авгусь, - коверкая имя, окликнул старика эльфа Дан. Тот лишь рукой на него махнул: не мешай, мол, Болванчик. Только Её Величество обернулась на голос, спешно, но заботливо накладывая повязку на Зевраново запястье. (Тот несильно, но очень досадно порезался острым листом какого-то растения и всю дорогу причитал, что оно может оказаться ядовитым, что они тут все подвергаются риску лишиться бесподобного бойца и прекрасного антиванца, если сейчас же Страж не соизволит о нём позаботиться). Всё скучающий ранее Зевран победно ухмылялся, а Данарий повторил наигранным голосом смиренного слуги: - Не хочу тревожить вас, Вашсиятельство, но позвольте мне всё же обратить ваше внимание на одну занимательную мелочь… Август отмахнулся от него вновь. Вторым, кто поддался любопытству, стал Фейнриэль. Он сидел на одной из глыб, понадёжнее заматывая свой правый сапог, а теперь насторожился, вытянув шею. - Тут такое дело, Вашсиятельство… Ваша маленькая штучка светится синеньким… Касаанда споткнулся. Аришок коротко и громко скомандовал что-то на кунарийском языке, отчего весь его рогатый отряд сгруппировался так резко, что показалось, будто бы их всех просто сдуло в одну точку мощнейшим порывом ветра. Фейнриэль спрыгнул с овальной глыбы, так и не успев подвязать сапог узлом. Зевран пошевелил пальцами на перевязанной руке и обрадовано потянулся к кинжалам. Страж уже обнажила меч. Тянулись долгие мгновения… И ничего не происходило. - Может быть, эта штука сломалась? – Август поднес сильверитовый диск к уху и зачем-то его потряс. - Блеск! – разочарованно бросил уже настроившийся на битву Зевран. Опустил оружие, прошёлся, выдавливая из-под сапог серую воду, до ближайшего горного выступа. Поковырял его пальцем. - Пф-ф-ф. Скукотень. Скукотень такая, что хоть стой тут и с горой сражайся. И воткнул между валунами кинжал. А потом привалился к горе спиной и скучающе скрестил руки. … Гора задрожала, словно от возмущения. Мох её будто бы встал дыбом. А уколотый выступ… Зевран шарахнулся в сторону, едва успев выхватить из тверди кинжал: горный выступ вырвался из земли, оставив после себя широкую водянистую яму. - Кто там говорил, что это постройка? – с нервной ухмылочкой покосился на Данария Август. И тот тут же перекинул косой взгляд на Аришока: - А кто там говорил, что это больше похоже на гору? И Аришок не стал не на кого перекидывать взгляда. Только вскинул вверх меч: - Вартеррал! Тэт`а! Гваршаара тэт`уум! Кунари издали поддерживающий полурык-полурёв, Зевран довольно сощурился: - Ну наконец-то. Вартеррал был настолько велик, что никому снизу не было видно его маленькой – в соотношении с другими частями туловища – злобно оскаленной морды. Он издал звук, в котором слышался утробный визг чудовища и дикий скрежет камня. И вот тогда началось столь желанное Зевраном «наконец-то»… Прямо с «горы» – по телу предводителя – сбегали паукообразные твари поменьше. И каждая из них была больше самого крупного кунари раза в два. Воины Аришока бросились на них серой утопающей в лязге оружия лавиной. Круглые глыбы, врыхлённые в землю, сами по себе откопались и раскрылись. Растопырились. Полезли со всех сторон, напоминая исполинских древесных богомолов. - Лапы руби! Руби им лапы! – неизвестно кому прокричал где-то Росянка. – К большому не лезьте! Всё равно вреда ему – ноль! Только под лапы ему не попадайтесь - раздавит, как… Его заглушил новый скрежещущий вопль. И от этого вопля, наверняка, пугливо поднялись на крылья те желтоватые птицы на берегу. Впрочем, звук этот – самое ужасное, чем вартеррал-гора располагал; он был куда менее подвижен малых своих собратьев - от ног его - полуклешней - полудубин – легко было спастись. Главное – не растерять внимания. Внимания требовалось много. С брюха гиганта сыпались камни. Как застарелая кожа, отшелушивались пластины слипшейся земли и летели вниз. Данарий, кое-как увернувшись, отпрыгнул от врезавшегося в почву куска скалы и невольно погладил свой чудом уцелевший затылок. В следующий миг кто-то рывком потянул его за капюшон. - Аришок! Госпожа Страж! – это был Август. – Займите их тут! Мы полезем на папочку! - Туда? – ошеломлённо вскинул голову Фейнриэль, стараясь со своей магией узкой направленности держаться подальше от топчущих и рвущих лап. - Вы на горб этому вартерралищу хотите забраться?! - Нужно высокое место. Да, и ты с нами. Поможешь. Как у тебя дела с карабканьем? - А бочки?! – только и успела выкрикнуть Героиня между двумя хлесткими ударами меча по сросту лап одного из многоногих чудищ. - Поднимем магией, - бросил Архонт легко и так же легко подтолкнул Фейнриэля к «горному выступу». - Ну?! Давай! Пока он тут вновь топтаться не начал. Дан! Данарий, сомкнув руки, дабы подсадить ученика, резко обернул к нему голову. - Ты пару бочек в воздухе удержишь? Мы это с тобой, вроде бы, проходили. - Удержу. - Только крепко держи! - Я понял. - Не подведи. Если хоть одна рухнет с высоты и кокнется - все, кто тут внизу есть, непременно и скоропостижно… - Я понял! Последнее, что Королева слышала более-менее отчётливо, было Архонтово: «Постарайтесь заманить крепыша поближе к центру острова! И не надо на меня такие взгляды бросать, Аришок! Я не виноват, что все они так ненавидят твой народ и не успокоятся, пока последний кунари…», «Следите за сигналами!» и «… как только увидите – к берегу вприпрыжку, понятно?!» Дальше восприятие событий шло, как в любом бою – урывками. Множество ног. Вартерраловы вопли. Воин кунари, шипя, смахивает с себя слюнную кислоту вместе с ошмётками собственной разжиженной кожи. Другой воин пытается ползти куда-то, волоча за собой раздавленные ноги с раздробленными костями внутри… и костными обломками снаружи. Зевран, оседлавший одну из гадин, вонзающий кинжалы прямо между едва заметных её глаз и после третьего же удара сброшенный. Стэн, разом и до основания укоротивший, едва занесённую над эльфом, лапу. Множество ног. Вартерраловы вопли. … Аришок не устаёт. Аришок убеждает себя, что он не устаёт. А ещё убеждает, что гибель братьев только злит его и заставляет биться яростнее. В этот момент он вспоминает гнома, черпавшего силу из ярости, а потом топящего и силу, и ярость в кружке с элем. Аришок не отступит. Он на своей земле. Он сражается, но не слышит звуков боя. Он слышит только, как страдающе скрипит земля под острыми и бесконечными лапами гваршаара тэт`уум. Его обещанная предками земля. Он дышит влажно-леденелыми джунглями, дышит кровью и будто бы разодранной мякотью дерева. И в моменты, когда безрогая голова его идёт кругом, он вновь убеждает себя, что не устаёт. Что это лишь от запахов и от близости чего-то великого. Аришок пробирается со своим тающим на глазах отрядом всё дальше к средоточию острова, а огромный, величиной с гору, вартеррал идёт за ним, как привязанный. И сотня шагов Аришока преодолевается чудищем за одно грузное движение. Но тот, кто был Стэном, не сбавляет шага. Он представляет, как будет идти по этой вытоптанной земле – по этим оставленным гигантом вмятинам – его народ. Народ, никогда не жаждущий вернуться на родину – народ, у которого просто не было этого выбора. А теперь… Теперь… если Архонт Август… Если Росянка его не предаст… Аришок не устаёт и останавливается всего на мгновение: когда обнаруживает себя на краю нового обрыва и слышит, как подкошенный ударом ватеррал тащит за собой вниз его последнего воина, и тот падает с криком – прямо в синие объятия опушенной кронами деревьев низины. Аришок оглядывается в надежде, что хоть кто-то ещё остался в живых и кидается назад: там ещё отбиваются от древесно-каменного монстра Зевран и Страж. «Гора» останавливается, не желая упасть и заполнить собой низину и какое-то время топчется на месте. Земля содрогается. И Аришок содрогается тоже. Сколько бы ещё ни пришлось продолжать бой, он не устанет. В руках у него Асала – сама душа кунарийского война, и ничто не сможет заставить его разжать пальцы на эфесе. Даже смерть. … А в следующий момент всё будто бы покрывается вновь инеем: с вершины ходячей горы вверх в рассветное небо забил светло-голубой, почти белый луч. Маги подают свой сигнал. Аришок не отвлекается. Зато отвлекается Зевран. И отпрыгивает от пробравшегося к нему за спину многонога. Но лапа многонога оказывается быстрее. Страж, пригибая голову, проскальзывает вартерралу под брюхо и мстительно вгоняет в него меч и кинжал, объединив их в одном ударе. Гад топырит ноги, как коза на льду, но не рушится. Одного такого удара ему мало – и нужен завершающий. Королева дёргает вниз рукоятки, но оружие не желает так просто выходить из твердокаменной плоти. И в то время как вартеррал набирается сил для новой атаки, а взгляд Стража почти выдаёт всё растущую панику, тот, кого она называла Стэном, цепляется рукой за выступающие камни на одной из лап мшистого гиганта и вместе с лапой же отрывается от земли, рассчитывая скорее оказаться рядом с ними. Но на этот раз скорость лапы подводит. И голос Аришока обрушивается на Героиню откуда-то сверху: - Кадан! И сверху же стремительно падает и с трудом помещается в обеих её ладонях легендарный двуручный меч. Асала. Душа того, кто навсегда останется для неё Стэном. Она выныривает из-под брюха вартеррала и в коротком прыжке пригвождает того к земле, легко, будто протыкает жабу спицей. И уже после того, как тварь затихла, Зевран очухался, держась за голову и дурным словом поминая какой-то злосчастный антиванский трактир, а Аришок спрыгнул наконец вниз, Королева поняла, что он пару мгновений назад сделал. Луч, пущенный Архонтом, постепенно гаснет. На пару мгновений всё вокруг затихает. Гигантский вартеррал, замерев, выбирает, какую из многочисленных своих ног удобнее вырвать из земли на этот раз, а Королева оглядывается. И не находит поблизости ни одного живого вартеррала, кроме гористого их предводителя. Но и живых кунари, кроме Аришока, она не видит тоже. И спрашивает осторожно, боясь разрушить эту тишину всем им необходимой передышки: - Стэн… - Я больше не Стэн, - поправляет её Аришок, и Героиня нахмуренно мотает головой. - Скажи мне. Если воин кунари в бою отдаёт свой меч… пусть ненадолго – кадану. Это карается вашим Кодексом? - Карается, - легко и честно отвечает он. – Если бы кто-нибудь из моих братьев остался жив и сейчас видел бы мой поступок... Любой из них счёл бы своим долгом вызвать меня на поединок, оспаривающий моё право быть Аришоком. Ралшокра. Страж долго молчит, глядя сквозь сталь меча. Сквозь своё и Стэново отражение. Зевран смотрит на них обоих – таких, какие они на самом деле есть, и долго потирает взмокшую шею. Потом опускается на корточки, чтобы выдернуть из распластавшегося трупа вартеррала оружие Королевы, и не видит, что происходит между двумя командирами. Только слышит их голоса. - Стэн… - Я не раз уже говорил тебе, я… - Да знаю! Послушай. Я благодарна. Ты всегда выручал меня. И выручаешь снова, но… Зевран расшатывает меч; короткий клинок-то он с горем пополам вытащил, а вот меч… - Сейчас всё немного по-другому, - говорит Первый Страж. – Всё… очень по-другому, Стэн. - Я больше не Стэн. - Именно. Ты Аришок. И без тебя – и у твоего, и у моего народа ничего не получится. Поэтому… в таких ситуациях, прежде всего нам нужно думать о том, кто мы есть. И потом уже о дружбе. Аришок молчит. Зеврану наконец удается вырвать меч из трупной вартерраловой хватки. Он доволен и ждёт, когда её величество освободит руки. И скоро она их освобождает – протягивает Асалу Аришоку, будто делает подношение заморскому королю. Не другу. Королю. - Держи. Крепко. И никогда больше, слышишь? не выпускай его из рук. Я прошу тебя, Стэн. - Кадан, я не… Она смотрит на него, и взгляд её пронзительнее сигнального луча, что выпустил Архонт в небо. Аришок не решается закончить фразу, как собирался, и говорит вместо этого решительно и обещающе: - Не выпущу. Он знает свою роль и свое право. Он – Аришок и заработал это звание, как подобает – своим опытом, мудростью и кровью. Ему не престало выпускать из рук свою власть, и свою душу. Даже ради… … - Вы здесь?! Вы что, сигнала не видели?! Из-за этого приглушенного разговора о приоритетах, они и не заметили, как одна из огромных выступов-лап вартеррала-горы, трясясь, отлипла от тверди, и с неё чуть ли не кубарем скатились Данарий и Фейнриэль. Последний, едва не валясь на землю от стремительного спуска, ещё и голосить успевал: - Я тут для кого старался, магию направлял?! А ведь меня этому даже не учил никто! Данарий, смекнув, что дыры в мантии магического образования сновидца – его, наставника, оплошность, отвлекающе весело хлопнул в избитые камнями ладоши: - Прекрасно видеть вас живыми и целыми! А чтобы этому и дальше радоваться – поспешим! Скоренько, господа, скоренько. Этот жук сам себя панцирем своим волшебненьким в последний момент укроет и выползет. На нём, если что, ни царапинки, а нас - в шмотья. Да, и кстати, он просил передать, что не предаст вас. Но, если вдруг кого поджарит штормом из-за медлительности, – с Его Сиятельства, чур, взятки гладки. Он подмигнул всем, но, ухватив за ворот, вслед за собой потащил одного лишь Фейнриэля. Фейнриэль был бос на одну ногу. И все они, не теряя больше времени, побежали к берегу со спасительной линией. Гигант хотел было вновь кинуться за ними, но остановился, будто бы маясь. Чувствовал, бродяга, что на горбу у него что-то происходит, а достать не мог. Завертелся на месте, как собака, которую кусает блоха. Блохой был Росянка. И он колдовал над кунарийскими бочками, в надежде раз и навсегда куснуть всех вартерралов на острове. И только вартерралов. Он обещал не предать… … Сам остров менялся у них под ногами, предчувствуя веселое буйство утра. О скором буйстве магии остров пока не догадывался – заспанно стряхивал последний иней, доверчиво раскрывал цветы, разворачивал на восток огромные, как паруса, листья. По листьям и цветам, не разбирая больше дороги – зная лишь направление, бежали пятеро оставшихся в целости. На бегу, подбирая шаманскую свою мантию, как дамы подбирают длинные платья, Данарий по-кунарийски спросил у предводителя рогатого отряда, выжил ли ещё хоть кто-нибудь. Но хмурый Аришок не захотел удовлетворить его ответом. А потом… замолк даже Данарий. Вартерралы, чьи тела были похожи на раздувшихся до неприличных размеров сушёных водоножек, вновь поднимались на лапы. Отрубленные и покалеченные их конечности срастались заново, как будто полностью состояли из кусков подогретого темно-зеленого воска. - Готов пожертвовать собой во имя форм Пророчицы, и поправьте меня, если ошибаюсь, - философски проговорил Зевран, заводя руки за плечи, - но мне кажется, что мы с ними уже где-то встречались. - Я говорил, что их не убьёшь так запросто! – без торжества в голосе попятился Фейнриэль, взглядом считая противника. Противника было много. Но они расправились с ним во второй раз, теряя силы, а главное - время. - Это, наверное, потому, что кунари – всё ещё на острове, - сказал после схватки Данарий, скатывая со своего пути отсеченную и обгоревшую в нескольких местах вартерралову лапу. - Даже в единственном экземпляре потомок сгинувших местных жителей им покоя не даёт. Такое у них, видимо, предназначение. Аришок от слов этих нахмурился сильнее. И сильнее сжал меч. - Попробуем уйти чуть в сторону от пути, каким шли, - предложила Первый Страж. – Выйдет дальше, но в бою мы и того больше времени потеряем. - Если вообще живы останемся, - невесело подытожил Фейнриэль, поджав пальцы босой ноги. Данарий ободряюще цокнул языком: - Ай-ай-ай, Фейнриэль! Ну разве я не учил тебя бороться со своим вопиющим пессимизмом? И что-то цокнуло ему в ответ. Зашуршало в зарослях. Заворочалось. Затопало. Выползло… - Ладно. Нам конец. Неунывающий Дан растянул нервную улыбку на лице и невольно попятился, увидев, сколь многочисленна новая волна всё недохнущих тварей. Ученик его сжал губы, пальцами на ноге скребя землю, будто пытаясь закапаться в неё, чтобы та удержала его от позорного побега. Зевран только ухмылялся – это было его защитной реакцией на все случаи жизни. Первый Страж, притянув клинок и меч к груди, кивнула Аришоку: в бой. Тот, пользуясь последними мгновениями перед очередной и, очевидно, самой сложной битвой (теперь с ними не было целого отряда силачей), зачем-то обернулся, посмотрел на «гору» и на вершину её. - Направляйтесь к берегу. Я останусь. Её Величество не ответила, будто не сознавая его слов. Только метнула быстрый взгляд со Стэна на всё подползающих вартерралов и обратно. Его разозлила её неторопливость воспользоваться его советом. Впрочем, иного он от неё и не ждал. - Хочешь поджариться в гаатлоке заживо, кадан? Идите. Они за вами не пойдут, пока жив последний на острове кунари. Страж смотрела ему в лицо. И легче всего ей было подумать, что это шутка. Но Стэн никогда не шутил. - Я помню твои слова, - сказал он, крепко держа меч. - Вспомни и ты. И подумай сначала о том, кто ты есть, а потом уже о дружбе. Даже выбрав нового Аришока, мой народ не забудет и с уважением отнесется к обещаниям того, кто был до него. Идите! Ты должна, кадан. Только тебе могло взбрести в голову, что можно объединить все стороны в одно целое. Только ты одна в это и веришь. … И только тебе по силам это сделать. Героиня медленно убрала оружие за спину. И это был жест немого согласия, полного признания его силы и принятия своей защищенности. С таким точно видом она много лет назад, ослабев, пряталась в бою за его спиной. Но сейчас смотрела, не отрываясь в его лицо, в его нечеловеческие глаза - настроения которых никогда не могла разгадать. Цвет их менялся от горячего красновато-янтарного тона до цвета лепестка фиалки на свету. А в этот самый момент они у него были… - Паршаара, идите! – махнул он рукой так, что магов вместе с Зевраном словно ветром сдуло. Королева тоже было поддалась порыву, но удержалась, уцепившись за него. - Стэн… Ладонь Стража, не способная полностью охватить его, кунари, руку, легла на пальцы, сдавливающие эфес Асалы, и чуть-чуть сжала их, напоминая об обещании, которое Стэн дал. Не выпускать меча. Так прошло несколько мгновений. Она уже была готова услышать привычное: «Я больше не Стэн». Но он ничего не сказал. И тогда, взглянув на него в последний раз, Героиня побежала тоже. Легко петляя между покорёженных, приевшихся глазу вартерраловых ног. Чудища не реагировали на неё: целью их был кунари. … Он отступал назад к обезумевшей горе и отбивался, как только мог. Он, кажется, не уставал. Протянул до самого обрыва, куда недавно сорвался последний его воин. Он снова слышал шум острова. Но теперь и меч он свой слышал. Он дышал островом. Но и многоногой смертью тоже дышал. На вершине «горы» родился смерч. Невозможного в природе янтарно-сиреневого цвета. Архонт завершил своё дело. Вартерралы, не зная о близком своём истреблении, продолжали лезть. Аришок прекратил убеждать себя в том, что он не устал. Было время уже и поддаться… И вот тогда в искаженном – всём изрезанном от взмахов меча воздухе – он увидел… рассвет. Первые лучи солнца высветили верхушки деревьев в низине, как путник высвечивает факелом затейливые рисунки в глубине неизученной пещеры. Листья сделались золотыми, и среди них, как в бушующем золотом море, показались настоящие корабли. Он и не подумал бы никогда, что крепости можно строить на манер дредноутов. Или это и были древние их дредноуты, просто по-особому облачённые в дерево, металл и камень - приспособленные для жизни на суше. Если бы только его народ, его друзья могли это сейчас видеть… Если бы только она вновь была здесь… Он не помнит, с какой стороны пропустил удар. И первый миг не понимает, что кровь, стучащая по нагруднику – его. У этих нет крови вовсе. Руки его отчего-то ослабели обе и разом, и рукоять Асалы едва не скатилась по кончикам пальцев вниз. Он вдохнул, выдохнул и перехватил её с новой силой. И с новой силой ринулся в бой. Он помнил своё обещание. Не терять меча. И думать о том, кто он есть. И когда одна из острых лап пробила его плечо… Когда кожу и волосы тронул первый жар обещанного Августом смертоносного шторма… Даже когда ещё один вартеррал отшвырнул его, исходящего кровью, ближе к обрыву… И особенно в тот момент, когда они прощались, - он думал о том, кто он есть. А был он Стэном. Всегда. … За спиной у них был рассвет, а прямо перед лицом бушевал разгоряченный и разнесенный по всему острову кунарийским порохом, магический шторм. Белый песок, всё ещё холодный, будто бы подражая, закручивался мелкими вихрями. Первый Страж, едва придя в себя и отдышавшись после односторонней игры в салки с янтарно-фиолетовой смертью, тут же встала на караул. Уткнулась кончиками сапог в нарисованную на песке линию. И стояла так уже долго. Кунари, что остались отвечать за судно, встретили их молча и до сих пор не задавали вопросов. Фейнриэль остужал и лечил в подпарной воде вспухшие ноги. Данарий, чтобы не глотать песка и не видеть больше ненавистного этого острова, взошёл на корабль и свернулся там где-то змеёй. Зевран решил, что время пришло – и, подойдя к Серому Стражу, назвал её по имени. - Ты знаешь… насчёт Стэна… - Он выберется, - сказала Страж. - Я понимаю, что… - Он выберется! После этого Зев уже ничего не сказал. Но и никуда не ушёл. … Штормовая завеса была плотная, пышущая жаром и похожая на склеенное рваньё, обмоченное в запальном масле. Но Героиня всё равно увидела и вся встрепенулась, когда где-то там, в недалекой глубине её зародилось движение. Что-то расталкивало шторм, пробираясь к океану так же упрямо, как расталкивает капелька воды то самое запальное масло. Королева вгляделась, едва не ошпарив нос и не опалив ресницы. Защитный барьер был узнаваем, но вот то, что он защищал… Если это и был Касаанда, то весь какой-то скрюченный, раздавшийся вверх и вширь и будто бы идущий на четырех ногах. Страж забеспокоилась, подумав, что это, быть может, плата за мощную магию, и теперь Архонт превратился в жнеца – в искаженное смещение частей тел, скреплённых волей ушлого духа из Тени. - Зевран… Он и без слов понимал. Кинжалы его и колбочка яда в перчатке были уже наготове. Перед пузырем барьера шторм расступался слой за слоем – стали видны очертания и правда скрепленных тел. Одно – низкое и суховатое, другое – большущее, широкоплечее и болезненно сгорбленное. Героиня глубоко вдохнула горячий прибрежный воздух и забыла выдохнуть. Под куполом магического щита во всю ширь улыбался Росянка. И на него опирался, кособочась в три погибели и пачкая эльфа кровью… - Стэн! – она бросилась к нему, едва они пересекли защитную линию, барьер даже до конца исчезнуть не успел. И Архонт Август бережно и с большим облегчением передал свою ношу ей и Зеврану в руки: - Да-да, чего только в этих джунглях не водится… Подобрал вот. Зовите Болванчика, пусть поможет сообразить чего-нибудь с перевязками, и не верьте, если скажет, что не умеет. А ты, птенец, проскакал бы по бережку – глядишь, нашёл бы какую лечебную водорослюшку. На первое время. Я сейчас чуть передохну и сам уже нашим большим другом заниматься начну. А сейчас позвольте рухнуть носом в песок – утрице выдалось напряженным. - Август… - чуть ли не прохрипела Первый Страж ему в ответ, обнаружив вдруг, что губы отказываются её слушаться. - Спасибо. Спасибо… - Это вам подарок от тевинтерского магистрата. Так сказать, закрепить союз.