После падения

Они стояли в темноте и тумане на перекрестке какого-то города. Больше ничего невозможно было сказать. Ночь пахла болотом, единственный свет исходил от факелов, горевших далеко на улице, и от него волна спадающих на плечи волос Тауриэль отливала бронзой. Леголас смотрел ей в глаза несколько секунд, и ему начало казаться, что она наблюдает за ним и ждет, какое решение он примет. Он понятия не имел, где они и как здесь оказались, но все же мотнул головой, приглашая ее за собой последовать, пошел наугад по одной из улиц, а она зашагала рядом. Леголас уверенно и быстро двигался сквозь городской лабиринт, чтобы у Тауриэль не осталось сомнений. Эта давняя забава — завалиться всем отрядом в кабак, расположенный как можно дальше от королевских чертогов, а лучше вообще за пределами Лихолесья — всегда казалась веселой только в начале, утром же все начинали ее проклинать. Конечно, через какое-то время это повторялось по новой, но еще ни разу в своей жизни Леголас не надирался так, чтобы ничего не помнить. И все, как назло, куда-то пропали… Почему рядом осталась одна Тауриэль? Вдруг его мозг озарила внезапная догадка: они подстроили это специально. Кажется, все в отряде знали о его чувствах. Леголас огляделся по сторонам, затем взял руку Тауриэль, а она не отдернула пальцев. Туман, холодный и мокрый, слепил и почти удушал. Стоял такой мрак, что рассмотреть окружающее по-прежнему не удавалось — лишь изредка в разрывах завесы по сторонам улицы возникали какие-то здания — высокие и будто нежилые на вид. В конце концов Леголас свернул в сторону, провел Тауриэль вниз по ступенькам и отворил дверь. Как только она распахнулась, в тишину, царившую снаружи, выплеснулось множество звуков — громкий смех, звон бокалов, какая-то музыка. Он понял, что они пришли в гостиницу или таверну. Тауриэль шагнула к свободному столику, по середине которого горела толстая короткая свечка. Леголас сел напротив, протянул руку и почувствовал, как она вложила в нее свою ладонь. Он до сих пор не сумел осмыслить всех обстоятельств этой ночи, но когда она улыбнулась, он почувствовал, что они наконец достигли полного взаимопонимания и слова будут лишними. Сердце заколотилось. Он привстал и всем телом потянулся к ней через стол. Их губы встретились, он поцеловал ее. От шелковистого прикосновения пальцев Тауриэль к его шее тело покрылось мурашками. Время словно замерло… Он не знал, как долго они целовались, но ему и этого было мало. Он уже распалился настолько, что жар в груди и внизу живота стал почти не выносим, как вдруг Тауриэль резко отстранилась. Впрочем, Леголас начинал сомневаться, что все это время с ним была она. По крайней мере сейчас — точно нет. Сейчас он смотрел в карие глаза Тинтур… Она тянулась к нему ближе, ближе и ближе, пока что-то не дрогнуло между ними и мир вокруг не качнулся, сворачиваясь в клубок… Потом он проснулся. Леголас вздрогнул и резко сел. Лоб покрылся холодной испариной. Сердце билось как выброшенная на берег рыба. Тинтур и Арагорн, сидевшие у выхода из импровизированной палатки со старым плащом вместо брезента, смотрели на него не моргая. Леголас протер влажное лицо рукавом. Эру… Оставалось только надеяться, что он ничего не говорил во сне и… не издавал других звуков… Но надежда таяла, как дым на ветру, потому что пока он выбирался наружу, эти двое провожали его удивленными взглядами. Когда Леголас прошел мимо в опасной близости от костра, Арагорн крикнул вдогонку: — Ты как? — В порядке, — он отошел на несколько шагов, вдохнул прохладный воздух и огляделся, приходя в себя. Свинцовое небо едва не падало на подернутые взвесью верхушки деревьев. Под его тяжелым покровом пейзаж казался неприветливым и чужим. Дождь уже не шел, но его крошечные капли невесомо парили над землей туманной дымкой, и казалось, не только листва, трава и почва — сам воздух сочится влагой. Все это до жути напоминало обстановку из сна с той разницей, что до ночи было еще далеко. Леголас зажмурился, мотая головой. Эру, как он хотел забыть… Если в этом проклятом походе и было что-то хорошее, так это то, что у него не оставалось времени думать о Тауриэль. Он ведь почти не вспоминал о ней с тех пор, как на его голову свалилась Тинтур. Так что же случилось теперь? Леголас сделал еще несколько шагов, пытаясь изгнать из сознания мысль о том, что на самом деле этот сон был не только о Тауриэль. Размякшая почва чавкала под ногами. С раскачиваемых легким ветерком деревьев капала вода. Еще минута в мерной осязаемой тишине — и послышался тихий голос Тинтур: они с Арагорном продолжали прерванный разговор. — Расскажи еще раз, как так получилось, что ты опоздал помочь хоббитам в «Гарцующем пони», — попросила она. Голос звучал как-то хрипло, сдавленно. — Я спрашиваю, потому что… Понимаешь, я… не могу не думать о том, что тоже сыграла в этом некую роль… — Какую роль? О чем ты? — удивился Арагорн. — Не важно… Просто объясни, как все было, пожалуйста. Тот помедлил несколько секунд, потом заговорил: — Когда орки участили свои набеги, Эйнар постоянно скитался по Пустошам, а потом ехал с докладом ко мне. Насколько я понимаю, он встретил Леголаса еще до того, как его нашла ты. Тогда их пути разделились, но он рассказал мне об эльфе, который меня разыскивает. Я насторожился, просил держать руку на пульсе и все сообщать мне. Видишь ли, мое происхождение требует некоторой осмотрительности… — Арагорн печально вздохнул. — Никто из нас не выбирает, кем ему родиться, Тинтур… Я ушел из Ривенделла, чтобы доказать самому себе, что достоин зваться сыном Араторна… Но речь сейчас не об этом. Должен признаться, вторая встреча Эйнара и Леголаса не была случайностью, как могло показаться на первый взгляд. На тот момент я уже получил послание Гэндальфа и не мог заняться этим лично, так что действовать пришлось Эйнару. — Он понял, что Леголасу можно доверять? — спросила Тинтур. — Да. А потом появилась ты и назвала ему мое имя, так что сомнений просто не оставалось, — Арагорн невесело усмехнулся. — Если честно, я до сих пор не до конца понимаю, как тебе удалось… — Но тебе это стало известно много позже, верно? — перебила Тинтур, явно пытаясь увести разговор подальше от расспросов о том, как она покидала Лихолесье. — Да. Однако к тому времени о Леголасе знал уже и хозяин трактира. Он назвал себя прямо, без обиняков, и в этом был своего рода вызов. Я имел дело с Трандуилом, а после того, как сопоставил упорство Леголаса, которое он проявил в поисках, с тем впечатлением, что в первом письме передал мне Эйнар, я счел не лишним заручиться поддержкой такого союзника… Пойми, я сам принял решение ждать, вы оба тут не причем. Это я бродил у окраин Пригорья, там, где обычно находили меня гонцы, чтобы передать послания из Пустошей, вместо того, чтобы сразу отправиться в трактир. — Тот парнишка, Арно… — снова подала голос Тинтур. — Эйнар отдал ему письмо сразу после того как направил нас с Леголасом в «Гарцующий пони»? — Полагаю, что так. — Но гонцы должны хорошо знать Пустоши… Арно и так обгонял нас, но мог бы прибыть еще раньше, если б только не торопился так сильно, что угодил в топь… — Да, Тинтур. Так сложились обстоятельства. Но я не понимаю, к чему ты клонишь. — Ни к чему, просто… — она умолкла на пару мгновений, потом вдруг выпалила: — Просто Трандуил, кажется, вовсе не хотел, чтобы Леголас нашел тебя! Он не сказал ему абсолютно ничего! Может, он рассчитывал просто занять его чем-то, отвлечь от… Да не важно, от чего! Это я — я! — подслушала разговор и помчалась докладывать обо всем Леголасу! Если бы я не влезла, ничего этого бы не произошло! Она замолчала, и единственным звуком в целом мире остался шум падающих с деревьев дождевых капель. Леголас поймал себя на том, что стоит, ловя каждое слово, направив взгляд на палатку, хотя на самом деле совсем не хотел быть свидетелем этого разговора. — Эру, что за глупости, — сказал Арагорн после долгой паузы. Потом высунул руку из-под навеса и подбросил в костер сухих веток. Искры огня взметнулись в туманном воздухе. — Никогда, Тинтур, слышишь, никогда больше об этом не думай. — Почему ты можешь брать на себя ответственность за промедление, а я за свое вмешательство — нет? — не унималась она. — Потому что это разные вещи, — спокойно возразил Арагорн. — Странно, что ты не понимаешь. Конечно, тебя потрясло увиденное в Пригорье, но лучше просто побереги силы для пути в Ривенделл и не сосредотачивайся на том, что уже никто не в силах исправить. Леголас отвернулся, не желая больше ничего слышать. Странное, сбивающее с толку чувство накрыло его волной. Он вдруг понял, что зачатки недоверия к Тинтур, таившееся в дальнем уголке его сознания, впервые обрели четкость. Она ведь не рассказала ему всего, а он и не спрашивал, потому что не хотел, чтобы кто-то так же заглянул во тьму его собственных воспоминаний. А может, все же стоило вывести ее на чистую воду? Ведь там, в Лихолесье, что-то определенно произошло, причем не без ее участия, что-то такое, отчего чувство вины не отпускает ее до сих пор, иначе откуда бы вообще взялись эти абсурдные мысли? Под сердцем наливался тяжелый болезненный ком. Леголас беззвучно выругался, невидящим взором впившись в линию горизонта. Моргот, как же он не хотел сомневаться в Тинтур! Наличие у нее страшных тайн совсем не вязалось с событиями той ночи, когда она, пытаясь ему помочь, метнула свой единственный меч в варга. А потом она шла за ним по улицам Пригорья, где на каждом углу могла скрываться опасность. И с ней было так легко… Так, как уже никогда больше не будет… Но Тинтур все равно останется в Ривенделле, напомнил себе Леголас. Он примет участие в дальнейшей судьбе Кольца, независимо от того, какое решение будет принято на совете, а она начнет новую жизнь, и их пути навсегда разойдутся. Это был правильный, единственно возможный исход, на который он с самого начала и рассчитывал, однако глубина одиночества, навалившегося на него при мысли об этом, была такой всеобъемлющей, что на душе будто повис тяжкий груз. Леголас знал только один способ, как с этим бороться — делать хоть что-нибудь, — поэтому вернулся к палатке и сказал, смотря исключительно на Арагорна: — Вам удалось поспать? — взгляд невольно скользнул к Тинтур, но он быстро его отвел. — Если да, нужно двигаться дальше, иначе мы не успеем подойти к Ривенделлу до прихода сумерек. Арагорн похлопал по земле рядом с собой. — Сядь, Леголас, — и повторил повелительным тоном, когда он не отреагировал: — Садись, говорю. Ты уставший и взвинченный. Тинтур тоже. Двух-трех часов недостаточно, чтобы восполнить силы для целого дня пути. Впереди еще переход через Бруинен. Мы выйдем завтра на рассвете. Леголас понимал, что он в чем-то прав, но все равно мотнул головой, настаивая на своем: — Всадники где-то рядом. — Тогда нам тем более не следует спешить. Пусть лучше охотятся на нас, чем на Фродо. На это возразить было нечем, и Леголас молча отвернулся к огню. Тинтур, перегнувшись через Арагорна, заглянула ему в лицо. — Да что с тобой такое? — Ничего, — бросил он, не оборачиваясь. — Я просто хочу поскорее убедиться, что с Фродо и с Кольцом все в порядке. — Мы сейчас ничем не можем ему помочь, — справедливо заметил Арагорн. — И ему уж точно не будет никакой пользы от того, если мы ринемся в путь во вред себе. Тинтур указала на котелок, стоящий рядом с костром. — Мы сварили суп, пока ты спал. — Да, — кивнул Арагорн. — Нужно поесть и набраться сил. Леголас вспыхнул от мысли, как быстро эти двое успели спеться, но вскоре хорошенько отругал себя за то, что позволил себе думать подобным образом. Они расселись вокруг очага. Арагорн вынес из палатки оловянную миску с ложкой, несколько полосок вяленого мяса, головку сыра и флягу, на дне которой плескалось бренди. Тинтур сняла крышку с котелка. Суп был из сушеных бобов, зерна и чечевицы. Они съели его первым, передавая миску по кругу, а когда горячая жидкость приятно улеглась в пустых желудках, разделили между собой мясо и сыр. Арагорн попил из фляги и передал ее Тинтур, которая, сделав крошечный глоток, сразу протянула ее Леголасу. Снова заговорили о Кольце и бедах, кои оно несет всему Средиземью. Тинтур рассказала Арагону про Бестию, проникшую в Лихолесье, чтобы освободить Голлума. Тот обеспокоенно нахмурился, отметив, что отловить это существо и поместить в тайную пещеру, выбранную Трандуилом, было настоящей проблемой. Леголасу не терпелось побольше расспросить Арагорна о его делах с отцом, чтобы как-то приблизиться к понимаю того, почему Трандуил дал ему это невыполнимое задание, но счел момент неподходящим. Где-то с полчаса они еще говорили о том о сем, потом Тинтур начала клевать носом, и Арагорн отправил ее спать. Вставая, он сказал Леголасу: — Ты тоже можешь отдохнуть, а я подежурю. — Ну уж нет, — отмахнулся он. Воспоминания о дурацком сне были еще слишком свежи, и повторения не хотелось. — Я сейчас все равно не усну. Лучше смени меня ночью. Кивнув, Арагорн протянул ему флягу с остатками бренди, и скрылся в палатке. Леголас подбросил в огонь еще одну горсть сухих веток. Несколько минут он бездумно следил за тем, как пламя пожирает поленья, как они чернеют и сморщиваются, потом стал бродить недалеко от костра, прислушиваясь к легким дуновениям ветра. Присутствия назгулов не ощущалось, но Леголасу было приятно занять себя чем-нибудь, и весь вечер он ходил вокруг лагеря, всматриваясь в просветы между деверьями. Темное небо было беззвездным, ветер похолодел. Когда, по его расчетам, время перевалило за полночь, из палатки вылез заспанный Арагорн и забрал флягу, из которой Леголас так и не успел пригубить согревающего напитка, затем коротко кивнул, подтверждая смену караула. Леголас забрался под навес, чуть не задев Тинтур. Ее кожа казалось слишком теплой для такой промозглой ночи, дыхание — слишком сбивчивым. Вдруг сухие губы отчетливо прошептали: — Я не думала, что ухожу так надолго… Он осторожно пробрался к краю, пытаясь ее не потревожить, но Тинтур спала так беспокойно — порой даже стонала и всхлипывала, — что Леголасу все равно пришлось ее разбудить. Сев на колени, она с минуту таращилась на него в темноте, приходя в себя, потом легла на спину и откинула в сторону плащ, которым укрывалась. Ее голова плавно развернулась к нему. — Что будет в Ривенделле, Леголас? — Совет, — ответил он, прекрасно понимая, что она спрашивает не об этом. Тинтур жадно вдохнула холодный ночной воздух. — И что будет решено на совете? Леголас молча пожал плечами, не желая делиться пустыми гипотезами, но стоило обратить к ней взор, и он с удивлением осознал, что Тинтур смотрит так, будто готова принять любой ответ, поверить во все, что он скажет. Теперь уже Леголас таращился на нее, пытаясь угадать, что еще кроется за этим взглядом, пока Тинтур снова не заговорила: — Ты думаешь, твой отец приедет в Ривенделл? — Эру, — пробормотал он, поражаясь тому, что не задал себе этого вопроса раньше. — Надеюсь, что нет. На миг ему показалось, что она ответила: «Я тоже», но, скорее всего, это была лишь игра его уставшего рассудка. Тинтур заерзала, переворачиваясь на бок, к нему спиной. Ее дыхание стало спокойным и размеренным. Леголас приподнялся на локте, посмотрел на нее и сказал очень тихо: — В Ривенделле все будет хорошо. Ты снова обретешь дом и забудешь обо всем случившемся в Лихолесье. Она не ответила, лишь опущенные ресницы едва уловимо дернулись. А может, это было во сне. Леголас какое-то время еще лежал, глядя во тьму трепещущего навеса. Этой ночью он парил, как колибри, где-то между зыбкой дремотой и бодрствованием. Несколько раз просыпался и видел слабый свет костра, чувствовал тело спящей рядом Тинтур — ее кожа становилась холоднее, а сон все глубже. Мысли медленно плыли по границе сознания как величавые нагруженные корабли. Когда Арагорн разбудил их перед самым рассветом, ощущения Леголаса были такими, словно под веки насыпали песка. Он с трудом заставил себя встать, вылезти наружу и начать собирать вещи. Они двинулись в путь, когда в сером небе понемногу начали разгораться краски рассвета. Дорога, что вела по поросшему вереском плоскогорью, стала круче уходить вниз. По мере того, как они спускались, изменялась и местность вокруг. К середине дня склон над тропой стал более пологим, на смену елям пришли буки и дубы, кое-где показались замшелые каменные глыбы. Два горных потока из тех, что сливались в Бруинен, текли на запад по долине. Переход через реку занял больше времени, чем ожидал Леголас. Когда, выдохшиеся, все трое без сил повалились на другой берег, он увидел высокий темный силуэт с опущенным капюшоном, стоящий там, где начинался брод. И хоть фигура растаяла, как льдинка, сунутая в жаровню, Арагорн признался, что тоже видел нечто подобное. Потом Тинтур внезапно коснулась плеча Леголаса, указывая в противоположном направлении. — Я и представить не могла, что здесь так красиво! Обернувшись, он увидел, как косые лучи заходящего солнца рвутся сквозь тучи, озаряя город, спрятанный на краю ущелья, окруженный садами и водопадами. Они наконец подошли к Ривенделлу.