После падения

Уснуть, сидя верхом на коне, казалось немыслимым, однако Тинтур это все-таки удалось. Она разлепила веки, с трудом отняла голову от спины Леголаса и потерла глаза. Стояла холодная тихая ночь. Сквозь облака просвечивали редкие звезды. Время от времени выглядывала луна, и в ее неверном свете долина представлялась пугающим, призрачным местом из детских кошмаров. От неудобства позы спину Тинтур нещадно ломило, затекшие ноги почти не чувствовались. Мысли вяло ползли по кругу. Леголас натянул поводья на вершине холма. На мгновение они оба замерли, потом он поднял руку и указал куда-то вдаль. — Посмотри. То, что было внизу, оставалось невидимым для Тинтур — всего лишь более темное пятно на сумеречной земле, озаренное неяркими звездами. Она выглянула из-за спины Леголаса и, напрягая зрение, снова уставилась во мрак. Какое-то время разглядеть по-прежнему ничего не удавалось, голова начала гудеть, но когда она решила отвернуться, пятно наконец приобрело неясные очертания. — Это стена, которой был обнесен город, — тихо подсказал Леголас. — Точнее, то, что раньше было стеной. Тинтур различила едва видимый просвет, более широкий, чем тот, что оставили бы открытые ворота. Внутри у нее все похолодело, воображение взметнулось паническим зигзагом. Разрушенная стена могла означать только одно — на город напали. Но почему такая тишина вокруг? К тому же парнишка, которого вытащил из трясины Леголас, говорил только об одном Всаднике, а для того, чтобы учинить такое, требовалась недюжинная сила. Вероятно, это сделали орки? Или старые легенды действительно начали оживать? Тинтур понимала, что пытается ухватиться за соломинку, но все же не сдержалась и спросила у Леголаса: — Может, это не Пригорье? Такая темень вокруг, может, мы слегка отклонились от курса и набрели на какой-то заброшенный город? Леголас повернулся, насколько позволяло седло, чтобы коротко взглянуть на нее. — Поверь, Тинтур, я бы очень хотел ошибиться, — и, запустив ладонь в гриву Гнедого, обратился уже к нему: — Ты устал, я знаю… Но придется опять поднажать. Осталось совсем чуть-чуть. Дернув поводья, он повел Гнедого рысью. Несколько минут Тинтур смотрела на проплывающую перед глазами темноту, потом, когда стена начала приближаться, одной рукой ухватилась за ремешок, пересекающий спину Леголаса, а второй попыталась размять ватные ноги. Скоро придется спешиться — ехать верхом по незнакомому городу, где может таиться враг, такой тихой ночью, когда стук копыт слышен издалека, было равносильно самоубийству. Тинтур поежилась. Страх окутывал ее медленно, как туман. Она не понимала, что именно чувствует — незримое присутствие, парящее в застывшем воздухе, или что-то иное? — но продолжать массировать бедро при этом было невозможно. Тинтур бросила это дело и инстинктивно прижалась к Леголасу. Тот, тоже начиная беспокоиться, гнал Гнедого быстрее. Стена из добротных брусьев, скрепленных между собой, уже виднелась совсем отчетливо. Ворота на ней не просто выломали — их снесли, причем с такой силой, что соседние столбы не выдержали напора и так же рухнули наземь. Это скорее напоминало последствие вихря или урагана, чем результат воздействия воли живого существа. Когда они подъехали ближе, Тинтур разглядела распухшую руку, торчавшую из-под завала. В свете луны она казалось рябой из-за беспорядочных пятен крови и дорожной пыли. Тинтур забарабанила Леголасу по плечу. То, что происходило впереди, он замечал раньше нее, и сказать ничего нового она ему не могла хотя бы потому, что от увиденного ее язык прилип к небу, но Тинтур все равно продолжала пытаться. Леголас обернулся всего на мгновение и снова напряженно уставился в сторону стены. — Я знаю, знаю, — коротко буркнул он. — Но нам пока ничего не угрожает. В ту мертвую точку ночи, когда мир давно забыл о вечере, но ничего не узнал о рассвете, они въехали за ворота Пригорья. Леголас спрыгнул с Гнедого, подождал, когда на онемевших ногах слезет Тинтур, и оставил коня под деревьями у стены, что-то тихонько шепнув ему на ухо. Они осторожно вышли на широкую и пустую брусчатую дорогу. Леголас глянул на небо и повел Тинтур за собой, держась у обочины, там, где тень от домов и растительности была гуще. Она пыталась двигаться так же быстро и бесшумно, но и то, и другое получалось у нее не так хорошо, как хотелось. Теперь было немыслимо думать ни о чем, кроме опасностей вокруг, которые в любой миг могли заставить вернуться к Гнедому. Впрочем, Леголас вообще вряд ли рассматривал такую возможность. Какое-то время они молча шли вглубь города, глядя по сторонам в поисках каких-нибудь признаков жизни. Потом поднялся ветер, разогнал облака, и Леголас замер в проблесках лунного света так внезапно, что Тинтур едва не врезалась ему в спину. Ее сковала новая волна ужаса. В переменчивом свете казалось, что по углам домов шныряют фантомные силуэты, а в черных лужах на брусчатке неожиданно появляются отражения, сверкающие, как сталь клинка. Когда Леголас снова повлек Тинтур за собой, она почти упиралась и еще долго не могла поверить, что на самом деле никто не бродил по улицам Пригорья. Это действительно было так: ни из одной трубы не поднимался дым, ни в одном окне не горела свеча, ни одна бродячая собака не пересекла дорогу. В голове Тинтур вращалась мысль, которая не могла вызывать сомнений: они опоздали. Если Странник и был в местном трактире, он либо покинул Пригорье вместе с остальными жителями после страшного набега, либо сумел сделать это еще раньше, либо не успел и теперь останется здесь навсегда. При любом из возможных исходов делать им в этом жутком городе было нечего, но Тинтур понимала, что Леголас ни за что не отступит, пока окончательно во всем не уверится. Она не хотела, чтобы он видел еще больше ее страха, чем она уже ему показала, поэтому была вынуждена, стиснув зубы, молча идти за ним. Вскоре они заметили тела на главной дороге и остановились, переглянувшись. Даже Тинтур, не имеющая изрядного опыта в подобных вопросах, не могла усомниться в том, что трупы были свежими. Леголас прислушался, осматриваясь, и достал из-за спины кинжал. Рука Тинтур потянулась к эфесу меча. Снова подул ветер, заскрипели ставни, раздалось легкое позвякивание металла, и их взгляды обратились к соседнему зданию с покосившейся вывеской. «Гарцующий пони». Тинтур дернулась было, чтобы пойти ко входу в трактир, но Леголас медлил, и она застыла с широко распахнутыми глазами, ничего не понимая и лишь чувствуя, как ладонь на рукояти меча начинает дрожать. — В-в чем дело? — ей потребовалось усилие, чтобы еле слышно прошептать эти слова. Он стоял не двигаясь и будто не дыша. — Ты слышишь?.. Тинтур шагнула к нему и вцепилась в его локоть, уже не пытаясь скрыть своего ужаса. — Слышу… что? — Мне показалось, конь фыркнул. — Гнедой? — спросила она. Но, конечно, это была глупость: они ушли слишком далеко, а Гнедой не производил впечатление животного, способного ослушаться хозяина и покинуть место, на котором его оставили, без видимых причин. В подтверждение ее мыслей Леголас качнул головой. Какое-то время они ждали, прислушиваясь, и наконец он сказал: — Ладно. Наверное, почудилось. Пойдем. Тинтур по-прежнему было не по себе, но мысль о том, чтобы оставаться на дороге, где несколько минут назад мог фыркнуть призрачный конь, приводила в еще большее замешательство, и ей опять пришлось пойти за Леголасом. Дверь в трактир почти слетела с петель. Еще не войдя внутрь, Тинтур смогла разглядеть в проходе, ведущему из зала наружу, несколько раздавленных тел. Они лежали на полу, друг на друге, как груда искореженного металла. Что бы ни произошло в Пригорье, это напугало людей настолько, что все сломя голову ринулись к выходу, топча и толкая того, кто еще четверть часа назад сидел за соседним столом. Тинтур попыталась представить, как это было, и на нее навалилась обморочная дурнота. Люди пробирались к дверям, падали под напором толпы, и тогда на их спины наступали другие, чтобы прорваться вперед. Те, кто оказался вверху, погибли от удара клинком, те, кто внизу — от удушья. Тинтур судорожно сглотнула. Ведь им необходимо как-то преодолеть это препятствие из человечьих тел. Она в надежде посмотрела на Леголаса, но тот, сжав губы, только развел руками. — Извини, но да. Нам придется это сделать. К счастью, Тинтур почти не помнила, как они оказались в центре трапезной. Она заставила себя отключиться, не думать о происходящем, и впервые огляделась лишь сейчас, когда лунный свет ненадолго пробрался в усыпанное трещинами окно трактира. Часть столов, лавок и стульев были опрокинуты. На полу поблескивало битое стекло. Свиной бок, жарившийся на вертеле над очагом, почернел и сморщился. Пахло смертью, страхом, отчаянием. Тинтур невольно подумала о том, что воспоминания о Пригорье с его ужасной судьбой будут посещать ее по ночам. Ей и так хватало кошмаров, но после этого путешествия личный запас страшных снов грозил пополниться еще больше, а ее дневник — стать копилкой леденящих душу историй. Тинтур посмотрела на Леголаса. Тот шагнул лестнице, обернулся, приложив палец к губам, и стал беззвучно подниматься по ступенькам. На мгновение ей послышался какой-то едва уловимый стук с верхнего этажа, после которого Леголас тут же остановился, но Тинтур усилием воли прогнала тревожные мысли. «Там никого нет. Леголас искал Странника долгие месяцы, от него ждет этого Трандуил, поэтому он просто не может уйти, не проверив те комнаты, — напомнила она себе. — Мы идем наверх лишь для очистки совести». Леголас меж тем достиг предпоследнего лестничного пролета. Несколько секунд он стоял, внимательно прислушиваясь, потом сделал Тинтур знак подниматься следом. Она быстро направилась к нему. Хотелось покончить со всем этим как можно быстрее. О том, где и как искать Странника, если, конечно, он жив, им ничто не мешает подумать завтра, после сна и обеда. Они приехали в Пригорье, полагаясь лишь на слова Эйнара, но с чего Леголас решил, что ему вообще можно верить? Где-то на задворках сознания у Тинтур начала формироваться мысль о том, что, возможно, Эйнар отправил сюда их специально, и все это — смертельный заговор, но она быстро отбросила ее как недостойную, убедив себя, что Леголас знает, что делает. Она поравнялась с ним и кивком головы спросила, что дальше. Они стояли на втором этаже в начале коридора, и Леголас указал куда-то вглубь него. Тинтур присмотрелась. Вдоль стен простирались двери жилых комнат, одни из них были приоткрыты, другие — распахнуты настежь, но та, которую заприметил Леголас, висела, накренившись, на единственно оставшейся петле. Он направился к ней не раздумывая. Тинтур семенила сзади, чувствуя, как в груди разрастается волнение. Наконец Леголас замер возле дверного прохода. Бросил короткий взгляд на Тинтур. И ступил в комнату. Она стояла сбоку и не знала, что он видит, но по тому, как изменилось его лицо, могла представить, как он поражен. Ей потребовалось несколько секунд, чтобы собраться с духом, потом она тоже заглянула в проем и ахнула, схватившись за Леголаса. Темноволосый мужчина в таком же темном плаще с фибулой в виде многолучевой звезды отвернулся от распростертого на полу маленького тела с босыми волосатыми стопами как раз в тот миг, когда луна в очередной раз показалась из-за облаков. Он был высоким и худощавым, но несмотря на это в его руках, плечах, во всем его теле ощущалась спокойная, уверенная сила. В глазах, скорее всего, светло-серых читались проницательность и острый ум. Но было что-то еще… Что-то не поддающееся описанию в его облике, что-то такое, от чего по спине Тинтур побежали мурашки, и от чего на мгновение ей привиделось, будто от него исходят мягкие волны серебристого цвета. — Арагорн… — прервал молчание Леголас, шагая вглубь комнаты. Мужчина пристально посмотрел на него, потом его взгляд смягчился. — Да. А ты Леголас, сын Трандуила. — Но как ты узнал? — От Эйнара, конечно. Его послание настигло меня по пути в Пригорье, — Арагорн отвернулся, и в его голосе послышались нотки горечи. — А потом я так глупо, так нелепо опоздал… Эти слова вывели Тинтур из оцепенения. Она осмотрелась вокруг, с каждой проскальзывающей секундой все больше сжимаясь от ужаса. Труп, над которым стоял Арагорн, был не единственным в комнате. Тинтур заметила еще одно такое же маленькое тело, сидевшее на полу у кровати. Голова с растрепанными волосами клонилась к груди, руки пытались сжимать рану на животе, из которой вытекло столько крови, что с первого взгляда могло показаться, будто убитый сидит на ярко-алом ковре. Мертвых было двое, а кроватей четыре. Они маленькие, но точно не дети. Тинтур ощущала это очень твердо, хоть и никак не могла понять почему. И они яростно сопротивлялись — все вокруг буквально кричало об этом: выломанная дверь, кровать со сломанной ножкой, глиняный кувшин, разбившейся на осколки, перевернутый таз для умывания… Таких деталей было еще очень много, но Тинтур больше не хотела ни смотреть на них, ни думать о том, как и что было использовано при защите. Она подняла взгляд на Арагорна. — Ты говоришь, что опоздал… Значит ли это, что ты знал, что Пригорью грозит опасность? — Да, — он тяжело вздохнул. — Я слышал о Черных Всадниках и о тех, кого они преследуют. Эти убитые — хоббиты, полурослики из Шира. Они несли кое-что очень ценное, но по неопытности действовали неосторожно. Я собирался перехватить их в этом трактире, чтобы сопроводить в Ривенделл. — Мы тоже слышали о Всадниках, — сказал Леголас. — Мы встретили гонца, который возвращался в Пустошь, и он рассказал об одном из них, разыскивающем что-то в окрестностях Пригорья. — Гонца? Наверное, это был Арно — он вез ко мне письмо от Эйнара. Я чувствовал, что мне не следует его ждать, но… — Арагорн нахмурился, мотнул головой и сменил тему. — Назгулов девять. Ты помнишь легенду, Леголас? Девять владык из расы людей, ставших слугами Саурона. Они были здесь. Но пока мы можем надеяться, что они не нашли то, что искали. — Кольцо Всевластия… — пробормотал Леголас, и Тинтур почувствовала, как при одном упоминании этого зловещего артефакта у нее дрожат ноги. Арагорн кивнул. — Да. В этой комнате двое убитых хоббитов, но я знаю, что из Шира вышло четверо, — он помолчал, потом заметил что-то на полу — небольшой клочок ткани. Как-то встревоженно посмотрев на них с Леголасом, Арагорн указал на следы, ведущие к окну. Он шагнул туда, выглянул на улицу и наконец обернулся. Лицо его помрачнело. — Нет, убитых трое. Но Кольцо нес четвертый хоббит, Фродо Бэггинс. Его здесь нет. Тинтур бросилась к окну вслед за Леголасом и увидела еще одно маленькое тельце, растянувшееся на земле в неестественной позе. Груда трупов с искореженными лицами у входа в трактир и лужа крови под вторым хоббитом не произвели на нее такого впечатления, как то, на что она смотрела сейчас. Может, ужасал сам способ убийства, может, то, что свысока хоббит казался еще меньше и беззащитнее, но Тинтур вдруг почувствовала, как к горлу поднимается тошнота, и, наверное, ее вырвало бы, если б за последние сутки они с Леголасом съели хоть что-нибудь. Однако они не ели, и она просто прижалась к стене, дожидаясь, когда уйдут плывущие перед глазами точки. Голос Леголаса донесся как сквозь толщу воды. — Один, с назгулами на хвосте… У него немного шансов дойти до Ривенделла, так ведь? — Боюсь, что да, — согласился Арагорн. — Я должен отыскать его след. Медлить больше нельзя. Он отошел от окна и, видимо, собирался выйти в коридор, когда Леголас, быстро посмотрев на Тинтур, которая, к счастью, успела прийти в себя, сказал: — Мы поможем. Мой конь ждет у стены на въезде в Пригорье, а твоего я, кажется, слышал у трактира. Можно поехать вместе и разделиться, если возникнет необходимость. — Да. Сейчас это будет совсем не лишним. Спасибо, — в глазах Арагорна блеснула неподдельная благодарность. — Я рад, что вы нашли меня здесь. Я доверяю твоему отцу, Леголас, доверяю Эйнару, и знаю, что могу доверять и тебе. К тому времени, когда они вышли из трактира, рассвет прокрался в Пригорье тусклой серой мглой, в которой не было других красок, но Арагорн обрадовался и этому. Он начал искать следы Фродо Бэггинса подобно тому, как понял, что тело третьего хоббита может быть за окном. Тинтур не представляла, как он это делает. Арагорн замечал все — малейшие детали, которым ни она, ни Леголас не придали бы значения. Он присматривался к помятой траве, к сломанным веткам и вскоре удалился в направлении разросшегося у трактира кустарника. Последовав за ним, Тинтур была готова поклясться, что каждая коряга цеплялась за нее и каждая ветка преграждала ей путь. Приходилось почти ползти, но все это было неважно, потому что по следам на земле теперь даже она понимала, что здесь совсем недавно кто-то побывал, и этот кто-то, скорее всего, был невысокого роста. Когда Арагорн наконец смог выпрямиться и Тинтур последовала его примеру, ее взгляд натолкнулся на выброшенного из окна хоббита. Она поняла, что они обогнули трактир вокруг. Арагон посмотрел сперва на Леголаса, потом на нее и указал в сторону далекой кромки леса. — Фродо пошел туда, и других следов я здесь не вижу. Наверное, он воспользовался суматохой и прошмыгнул из трактира, а его друзья за ним не успели. Так или иначе, назгулы пока его не нашли. Думаю, им пришлось поплутать по Пригорью, и теперь они рыщут где-то неподалеку. — Но в городе остался хоть кто-то живой? — спросила Тинтур упавшим голосом. — Из тех, кто в этот вечер оказался у главной дороги, — сомневаюсь, — честно ответил Арагорн. — Они искали долго и искали везде. Кто-то успел бежать, кто-то нет. Жителям окраин повезло больше. Но назгулы не остановятся, пока не найдут Кольцо, поэтому нам нужно спешить. Они условились забрать коней и встретиться здесь же. Тинтур осталась ждать у трактира. Первым пришел Арагорн, ведя под уздцы черного как ночь жеребца по кличке Уголек. Леголас прискакал на Гнедом минут через десять. Определившись с направлением, они двинулись в путь навстречу утру. Тинтур, прижавшись к Леголасу, радовалась короткому забытью, навеянному быстрой скачкой. Слишком многое произошло в этот бесконечно длинный день, но теперь все плохое останется в прошлом. Они найдут Фродо, ведь теперь с ними сам Арагорн — потомок Элендила и наследник Исильдура. Все вместе они прибудут в Ривенделл, а там… Тинтур не успела придумать, что именно там произойдет, но эти мысли заставили ее вспомнить, как началось их путешествие, и то, что еще ни разу проблемы на их пути не решались вот так просто. Тяжело вздохнув, она потянулась к уху Леголаса и, пытаясь перекричать ветер, спросила, что случится, если Кольцо все же окажется у назгулов. Он мрачно ответил, что тогда мир потонет во тьме, и Тинтур мгновенно оставила свои грезы. Они проехали по лесу, все еще дремлющему в сизой рассветной дымке, как вдруг Арагорн придержал поводья и поднял руку, призывая Леголаса остановиться. Когда вслед за Угольком замер и Гнедой, тишина показалось Тинтур оглушительной. — Что такое? Что он заметил? — шепнула она, пытаясь выглянуть из-за Леголаса. Его ответ заставил Тинтур вздрогнуть. — Там кровь.