После падения

Тинтур жалась к костру, грея ладони над трепещущим пламенем, но взгляд ее был направлен на горизонт, туда, где полотно плоскогорья темнело, соединяясь с вечерним небом. Было странно сидеть здесь одной, в самом сердце бескрайних степей, не видеть деревьев и гор, не чувствовать дуновений ветра. Она провела с Леголасом всего день в пути. День, на протяжении которого они почти все время молчали, а любые попытки Тинтур расспросить его о Страннике и Кольце Всевластия пресекались так умело и ловко, что она не успевала и слова вставить. Казалось, разделяющая их пропасть с каждым часом неумолимо растет. Тинтур чувствовала себя куницей в клетке. Ей хотелось остаться одной, сбросить с себя эти оковы хотя бы на пару мгновений. Но когда Леголас ушел искать хворост, так же сильно она пожелала того, чтобы он поскорее вернулся. Тинтур убрала руки от костра, пряча ладони под плащ. Они не дрожали уже несколько дней, но страх, что это случится снова, при Леголасе, заставил принять меры предосторожности. Она украдкой обернулась назад. Увидела его, возвращающегося с охапкой сухих веток, и чуть отодвинулась, освобождая место у очага. Леголас подбросил хворост в огонь. Посмотрел на Тинтур сквозь сноп вспыхнувших искр и вдруг сказал: — То существо в клетке, его зовут Голлум. Между ним и Кольцом Всевластия существует связь. Кольцо поработило его, подчинило себе так, как никого прежде. Он стал его жертвой и с тех пор представляет особенную опасность. Голлум один из немногих, кто может найти Кольцо. Оно влечет его. Но что еще хуже… — Леголас поставил на огонь чайник и сел рядом с Тинтур. Лицо его в пламени костра отливало золотом. — Я боюсь даже думать о том, что нас ждет, если Голлум каким-то образом примкнет к стану врага… Если хоть кто-нибудь из наших недругов до него доберется… — Кто? Например, Бестия? Она и вправду может! Леголас, может ведь? По крайней мере, она уже предпринимала попытку… — Тинтур на мгновение умолкла, и ее вдруг осенило: — Эру! Она упоминала, что хочет, чтобы он что-то нашел! Тогда, в пещере! Я бы не придала этому значения, если б ты не рассказал мне про Голлума! — Мне очень не нравится эта история, — признался Леголас, потирая морщинку между бровей. — Шпионка, пробравшаяся во дворец… Наверное, она это сделала до побега гномов, потому что, зная отца, я не могу сомневаться в том, что тот усилил охрану. Если же это произошло позднее, вполне может статься, что она из «своих», хорошо знает лес. Ужасно не хочу так думать, но… — он мотнул головой, хмурясь, словно пытался отогнать эту мысль. Потом посмотрел на Тинтур, и взгляд его переменился. — Кстати, я все забываю спросить: почему ты так ее называешь? — Она сущий дьявол! У нее длиннющие темно-рыжие волосы, а глаза… такие отталкивающие… И холодные, — она невольно передернула плечами. — Я провела с ней часа два, не больше, но впечатление она оставила неизгладимое. Она бы убила меня, я точно знаю. Буквально все в ней говорило об этом… Моргот… До сих пор мурашки по коже, как вспомню… — Ты уверена, что эта Бестия не из Лихолесья? — спросил Леголас, как ей показалось, с долей волнения в голосе. — Она не говорила об этом напрямую, но что-то в ней было… я бы сказала, иное, чужеродное. Леголас кивнул, отводя взгляд. Подсунул палку под ручку чайника, снял его с огня и отставил в сторону — остудить. Тинтур снова уставилась в небо, сомневаясь, стоит ли продолжать этот разговор. Однако — не выдержала. — Ты думаешь, будет война? Думаешь, Саурон вернулся и снова обрел силу? — Да, скорее всего, — сказал Леголас. — Знаю, я неохотно обсуждал с тобой эту тему, но, по-хорошему, ты должна знать. Если война начнется, она доберется до каждого из нас. Впрочем, на совете Элронда может что-то решиться. После Битвы Последнего Союза Элронд советовал Исильдуру уничтожить Кольцо, но оно уже оказало на него влияние, и тот отказался, оставил его себе. Как знать, может в этот раз все сложится иначе. — А Странник, он же Арагорн, — наследник Исильдура… — пробормотала Тинтур, зарываясь пальцами в волосы. — Я и представить не могла, что все так серьезно, когда сбежала от Бестии и решила тебя найти! На мгновение ей показалось, что за пазухой, там, куда она положила письмо Анорсель, стало расползаться едва ощутимое тепло. Тинтур вспомнились слова Нимросса: «Анорсель бы не хотела, чтобы ты открыла его сейчас. Она сказала, придет день, когда ты сама поймешь, что должна это сделать. Когда тебе будет казаться, что все кончено и надежды на лучшее нет, когда от отчаяния захочется лезть на стену, ты вспомнишь про этот конверт». Она тряхнула головой и незряче уставилась в костер. Леголас взялся за чайник, обернув ручку краем плаща, наброшенного на плечи, и налил чай Тинтур, затем себе. Она сдула пар и отхлебнула. Стало теплее, спокойнее. — Поздно уже, — Леголас медленно встал. — У нас всего сутки, чтобы добраться до «Гарцующего пони». Надо выспаться. Он расстелил плащ неподалеку от Тинтур. Вздохнув, она откинулась на спину и посмотрела в небо, забитое звездами, будто кристаллами льда. Сам Леголас не ложился. Краем глаз Тинтур видела, что он снова сел к костру и шевельнул в огне палкой. Мелкие искры затанцевали во тьме, угасая на бархатном фоне ночи. Дежурить, конечно, было необходимо, но ей казалось, что он бодрствует еще и по другой, известной лишь ему одному причине. Тинтур тоже спать не хотелось: по крайней мере, ощущения были именно такими — столько мыслей и тревог в голове. И все же сон забрал ее, стоило перекатиться на бок. Когда она проснулась, Леголаса рядом не было. Тинтур привстала, озираясь по сторонам. От огня почти ничего не осталось, лишь немного оранжевых пятнышек среди углей. Рассвет еще не занялся. Темнота казалось просторной и удушающей одновременно. Взгляд сквозь нее не пробивался. Порывистый вздох — и снова тишина. Тинтур сидела без движений слишком долго, прямая и напряженная. Мрак смыкался вокруг. Ладони вспотели. «Нет! — сказала она себе. — Не паникуй! Даже не думай об этом! Он бы не ушел, не бросил тебя одну! Иначе зачем вообще было брать с собой в Ривенделл?» И тем не менее, что-то произошло. Что-то нехорошее. Тинтур резко обернулась. Снова ничего. Сердце учащенно забилось. Вдруг где-то в темноте тихонько фыркнул Гнедой. Она направила взгляд к источнику звука и… увидела Леголаса. Тот навьючивал жеребца сумками, но, видимо, что-то услышал и замер, уставившись вдаль. Облегчение сменилось беспокойством. Зачем он собрал вещи сейчас, когда еще не рассвело? Тинтур хотела было спросить, но Леголас остановил ее, прижимая палец к губам. Потом сделал жест, призывающий подойти. Она вскочила с места, рывком подняла плащ и кинулась к нему. Когда их разделяло не больше пары шагов, Леголас схватил ее за плечи и притянул к себе. Шепнул на ухо, вкладывая в ее руку поводья: — Орки идут за нами, я видел их с холма совсем близко. Они не одни, верхом на варгах, и их около дюжины. Возьми Гнедого и спрячься где-нибудь. Тинтур, ты меня поняла? — Но я владею мечом! — возразила она, пытаясь вернуть ему поводья. — Не так хорошо, как ты, но я могу помочь! Леголас, пожалуйста! — Нет, — резко ответил он, отстраняясь. — Если с Гнедым что-то случится, нам ни за что не успеть в «Гарцующий пони». Быстрее, Тинтур! Если они послали лазутчика, то тот уже нас услышал! С этими словами Леголас развернулся, затоптал и без того почти угасший костер, вынул кинжалы и скрылся во тьме. Тинтур осталась стоять и смотреть ему вслед. Прошла минута, а то и больше, но она вышла из оцепенения, лишь когда неподалеку раздался звук схлестнувшихся клинков. Тинтур крепче сжала поводья и повела Гнедого за собой, не зная, куда именно направляется, не чувствуя ничего, кроме острой необходимости что-то делать. Нужно было отойти на приличное расстояние, чтобы сражение осталось позади, и ни орки, ни варги их не заметили. Далеко, но так, чтобы сразу кинуться к Леголасу, если ему понадобится помощь. Как же найти эту тонкую грань? Тинтур вздохнула, глядя по сторонам. По-прежнему было не видно ни зги. Гнедой упирался, мерно впечатывал копыта в землю и мотал головой — видно, чувствовал, что хозяин в опасности, не хотел уходить без него. Запрыгнуть в седло Тинтур не решилась: просто вела его за собой, успокаивая и упрашивая, словно капризное дитя. Позади варги рычали так, что Тинтур казалось, ее барабанные перепонки вот-вот лопнут. Она ускорила шаг, молясь лишь о том, что в пылу сражения те не учуют ее и Гнедого. Выполнить поручение Леголаса оказалось непросто. Два раза она оборачивалась, представляя, как он расправляется с орками. Сначала все идет хорошо. Он убивает первого, второго, затем и третьего. Но их остается еще девять. Девять против одного Леголаса. А варги видят в темноте куда лучше, чем эльфы… Тинтур застыла на месте, возводя глаза к небу. Хотелось заткнуть уши, чтобы не слышать того, что творится сзади. Возвращаться было глупо. Леголас опытный воин, который трезво оценивает свои силы. К тому же в трактире противников у него было вдвое больше. Воодушевленная этой мыслью, Тинтур шагнула вперед. Вот тогда-то она и услышала что-то отличное от рева битвы. Далекий, приглушенный звук, будто стон. Она замерла, склонила голову и услышала его вновь. «Нет, не верь, это воображение играет с тобой злую шутку!» — кричал рассудок. Но сердце уже начало долбить Тинтур в грудь. Горло сжалось. Спрячься, — сказал ей после побега гномов Морохир. — Я поговорю с ним, попробую все объяснить, а ты спрячься за бочками. Тинтур остановилась в третий раз. Минуту она стояла в темноте без движений, неровно и громко дыша. Возьми Гнедого и спрячься где-нибудь. Тинтур, ты меня поняла? Наконец она сделала выбор. Развернулась и побрела на звук битвы, все так же держа поводья. Через пару шагов замерла, посмотрела на кожаный ремешок в своей руке, тяжело вздохнула. Потянулась к морде Гнедого, и тот прижался теплым носом к ее ладони. — Ты смышленый жеребец, — прошептала Тинтур, поглаживая его по холке. — Ты не умчишься далеко и вернешься за нами. Правда ведь? Она отпустила поводья и хлестнула Гнедого. Конь тряхнул головой, коротко заржав. Сопротивлялся, упрямец. Тинтур замахнулась сильнее и прорычала сквозь зубы: — Прочь! Скачи! Ну же! Тот недовольно фыркнул, но подчинился. За спиной раздался дробный топот удаляющихся копыт. Тинтур вынула меч и кинулась к Леголасу. Глаза успели привыкнуть к темноте, так что она могла различить подвижные силуэты. И трупы, черными буграми возвышающиеся над землей. Леголас начал защищаться из лука, поэтому часть врагов была поражена еще на подходе к холму, но ему все равно пришлось сражаться сразу с тремя противниками. Двое орков наступали, замахиваясь ятаганами. Варг скалился сзади, пытаясь улучить момент для броска. Обстановка накалялась. Тинтур лихорадочно всматривалась в поле битвы. Леголас сказал, их около дюжины, но она не смогла насчитать столько мертвых. Мысль о том, что где-то во тьме, возможно, таятся еще твари, мелькнула в голове, но была сразу отброшена, когда ее взгляд вернулся к Леголасу. Кольцо нападавших смыкалось вокруг него. Тинтур в панике сжала зубы. Знала, что не добежит, не успеет… А варг был готов вцепиться Леголасу в предплечье… Она посмотрела на меч, зажатый в ладонях, — свое единственное оружие. Взвесила в воздухе, приноравливаясь. Метнула изо всех сил. Целилась в варга — промазала. Клинок просвистел в дюйме от его морды и рассек глотку одному из орков. Леголас едва успел прикончить второго в тот миг, когда челюсти клацнули по наручи. Тинтур вскрикнула. Леголас вдруг пропал из поля зрения. Она шагнула вперед. Замерла, вытянув шею. Cнова шагнула. Секунды потекли медленно — каждая, казалось, длится вечность. Наконец вздох облегчения вырвался из груди. Леголас, весь залитый черной кровью, сбросил с себя тушу убитого варга. Тинтур ринулась к нему, отбросила огромную волчью лапу, схватила руку Леголаса и внимательно осмотрела. К счастью, все обошлось. Металлическая пластина была покорежена, но сам доспех варг не прокусил. Тинтур села рядом, переводя дыхание. Хотела что-то сказать… Казалось, в такой момент это просто необходимо… Но, пока она собиралась с мыслями, Леголас резко толкнул ее в сторону. — Берегись! Черная стрела пронеслась между их лиц. Леголас потянулся за луком и тоже выстрелил: один раз, потом сразу второй. Еще двое пали замертво. Отпуская тетиву, он устало выдохнул: — Теперь вроде все… — Что-то не так… — дрожащим голосом пробормотала Тинтур. — Откуда их столько? У меня такое чувство, будто это все не случайно… Леголас хотел было что-то ответить, потом взглянул на нее и изменился в лице. — А где Гнедой? Она виновато понурила голову. — Умчался... — Тинтур, я же просил… — Леголас гневно сверкнул глазами, но быстро взял себя в руки. — Ладно! Идем. Теперь каждая минута на вес золота. Она побрела вслед за ним, уставившись куда-то под ноги. Не хотела его подводить. Особенно теперь, после разговора с Эйнаром, когда встреча со Странником маячила на горизонте. А впрочем, была ли она вообще виновата? Разве Леголас не вытащил ее из трактира, защищая от разъяренных пьянчуг? И разве не бросился бы ей на помощь сейчас, будь она на его месте? Тинтур вздохнула, пытаясь выбросить из головы дурные мысли. Хватит себя накручивать. Надо просто идти как можно быстрее, и тогда они успеют в «Гарцующий пони» к сроку. В конце концов, в подвале Нимросса будущее тоже казалось беспросветным, однако выход нашелся. Найдется и теперь. Стало заметно холоднее. Луна вышла из-за облаков, разгоняя тени ночи, и было видно, как от иссушенной, прижатой к земле травы поднимается ледяной туман. Они ускорили шаг. Тинтур почти не разбирала направления, но Леголас так уверенно шел вперед, что она едва за ним поспевала. Полубессонная ночь давала о себе знать. Ноги быстро стали ватными. Тинтур двигалась почти бессознательно до тех пор, пока что-то неясное, иррациональное не заставило ее замереть с колотящимся сердцем. Остановился и Леголас. Почему-то она боялась смотреть на него, боялась мысли, что придет ей в голову, если она на него посмотрит. Но вдруг он, стоявший впереди от нее, отступил назад. Их взгляды встретились. Тинтур знала, что прочла в его глазах. Понимание. Он тоже это чувствовал. Значит, не показалось. Они простояли несколько минут, устремив взоры к спокойному горизонту. Ночь была тихой, но когда, переборов оцепенение, Леголас потянул ее за собой, Тинтур показалось, что она слышит рокот: невнятный, сдавленный, гудящий. Конечно, он не мог звучать здесь, в Пустошах, в этой мертвой тиши. И все же он звучал. В те минуты ей казалось, что в мире нет других звуков.

***

Фарамир хорошо помнил ту ночь. Она въелась в память так же прочно, как та, когда он ворвался в покои отца, промокший до нитки. Помнил еще и потому, что именно после нее подобных дней и ночей, когда клокочущий, тошнотворный страх подступает к самому горлу, стало втрое больше. Тогда он уже был сослан за неприступные стены Каир Андроса. Время здесь текло совсем по-иному. Вставая с рассветом, он метался по всему форту, силясь найти себе какое-то дело, оказаться полезным хоть в чем-нибудь, но всякий раз был вынужден отойти в сторону, чувствуя, что опытные солдаты, защищающие Каир Андрос, привыкшие к атакам на крепость из-за ее выгодного положения для переправы через Андуин, прекрасно справляются без него и давно привыкли пресекать любые натиски. Ночами часто он не мог уснуть. Когда на остров наползали сумерки, выходил к стене, смотрел на речную гладь и ломал голову над тем, какой же придумать повод для возвращения в Минас Тирит. Дельных мыслей на ум не приходило. Письмо от Боромира он получил лишь раз и толком не знал о положении дел в столице. Цепляться было не за что. Берегонд, старый вояка, чудаковатый и седой как лунь, убеждал его не маяться ерундой и вернуться в покои, но разве мог он понять, каково это — оказаться здесь, после всего, что ему довелось узнать в Белой Башне, после множества битв и походов со своим отрядом? Ту ночь Фарамир, привычно мучаясь от бессонницы, все так же встречал у крепостной стены под вкрадчивый, тихий, почти как шепот, голос Берегонда. Солдаты относились к старику с уважением, но никто давно не воспринимал его всерьез. Рассказы его считались если не выдуманными, то сильно преувеличенными. Говорили, что каждое слово лучше делить на два. И все же Фарамиру приходилось их слушать. Он был слишком вежлив, чтобы отказать Берегонду в беседе. Да и не беседа это была вовсе, а монолог. Старик болтал о своем, а Фарамир смотрел вдаль реки, почти не вникая в смысл сказанного. Он думал: как бы повел себя Боромир? Уж он-то точно провел бы это время с пользой. Едва войдя в форт, вмиг стал бы «своим» и навел бы здесь свой порядок. Но от таких мыслей его быстро начинало мутить, хотя сперва он и пытался убедить себя в том, что это происходит лишь оттого, что он бесконечно смотрит на воду. А старик все вещал, не замечая перемен в настроении Фарамира и того, как тот отворачивается от зубцов на стене, упирая взгляд в безликий крепостной камень. — Ты думаешь, всегда так было? Нет, скажу я тебе. Каир Андрос помнит и более темные времена, это мы спустя века так укрепляться научились. Я слышал, в прошлый раз от орков вообще спасения не было. Начальник крепости послал рапорт королю о беспокойстве, мол, орки множатся в Мордоре, вот только король не был удивлен. Он знал, что Барад Дур почти отстроен, а на его вершине сияет Око. Гондор попросту ничего не мог сделать, да и вход в Мордор заграждали Черные Врата. Каир Андрос взяли в полукольцо. Король подослал подкрепление, но оно перебило лишь часть армии и присоединилось к гарнизону. Крепость вскоре пала. Большинство сооружений эти отродья уничтожили. Потом, конечно, Каир Андрос был отвоеван и построен лучше, чем прежде, но о той осаде до сих пор легенды ходят… Фарамир, как всегда, слушал не очень внимательно, но все же суть уловил. Его несколько покоробило словосочетание «в прошлый раз». Старик так говорил, словно на Каир Андрос опять планируется нападение, что казалось бессмысленной затеей с учетом того, как остров, да и сама крепость защищены теперь. Орки хоть и снуют по провинциям Гондора, но мощи, способной пробить такое укрепление, у них нет. Фарамир был уверен, что главный удар ждет не окрестности, а сам Минас Тирит, и показанное Палантиром это подтверждало. Впрочем, возможно, используя эту фразу, Берегонд говорил не конкретно о Каир Андросе, а о Гондоре в целом. Такое легко было себе представить. Значит, даже старик увидел то, на что наместник пытался закрыть глаза… Берегонд уже пару минут как погрузился в молчание, и Фарамир снова оперся на зубец, возвращая взгляд к Андуину. В это самое мгновение он ощутил легкую вибрацию, исходящую от стены. Вздрогнул, отдернул руку, а когда прикоснулся вновь — камень был холоден и незыблем. Фарамир невольно отступил на шаг, наталкиваясь на чью-то спину. Оказалось, все дозорные, прежде разошедшиеся по периметру, сбились в центр и безотрывно смотрят в какую-то невидимую точку на горизонте. Он последовал их примеру, пытаясь понять, что привлекло всеобщее внимание, но так и не смог, вместе с тем сознавая, что тоже не может оторвать взгляд от того места. Фарамир стоял, не двигаясь и почти не дыша. На лбу выступили холодные капли. Он чувствовал что-то, и все солдаты на стене это чувствовали. К горлу подступил ком. Тревожные, распирающие череп мысли роились в голове. Он смог лишь выдохнуть: — Ч-что происходит? Берегонд тихо ответил: — Знаешь, куда мы все смотрим? Что находится в той стороне? Там Мордор. И гора Ородруин. Амон Амарт. Роковая гора. Вулкан извергает пламя. — Откуда тебе известно? — поразился Фарамир. — Мордор слишком далеко отсюда… — Говорят, так уже было, — едва слышно произнес Берегонд и, помолчав, добавил: — В прошлый раз. — Значит, началось?.. Старик надрывно кашлянул. — Нет, Фарамир. Это уже происходит.