После падения

После полудня в покоях воцарилась необычная духота, что было совсем не характерно для Ривенделла в это время года. Причем в других залах и комнатах воздух не казался таким несвежим и спертым… Арвен задержалась возле распахнутого окна, с наслаждением опуская веки всякий раз, когда порыв ветра обдавал ее лицо живительной прохладой. Руки теребили воротничок платья, пытаясь оттянуть от шеи влажную ткань. Она стояла так минут десять, пока слабый стон, раздавшийся из глубин спальни, не вернул ее к действительности. Дрожащими от тревоги пальцами она схватила край плотной занавеси, прикрыла окно, чтобы покои не остудились слишком быстро, и вернулась к постели. С каждым днем Фродо выглядел все хуже. Под его глазами залегли темные круги, щеки провалились. Серовато-сизый тон одежды с бледно-голубой окантовкой придавал ему еще более хворый вид. Даже руки, и те исхудали — глядя на запястья, можно было пересчитать все косточки. Рана на плече не заживала, и хоть повязка на ней менялась с неизменной регулярностью, поверх рубашки без конца просачивалась смешанная с гноем кровь, которая источала очень скверный запах. Со лба не сходила испарина, так что Арвен уже устала менять влажные полотенца. Она склонилась над Фродо, проверяя, не нужно ли перевязать рану, но бинт еще не успел достаточно пропитаться. Опустившись на стул у изголовья кровати, она взяла в руки книгу и попыталась вернуться к чтению. Как назло, мысли туманились и ускользали, вынуждая возвращаться к одному абзацу снова и снова. Дыхание Фродо было спокойным, но Арвен уже третий раз ловила себя на том, что постоянно переводит на него взгляд. Она отложила книгу. Фродо перенесли в обычные покои из лазарета всего день назад. Лучшие целители Ривенделла разводили руками. Фрагменты моргульского клинка, которые перемещались к его сердцу, были извлечены, и жизни Фродо вроде бы ничто не угрожало, но ни один лекарь так и не смог ответить на вопрос, почему рана почти не затягивается. Никто из них не был уверен в том, что он вообще очнется. «Но даже если Эру пошлет ему свою благодать и это произойдет, — говорили они, — то вряд ли он когда-нибудь станет прежним хоббитом». Отец хмуро кивал, соглашаясь. Арвен и сама все понимала. Конечно, примочка из ацеласа замедлила отравляющее действие меча. Но уж слишком много легенд ходило о том, как могучие воины, пораженные моргульским клинком, меньше чем за неделю превращались в подвластных Саурону призраков… Арвен так глубоко задумалась, что не сразу заметила, как книга, соскользнувшая с колен, со стуком упала на пол. Поднимая ее, она внезапно поняла, что они с Фродо уже не одни в этой комнате, и, вскинув голову, встретила взгляд Элрохира. Элладан, стоящий у входа, тихо прикрыл за братом дверь. Слабо улыбнувшись, она встала и раскрыла им объятья. Близнецы только сегодня вернулись в Ривенделл и, узнав о последних событиях, первым делом отправились навестить Фродо. Теперь их лица выражали растерянность, смешанную с искренним беспокойством. Они не ожидали, что он настолько плох. — Жив ли он? — угадала она вопрос, готовый сорваться с губ Элладана. — И да, и нет. Он не пришел в себя ни разу с тех пор, как лишился чувств еще в дороге. Иногда он стонет, шевелит головой или руками, как в кошмарном сне, но других признаков жизни не подает. Если честно, я не знаю, как долго он протянет… Элрохир обошел кровать с другой стороны и осторожно прикоснулся к влажному лбу Фродо. — Он весь горит. И в покоях очень душно. — Я проветриваю чуть ли не ежечасно, — сказала Арвен. В ее словах не было ни намека на преувеличение. — Этот жар исходит от него самого. Мне кажется, что с каждой капелькой пота, выступающей на его коже, Фродо теряет силы, но я понятия не имею, что с этим делать и как ему помочь. Элладан, переглянувшись с братом, задумчиво свел брови. — А как же лекари, целители? Что говорят они? Арвен медленно опустилась на стул, чтобы близнецы не заметили, что ноги ее едва держат. Она дежурила у постели Фродо вторые сутки подряд. — Одни удивляются, что он до сих пор жив. Другие предполагают, что эта лихорадка вызвана переходом… в другое состояние, — она на мгновенье умолкла, собираясь с мыслями, потом подняла голову. — Он был ранен моргульским клинком. Вы ведь понимаете, что это значит? — Что он может стать вечным слугой Саурона, бесплотным призраком, действующим по велению своего властелина, — тихо ответил Элладан. Арвен кивнула, и в этот раз не смогла удержать переполнявших ее чувств. По щеке побежала одинокая слезинка. — Иногда я смотрю на него и думаю, правильно ли мы с отцом поступаем. Держим его здесь, запертого в собственном теле, когда никто вокруг не в силах облегчить его страдания… Я смотрю на него, такого маленького и беспомощного, и задаю себе вопрос, не будет ли милосерднее… — Положить конец его мукам? — продолжил за нее Элладан. — Уберечь от ужасной участи? Если так, ты не должна корить себя за эти мысли. К любому, кто ухаживает за умирающим, они рано или поздно приходят. — Вообще-то еще рано рассуждать о смерти, — возразил Элрохир. Присев на корточки у кровати Фродо, он осторожно приподнял его веко. — Он дышит, ворочается, его зрачки реагируют на свет. Согласен, вид у него неважнецкий, и кое-что в его состоянии мы пока не в силах понять, но это еще не значит, что он вот-вот превратится во что-то ужасное. В нем больше силы, чем мы себе представляем, иначе он уже был бы мертв. Может, минут недели, и эта самая сила его спасет. — Конечно, ты прав, — вздохнула Арвен. Ей стало ужасно стыдно за свои мысли. — Он очень храбрый хоббит. Мы должны в него верить. Рука Элладана мягко сжала ее плечо. — Тебе не следует сидеть здесь днями и ночами. От того, что ты изводишь себя, легче ему не станет. Во дворце живут опытные целители, способные за ним присмотреть. — Да… Я уже обещала отцу то же самое. Я и пришла-то сегодня совсем ненадолго… — она встала, оправляя платье от складок. — Ну что ж… Вы идите, отдохните с дороги, я встречу вас в трапезном зале. Элладан посмотрел на брата и кивнул в сторону выхода. Тот обходил кровать медленно, словно, как и она, не хотел оставлять Фродо одного. Когда дверь за Элладаном захлопнулась, Арвен вдруг поняла, что не задала один важный вопрос, который не терпел отлагательств и, если уж совсем честно, был второй после Фродо причиной ее бодрствования по ночам. Она резко подалась вперед и едва успела схватить руку уходящего Элрохира. Тот удивленно вскинул брови. — В последние дни вы с Элладаном сопровождали северных дунэдайн, чтобы вместе выслеживать орков… На лице Элрохира в тот же миг отразилось понимание. — Я знаю, о чем ты хочешь поговорить, Арвен. Можешь не продолжать. Вот только сказать тебе особо нечего… — он отвел взгляд, будто в чем-то сомневаясь, затем снова взглянул на нее и наконец произнес: — Нет, мы не слышали новостей об Арагорне. Мне известно от следопытов лишь то, что он собирался ехать в Пригорье, но ничего о том, почему он так там и не появился. Губы его дернулись, как будто он собирался сказать что-то еще, что-то вроде «Мне жаль» или «Главное, ты держись». К счастью, он этого не сделал. Арвен всегда казалось, такие слова непременно влекут за собой что-то ужасное. «Даже более ужасное, чем томящая неопределенность?» — спросила она себя. Потом посмотрела на бесчувственное тело Фродо, распростертое на кровати. «Да. Есть вещи и пострашнее. Спасибо, друг, что помог мне это понять», — мысленно обратилась она к Фродо. Арвен взглянула на дверь, которую прикрыл за собой Элрохир — он ушел тихо, без лишних слов, за что она была ему безумно благодарна, — потом снова села на стул и взяла в руки книгу. Лучше по абзацу в час, чем без конца думать и упиваться тревогой, позволяя нелепым мыслям осаждать уставший разум. Она пролистала несколько страниц, но так и не смогла вспомнить, где остановилась. Взгляд против воли опять скользнул к Фродо. Арвен потянулась к нему и накрыла его ладонь своей. Она всем сердцем желала, чтобы та сила, о которой говорил Элрохир, помогла ему выбраться из-под наползающей тьмы. Он и вправду был одним из многих, кто на это способен. А пока она будет здесь, ждать. Уж это она умеет. Она будет рядом, когда он очнется. Если же это по каким-то причинам окажется невозможным… Что ж… Она все равно будет рядом.

***

Он чувствовал что-то едва осязаемое, это можно было сравнить лишь с легким прикосновением ветра к разгоряченной коже. Вот только там, где он сейчас находился, ветра не существовало. Голоса доносились как через анфиладу каменных стен. Один из них был знакомым. Кажется… Но сказать наверняка он не мог. Сейчас в его ноющем, воспаленном рассудке мелькала одна-единственная четкая мысль, и она без конца крутилась вокруг того, как невыносимо больно становилось лежать на спине. Он хотел перевернуться на бок, но не смог. Места не было. Недоумевая, он попробовал сесть, однако и это ему не удалось: голова начала увязать в какой-то преграде, липкой и вязкой, словно кисель. Он пошарил вокруг, но руки утонули в чем-то похожем на мокрый щебень. От собственного дыхания веяло сыростью, будто он пролежал в этой гробнице десятки, сотни, тысячи лет. Моргот, а может, так оно и было — поди теперь разбери… Сжав зубы, чтобы набраться храбрости, он открыл глаза и не увидел ничего, кроме бездонной, разверзнувшейся как гигантская пасть, тьмы. — Помогите мне! — крикнул он. — Пожалуйста, помогите хоть кто-нибудь! Руками, ногами, локтями, коленями он молотил и пинал стены своей тюрьмы. Они не поддавались, зато пространство, в котором он был заключен, стало казаться еще теснее. Затхлый воздух, успев многократно побывать в его легких, сделался влажным и теплым. «Если я по каким-то причинам все еще жив, то теперь точно умру от паники и удушья!» — мелькнула в сознании шальная мысль. Он снова попробовал вскрикнуть, но сразу зашелся мучительным кашлем. «Это ночной кошмар, — подумал он, успокаивая себя. — На самом деле я лежу в постели и ничто мне не угрожает. Все, что сейчас от меня требуется, — это взять и проснуться. Прямо сейчас. Ну же! Это ведь так легко!» Он изо всех сил напрягся, пытаясь поднять веки — ничего не вышло, только разболелась голова. А для того, чтобы поднести руки к лицу, недоставало места. Его обдало холодной волной страха и неверия. Казалось, шея сжалась до размера крохотного кольца. Кольца… Ну конечно… «Теперь ты понимаешь, что должен был его надеть, Фродо? Надеть и спасти себя. Выпустить таившуюся в нем силу…» Он узнал собственный искаженный злостью голос. Губы его при этом оставались плотно сомкнутыми. — Отпусти меня! — взмолился он, не отдавая себе отчета в том, к кому обращается. — Дай мне очнуться! «А разве ты выполнил мою просьбу, когда я заклинал тебя его надеть?» — Я не мог! — Фродо едва хватило дыхания, чтобы произнести это. — Сэм, Мерри и Пин погибли после той ночи, когда я впервые это попробовал! Я просто не… я… я… — он закашлялся, так не сумев докончить. «Ты должен был заставить себя найти способ!» — Нет! — Фродо давился воздухом. Теперь к нему подбирался мрак, который был во сто крат чернее первоначального. Он чувствовал, что вот-вот задохнется в этом странном забытье. Он почти хотел, чтобы так и случилось. Но разве можно лишиться чувств, когда ты и так в отключке? — Отпусти меня! — из последних сил простонал он. — Пожалуйста! Я ничего не могу сделать! Я уже почти мертв! Ответом ему был глубокий раскатистый смех. «И правда! Ты бесполезен! А ведь нужно было всего лишь надеть это злосчастное Кольцо!» В следующий миг Фродо резко вышвырнуло из темницы в бескрайнюю пустоту. Стены куда-то провалились. Он взмахнул руками в поисках опоры, но хвататься было не за что. Потом он увидел Око, что следило за ним с высоты. Тот самый по-кошачьему узкий зрачок в обрамлении огненной радужки. Оно смотрело на Фродо, наслаждаясь его тщетными попытками сопротивляться. От Ока не требовалось никаких усилий, чтобы держать его, как муху под стеклянной банкой. Оно следило за ним все время, что он падал в непроглядную бездну. Он летел вниз под ужасным, душераздирающим взглядом, а в ушах ревел стремительный ветер. «Ты никогда не вырвешься из моих оков», — произнес кто-то невидимый прямо ему в ухо. Он явственно слышал этот голос, который мог бы принадлежать ему самому, если б Фродо вообще имел способность говорить с такой холодной властной интонацией. Рядом по-прежнему никого не было. Он падал, и падение длилось бесконечно.