После падения

Они молча брели в рассветной серости утра и, наверное, оба вспоминали ночь. По крайней мере, Леголас вспоминал. Бесконечное число раз переносился в прошлое и возвращался назад. Казалось, мыслям нет конца. Они заполонили разум, напоминая о том, что случилось вчера, о том, что ждет их в будущем, а заодно и о том, что сподвигло его на трудности и скитания последних месяцев. Было непонятно, запутано, даже больно. Но наконец пришло время признать правду. Да… Да! Он отправился искать Странника, потому что жаждал опасности. Он знал кое-что о северных землях и, получив наказ от отца, сорвался туда после битвы у Одинокой горы, не дав себе и дня на передышку. С одной войны — на другую. Ради погонь за орками и сражений, ради скачек галопом, ради ветра, открытого неба, да ради той драки в трактире, в конце концов! Теперь лишь в минуты, когда кровь бросалась в голову, когда в спину дышала смерть, он чувствовал, что живет по-настоящему, он даже ненавидел себя не так сильно и почти забывал, как некоторое время назад ушел из дворца, бросил отряд, чтобы найти Тауриэль, решившую помочь гномам. В тот день они оба все потеряли… Леголас знал, что вряд ли сможет забыть разочарование, скользнувшее в глазах отца, и то, как растерянно, непонимающе смотрели на него воины, прибывшие в Эсгарот. Но ночью все изменилось, перешло на другой уровень. Леголас не чувствовал такого с тех пор, как он и Тауриэль увидели кишащий орками Гундабад, только теперь тревога стала в сто крат сильнее. Растущая сила тьмы почти ощущалась физически. После Битвы Пяти Воинств он начал смутно подозревать, что случится что-то еще, более страшное и значительное. Но предположения и догадки — это одно, а столкнуться лицом к лицу с тем, что ночью заставило их с Тинтур замереть посреди Пустоши — совсем другое. Стоило лишь подумать, как по спине вновь засновали мурашки. По правде сказать, Леголас не представлял, что теперь делать, с чего начать подготовку. Он решил, что из «Гарцующего пони» сразу напишет Элронду с просьбой повторно разослать приглашения на совет, чтобы не тратить на это время после приезда, ведь каким бы тревожным ни казалось будущее, добираться в Ривенделл напрямую, лишив себя встречи со Странником, он все равно не мог. Эх, и где только бродит Гнедой, когда он так нужен! Леголас оглянулся посмотреть, как там Тинтур. Последние пару часов он несся вперед как угорелый, почти забыв о ней и даже не поинтересовавшись, сможет ли та поддерживать такой темп. Тинтур остановилась, не дойдя до него шагов десять. Сперва согнулась, упираясь руками в колени, потом и вовсе присела на корточки, с кашлем выдавливая из себя: — Леголас… пять минут хотя бы… пожалуйста… Он вернулся к ней, опустился рядом и забрал тяжелый меч из ее рук. — Отдышись. Зачем так себя изводить? Надо было сказать, и мы бы устроили привал раньше. — Я… говорила… но ты не… слышал, — глухо отозвалась Тинтур. Леголас виновато мотнул головой, только сейчас сознавая, что и сам порядком выбился из сил. Вздохнув, он отер выступивший на лбу пот. — Прости. Со мной иногда непросто. Глянув на него, она иронично хмыкнула. Наверное, решила, что этим сумасшедшим броском по ночным далям он хотел наказать ее за то, что отпустила Гнедого, но все негодование, которое сперва всколыхнулось в Леголасе, давно сошло на нет. Сейчас, когда можно было спокойно подумать о случившемся во время той схватки, он вдруг пришел к мысли, что для него сто лет никто не делал подобного. Конечно, воины постоянно выручали друг друга на поле брани, но чтобы не привыкшая к битвам эллет так самозабвенно кинулась ему на помощь, жертвуя единственным мечом, — такого точно еще не было. Леголасу стало даже как-то теплее от своего открытия, и он не сдержал легкой улыбки. — У тебя странно меняется настроение, — проворчала Тинтур. Он вновь посерьезнел. — Я несколько обеспокоен, как ты могла заметить. После того, что случилось ночью. — А что такого случилось ночью? — Не делай вид, что не понимаешь, — устало отмахнулся Леголас. — Я видел, ты тоже это почувствовала. Тинтур бессильно развела руками. — Да, почувствовала. Но я не понимаю. Леголас отвернулся, опустил голову, потому что она снова смотрела на него большими доверчивыми глазами, смотрела в полной уверенности, что у него найдутся ответы на все вопросы, какие не задай. Он начинал ненавидеть этот взгляд, потому что ответов у него не было. И любить… потому что ничто на свете не могло заставить Тинтур усомниться в том, что они были. Пожав плечами, он наконец произнес: — Единственное, что я знаю, — это то, что мы должны прибыть в Ривенделл так быстро, как только сможем. Решение о дальнейшей стратегии будет принято именно там, и мы должны сообщить совету все, что нам стало известно, особенно о возможном побеге Голлума, — он помедлил, направив взор к совсем уже светлой линии горизонта. Утро окончательно вступило в свои права, а значит, на то, чтобы успеть в «Гарцующий пони», у них осталось совсем мало времени. Леголас тяжело вздохнул. — Я понятия не имею, как пройдет встреча со Странником. Может, он выслушает нас и захочет принять участие в совете, а может, просто встанет и уйдет, но… Если он в самом деле наследник Исильдура и потомок великого королевского рода, я просто обязан его найти, понимаешь? Ты согласна? Тинтур заерзала, силясь подняться, но ноги, видимо, затекли. Леголас быстро встал сам и подал ей руку. — Да, конечно, ты прав, — она стыдливо оправила складки своего невзрачного платья. — Пойдем, я уже отдохнула. Глядя на нее, Леголас решил, что это неправда, что она не была ко всему этому готова. Он жалел Тинтур: ее бунтарский дух сник, задавленный в глубине уставшего тела. Да что уж там, вымотались они оба, но трудностей никто не отменял. Нужно было идти, отвоевывать у времени часы и минуты, избегать промедлений, сокрушать любые препятствия. Изнеможение придет — от него никуда не деться… Но это будет потом, в Ривенделле. А там — Леголас дал себе слово — он отпустит Тинтур, освободит от тягот войны, даже если та сама этого не захочет. Погода портилась, небо затянуло тучами. Чтобы мало не показалось, холодный, пронизывающий до костей ветер ударил в лицо. Два часа они шли, опустив головы, замерзшие, голодные и злые, потом дорога повела с холмов в низину. Кругом стало зелено и склизко, ноги проваливались в мох по самые щиколотки, от земли поднимался пар. Леголасу не пришлось по душе такое изменение местности. Теперь нужно было держать ухо востро. В зарослях легче спрятаться неприятелю, кроме того, нужно тщательно следить, куда идешь. За собой и, особенно, за Тинтур — на случай, если она, расслабившись с непривычки, начнет считать ворон. Но та была начеку и первая, что-то увидев, схватила его руку. — Леголас, кажется, там что-то есть! Вон посмотри! Он напряг зрение, всматриваясь в просветы между густой болотной растительностью. Что-то мелькнуло вдали, донесся треск веток. Сделав Тинтур знак оставаться на месте, Леголас ступил вперед. Потянулся за кинжалом, беззвучно вынул его из ножен и сделал еще два шага. Из-за кустов раздались невнятные звуки. Что-то булькнуло, плеснулось. Глумк! Вороны на ветвях засмеялись, в уши врезался сдавленный крик. Незнакомец — кем бы он ни был — угодил в топь. — Тинтур! — Леголас махнул рукой, подзывая ее к себе, и бросился в заросли. — Эй, кто-нибудь!.. На помощь! — голос сорвался до хрипоты, захлюпала болотная жижа. Пробравшись сквозь колючие ветки, он увидел совсем еще юного парнишку, который по пояс увяз в трясине. Тот яростно месил ногами топь, проваливался глубже и глубже, орал без умолку и сплевывал мерзкие бурые комки — жижа лезла ему в лицо. — Нет! Не двигайся! — крикнул Леголас, кидаясь к тонкому молодому деревцу. — Я тебя вытащу, только не двигайся! Парнишка подчинился, но к тому времени над поверхностью остались лишь руки и голова. Леголас перерубил ствол и бросил ему конец. Парнишка смог ухватиться, и теперь приходилось отчаянно напрягать силы. Сучки ранили кожу, начала капать кровь, ствол выскальзывал. Сжав зубы, Леголас пытался отпрянуть назад, но его сапог тоже угодил в трясину. Он почувствовал, что болото вот-вот утянет и его самого… Обернулся, нашел взглядом Тинтур, которая металась между кустов, ища более подходящую палку, и выдохнул: — Помоги лучше здесь! Она вздрогнула, замерла, глаза округлились от ужаса. Ринулась к Леголасу и обхватила его сзади. Особой пользы это не принесло, но он хотя бы смог вынуть ногу из топи. Прошло еще несколько мучительно долгих минут. Усталость давила на плечи. Он понял: сейчас или никогда. Собрал в кулак все оставшиеся силы и резко потянул ствол на себя. Парнишка вылез из болота наполовину. Леголас дернул снова — и все трое наконец рухнули наземь. — Спасибо… Спасибо огромное! Я уж подумал, сгину… — забормотал бедолага, жадно хватая ртом воздух. — Знаю-знаю, сам во всем виноват. Хотел путь срезать. Я гонец, следопытам в Пустошь послания доставляю, а недавно недалеко от Пригорья такое привиделось, что я напрямик ломанулся, в обход не пошел… — вставая, он печально осмотрел испачканную одежду. — Лук утопил, и сам едва не утоп… Коня потерял… И вы, видимо, тоже? У Леголаса сердце забилось чаще. — Ты что, видел здесь гнедого жеребца? — Ну да, недалеко от топей. Если возьмете левее, снова выйдете на холм. Он носится там по кругу, наверное, вас ждет. Тинтур, сияя от радости, потянула его за рукав. — Леголас, надо спешить, вдруг мы еще успеем! Он развернулся, чтобы пойти с ней, но помедлил и остановился. Снова обратился к собравшемуся уйти своей дорогой гонцу: — Так что тебе привиделось недалеко от Пригорья? — Да так, глупости… — смущенно пожал плечами тот. — И все же? — настаивал Леголас. — Это только старая легенда… Да и откуда им взяться здесь, в этой глуши… — он замялся, но вскоре продолжил: — В общем, мне показалось, что это был Черный Всадник с таким прямым длинным мечом. К городу не приближался, выискивал что-то в соседних лесах, но, думаю, он и в Пригорье со временем доберется… Парнишка говорил что-то еще, но Леголас не слышал — просто стоял, глядя перед собой, и крепче сжимал рукоять клинка. Так и не сумев обуздать растущий гнев, он шагнул к кустам и с остервенением перерубил несколько веток. Внутри все клокотало. Почему, Эру, ну почему беды обрушиваются все разом! Шпионка в Лихолесье, возможный побег Голлума, вся вчерашняя ночь, а теперь еще и Черные Всадники! Все это кончится хоть когда-нибудь? Кровь пульсировала у горла, ладони дрожали. Нет… Нужно взять себя в руки. Он неуверенно обернулся, переводя взгляд с Тинтур на сбитого с толку парня. — Я… прошу прощения. Просто мне кажется, Черный Всадник в самом деле там был. И его следующая цель — Пригорье.

***

Фродо поворочался на кровати, сбил одеяло к ногам и сел, вглядываясь во тьму. Его пробирала дрожь, все кости ломило. Раскалывалась голова — темя, затылок, самый мозг болел и, казалось, был готов лопнуть. А ниже, под сомкнутыми веками, безжалостно сверкало Кольцо, болтаясь на толстой цепочке. Непослушными пальцами он потянулся к нему, коснулся рунической вязи и вздрогнул. Новый приступ ужасной боли пронзил Фродо насквозь. Он вспомнил, что случилось ночью. Вскрикнул, тут же закусывая губу, сорвал с шеи цепочку и бросил на пол. Сам же метнулся к изголовью кровати, вцепился в металлический прут и замер, в страхе глядя на Кольцо, словно то, подобно жуткому монстру, могло его атаковать. Прошло несколько минут, прежде чем Фродо нашел в себе силы сдвинуться с места. Осторожно ступая, он подошел к окну и отдернул занавеску. Площадь и деревянные постройки Пригорья все еще были залиты мягким вечерним солнцем, но горизонт тускнел, и тень сумерек спускалась на город. Фродо опасливо покосился на Кольцо. Значит, он проспал почти сутки, а Сэм и остальные, видя, какой тяжелой выдалась ночь, решили его не будить. Наверное, ждут внизу, в трапезной, а он ведь… Эру! Он ведь пообещал, что сегодня они будут отдыхать и пить эль! Фродо со стоном припал лбом к стеклу. Как же все это не вовремя… Вновь на душе стало неспокойно, пришлось вернуться за Кольцом. Несколько секунд он смотрел на него, болезненно морщась, потом поднял и накинул цепочку на шею. Грудь вспыхнула, сердце забилось быстрее. С трудом передвигая ногами, Фродо вышел из покоев, запер дверь на ключ и спустился в общую комнату. Внизу было не так шумно, как он ожидал. Все сидели, сбившись в небольшие компании, потягивали напитки и говорили вполголоса. Завидев друзей в самом укромном углу трапезной, Фродо поспешил к ним, не в силах отделаться от нового, странно тревожного чувства. — Это словно наваждение… — донеслось из-за ближайшего стола. — Несколько секунд продлилось, а потом — бац! — и все! Кончилось! Поежившись, Фродо двинулся дальше, ускоряя шаг. — Я вам вот что скажу, братцы, — здоровый детина со свалявшимися, падающими на лоб волосами заговорил с другой стороны прохода. — Может, я и не понимаю чего, но в минувшую ночь само зло на нас посмотрело, и невидимый взгляд этот мы ой как не скоро забудем! Теперь Фродо почти бежал, хоть до места, где разместились Мерри, Пиппин и Сэм было рукой подать. Сев за их стол, он обернулся и внимательно осмотрел зал. Атмосфера казалась спокойной, вдалеке кто-то даже рассмеялся, требуя еще выпивки, трактирщик у стойки монотонно натирал стакан. Опасения не подтвердились, и Фродо облегченно выдохнул. «Наверное, никто из них не говорил этого, — решил он. — Мой разум помутило Кольцо, вот и мерещится всякое». Но стоило перевести взгляд на Мерри и Пина, затем — на сидящего рядом Сэма, как в голову снова закрались сомнения. — Что? — спросил Фродо, нетерпеливо барабаня пальцами по столу. — Что стряслось? Только сейчас он заметил, что перед каждым из них стоит надпитая кружка с элем, а четвертая, заполненная до краев, видимо, предназначена для него. — Да так… — уклончиво начал Мерри. — Просто ночью плохо спалось. — Это мои кошмары, да? Помню, жутко ворочался и… — он тяжело сглотнул, чувствуя, как все внутри леденеет. — Я что, опять кричал во сне? — Мистер Фродо, вы совсем ничего не помните? — удивился Сэм. Вот только он помнил. Хоть и не хотел… — Ну да, мы, как обычно, вскочили от твоего вопля, — сказал Пин. — Кинулись к тебе, чтобы разбудить, но ты весь напрягся, прижался к стене, и мы не смогли тебя с места сдвинуть. А потом… — Потом мы все что-то почувствовали, — продолжил за него Мерри. — Такое, отчего до сих пор кровь стынет в жилах… Сэм перебил: — Тогда-то вы и проснулись, мистер Фродо. — Ну как, проснулся… — задумчиво протянул Пин. — Нам-то кажется, что и тогда ты все еще спал… Перегнувшись через стол, Мерри схватил его за запястье. — Понимаешь, Фродо, ты начал что-то лепетать на незнакомом языке. Ты как будто кричал. Короткие, жесткие фразы. Два-три предложения, не больше. Затем откинулся на подушку, но лежал уже тихо, спокойно, как младенец. Мы, конечно, все равно тебя разбудили… — А ты наорал на нас, — Пин слабо усмехнулся. — И продолжил спать дальше. Пальцы Фродо, отбивающие по столу дробь, остановились, во рту пересохло. Он лихорадочно соображал. Так значит, они все что-то почувствовали… И не только Пин, Мерри и Сэм, а все… Вообще все… Неужели это случилось из-за него? Немыслимо… Невероятно! — Вы помните что-то? — снова спросил Сэм. — Это можно как-нибудь объяснить? «О, да, — подумал Фродо. — Дело в том, что ночью я впервые надел Кольцо Всевластия». Но он не мог этого сказать. Слова не шли… Потому он лишь мотнул головой, отводя взгляд. — Нет, Сэм. Все как-то смутно, обрывочно. Но я надеюсь, спустя время я расставлю все по своим местам. Потом Фродо посмотрел на стоящую перед ним кружку. Поднял ее, собираясь сделать всего один глоток — промочить горло, но когда капля холодного эля коснулась губ, он не удержался и выпил все залпом. Наблюдавшие за ним Мерри и Сэм переглянулись. Пин ошеломленно присвистнул. — Что ж… Тебе это было необходимо. Он буркнул что-то бессвязное, думая, как поскорей сменить тему. К счастью, после его выходки все почувствовали себя свободнее. Мерри и Пин налегли на эль. Сэм, который сперва хоть и сидел, насупившись, погруженный в мысли, потом все же сдался и потянулся за выпивкой. Остальные постояльцы тоже мало-помалу пришли в себя: с наступлением темноты начали шутить и балагурить, а еще через час почти за каждым углом звучал заливистый смех, кружки со звонким стуком брякали о столешницы. Казалось, ничто больше не напоминает о событиях ночи. Так было для всех — но не для Фродо. Он пытался участвовать в разговоре, выдавливал из себя подобие улыбки, однако с каждой минутой делать это было труднее. Тревога снова росла. Теперь он старался моргать как можно реже, потому что всякий раз, стоило ему прикрыть веки хоть на мгновение, взор упирался в Око — по-звериному узкий, зияющий чернотой зрачок с лепестками огня вместо радужки. Прежде он не видел ничего более жуткого, а увидел, как только надел Кольцо. Оно заставило… Оно сделало это во сне, когда он был беззащитен и уязвим… Фродо знал, что не повторит больше этой ошибки. Даже если придется не спать до самого Ривенделла! Он больше не позволит этому мерзкому куску металла так легко себя обдурить! — Эй, Фродо! — голос Пина заставил вздрогнуть, подскочить на месте. — Ты совсем бледный. Я предлагаю вот что: выпить еще по кружке и на этой веселой ноте отправиться спать, ведь ты разбудишь нас ни свет ни заря перед дорогой в Ривенделл! — Да… — растерянно пробормотал он, протирая лицо руками. — Да, Пин. Идея хорошая. Просияв, тот вышел из-за стола. Фродо наблюдал за тем, как толпа, собравшаяся у стойки, размыкается и смыкается вокруг него. Сэм, чуть захмелев, довольно улыбался. Мерри, заложив руки за голову, откинулся на стуле, ожидая новую порцию эля. «Может, нам всем и правда был необходим такой вечер», — подумал Фродо, глядя на них. Потом снова посмотрел в зал и… насторожился. Пина с кружками остановил незнакомец в капюшоне. Наклонился и сказал ему что-то совсем тихо — в гудящей какофонии трактира было невозможно разобрать этих слов. Пин занервничал и начал коситься в сторону, где они сидели. — Кого? Фродо Бэггинса? — громко переспросил он с истеричными нотками в голосе. — Нет, конечно, не знаю! Я вообще первый раз слышу это имя! Нещадно расплескивая эль, Пин подбежал к столу. Мерри и Сэм, забрав кружки, силой усадили его на место. — Зачем ты смотрел на нас! — прошипел Фродо, хватаясь руками за голову. — Проклятье, он же все понял! — Я запаниковал! — Пин, белый, как полотно, заламывал руки. — Но может, все еще обойдется? Может, он мне поверил? Нет. Они все это знали. Подавшись вперед, Фродо тихо заговорил: — Мы должны уходить. Сегодня. Сейчас же! — он удержал руку начавшего было вставать Сэма. — Нет! Разберите кружки. Мы посидим еще минут десять, чтобы не привлекать лишнего внимания, потом осторожно поднимемся за вещами. Постарайтесь вести себя как обычно. Кажется, он все еще посматривает в нашу сторону. Как только он договорил последнюю фразу, с улицы донесся шум. Сперва он был едва уловим, не отчетлив, но пару мгновений спустя перерос в нечто большее — стали слышны крики и топот ног. Люди бежали по главной дороге мимо трактира, видимо, продвигаясь от ворот к главной площади, которая заканчивалась множеством узких улиц. Мерри и Сэм, сидевшие у окна друг напротив друга, распахнули занавески и уставились наружу, однако сквозь мутное, местами потрескавшееся стекло нельзя было толком ничего разглядеть. Выругавшись, Фродо вскочил и обвел взглядом трапезную. Трактир гудел громче прежнего. Толпа вмиг протрезвевших постояльцев разделилась на два потока: первый ринулся в сторону жилых комнат, а второй, более значительный по численности, потянулся к двери. — Быстрее, идем! — скомандовал Фродо, собираясь бежать наверх, но Сэм его остановил. — Нет! Уходите отсюда! Спрячьтесь в кустах недалеко от входа в здание, где ждали нас в прошлый раз. Мы заберем вещи и вернемся. Главное, чтобы вы были в безопасности, мистер Фродо. Скорее! Спасайтесь! — Он прав, тебе лучше скрыться! — крикнул Пин, тормоша его за рукав. — Втроем мы там быстро управимся! Они с Мерри уже толкали Фродо в спину, пытаясь придать ему ускорение. В любой другой ситуации он бы поспорил, но сейчас на шее висело Кольцо… А Око все чаще мелькало перед глазами, вызывая острую головную боль. Он бросился к двери со всех ног, расталкивая тех, кто медлил, унесся, ни разу не оглянувшись. Ужас подчинил его целиком. Он юркал между телами, напирал, протискивался, пару раз даже падал на четвереньки и пролезал между чьих-то ног, прежде чем наконец достиг выхода. Холодный воздух ворвался в легкие. Голова пошла кругом. Кто-то, бегущий по главной дороге, едва не сшиб его, и Фродо пришлось с разбегу прыгнуть в кусты. По лбу заструилась кровь. Он расцарапал лицо и руки, но это было сейчас неважно, все на свете было неважно, лишь бы выбраться отсюда, лишь бы только суметь! Он пополз глубже в заросли, сознавая, что где-то вдалеке раздался цокот копыт. Всадники! Впрочем, Фродо уже не был уверен, вправду ли он их слышит. Может, он просто окончательно спятил, и все это происходит в его воспаленном мозгу? Но, пока сомнения оставались, он активней работал руками, подминая под себя влажную от росы землю, чтобы его не смогли видеть с улицы. Тело била дрожь, сердце стучало так сильно, что сдавило горло, но он полз и полз до тех пор, пока не оказался у обратной стороны трактира. Выдохнув, Фродо прислушался. Если конь и несся по главной дороге, он либо остановился, либо проскакал мимо. Людской поток тоже, казалось, иссяк. Фродо привстал, опираясь на локти. Глядя в просветы меж веток, он понял, что если продвинется еще чуть-чуть, то сможет видеть окна их комнаты. Он сделал несколько неуверенных движений и замер. Через пару футов кусты заканчивались, дальше ползти было нельзя. Он снова приподнял голову. Стало еще тише, и вроде накрапывал мелкий дождь. Туман повис над землей, скрывая его окончательно. Но успокоиться Фродо не дал звук разбившегося стекла. Он вытянул шею. Это было окно их комнаты! Значит, одно из двух: или что-то случилось или друзья что-то задумали… И тут из зияющей дыры показалась растрепанная голова Мерри, покрутилась из стороны в сторону и исчезла. В следующее мгновение наземь упала сумка с вещами. Ну конечно! Они решили вылезти через окно! Забыв о страхе, Фродо пробрался вперед, чтобы сразу прийти им на помощь. Несколько секунд ничего не происходило, потом раздался грохот — такой оглушительный, что он явственно различил его снизу. Сердце пропустило удар. Он сообразил: кто-то с размаху выломал дверь. Вдруг Сэм истошно заорал. Началась суматоха. Занавеска вырвалась из дыры в стекле, подхватываемая порывом ветра. Послышались еще вопли. Что-то крупное рухнуло вниз. Фродо сразу все понял… Он уже знал, что это было, но несколько мгновений его мозг отчаянно сопротивлялся, отказываясь признавать факты. Наконец он раздвинул ветки и выглянул. Из глаз брызнули слезы. Он зажал рот рукой, чтобы себя не выдать. Казалось, сам рассудок его кричал, кричало все его существо. Он посмотрел на мертвое тело Пиппина — тот лежал на спине, ноги были выгнуты под неестественным углом, из приоткрытых губ текла тонкая струйка крови. Издав тихий стон, Фродо отполз назад. Локти дрогнули, и он упал на землю плашмя, беззвучно рыдая и корчась от душераздирающей боли. Той боли, с которой ни одна из пыток Кольца не могла сравниться по силе. В голове билась только одна мысль: они все мертвы… Все… Всадники добрались до них, они всех их убили! Убили его друзей! Фродо перевернулся на бок, содрогаясь каждой клеточкой тела. Он не знал, сколько времени провел в кустах. Смог опомниться, лишь когда громко хлопнула дверь трактира. Конь фыркнул и умчался вдаль. Затих топот удаляющихся копыт. Он выбрался из зарослей, стараясь не смотреть туда, где лежал Пин, наплевав на сумку с вещами. Пальцы непроизвольно потянулись к Кольцу. Он вздрогнул. Сжал правое запястье левой рукой и, тяжело ступая, побрел прочь из Пригорья.