После падения

Она стояла, почти прижавшись спиной к валунам: плечи опущены, одна рука судорожно сжимает эфес меча — его меча, — вторая пытается прикрыть выгравированную на нем надпись. Отец редко делал подарки, но если делал, всегда норовил оставить какой-то след, на первый взгляд незначительный и все же цепляющий за душу — на память. Порой это казалось Леголасу издевкой. Издевкой казалось и то, что этот меч нашел его на самом краю земли, в диких, иссушенных ветром Пустошах, куда он сбежал, пытаясь скрыться от всего, что причиняло ему боль в Лихолесье. Но вот она стояла перед ним, прижимая к груди этот дурацкий клинок, как сокровище. Обычная девушка, которую он не знал. Она смотрела ему прямо в глаза и молчала. Леголаса охватило раздражение. — Ты ведь не из Лориэна, — первым заговорил он, осматривая ее плащ. — Из Лихолесья. Она широко распахнула глаза, но, быстро взяв себя в руки, перевела взор на Эйнара. — Прости, ты не мог бы… — Меня зовут Эйнар, — подсказал тот. — Эйнар, я хочу с Леголасом наедине поговорить. Кивнув, тот ухмыльнулся и хлопнул его по плечу. — Что ж, вам и правда есть, о чем потолковать. Я буду в конюшне. Лошадей нужно напоить перед дорогой. Проследив за тем, как узкой тропой он продолжает путь к постоялому двору, Леголас опустился на ствол поваленного дерева. — Как тебя зовут? — он коснулся сухой коры, приглашая ее сесть рядом. — Тинтур. Было довольно любопытно наблюдать за тем, как она старается обойти заледеневшие на холоде ветви, обеими руками держа тяжелый меч так, чтобы ему не открылась заветная надпись. Впрочем, Тинтур надо было отдать должное — ей удалось сделать это с почти естественной грацией. — Как ты меня нашла? Она села, уперев клинок в землю, и сжала его между колен. Ладонь по-прежнему ненавязчиво касалась рукояти. — Всего два дня в повозке с не самым чистоплотным беорнингом, ночные скитания по здешней деревне, неделя в трактире среди северян с диким нравом — и вот мы оба здесь! — пряча улыбку, пожала плечами Тинтур. Леголасу понравилось, что в такой ситуации она пытается шутить, однако это не могло спасти ее от подозрений. — Отец прислал? — спросил он, надеясь вывести Тинтур на чистую воду. — Э-э… да… в каком-то смысле… Леголас ощутил укол смутного разочарования. Конечно, он ожидал, что она ошибется — уж слишком странной была их встреча, — но чтобы так, на первом вопросе… Он встал, глянул на тропу, которой минутой назад ушел Эйнар, и, собираясь отправиться следом, бросил, не оборачиваясь: — Отец никогда бы так не поступил. И этот меч тебе никогда бы не отдал. За спиной раздались торопливые шаги. — Подожди! — Тинтур вцепилась ему в локоть. — Ты прав, все иначе! Трандуил не посылал найти тебя, но я слышала его разговор с Румилом! Твой отец винит себя и хочет, чтобы ты вернулся! Леголас снисходительно повернулся, кивком указывая на меч. — Ты всерьез решила, что я его не узнаю? — Конечно, нет, — качнула головой Тинтур. — Но если бы я стала торопливо убирать его в ножны до окончания битвы, это бы навлекло еще больше подозрений… Пару мгновений они стояли и просто смотрели друг на друга. Ветер выл в ушах, развевал волосы Тинтур, выбившиеся из-под плаща. Было уже светло. Скалы, холодные и безмолвные, будто подпирали собой низкое небо. Леголас вдруг с необычной остротой почувствовал, как все здесь тихо и спокойно, как странно выглядит издалека постоялый двор, словно четверть часа назад в нем не гремела пьяная драка. Происходящее начало казаться вязким, запутанным сном. А Леголас и не помнил, когда в последний раз ему удавалось нормально выспаться… «Не смей, — одернул он себя. — Нужно собраться с мыслями, обо всем ее расспросить. Или ты думаешь, что такие встречи случаются просто так?» Нет, он не думал. Но… Но — что? Ответа на этот вопрос потребовала здравая часть рассудка, и Леголас решил, что вопрос она задала слишком громко и поспешно. Он догадывался, почему это имеет для него такое значение. Он чувствовал в Тинтур что-то такое, что, возможно, было и в нем самом, но пока не мог ничем подтвердить свои ощущения. Поэтому пришлось обратиться к ней требовательно и твердо: — Я хочу услышать историю целиком, Тинтур. Ты находишь меня в Эру забытом трактире, носишь с собой мой меч, упоминаешь о разговоре, в котором участвовал мой отец. Всему этому должно быть внятное объяснение. Тинтур кивнула, торопливо заправляя за ухо прядь волос. Она заметно нервничала. — Только я не знаю, с чего начать… Леголас подвел ее к поваленному дереву. Они снова сели. — Начни с главного, — подсказал он. — Я услышала их разговор случайно, — наконец заговорила она. — Трандуил сокрушался о том, что дал тебе невыполнимое задание: отыскать Странника. Он знал, что, не располагая информацией о его имени, выполнить этот наказ ты не сможешь. Он пояснил, что Странник не кто иной, как прямой потомок Элендила и наследник Исильдура, вот почему его происхождение держалось в тайне. А потом… — Тинтур перевела на Леголаса выразительный взгляд. — Он назвал Румилу имя. Я пришла передать его тебе. Леголас усмехнулся, закрывая лицо рукой, — не смог сдержать эмоций. Выходит, он месяцами скитался по Пустошам, и в снег, и в дождь, по степям и болотам, дрался в трактирах и на сельских площадях, в перерывах гоняя отряды орков, искал любые следы, требовал, узнавал, расспрашивал, но и этого оказалось недостаточно… А она услышала разговор. Во дворце самого Трандуила. Всего лишь услышала разговор! — Позволь спросить, — снова заговорил Леголас. — Если Странник в самом деле потомок Элендила и наследник Исильдура, почему Трандуил произнес его имя так, что это не скрылось от посторонних? Да, Румилу отец верит безоговорочно. Но где он это сказал? В трапезном зале? В оружейной? Или вообще в коридоре чертога? Тинтур вздохнула, меняясь в лице. — Он сказал это в твоих покоях, Леголас. — Что же ты, Трандуил и Румил делали в моих покоях? Она замялась. И, казалось, не хотела отвечать. — Боюсь, тем вечером в них побывали не только я, твой отец и Румил… Леголас воспринял эту новость спокойно, почти без эмоций. С каждой проскальзывающей секундой верить в то, что говорила Тинтур, было сложнее. Более того, сказанное ей, звучало почти бредово. Однако по своему опыту Леголас знал, что даже самые немыслимые вещи подчас оказываются безусловной истиной. Поэтому он не остановил Тинтур, и та продолжила: — Во дворец проникла шпионка. Под видом прислуги она убирала покои, в том числе твои, и втиралась в доверие к страже. Тем вечером Трандуил и Румил зашли к тебе, чтобы вернуть на место меч, который ты оставил в оружейной. Разговор о Страннике завязался случайно. В Лихолесье настали темные времена, и Трандуил приказал запечатать врата после отъезда гостей из Лориэна. Он говорил так, словно уже потерял тебя, словно надежды на твое возвращение нет… Думаю, он просто излил душу. А позднее, тем же вечером, в твои покои проникла она… — Тинтур со странным смущением потупилась. — Она… заставила меня ей помочь… Взяла меч, вывела из дворца, мы отправились в лес и нашли какую-то пещеру. Ее охраняли два стража… — Постой! — перебил Леголас. Его руки непроизвольно сжались. — Ты говоришь о пещере к западу от дворца, скрытой у подножья скал? Тинтур кивнула. — Внутри нее была клетка. Там сидело какое-то существо… — она тяжело сглотнула. — Я не очень хорошо его разглядела. Но у него были огромные, как блюдца, глаза и хилое серое тельце. Шпионка, эта рыжая Бестия, зачем-то хотела его выпустить, даже приготовила взрывчатое вещество. В последний миг я поняла, что должна ей помешать. Ударила ее по голове, пнула сверток, которым она хотела разрушить решетку, схватила твой меч и унеслась прочь. Леголас почувствовал, как по спине пробежал холодок. О пещере и запертом в ней узнике знали только он сам, отец и несколько приближенных, в чьей верности сомневаться не приходилось. Выходит, Тинтур действительно там была… И если кто-то вознамерился выпустить Голлума, не значит ли это, что… Мысль оборвалась, не успев оформиться до конца. Они с отцом не раз обсуждали этот вопрос и всякий раз заканчивали на том, что придет время, и Голлум предпримет попытку к бегству. Потому что его одержимость достигнет таких высот, что он не сможет ей воспротивиться. Но чтобы этому жалкому существу помогла шпионка, заранее пробравшаяся во дворец?.. Нет… нет. Это могло означать только одно. Дело приняло новый, еще более жуткий оборот. И ни Лихолесье, ни Ривенделл, ни даже Гондор к такому развитию событий готовы не были. — Ты знаешь, что случилось потом? — спросил Леголас, уже не пытаясь скрыть волнение в голосе. — Ей все-таки удалось разрушить клетку? Есть шанс, что ее схватили? — Я не знаю, — Тинтур виновато опустила плечи. — Но настроена она была очень решительно. Если мне удалось пересечь границу вместе с лориэнцами, может, и она, каким-то образом сломав прутья, сумела бежать? — Тогда все куда хуже, чем я мог себе представить… — Леголас встал и в задумчивости сделал несколько шагов по сухой омертвелой земле. Потом резко обернулся к Тинтур. — Но ты не сказала, как сама оказалась в моих покоях тем вечером. — Ты ведь ушел из Лихолесья не просто так, — вместо ответа сказала она. — Было что-то еще, помимо поисков Странника. — Возможно… Но речь не обо мне. — Да, да… прости, — Тинтур устало потерла лоб рукой. — Я только хотела сказать, что у меня тоже не все удачно сложилось. Да что уж там, я наломала дров! Стремилась служить при дворце или в дозорном отряде, вот только после моей ошибки об этом глупо было и мечтать. Конечно, я могла жить отшельником где-то в лесу, вздрагивать по ночам и бояться встречи с прошлым. Но я решила уйти. Затаиться в чертоге и в нужный момент примкнуть к отряду из Лориэна. А в твоих покоях точно искать бы не стали. По крайней мере, тогда это казалось не самой плохой идеей. Едва Тинтур договорила, как все вокруг окутала тишина, неожиданная, неловкая, вызывавшая замешательство. «Ты ведь это знал», — сказал себе Леголас, делая бесцельный шаг в сторону. — «Ты почувствовал с самого начала. У нее тоже не все удачно сложилось. Как ты мог сомневаться? Об этом кричали ее глаза четверть часа назад!» Однако открытие его отнюдь не радовало: более того, Леголас еще не решил, как к нему следует относиться. Информации катастрофически не хватало. Эру, да ее не было вообще! Совершила ошибку — и все? А что значит это дурацкое «тоже»? Он обратил к Тинтур самый пронизывающий из своих взглядов. — То, что ты наломала дров, я понял, когда узнал свой меч. Это не ответ. Этого недостаточно. Тинтур резко выпрямилась. В ее карих глазах плескались упрямство и возмущение, и Леголас понял уже тогда, что она не расскажет подробностей. Понял также и то, что и сам больше не хочет их слышать. — Я признаю свою вину, — Тинтур встала, убирая меч в ножны. Затем расстегнула пояс, к которому они крепились. — Но посвящать тебя в подробности не вижу смысла. Я искала тебя, чтобы передать то, что знаю. Я ничего не прошу взамен. А впрочем… Можешь не верить… Я делаю это потому, что на Лихолесье наползла тень. И еще потому, что сама не могу вернуться, не могу ничего исправить. Так что мой поступок, это просто… — Искупление, — закончил за нее Леголас. — Именно, — Тинтур вручила ему пояс с ножнами и быстро отвела взгляд. Холодный металл коснулся подушечек пальцев. Леголас думал, что когда это произойдет, он ощутит тяжесть на сердце и все в груди полыхнет огнем, но на деле совершенно ничего не почувствовал. Это был всего лишь меч, подарок отца, который не мог причинить душевную боль или воскресить в сознании образ Тауриэль — к тому же, она являлась ему и так, независимо от наличия клинка рядом. Однако год назад Леголас неспроста оставил его в оружейной, и с тех пор мало что изменилось. Поэтому пояс с ножнами был немедленно возвращен Тинтур. — Тебе он больше подходит. Та на мгновение растерялась, но все же приняла меч обратно. Помолчав, сказала: — Его зовут Арагорн, сын Араторна. В детстве его забрал к себе владыка Элронд и воспитал как собственного сына. Сейчас он вождь следопытов здесь, в северных землях. В памяти всплыл свиток из трактира, брошенный дунэдайном в камин, вместо подписи на котором значилась буква «А». Тинтур говорила правду. — Спасибо, — искренне произнес Леголас. — Ты и представить себе не можешь, сколько сил и времени я потратил, пытаясь узнать это имя! Тинтур улыбнулась, опуская ресницы. — Что ты теперь будешь делать? — Отправлюсь в Ривенделл, но прежде навещу Странника. Эйнар поможет его разыскать, они знакомы, — Леголас умолк, наблюдая за тем, как Тинтур закрепляет пояс на бедрах. Мгновение он сомневался, но, еще раз все взвесив, сказал: — Ты должна поехать со мной. — С тобой? В Ривенделл? — она смотрела на него с замешательством. — А как же Лихолесье? Ты нужен дома, Леголас! Я рассчитывала, что, получив от меня эти сведения, ты исполнишь поручение отца и вернешься защищать родной лес! — Под угрозой не только Лихолесье. То, что сейчас назревает, сулит опасность всем свободным народам Средиземья. Элронд давно хотел созвать совет, но… никто не прислушался. Однако после случившегося в пещере я уверен… Время пришло, — Леголас нахмурился, сознавая, какое противостояние ждет в будущем. Вздохнул. Серьезно взглянул на Тинтур. — Ты знаешь слишком много, пусть и не по своей воле. А нам пригодятся любые подробности и детали. К тому же Ривенделл — прекрасное место, чтобы начать все заново. Тебя там хорошо примут. Какое-то время Тинтур размышляла над его словами, и на миг Леголасу показалось, что она придумает предлог, чтобы отказаться. Но он не мог ее отпустить. Не мог распрощаться с ней здесь и пойти за Эйнаром, стерев из памяти эту встречу. Хоть Леголас полагал, что ее история правдива, он был не в силах поверить Тинтур до конца. Возможно, эта способность, как и способность быстро проваливаться в сон, утратилась после Битвы Пяти Воинств. Однако Тинтур сказала без всяких расспросов: — Хорошо. Я поеду с тобой. Леголас кивнул. Не сговариваясь, они молча зашагали к конюшне.