Тедас. Однажды и навсегда

Темнота обыкновенная, что находится под сомкнутыми веками, совершенно отличается от темноты Тени. Не оттенками цвета даже – оттенками чувств. Обыкновенная темнота – она просто есть; независимо от сознания и самоопределения, ей плевать на страхи и потаённые желания – она окутывает тело, не притрагиваясь к душе. Просто живёт под веками. И сквозь эту щадящую темноту Хоук слышала голоса – тоже независящие от её воображения. Живые. Настоящие. Голоса Горима и Эдукана. - … значит, ты нашёл ход, пролез, увидел Харроумонтов отряд и сиганул к ним вниз, даже не задумываясь о том, как потом выбираться будешь? - Я должен был им помочь и помог! Хоук неспешно открыла глаза и увидела, как Принц подошел к своему старому, доброму оруженосцу и похлопал его по плечу с видом «ты, конечно, молодец, только вот большой дурак». - Совсем растерял стратегическую смекалку, которой всегда меня учил! Ну и изменился же ты, дружище! - Я изменился?! Ты так и вообще ограбил меня пару дней назад! - Ой! Она проснулась! То есть, вернулась! То есть… - громкий переговор «пыльной знати» перекрыл звонкий голосок Дагны, а ярковолосая её голова заслонила собой весь обзор. – Вы в порядке? То есть, по-другому, конечно, не может быть, но вы же знаете: чаши из сплава олова и сурьмы у нас не нашлось – пришлось использовать обычную, которая ещё и подтекала слегка… - Дагна… - То есть, я хочу сказать, что побочным эффектом вполне могла бы стать потеря некоторых… э-э-э… воспоминаний. Вы точно меня помните? - Клянусь годами твоей практики в Круге, с моей памятью всё в порядке. Помоги привстать. Но в следующий же миг вместо ожидаемой руки гномки к ней потянулась раскрытая эльфийская ладонь. Хоук вскинула взгляд на её любезного обладателя: - А это ещё кто? Фенриса будто парализующей спицей кольнуло. Дагна охнула в ужасе. А Хоук, так и не сумев как следует растянуть момент их ошеломления, согнулась от смеха: - Вы бы… Вы бы видели свои лица! П-прости, Фенрис, я просто… Кх-х-х… ха-ха… не смогла удержаться. - Утрата воспоминаний – крайне сомнительная тема для шуток, Хоук, - сказал Фенрис, тем не менее не опустив руки. И Хоук ухватилась за неё с удовольствием и отрицающим вину возгласом: - Зануда! Дагна же весело и всепрощающе цокнула языком и переметнулась к лежанке Карвера. Нависла над ним, шёпотом приговаривая: - Ну же, ну же, ну же… - Он не проснётся, - сказала Хоук, и от веселости её не осталось и следа ни на губах, ни в глазах, ни в воздухе. – По крайней мере, сейчас – не проснётся. Нужно найти долийских хранителей. - Ой, я и тут могу помочь! – враз воодушевившись, воскликнула Дагна, даже побарабанив ладонями по нагруднику Карвера в порыве решимости. – В Круге учился один такой остроухий тип… Идрик. Зазнайка, о-ой! Вот он часто читал книги про всяких там эльфов. Говорил, только таким образом он и хочет отдать дань своим корням. А ещё говорил, что долийцы, которые вам нужны, обязательно собираются всеми кланами вместе, когда в мире происходит какое-нибудь важное и касающееся их событие. А Мор же считается важным событием? Он же всех касается, да? - Всех до единого, - отозвалась Хоук. Фенрис задумчиво отвёл взгляд. - Так вот! Встреча хранителей происходит где-то в рощах Бресилиана. - Блеск! Нам как раз по пути. Подниму братца на ноги, а потом, не теряя времени, можно будет двинуться вплавь из Гварена до самого… - Постойте. У долийцев… ну, несколько таких встречных мест. Ещё одно – лес Арлатан, что рядом с Антивой. - А вот это уже сложнее… - Ещё Тирашан, что на западе. - Оу… - И Донаркс на севере от Андерфельса. - Полный набор, - Хоук вздохнула как можно глубже и ровнее. Свет кристалла, кажется, стал тусклее. И мошки подохли почти все. Фенрис смотрел в сторону. В стороне – Принц менялся караулом с только что пришедшим Броской. Горим оглядывал недавно украденные, а теперь разложенные на столе гномьи доспехи и оружие. Фенрис спросил у него, где тот оставил кобылу. … Он был уверен, что поступает правильно. И решимость его не могло сломить даже это проклятое болото, которым его вдруг одарил Бресилиан. Облепленный чуть ли не по уши зловонной тиной, Фенрис напоминал болотного монстра. Угрюмого монстра с горбатой лошадью на привязи. Лишь по редким, с шипением брошенным кунарийским ругательствам становилось ясно, что горбатую лошадь ведет вполне разумное существо. Да и горбатой-то лошадь не была. Единственным грузом на её спине был спящий Карвер – накрепко стянутый Тенью… и верёвками, чтоб не свалился. Меж лошадиных ног, то и дело подныривая под кобылино брюхо, шастал единственный, кого болото, кажется, никак не стесняло в движении – позеленевший мабари с заложенным тиной носом, которым он всё не прекращал пытаться вынюхать болотную глубину. До Бресилиана они дошли вместе с Хоук и прощались, долго борясь с сомнениями. Фенрис уверял, что поступает правильно. Хоук предупреждала, что непременно куда-нибудь влипнет в следующий же миг после их расставания, как оно обычно бывает. Фенрис просил её обходить неприятности стороной, по крайней мере, до встречи с Варриком. Хоук с неохотой ему это обещала. А потом поблагодарила. А что она ещё могла? Фенрис, вспоминая, сильнее нахмурился, рывком вытягивая ногу из жижи; болото было противное, но не слишком вязкое. А ведь вначале лес был даже приветливым, будто почуяв в путнике родственную долийцам кровь. А потом словно разглядел наконец в нём чужака – и приветливым остался только гнус, обрадованный новым незваным гостем и облепивший его со всех сторон, вероятно, чтобы получше его узнать. Но Фенрис решительно шёл: если Хоук верит в эту сказку про Драконьи Врата, то и он должен верить. Он должен верить, а она – искать Ключи, а не долийские кланы. Он поступает правильно. И дело даже не в том, что Карвер – её брат. Не только в этом. Фенрис сражался за Новый Арлатан, бился плечом к плечу с орзаммарскими воинами, но душа его при этом всегда была как будто в стороне. Не в битве – а с Хоук. Только от неё – ни от чего другого – зависело его, Фенриса, будущее… И странно, и жгуче ему сейчас было понимать, что от Хоук теперь зависит будущее каждого. И он – лишь один из многих. Один из них. Он так и сказал, приподняв руки, когда, наконец, встретил пару долийских разведчиков с готовыми к полёту стрелами на натянутых тетивах: - Спокойно. Я один из вас. … И какого было их удивление, когда на четвертый день хода по морю, на горизонте они увидели корочку Диких Земель. Данарий, едва уговоривший команду кунарийского дредноута довериться ему и пуститься на север, чтобы подбросить их с Фейнриэлем, теперь обрадовано бегал по палубе, размахивая рулоном свёрнутой карты. - Я же говорил! Я же говорил вам! Мир имеет форму свёртка! И если пойти из Ферелдена на юг, то есть к низу карты, то вмиг можно оказаться на севере! Вверху карты! На этом самом острове рогачей. - Пар Иштрак, - сказал Аришок, и совершивший открытие Дан уже готов был глубоко оскорбиться, приняв слова эти за ругательство: он не слишком свободно владел кунарийским языком. Аришок объяснил: - Пар Иштрак. Земля принадлежащая. - Это если грубо перевести, - вставил свое слово всезнающий и чего только не повидавший старик Росянка – странствующий Архонт. Он поставил Стэна на ноги за пару часов. И не понятно было – то ли из-за большой симпатии он так основательно потрудился, то ли просто хотел, чтобы Аришок в полной мере прочувствовал, что именно магия спасла ему жизнь и вернула остров. А вот магия ли это, или их мир действительно имел форму свёртка, но издали потянуло холодным ферелденским ветром. Ветром родной страны. Героиня уложила локти на поручни и вдохнула полной грудью, боясь уловить в воздухе запах гари. Зевран привалился к поручням по правую от неё руку: - Да уж. Представляешь, что было бы, если б древние кунари, сбегая с острова рванули не по направлению к Тевинтеру, а в Ферелден? Её Величеству не захотелось размышлять по этому поводу. Осторожно подкравшийся слева Фейнриэль помог перейти к более приятной теме: - Эм… спасибо, что доставили нас сюда. Что поверили моему наставнику. Для него это важно. И он отблагодарит, будьте уверены! Мы с ним много путешествовали и… знаете, он ведь считается почётным шаманом в одном из племен аламарри. Королева обернулась на всё машущего своим карточным свёртком Данария и посмотрела на него без удивления, но чуть-чуть по-новому. - Это правда, - на всякий случай сказал Фейнриэль, не зная, как её взгляд расценить. – Варвары – хорошие бойцы. Хасинды. Воины и маги пепла. Они его послушают. Они тоже чувствуют общую угрозу. Вам же нужно объединить как можно больше людей? - Именно, - отозвалась Страж, внутренне коря себя, что раньше даже не приняла варварские племена во внимание. – Мне нужно объединить всех. - Положитесь на него, - чуть улыбнулся сновидец, а потом и вовсе позволил себе взгляд решительного героя. – На нас. Если кто-то из дикарей будет против… я смогу их заставить. Королева потрепала решительного героя по выбившимся из косицы волосам, взлохматив их ещё сильнее, и герой поспешил удалиться, чтобы не показывать ей своего не по-геройски разрумянившегося лица. Данарий тем временем утихомирился, задавленный скептицизмом Августа, и занял себя подготовкой к сходу на берег. - А ты, мой Страж? – спросил её Зевран, глядя вперед. – Не хочешь сапоги на свою землю спустить? Тут и до Денерима не так далеко. Благоверный наш Алистер, должно быть, спит и видит твое возвращение. Если он там не забыл ещё что такое сон… Королева вцепилась в поручни руками: - У меня… ещё много неоконченных дел. - Ну конечно же, - вздохнул эльф, не сумев скрыть разочарования. - Но ты, Зев, если хочешь повидать своих и убедиться, что с ними все хорошо… Знаешь, я ведь не держу тебя. Он помотал головой ещё разочарованнее. Ветер усиливался. - Ничего с ними не сделается, - проговорил Зев против ветра, чуть прищурившись. – Это же Вороны. Они найдут способ выжить. - Да. И с Алистером тоже всё хорошо. Я уверена. Зевран услышал её голос. Скосив глаза, увидел пальцы, сжимающие поручень. Сделал вид, что не заметил, как они дрожат. Потом вздохнул и чересчур покровительственно взял её в объятия, преградив собой вид на всё приближающуюся землю. Героиня усмехнулась серьёзной этой выходке, но приняла её с благодарностью. Прислонилась лбом к Зевранову плечу и спрятала лицо за волосами. Чтобы ветер со стороны Ферелдена не заставлял слезиться глаза. … Порождения тьмы здесь были такими шумными и оставляли так много следов, что их легко было обходить. Они дошли до Бресилиана вместе и простились так, будто расставались на пару часов. Хоук двинулась к Гварену и, содрогаясь, представляла, что будет делать, если обнаружит его в руинах. Но город продолжал жить… В порту усталые люди грузили на корабли поддерживающие поставки в Денерим. И с каждым разом ящики и сундучки становились всё мельче. По улицам свободно ходили орлесианские солдаты, терлись о причалы орлесианские корабли. С них тоже что-то сгружали. И лишь одно судно держалось тут особняком. Ни ферелденцы, ни орлесианцы не желали к нему приближаться. Но иногда то там, то здесь кто-нибудь да вскидывал любопытствующую голову, чтобы ещё разок взглянуть на угрожающе скрещенные беспарусные мачты Двуглавого корабля. Но глядеть на него больше мгновения никто не осмеливался: вдруг Корсар проклянёт. Хоук, едва заметив местную сомнительную достопримечательность, бросилась к Корсарову обиталищу во весь дух. На неё смотрели, как на сумасшедшую. И никто не удивился, что странная чужеземка так и не вернулась с корабля. А потом и вздохнули с облегчением – тем же вечером «Двуглавый» из легенд покинул Гварен. … Монки был несказанно рад видеть её невредимой: выставил перед ней все самые редкие бутыли, какие только имелись в его неисчерпаемом хранилище. Некромант смотрел косо: опасался, что она вновь заставит его проводить теневой ритуал. И оба были обеспокоенны отсутствием Фенриса. Впрочем, больше всего обеспокоена этим была сама Хоук. …Воспетый в легендах лириумный двуносый корабль было решено оставить у Рваного Берега. Она дождалась сумерек, сошла на берег и пешком отправилась в город цепей, обещав Корсару и его напарнику непременно вернуться с чем-нибудь вкусным. И в тот момент, когда Хоук таки выторговала в неуспевшей ещё закрыться лавке Нижнего Города пару сахарных тянучек, уплатив за них медяк – её наконец заметили. … Хоук улыбнулась, и «Висельник», кажется, улыбнулся ей в ответ. Она вдохнула полной грудью, как делает это человек, вернувшись домой после долгого путешествия. В нос ей ударил запах крепкого дрянного пойла, сухого дерева и чьих-то мокрых штанов. «Хорошо-о-о», - подумала она с ностальгией и огляделась, стараясь не останавливаться между столами и не привлекать лишнего внимания. А столов тут стало больше, и всё они заняты были посетителями. Говорило ли это о том, что «Висельник» переживает лучшие свои времена или город – худшие, Хоук не стала разбирать. Пробиралась к лестнице, зачем-то стараясь не наступать на въевшиеся в доски пятна засохшей крови. Бармен – а это был, конечно же, бессменный, вечный Корф - окликнул её, желая предложить выпивку, и застыл, узнав в ней Защитницу. Та лишь поднесла к губам указательный палец, подмигнула, и продолжила своё восхождение на второй этаж. И уже далеко за спиной она услышала, как Корф, с усилием шкрябая барную стойку и привлекая к себе всеобщее внимание, объявляет, что вечер выдастся занимательным: чутьё так подсказывает. А его чутью тут всегда верили. Хоук остановилась около двери в «люкс» - единственной двери во всём «Висельнике», в которой не было щелей. И даже замочная скважина со стороны комнаты прикрывалась железной кругляшкой на гвозде. Сейчас же дверь была чуть-чуть приоткрыта – можно было разглядеть краешек горящего камина и один из подлокотников на излюбленном кресле Варрика. Хоук медлила: придумала фразу для своего эффектного появления. Но потом вдруг услышала из-за двери фразу совершенно незатейливую: - Входи, Хоук. Не стесняйся – я всех прогнал. Она мотнула головой и толкнула дверь, усмехаясь. В этом городе Варрик Тетрас был на шаг впереди всех. Даже самой Защитницы. Он и правда был один – перенес все визиты и все дела Торговой Гильдии на завтра. И каким-то чудом успел собрать стол и повыставить на него пусть и скудные, но настоящие сокровища «Висельника»: фирменный бренди и вино из крыжовника, здешняя разварная говядина, сухая, как пробка, с ослизлым картофелем и посиневшая рыба под уксусом. Всезнающий Тетрас с довольным видом дождался, когда взгляд гостьи вновь остановится на нём и скрестил руки: - Только не говори, что ты здесь, потому что один Мрачный Эльф снова застрял в какой-нибудь тевинтерской башне. - Не скажу, - улыбнулась Хоук. И Варрик постучал по спинке одного из приставленных к столу стульев, приглашая присесть и намекая, что говорить ей, всё-таки, придётся. … … А потом слушал её, долго и не перебивая. Недаром про него говорили, что гном умеет молчать так же хорошо, как болтать. Он даже не притронулся к еде, но к концу рассказа откинулся на спинку своего трона, сыто прищурив глаза. На какое-то время воцарилась тишина. Хоук, выговорившись, ела. Варрик – переваривал услышанное. Внизу кто-то пьяно смеялся, дрался без особой злобы и, судя по крикам Корфа, залез на барную стойку с ногами. - Значит, решила увести у меня Бьянку, Хоук? – спросил Варрик, когда решил, что настало время и ему говорить. - Скорее, я пришла сюда, чтобы просить твоего благословения на наш с ней…э-э-эм, союз. Без неё никак. Не знаю, как работают эти Ключи, но… - Слышишь, девочка? – он погладил кончиками пальцев арбалет, приставленный к креслу пятой ножкой. - Ты, говорят, можешь спасти мир. - Так ты отдашь её? - Хм-м. - Не сейчас, возможно, но когда придёт время… - Хм-м… - Пожалуйста, Варрик! Я буду перед тобой в неоплатном долгу. И вот тут-то гном наконец широко улыбнулся: - Что значит «в неоплатном долгу»? У меня есть прейскурант! … - Есть одно дельце, Хоук, - сказал Варрик, и она не сдержала усмешки: с этой его фразы обычно начинались их самые невероятные приключения или закручивалась череда отборных неприятностей. А иногда и то и другое сразу. - Тебе, как давно улизнувшей, официально мёртвой, но всё ещё действующей Защитнице Кирвкволла будет интересно это послушать. К тому же, судя по твоим словам, миру для спасения нужно прийти в состояние всеобщего рукопожатия. Хоук блаженно подперла подбородок рукой: метафоры Тетраса казались ей вкуснее мяса, картошки и рыбы. - Проблема в том, что город наш до сих пор калека, - с ответным удовольствием продолжал Варрик, получив в распоряжение любимого своего слушателя. – Руки у него нет. Жать нечего. Нечем ударить по Мору и пальцем указать людям нужное направление. - То есть, кресло наместника всё ещё свободно? - Напротив. Сейчас на нём сидят сразу три… мягких места. Серьёзно, Хоук. Одно мягче другого, прости Создатель. Хоук, вся в ожидании, вопросительно изогнула бровь. Варрик наклонился вперед и повёл ладонью, прижав друг к другу большой и указательный палец, будто ухватив меж ними несуществующий длинный ус: - Брэтт, Раксон и Флора Хариманн. - Те самые, что… - охнула Хоук. - Да. Те самые, что. Внизу кто-то всё же свалился с барной стойки, и все этим были очень довольны. Хоук, стараясь не вспоминать день знакомства с Хариманнами, сделала три быстрых глотка того, что попалось под руку, и спросила, выдыхая и морщась: - Но править всё равно будет кто-то один, так? Всех троих город долго не выдержит. - В том-то и интрижка, - протянул Варрик так, как будто трапеза его переходила наконец от основного блюда к десерту, – Их бросили на трон, да ещё и условиями сверху пришлёпнули. И весьма презабавными. Наместником станет тот, кто быстрее вступит в брачный союз с кем-то угодным Киркволлу. Ну, или пока из трех претендентов не останется вдруг всего один. - Да уж. Сейчас проще найти дельного убийцу, чем дельного супруга. - Только не этим троим. Знать следит за ними во все глаза. И ничего их не отвлекает: Мор до Киркволла ещё не долез, только слухи доходят. Так что Хариманновы скачки здесь – главное развлечение. Люди делают ставки! - Не удивлюсь, если узнаю, что последнее – твоя идея. - Да, но сейчас не об этом, - отмахнулся Тетрас; ухмылка у него, однако была до самых ушей. – Я о том, что каждый из Хариманнов в итоге вынужден был решиться на один хитрый шаг… - На какой же? – спросила Хоук. И получила в ответ один из самых изумлённых Тетрасовских взглядов: - Обратиться ко мне, разумеется. … Варрик рассказал, что каждый из них, безусловно, втайне друг от друга, пожелал воспользоваться услугами Торговой Гильдии, чтобы иметь возможность передавать некие послания, о которых бы никто не узнал. А потом он уложил перед Хоук три стопки писем, смахнув со стола липкие кружочки картофеля. - Но все они так и не были переданы? – спросила Защитница, зачем-то ощупывая эти стопки пальцами; пачка Флоры была толще всех. - И тому есть причина, - сказал Варрик тоном, не терпящим сомнений касательно его добросовестной работы. - Мои клиенты также пожелали, чтобы Гильдия перехватывала корреспонденцию конкурентов, если таковая нам попадётся. Вообще-то Варрик выглядел довольным и даже растроганным. Впервые кто-то из «этих проклятых аристократов» проявил к нему столь тёплое, почти доверительное внимание. Хоук прищурилась: - Ты их читал? - Что за вопрос?! Я – порядочный гном и благороднейший глава Торговой Гильдии – конечно, я их читал! … Как и сказал Варрик, они идут к победе такими разными путями, что сложно поверить, что у них одна цель. Раксон подкупал проституток, к которым время от времени наведывался Брэтт, писал кому-то о своих планах опоить Флору и оставить её где-нибудь в городе – в общем, искал способы опорочить и унизить иных кандидатов в Наместники в глазах народа. В письмах Брэтта говорилось о неком «трюке с бусами, который нам, увы, не удался» и просил адресата «поторопиться с отправкой зачарованного на смерть золотого перстня для брата; может хоть здесь повезёт». А Флора взывала только к одному человеку. И звали его Карл. И был он сыном Лорда Эгеля – слепого и уродливого правителя Тантерваля. Но самое странное – в посланиях её не было никакой политики – только одна любовь. Хоук перечитала пару ответных писем из Тантерваля. Выведенные на бумаге строки, наполненные юношескими чувствами, грели сердце и даже, кажется, руки. Парень был тоже не на шутку влюблён. Парень всерьёз желал стать её мужем. - Карл? - Да-да, большое, розовое пятно во всей этой тёмной истории, - сказал Варрик. - Он обеспокоен тем, что Флора перестала писать. И предупреждал, что отец его приедет в Киркволл с визитом, проверить, всё ли с ней в порядке и забрать, если того потребует ситуация. - Трогательно. И ты мне всё это рассказываешь, чтобы?.. - Чтобы один из вознесенных отпрысков вдруг заручился помощью самой Защитницы и уселся уже на трон, обставив родственничков. Семейные дрязги начинают действовать на нервы. - И давно ты бережёшь свои нервы? Варрик пожал плечами: -Ну и, может быть, мне хочется поскорее подружиться с будущим наместником. - Это тебе ещё зачем? И он снова посмотрел на Хоук с искренним изумлением: - Как зачем? Чтобы получить наконец согласие и прибрать к рукам «Висельник», разумеется. Та мотнула головой, и какое-то время молчала, перебирая в руках сложенные письма, будто карточки «Порочной добродетели». Однако решение она приняла, недолго размышляя. - Будем Флору замуж выдавать. - Так я и думал, - с широкой улыбкой сложил руки в замок Варрик. - Значит, берём леди Хариманн, торжественно передаём её этому Лорду Эгелю, и он увозит её к себе в Тантерваль, где её не достанут братья. Страстные объятия Флоры и Карла. Пышная свадьба. Долго и счастливо. - Ах. Что может быть прекраснее отлаженного бизнес-процесса. Хоук посмотрела на него с укором. Тетрас только руками развёл: такие взгляды отскакивали от него, как горошины от глиняной бочки. Где-то внизу дверь таверны распахнулась для новых посетителей. - И каков наш первый шаг? – спросила Хоук, катая под пальцем сморщенный комочек чёрного перца. – Не из дома же нам её красть? - Ох, нет-нет, Хоук. В этом деле лучше положиться на самоцветы. - На что? - На кого, - и он кивнул на дверь своего люкса. В следующий миг она уже была грубо распахнута, и в люкс без приветствий и извинений ввалилась «верхушка» одной из новых городских банд. Хоук, не вставая, взялась за посох. Но Варрик, который ни единым движением даже не потревожил Бьянку, остановил магессу, и та замерла. Замерли и вторженцы. Первый взгляд их упал на Варрика. Второй, третий и четвертый – на незнакомку за одним с ним столом. И безмолвные гляделки эти продолжались ровно до тех пор, пока вперёд не вышла предводительница и не вскинула голову, отбрасывая за плечи волны тяжёлых каштановых волос. - Варрик Тетрас! – сказала она с неубедительной какой-то угрозой. - Наверняка, тебе известно, что Ночные Всадники кучкуются в порту и всё что-то высматривают. Уже третьи сутки подряд. Ты знаешь, что происходит, Варрик. И, если и на сей раз не сможешь рассказать ничего внятного, учти, мне придётся… Хоук? Говорящая разглядела её во всех деталях ещё на словах «ты знаешь, что происходит, Варрик», но всё не решалась прервать себя и поверить своим глазам. - Хоук! Это и правда ты! Хоук даже «привет» в ответ не успела вымолвить: предводительница вторженцев обернулась к своим людям лицом и замахала на них руками: - Ну-ка! Оружие опустили! Это – Хоук, не видите?! Всё! Дальше я сама. Ждите меня на улице. На улице, я сказала! Хватит тут глаза выкатывать. - Позволь представить – Шарада Амелл, - между тем провозгласил Тетрас и без того уже для Хоук очевидное. - Самая грозная и загадочная глава самой маленькой и несуразной шайки наёмников в городе. Они называют себя Бандой Кирошека. Флора наняла их для своей защиты, после того, как Брэтт подарил ей проклятое украшение. - Бусы, если конкретнее, - отозвалась Шарада, затворяя дверь за последним выпровоженным наёмником. - А Ночные Всадники? – спросила у неё Хоук. - Те ещё ублюдки, - одним широким шагом она вернулась к столу, села рядом с кузиной и утащила с её тарелки рыбный ломоть. – «Всадники» тоже мне. Да они называются так только потому, что сапоги свои подковывают. Дурачьё. - Работают на одного из братьев. Или на обоих сразу, - сказал Варрик, рассуждающее засунув зубчик вилки в сердцевину горящей свечи. – Пронюхали, должно быть, о прибытии Эгеля и получили приказ избавиться от лишних проблем. - Эгеля? – чуть не подавилась Шарада. – Лорда Эгеля?! Это они его корабль в порту высматривают? И ты только сейчас говоришь об этом, гном?! А если они его убьют?! - Тогда Тантерваль разберёт Киркволл по камешку и можно будет не беспокоиться, что город достанется порождениям тьмы. Гном пугающе спокойным смешком потушил свечу и, поймав хмурый взгляд Хоук, объяснил ей: - У Хариманнов с Эгелем давняя война. И если мы хотим добиться союза не только сердец, но и разума – с этим тоже придётся разобраться. Шарада притаённо поглядела на кузину и безбородого информатора. - Подождите-ка… Варрик, Хоук? Что вы замышляете? - Устроить свадебную пирушку в перерывах между спасением собственной шкуры и спасением мира, - как-то даже устало пожала плечами Хоук. - Ты же знаешь, что твой наниматель крутит шуры-муры с сыном тантервальского Лорда? Шарада застенчиво отвела взгляд. Всего на мгновение, но этого хватило, чтобы понять, что она не только всё знает, но ещё и всем сердцем сопереживает влюблённым. - Хотелось бы устроить счастье молодых, избежав при этом политического скандала. Поэтому… Шарада, ты сможешь до утра и без лишнего шума доставить Флору на Рваный Берег? - Рваный Берег? - Там стоит один странный корабль… Не ошибешься. - А ты, кузина? - А я вместе с Варриком позабочусь о том, чтобы эти ваши Ночные Жеребцы нашего Лорда не затоптали. - Всадники, - улыбнулась Шарада. Хоук махнула рукой. Шарада подумала ещё немного, обратив взор куда-то внутрь себя. А потом деловито приложила к губам салфетку, будто вспомнив о манерах той жизни, когда она ещё не знала Гамлена, не водилась с наёмными шайками и подкрашивала глаза голубым. - Не волнуйся, Хоук. Это будет самая тихая ночь. … Они втроем спускались по неширокой лестнице. Варрик говорил, что Его Сиятельство не полезет в самую толкотень порта, прибудет и предпочтёт пришвартовать свой кораблик где-нибудь в уголочке, скорее, ночью, чем днём. Потом шутил, что с его внешностью ему при свете солнца на людях и правда лучше не показываться, а Шарада качала головой и спрашивала, откуда он вечно всё знает. И Варрик отвечал с удовольствием: - О, Самоцветик. Существует два величайших заблуждения. Первое – что в этом городе можно что-то скрыть от Варрика Тетраса. - А второе? Хоук, уже их и не слушая, вдруг остановилась и приподняла вверх руку. Из-за столов поднимались самые до этого момента тихие посетители. Откидывали капюшоны, подставляя таверным люстрам свои через одну плешивые головы. Зазвенела оголённая сталь, и затрещали луки. По полу застучали подкованные сапоги. Кажется, за всезнающим гномом, сегодня охотились не только доброжелательные «самоцветы»… - А второе… - сказал Варрик, щёлкнув языком, - что этого сделать нельзя. … а когда Шерада потратила последнюю стрелу и взялась за кинжалы, когда о лоб последнего более-менее трезвого посетителя кто-то в разгаре боя случайно разбил бутылку, последний более-менее чистый стол был заляпан кровью, а последние из Всадников поняли наконец с кем связались и дали драпа, из-за барной стойки высунулся Корф и сказал то ли ворча, то ли торжествуя: - Я же говорил, что вечер выдастся занимательным. … Пришлось поторапливаться: наёмники Банды Кирошека, что явились на звуки, отличающиеся от обычной трактирной драки, и присоединились к тесному сражению, доложили кое-что досадное. Они не догнали сбежавших Всадников, и те теперь легко могли рассказать своим об увиденном и, возможно, подслушанном. - Даже если и так, - оптимистично рассуждала на бегу Хоук. – В порту наверняка есть патруль стражников. - Может, они там и есть, - сказал на это Варрик, - Да только, наверняка, пьяны по обыкновению. Авелин ушла, а новую мамку им назначить некому. Ни наместника, ни сенешаля. - Хоук! – донёсся голос Шарады уже откуда-то сзади. – Я отправляюсь в Верхний Город! Будь осторожна. И… когда закончишь, зайди к Гамлену. Он будет рад тебя видеть. Может быть, и нам с тобой удастся поболтать… Без суеты и…всего этого. … На корабле под едва заметным тантервальским флагом было тихо. Он только-только прибыл, и команда даже не успела спустить сходни. Хоук и Варрик поднялись на борт по веревкам на крюках – эдаким зубастым лассо, оставленным Ночными Всадниками. Десять трупов. Восемь матросов, два наёмника. Чуть дальше – тела при шляпах, но с отсечёнными головами. Длинные камзолы с залитыми кровью галунами. Видно, не справившаяся с задачей личная охрана Лорда. На корабле было тихо. Они опоздали. Но не прекратили поисков: среди убитых не было ни одного с изуродованным шрамом лицом. Взяли в плен? Они шли дальше, и под сапогами у них хрустело. Вся палуба была осыпана пеплом, как будто корабль попал под огненное облако. Было тихо. Они шли, не говоря друг с другом, слушая, как перекатываются, сцепляя друг друга пепельные пушинки. Хоук думала, что даже самое мощное огненное её заклинание не сможет испепелить противника разом и полностью. Здесь было что-то ещё… Люк, ведущий вниз к каютам, был открыт. Тихо скрипнула лестница. Кто-то тяжёлый, но осторожный остановился на верхних ступеньках и постучал, как в дверь, по перилам – спрашивая разрешения войти. Вернее, выбраться. Подняться. Хоук и Тетрас подняли оружие, но под прицел посоха и арбалета вышел совсем безоружный человек. Лорд Эгель. - Если вы пришли, чтобы убить меня, можете приступать, - произнес он так, что на лице его шевелились только губы; всё остальное – глаза, брови, подбородок были будто бы стянуты полоской шрама. - Поверьте, я не стану противостоять магу. Вы в любом случае повергните меня, не успею я моргнуть. Он сказал это, но сам ни разу и не моргнул вовсе. Глаза его были затянуты бледно-серой, как пепел, плёнкой. Хоук на мгновение сделалось жутко: - Как… -… я узнал, что вы маг? Разгадал по шагам. Ходьба человека, несущего в руках посох отличается от ходьбы того, кто несёт меч… или другие странные механизмы, - и только на этом слове он слегка повернул голову в сторону хозяина Бьянки. - Хм, - Варрик сделал для самого себя неожиданный шаг в сторону и пробормотал себе под нос.- Могу ошибаться, но пациент скорее зряч, чем слеп. - Мы здесь не за этим, - сказала Хоук, убирая посох за спину. – Скорее даже наоборот, но как вам удалось… Лорд перебил её и наклонил голову в благодарном кивке: - Мне повезло, если это действительно так. Как видите, этот город мне не очень-то рад. Моя команда уничтожена, и самостоятельно я вряд ли смогу покинуть здешние берега на этом корабле. Поэтому я пойду с вами, куда бы вы меня не повели, и уже по пути узнаю о ваших интересах. И он пошёл по пеплу, намериваясь, кажется, собственноручно спускать сходню. Тетрас, глядя на гордо расправленную его спину, только пожал плечами: - Лорд – он и в Киркволле Лорд. - Пойдём поможем. Надо отвести Его Сиятельство на «Двуглавый» и рассказать о наших интересах. - Я отведу, Хоук, а ты… Ты, кажется, хотела зайти к Гамлену. - Я хотела?! - Давай. Я отправлю к тебе Шараду, когда всё будет готово к похищению невесты. Я понимаю, Хоук, родственнички нам достались те ещё… Но твой, по крайней мере, не бросал тебя на смерть и не подсовывал кровососущие бусы. Хоук усмехнулась, но тут же посерьезнела и отвела взгляд, замерев в неприсущей ей нерешительности. И в неприсущем для Варрика тоне, лишенном и нотки оптимизма, он сказал ей: - Ненавижу такое говорить, но даже я не знаю, чем может закончиться вся эта история с Вратами и Мором. Сейчас самое время… ну, навёрстывать. Вдруг потом будет поздно? … Дом Гамлена не менялся, как будто подыгрывал хозяину – всё так же пованивал, подгнивал кое-где и занозился. Хоук постучала в дверь, и Гамлен открыл её в своей обыкновенной манере – на чуть-чуть. На скрипучую тонкую щёлку. Он никогда не распахивал дверь полностью, даже когда выходил из дома или заходил в него. Всё осталось по-прежнему, только лицо дядюшки, когда он увидел перед собой Хоук, до последней морщинки переменилось. С него слетел вид тихого мирового неудовольствия и отразилось неподдельное удивление. Хотя он и знал, что легендарная племянница его жива-невредима: она отправляла письмо. - Привет, Гамлен, - сказала Хоук. И Гамлен снова свёл к переносице серые свои брови – и стал самим собой: - Ты… Вот ведь… Зачем пришла? - Узнаю дядюшку. Он мельком обернулся к нутру своего жилища и только сильнее притворил дверь, в щёли едва было видно половину его лица. - Ты иди, - сказал Гамлен как-то скованно, будто боясь, что кто-то кроме незваной Хоук услышит. - Иди-ка лучше… Но потом его будто одёрнули. Он вновь обернулся назад, показав щели ухо, а потом открыл дверь наполовину. - Ладно. Проходи. Расскажи, как ты живёшь. … Гамлен был не один. За пустым столом на табурете сидел безбородый, но очень волосатый мужик. Зачем-то ковырял гвоздем подошву сапога и шевелил, даже пощёлкивал в воздухе грязными до безобразия пальцами босой ноги. - Ба, какие люди! - весело сказал он Хоук, когда та вошла. - Твой дядя всё рассказывал про тебя. Знал, что придёшь. Куда тебе ещё идти, как не к дядьке, да? Видели мы, как особняк-то Защитницы горит. Вот люди! Столько для них сделала, а что они запомнили? Ты меня не стесняйся. Даже внимания на меня не обращай. И на него внимания не обращай тоже. Гамлен наш – жадюга и трус, но семья ему дорога. Дорога же, а, Гамлен? Гамлен в ответ только веки бровями накрыл: волосатый гость был ему самому явно не по душе. Как, впрочем, и все гости мира. Хоук решила уточнить, поняв, что должного гостеприимного представления не дождется: - А вы, простите?.. - Друг семьи, - улыбнулся мужик с гвоздем, пары боковых зубов у него не было. - Ох и трудно дружить с этим ворчуном, если просишь. Но зато Шарада со мной всегда мила и дружелюбна. А какая красавица! Красавица же, а, Гамлен? Гамлен ничего не сказал, только хмуро сел за стол. - И ты садись, чего как не родная? – продолжал весело щёлкать пальцами мужик, словно он тут на самом деле был хозяин. – Или ждёшь, когда дядька тебе медовухи и капустного супа предложит? Так это я всё выпил и всё съел. Да и не предложил бы он всё равно. Жадина. Он и стакан воды не даст, если с ним не поторговаться как следует. Любишь же ты у нас поторговаться, а, Гамлен? Гамлен смотрел сквозь стол, как сквозь костёр. - Хотя, помнится, завалялся у тебя бочоночек-то лишний. Завалялся же, а? Эй, племяшка! – он перестал ковыряться в сапоге и махнул босой ногой в сторону Хоук. – Сходи, а? Вон в той комнате он его, по-моему, прячет. Что поделать, дядя твой – жмот, я – обжора и пьянчуга, сложная дружба у нас. Ты принеси бочоночек-то, а? Разопьём вместе, да я уйду. Оставлю вас, наговоритесь. А обычно меня не так просто выпроводить, у дядьки своего спроси! И Хоук с удовольствием пошла искать бочонок – средство избавления от нагловатого Гамленова дружка. Но как только она заглянула в комнату, как только повернулась спиной к волосатому незнакомцу… … И самое неприятное – что Гамлен всё знал. Знал, что мужик этот – предводитель Ночных Всадников, и что гвоздь его на самом деле короткая парализующая спица. Обездвиженная Хоук, одним уколом превращённая из всемогущей магессы в место гнездования спицы лежала на полу и не чувствовала ничего, кроме жгучей боли в шее. Ни рук, ни ног. Ни, в общем-то, удивления или разочарования. - Так-то. Будет знать, как моих ребят в «Висельнике» по стенам размазывать, - сказал «друг семьи» и пнул её хорошенько, ткнув носом сапога в живот. У Хоук даже скрючиться как следует не получилось. Гамлен рывком поднялся: - Эй, ты сказал, что не тронешь её! - Я сказал, что не убью её. Не-е-ет. Я притащу её к своим, и она нам расскажет, что за дрянь произошла на корабле Лорда и где Его Сиятельство сам. Если будет хорошей девочкой, больно не сделаем. Она слушала голоса, не в силах повернуть голову. - А теперь прошу простить. Мой наниматель – та ещё зараза. Желает знать о любом…гм… прогрессе в нашем деле. Прогресс, хе-хе, тебя уже кто-нибудь так называл, а, Защитница? Она слушала смешок и шаги. - Желание клиента закон. Мы профессионалы, а не какая-нибудь бандочка под каблучком у девчонки. Она слушала, как открывается нараспашку дверь. - Ты уж присмотри за своей племянницей. Знаешь же, если вернусь, а она вдруг денется куда – и тебе, и дочуле твоей… Тут он показал какой-то жест, но Хоук его не увидела. И после этого долго, очень долго она слушала только молчание Гамлена. Потом он сам зачем-то обошёл лежащую кругом, встал над ней и заговорил, со злостью отведя взгляд: - И не смотри на меня так. Что я, по-твоему, должен был сделать? Хоук смотрела на Гамлена снизу-вверх. - Думаешь, маленькая шайка Шарады всё ещё существует благодаря… чему? Везению? Заднице Создателя? Нет. Не так всё это работает. Мне приходится вести «дружбу» с этим засранцем и оказывать ему… услуги. Одна из этих «услуг» всё ещё лежала на полу и цепко смотрела на Гамлена. Он не смог это долго терпеть: на него её глазами сейчас будто бы смотрели… все они. И Малкольм, и Карвер… и Лиандра. - Чтоб его! – Гамлен ринулся к выходу из дома так, будто спешил потушить огонь, непонятно откуда взявшийся и всё сильнее прожигающий единственную его рубашку. Уже наполовину стоя на улице, он обернулся сумрачно и бросил, глядя вниз: - Не стоило тебе сюда приходить, девочка. … В Верхнем Городе царила тихая, очень тихая ночь. Флоре Хариманн не пришлось покидать отчий дом посредством бельёвой веревки. Комната её находилась на первом этаже, и благородной леди только и нужно было подобрать юбки, спустить из окна ноги и спрыгнуть вниз, где её уже ждала Шарада, готовая помочь, на случай, если драгоценная беглянка вдруг ушибётся. Не ушиблась. Не испугалась ни прыжка, ни гнева братьев. А самое главное – не испугалась поверить и довериться предводительнице Банды Кирошека. Шарада смотрела на неё с уважением и немножко с завистью: такое захватывающее любовное приключение не каждому в судьбе выпадает. Они двигались, прячась в тенях, вдоль стен имения и иногда ненадолго замирали под окнами, вслушиваясь и грея спинами камень. Пока им везло: в комнатах было тихо, а из окон никто не высовывался. - Нужно было взять с собой какие-нибудь подарки, - прошептала совсем осмелевшая и уже до конца поверившая в успех их кампании Флора. – Карл часто присылал мне удивительные подарки. Однажды… - Миледи! – так же шепотом перебила её Шарада, чтобы не завидовать ещё сильнее. – Вы и так слишком долго собирались. - Я бегу из дома, чтобы обручиться с человеком, которого люблю! А ты ни одного дельного платья мне взять не позволила. - Тяжелая сумка – тяжелый и побег. Я слышала, Тантерваль – богатый город. Как прибудем на корабль, попросите будущего свёкра подарить вам нарядное платье в качестве свадебного подарка. И вот тут-то по спине Флоры впервые пробежал неприятный холодок, будто камни, к которым она прислонялась, закончились, и вместо них теперь были сплошные ледяные глыбы. Она даже в уме, даже на бумаге не осмеливалась назвать Лорда Эгеля свёкром. - А долго… долго ли мне придётся плыть с ним на одном корабле? - А что, он правда такой страшный, как говорят? Флора вместо ответа вжала голову в плечи, и Шарада поспешила вернуть ей боевой дух: - Не переживайте, миледи. С вами же будет Хоук. Уж она-то не даст вас в обиду. - Защитница?.. - Защитница! – неожиданно громкий голос и Шараду заставил испуганно вжать голову в плечи. А еще сгорбиться, сильнее прижаться к стене и, призывая Флору к тишине, поднести указательный палец к губам. За окном, под которым они замерли, шёл разгоряченный разговор: - Защитница?! Здесь? И живая?! - Что с того-то? Что с того?! Эгель где-то в городе! Вот о чём волноваться нужно! - Брэтт и Раксон… Это их голоса, - с замиранием сердца вышептала Флора. Шарада нахмурилась и продолжила слушать. - Ты мозгами-то пошевели. И вспомни, как близко эта женщина была к титулу наместницы. Смекнул? Если кто узнает, что она жива… Что она вернулась… Всё, можно попрощаться с нашим положением в обществе. - Ну что делать-то? Что делать-то прикажешь? И один из братьев приказал кому-то, кто вместе с ними находился в комнате: - Убить. Флора прижала ладонь к губам, Шарада, забыв о почтительном отношении, каким-то одеревенелым движением схватила её за локоть и потянула за собой. А наконец-то вытянув беглянку на площадь и свернув в закуток, где взгляды из окон имения до них бы точно не дотянулись, она чуть ли не нос к носу столкнулась с человеком, который обычно этот свой нос в Верхний Город не суёт… … - Гамлен?! А ты что тут делаешь? – спросила Шарада уверено и даже дерзковато, но сама по какой-то девчачьей причине всё же дёрнулась, будто отец увидал её не на улице Верхнего Города, а на ночном свидании в «Цветущей Розе». Но и Гамлен дёрнулся точно так же. И только бросил дочери в тон: - Гуляю. - Снова следишь за мной? – прищурилась Шарада, и Гамлен прищурился тоже, словно отражение в постаревшем стекле. Шарада под его взглядом спрятала Флору за спину с совершенно невозмутимым видом, мол «а что, ты же сам говорил, что дружить с благородными всегда на руку». Благородная её подруга и наниматель притихла, прижав запястья к груди. - Я не ввязываюсь ни во что опасное, хорошо? – сказала отцу Шарада. – Я потом тебе всё объясню. Ты скажи мне, Хоук заходила? Ты видел её? - Заходила, - сказал Гамлен, забегав глазами. – Заходила… да тут и ушла… Э-э-э… ты же знаешь её – на одном месте… э-э-э… не удержишь. Да. - Она нашла Лорда Эгеля? Отправилась на корабль у Рваного Берега? - Да, да, - отрешённо закивал Гамлен, как игрушечный болванчик, которого щёлкнули по голове. Шарада тут же повеселела, почти засмеялась восхищённо: - Хорошо. Молодец кузина! Знаешь, Раксон приказал её убить. Ха! Вот губу раскатали. Пусть сначала поймают! Гамлен нервно захихикал, но тут же и замолчал, будто ему закрыли рот ладонью. …. Он вернулся в дом нервный и заведённый сильнее обычного. Отметил свой приход таким громким хлопком двери, что грохот раскатился по стенам и по полу, едва не оглушив лежащую Хоук. - Выскользень болотный! – зло выкрикнул Гамлен и заметался, не зная, куда себя деть. – Он и Раксон этот, чтоб его! Да чтоб их всех… Он суматошно заходил по комнате, кусая кончик ногтя на большом пальце. Болезненно заверещали под его ногами плохо прилаженные друг к другу половые доски. - Так. Так. Хорошо. Так. Нужно тут всё… Снова грохот. Гамлен опрокинул обеденный стол. Хоук потянула носом воздух, пьяным бредом не пахло. Гамлен смёл на пол всё скудное своё барахло; по его словам, «домашний декор», по сути – мусор. Да всё повторял себе под нос: - Ладно, ладно… Мы как-нибудь… Вот болван. Вот же старый болван. Он перевернул Хоук на бок и неаккуратно – очень спеша выдернул спицу из её шеи. По телу прошла судорога, но способность двигаться не вернулась. Всё, на что её хватило – мычащий, ничего не выражающий стон. - Тихо. Паралич так сразу не спадёт, - сказал Гамлен. И поволок её куда-то по полу, приподняв под подмышки. Дотащив до комнаты, бросил. Откатил бочку, установленную на люке, чтобы никакая дрянь из подвала не лезла. Хоук удивилась, что в доме Гамлена вообще есть подвал. И, наверное, Гамлен пытался спустить туда Хоук бережно, но вышло всё равно так, будто бы он спихнул вниз странного вида мешок. Она рухнула на спину, поднимая ошмётки многолетней слипшейся пыли и ничего не чувствуя онемевшим телом. - Ни звука! – сказал Гамлен сверху, стоя над прорезью люка. – Что бы тут ни было, ясно?! Он закрыл подвал, перекатил на место хрипучую бочку и, в следующий же миг услышав за дверью цокающие шаги, повторил очень тихо: - Да… Что бы тут ни было. … Сначала слышно их было плохо. Но потом они, конечно, решили обыскать дом и остановились как раз в комнате с люком. Сквозь щели между половыми досками Хоук видела подошвы сапог. Две пары – подкованные. Одна – с расковырянным правым сапогом, и ещё одна – Гамленовы три раза залатанные обтоптыши. - Так ты говоришь, она сама спицу вытащила и ушла? - А тебе, должно быть, тяжко признать, что ты эту штуку неправильно ткнул? - Конечно, не правильно. Нужно было бы сразу в глаз тебе тыкать. Гамлен замолчал. Человек в расковырянных сапогах продолжил своим единственным – вечно веселым и оттого жутковатым тоном: - Ушла, раздраконив весь дом, а тебя, значит, и пальцем не тронула? - Она мне… многое умеет прощать. Хоук захотелось поднять ногу и грохнуть о люк подошвой своего собственного сапога. - Ну я тебе не верю, Гамлен, плут! – расхохотался предводитель Всадников. – Давай… давай мы с тобой так решим: если ты её где-то спрятал и скажешь мне где – я тебя прощу и поблагодарю за веселое развлечение. Если нет – вспорю тебе брюшко, а? - Вот обволоселый. У тебя там и уши, что ли, волосами поросли? Сказал же, ушла она. - А куда же она ушла? - Понятия не имею. - Что, и по секрету дядюшке не сказала? Гамлен и слова ни проронил. И утонул в звуках бойни. Ночные Всадники избивали его громко – с полным набором угроз, хрустом кулаков и тяжестью ударов их подкованных ног. Хоук ничего не ощущала телом, зато остро чувствовала, что творилось внутри него – как колотилось о рёбра сердце, и как закипала кровь. На какое-то время наверху всё стихло. Хрипло дышал ртом Гамлен, чуть посвистывая из-за прорех на месте выбитых зубов. - А вот ты мне тоже не веришь, Гамлен. Даже сейчас – всё никак не поверишь, что я могу тебя – вжих! – и прирезать. Волосатый помолчал, давая Гамлену время опомниться и всё рассказать. А тот только дышал. Только дышал и всё. - Ну, что ж. Даю тебе право на последние слова, Гамлен. Подумай хорошенько, прежде чем сказать. - Ну, слушай, - недолго думая, сказал Гамлен, и в голосе его даже проскользнуло торжествующее удовольствие. - Ну, слушай, выродок. Мы с тобой… Мы с тобой и взгляда их не стоим. И, клянусь твоей волосатой задницей, мои девочки отделают и тебя, и всю твою шайку по самое… Стальной просвистевший звук. Почти неслышный, подавленный коротким и мокрым кашлем, выдох. Узкие просветы, заслонённые упавшим на пол телом. И, просочившаяся в половые щели… Капающая на лицо, на губы, на веки широко распахнутых глаз… Горькая, родная кровь. … И ей почти удалось пошевелить всеми пальцами одновременно, когда наверху вновь послышались шаги. Но даже узнав их и услышав подтверждающий догадку девичий голос, Хоук не почувствовала облегчения. Скорее, даже наоборот. Это была Шарада. - Гамлен, ты тут? Эй! – её шаги всё приближались к комнате. - Ты сказал, что Хоук уже отправилась на «Двуглавый», но её всё нет. Я беспокоюсь и… Шаги затихли. - Гамлен? Потом она вновь пошла – осторожно, как будто по натянутой бельевой веревке. - Гамлен?.. Она приблизилась к нему на цыпочках, словно боясь разбудить. И рухнула на колени. - Отец!.. Хоук собрала все силы и ударила ногой в люк. … Это была очень тихая ночь… «Двуглавый» покинул окрестности Киркволла задолго до рассвета. Над водой метались мелкие и безмолвные, точно безклювые птицы. Хоук смотрела на них и не видела. - Послушай, Хоук, всё же стоит оттереть кровь. Хотя бы с лица: ты пугаешь Флору и детей. Хоук слушала Варрика и не слышала. Детьми он называл Монки и Некроманта; гном им сразу понравился, не так сильно, конечно, как ухоженная и наряженная Флора, но уж точно больше белоглазого Эгеля с рассечённым лицом. - Насчёт того, что там случилось… Мне жаль. Не думал, что скажу это, но я буду скучать по Гамлену. Хоук смотрела чуть выше воды. Одна из немых птиц нырнула и не вынырнула, наверное, её там кто-то сожрал. - Ты знаешь, мы всё ещё можем вернуться и взять Шараду на борт. - Нет, - отозвалась наконец Хоук. – У неё есть… незаконченные дела. Она сказала, что должна свести счёты кое с кем. - Мы могли бы помочь. - Это её битва. Корабль шёл всё дальше, и птицы, оставаясь позади, медленно превращались в мух. - Да уж. Не получилось у меня наверстать… - с горечью усмехнулась Хоук. – Поскорей бы убраться подальше отсюда… И спасибо, что отправился с нами, Варрик. - Да тебя же ни на миг оставить нельзя! Верно тревожный эльф говорит. Хоук улыбнулась, и Варрик, увидев это, улыбнулся тоже. А через несколько мгновений она обернулась к нему, будто проснувшись: - Я умою лицо. Раздобудешь воды? И Тетрас, довольно отсалютовав, ушёл исполнять нехитрое поручение. Хоук оттолкнулась от приятно светящегося бортика. «Двуглавый» не слепил, но пленял своим волшебным сиянием. Только один пассажир не мог оценить его в полной мере. Не зная её имени, слепой Лорд Эгель привлёк внимание Хоук, кашлянув в кулак. - Ваша Светлость? Вам что-нибудь нужно? - Мне нужно поблагодарить вас, - сказал Эгель, убрав руки за спину. – За моё спасение. За леди Флору. Мой сын будет счастлив. К тому же, путешествие в Тантерваль – необходимая мера для её же собственной безопасности. Я сам прибыл в Киркволл за этим. - Надеюсь, вы не будете поднимать скандал на всю Вольную Марку из-за того, что случилось в порту? - Я использую эту ситуацию против Хариманнов, если они пожелают обвинить меня в похищении их сестры и, как вы выразились, поднять скандал на всю Вольную Марку. Лорд повернул голову и будто бы посмотрел в сторону, где Монки показывал Флоре устройство штурвала, объясняя, что он не очень-то и нужен: корабль сам идёт туда, куда ему, легендарному Корсару, нужно. - Я очень благодарен вашим друзьям. И вам – особенно, - сказал Эгель. – У меня такое чувство, словно вы играете важную роль; не только на этом странном корабле, но и во всём нашем странном мире. Могу я узнать ваше настоящее имя? Хоук удивилась. - Не удивляйтесь. Там, откуда я родом, есть такая традиция… Даже ритуал. Обмен именами считается знаком глубокого доверия. Вы доверяете мне? - Откуда вы родом? – спросила Хоук. Эгель улыбнулся, ещё сильнее искривляя свой шрам: - Можно сказать, мы земляки. Вы же из Ферелдена, так? Вас выдаёт манера произносить слова. - Я родилась в Лотеринге. Лорд кивнул. Его собеседница назвалась: - Хоук. - Хоук - Защитница Киркволла? Я слышал о вас. И думал, что вы погибли. - А я думала, что вы ответите мне, назвав и своё имя тоже. Так ведь у вас по ритуалу положено? - Гельрх, - улыбнувшись её словам и тону, сказал Эгель. – Вот моё имя, полученное при рождении. Не очень-то звучное, правда? … К полудню всё стало лучше. Хоук смыла кровь, Флора перестала шарахаться и бледнеть при виде Лорда Эгеля, Монки перестал стесняться петь для неё, а Варрик перестал беззлобно издеваться над девчачьим видом Некроманта и обещать воспеть их с Монки шевелюры в одной из своих бессмертных легенд. А ближе к вечеру они все даже собрались и уселись под скрещенными мачтами, уговорённые Тетрасом выпить по кружечке подогретого грога. Хитрый гном знал, что это – один из лучших способов развязать языки повязанных судьбой собравшихся и выведать у каждого пару-тройку занятных историй для личного арсенала. Монки рассказал про шторм, который они однажды пережили вместе с Изабеллой, Андерсом и Хоук. Некромант припомнил день, когда впервые её встретил на том жутком острове. А Хоук с теплотой вспоминала, как Гамлен таскал деньги из её конвертов. Скоро очередь перешла к Флоре. - Я… Если позволите, сначала я бы хотела извиниться, - сказала она и на румянец, которым одарил её терпкий грог, лёг новый – еще более яркий и горячий – румянец неподдельного смущения. - Лорд Эгель. У меня никогда не было возможности узнать вас. Но теперь… я вижу, что вы добрый человек. Вы вырастили такого замечательного сына. Я намного старше Карла и даже мечтать не могла, что такой как он… Тут она запнулась, поняв, что слова повели её не туда, куда она изначально планировала вывести разговор. - Я хочу извиниться. За братьев. За те слова, сказанные на Собрании Земель. Какие бы причины не заставляли наши семьи враждовать, думаю, пора положить этому конец. - Флора, - произнёс Эгель с нежностью, настолько его украшающей, что даже шрам на лице уже казался менее выразительным. - Я никогда не испытывал вражды по отношению к вашей семье. Поверьте мне, пожалуйста. - Кстати говоря, - подхватил Тетрас. – С чего тогда все эти царапки Хариманнов с правительством Тантерваля? - Моя мать с детства говорила нам, что Лорда Эгеля нужно опасаться, - сказала Флора. - Что он обязательно захочет навредить нашей семье. Что он будет мстить. - За что мстить? – спросил Лорд с глубоким спокойствием, словно речь шла не о нём. - Этого она не рассказывала. Наверное, имела в виду что-то политическое. А ещё… она была уверена, что вы – маг. Возможно, принимала вас за кого-то другого. - Другого? За кого ещё Джоан могла меня принимать? Флора сделала пару быстрых глотков. И, набравшись смелости, заговорила, уставившись в кружку: - Однажды я услышала, как она разговаривает… с кем-то. Теперь я знаю, что это был демон, но тогда… Монки и Некромант слушали, затаив дыхание. Впрочем, с таким же благоговением они слушали всё, что говорила Флора. Мальчишки. Дети. - Так вот… Она говорила о колдуне из породы варваров, который обучил её магии, когда она была совсем юной. Этот человек влюбился в неё и в качестве платы за обучение попросил только одно – её руки. Она дала ему обещание, но так и не сдержала. Ей хотелось жить в большом особняке, а не в варварской хибаре, ей хотелось ходить в красивых платьях, а не прикрываться шкурами. И она встретила отца… - Женщины, - щёлкнул языком Варрик. Хоук усмехнулась, в который раз пропев про себя гимн восхищения матерью – аристократкой, которая сбежала из большого особняка в хижину мага-отступника. - Но он был очень могущественным колдуном… этот варвар, - сказала Флора, повысив тон в защиту Джоан. – Мама испугалась его гнева и поклялась отдать ему взамен… свою первую дочь. Меня, получается. На мгновение всем сделалось неуютно. Всем, кроме Тетраса. Тот, вооружившись торговой своей хваткой, склонился к Хоук и зашептал: - А ведь неплохое предложение. Эй, Хоук, может, когда увидишь Блондинчика, просто предложишь ему право на вашу с Эльфом первую дочь, и Мор закончится? Получил затрещину, уселся на место, сдавленно хохоча. - И однажды он пришёл за мной, – продолжила Флора. – Я помню это, хотя была совсем маленькой. Страшный человек с белыми глазами. Отец меня не отдал. Он любил меня больше всех. И колдун ушёл. Он ушёл, но сказал, что однажды всё равно получит обещанное. То, что ему по праву принадлежит. Или так. Или род наш постигнет страшная кара. Лорд Эгель молчал, не замечая, что кружка грога перестала греть ему руки. А Монки вдруг подался вперёд, произнёс горячо и со всей своей отвагой: - Только попроси! Слово Корсара, я отыщу и убью этого злодея, чтобы ты смогла спокойно спать! Какое у него было имя? Флора, ты помнишь, как звали этого колдуна? - Гельрх, – сказала Флора. – Я очень хорошо это имя запомнила. Его звали Гельрх.