После падения

Вечер был соткан из синевы и серебра. Наверное, он выдался дивным. Вверху сиял полумесяц, под ногами стремительно неслась опасная река, над которой парил туман, волнуемый легким ветром. Вот только Тинтур было не до окружающей красоты. Она ни на чем не могла удержать внимание. Все ее мысли сосредоточились на мосте, переброшенном через горный поток между двумя берегами. Мост был каменным, узким и очень длинным. Тинтур предпочитала двигаться ровно посередине и держать руки плотно сжатыми на груди, обхватив ими себя. Соревноваться за право идти по центру ей приходилось с Гнедым. Леголас же, шагающий слева от жеребца, будто вовсе не замечал, в какой близости от него зияет пропасть. Арагорн с Угольком быстро вели их вперед. В целом места троим вполне хватало, и все было бы совсем не так плохо, если б от голода у Тинтур не начала кружиться голова. А еще эта проклятая вода так громко бурлила, навевая непрошеные воспоминания… Но главным, конечно, был голод. Остатки еды они разделили еще перед бродом. Как вскоре выяснилось, Арагорн и Леголас не учли, что переход через Бруинен отнимет у них столько времени, а темная фигура Всадника напугает коней так, что весь извилистый путь к мосту, помеченный искусно спрятанными белыми камнями, их придется вести под уздцы, не давая свернуть с тропы в ямы-ловушки, сооруженные для защиты от врагов. Арагорн, который вырос в этих краях, утверждал, что на мосту их встретят стражники, однако туман, поднимавшийся от реки, не позволял увидеть тех издалека. Тинтур боялась даже представить, какое впечатление произведет на живущих во дворце эльфов. Ее заляпанное платье прислуги хоть и было отстирано в трактире, имело вид не самый опрятный, а к пятнам, которые потускнели, но не сошли до конца, успели добавиться новые. Лориэнский плащ порядком поизносился и провонял костром. Волосы спутались и потускнели. Уверенности не прибавляло и то, что Арагорн и Леголас, как ей казалось, выглядели не в пример лучше. А ведь Тинтур предстояло задержаться здесь на какое-то время… Вот пройдет совет, а потом? Прочность ее положения в Ривенделле напрямую зависела от Леголаса. Только он один знал часть ее тайны и, возможно, не высказал подозрений исключительно потому, что был прельщен внезапно открывшейся возможностью поскорее найти Странника. Он говорил, она сможет начать новую жизнь в Ривенделле. Но тогда ему придется замолвить словечко перед владыкой и как-нибудь объяснить, почему Тинтур решила покинуть родной лес. Сможет ли Леголас поручиться за ту, о ком сам толком ничего не знает? Нет. Она понимала это со всей ясностью. Значит, разговора не избежать. Очень тяжелого разговора. После которого он точно не станет за нее хлопотать. Как ни крути, все исходы вели к провалу, независимо от того, признается она или нет. Круг замыкался. Тинтур покосилась на Леголаса, и ее сердце сжалось с тоскливым трепетом. Он ее возненавидит, и их едва начавшееся знакомство закончится в один миг. Вот только Тинтур будет больнее. Она успела слишком сильно к нему привязаться. Знала, что не нельзя этого делать, но разве тут устоишь?.. Она тяжело вздохнула, опуская капюшон плаща. Щеки пылали, как в лихорадке. Ривендельцы уже выступили из тумана, а Тинтур не могла перестать думать о том, какие еще несчастья ей принесет этот город. Тем временем из приближающегося отряда выступили трое эльфов. Двое из них оказались очень похожими друг на друга, как близнецы. Третьей была молодая эллет, взглянув на которую, Тинтур с восхищением отметила, что за всю свою жизнь не встречала существа прекрасней. Блестящие черные волосы, ясные глаза, бархатистая кожа — все это создавало разительный контраст с тем, как сейчас выглядела она сама. Но такие мысли не приносили ничего, кроме огорчений, и Тинтур, сознававшая, что ей необходимо произвести на ривендельцев как можно более благоприятное впечатление, предпочла на них не зацикливаться. Меж тем эльфы, вышедшие вперед, тепло и по-родственному обняли Арагорна. Вернее, так сделали близнецы. Объятие эллет длилось намного дольше и вряд ли могло бы считаться… дружественным. От Тинтур не укрылось так же, как она едва заметно что-то шепнула ему в ухо. Наконец их тела неохотно отделились друг от друга, и Арагорн шагнул в образованный эльфами полукруг. — Вам всем нужно познакомиться, — улыбнулся он, указывая на своих друзей. — Это Элладан, Элрохир и Арвен, дети владыки Элронда. А это наши гости из Лихолесья. Тинтур и Леголас. Хотя его, полагаю, вы знаете, — Арагорн обращался преимущественно к близнецам. — По крайней мере, заочно. — Да, — эльф, представленный как Элрохир, дружелюбно кивнул Леголасу. — Отец рассказывал нам о тебе и короле Трандуиле. Один раз даже чуть не взял нас с собой в Лихолесье, когда мы были помладше. — Вообще-то это мы его уговаривали, — поправил брата Элладан. — А сам отец и не думал брать нас в поездку. Он утверждал, что к такому мы еще не готовы. — В вашем лесу правда живут гигантские пауки? — подхватила Арвен. Тинтур и Леголас, понимающе переглянувшись, почти одинаково хмыкнули. — О, да, — сказала Тинтур, вспоминая о своих злоключениях в самой чаще до того, как Нимросс забрал ее в свой подвал. — И множество другой нечисти. Порой там бывает довольно жутко. — И все же это удивительный лес, — заметил Леголас. — Я почти не помню то время, когда он звался «Великой Пущей», но, надеюсь, когда-нибудь мы сможем увидеть его в прежнем величии. Таким, каким он был до того, как Саурон утвердился в крепости Дол Гулдур, — при этих словах на его лицо наползла тень, лоб озабоченно нахмурился. Лица остальных тоже мгновенно посерьезнели. Обежав их коротким взглядом, Леголас резко перевел тему: — Скажите, Фродо жив? С ним все хорошо? Близнецы и Арвен неуверенно переглянулись. — Да, но… — начал было Элладан, однако неоконченная фраза так и повисла в воздухе. — Я думаю, лучше нам пройти во дворец, — сказала Арвен. — Нужно обогреть вас и накормить. За столом мы все вам расскажем. С Фродо сейчас наш отец. Хотя никто из них не описал состояние Фродо как неудовлетворительное, Тинтур уже знала, что с ним далеко не все в порядке. Слова «Да, но…» всегда являют собой только верхушку айсберга, а там, в глубине, может быть скрыто все что угодно. Судя по встревоженным лицам Леголаса и Арагорна, тех посетили схожие мысли. Втроем они молча последовали за отрядом стражников рядом с Арвен и близнецами. Когда треклятый мост наконец кончился, навстречу вышел конюх, чтобы забрать уставших лошадей. Тинтур нехотя отпустила узду Гнедого, смотря ему вслед почти с завистью. Кому-то до еды и крова было рукой подать, а кому-то еще предстояло с четверть часа идти в гору по широкой дороге, ведущей к дворцу. Тинтур тяжело вздохнула, взирая вперед. Казалось, они шли еще целую вечность. Туман перетекал и клубился, огни мерцали и подмигивали, словно желтые глаза какого-то существа. Разум снедали беспокойные мысли. Против воли она увлеклась ими настолько, что чертог Элронда вырос перед глазами совершенно внезапно. Это было огромное, удивительное строение, украшенное искусной узорчатой резьбой как снаружи, так и внутри. Высокие двери отворились легко, без малейшего скрипа. Вслед за остальными Тинтур шагнула в просторный вестибюль с большими окнами, через которые виднелся кусочек звездного неба. Должно быть, днем, залитый солнечным светом, этот холл выглядел еще более широким и значительным. Сводчатый потолок подпирали увитые плющом колонны, а в центре зала на постаментах из белого камня высились две статуи эльфийских воинов, превышающих в высоту два роста Тинтур. Она замерла в благоговейном восторге перед впечатляющей работой скульптора, так что Арвен пришлось прихватить ее за локоть, увлекая за собой внутрь дворца. Они пошли дальше, минуя еще несколько комнат. Тинтур хотелось задержаться и рассмотреть их великолепие, но пришлось довольствоваться лишь беглым обзором на ходу. Длинный коридор, в котором они наконец оказались, был уже пуст. Вскоре выяснилось, что он напрямую ведет в трапезную, где по распоряжению кого-то из близнецов проворные слуги торопливо накрывали стол. Они зажгли длинные белые свечи из отменного воска, постелили кружевную скатерть цвета сливок, на которую в следующий миг была выставлена посуда из фарфора и столовое серебро. Подносики изысканных пирожных соседствовали с обширными блюдами, запеченным мясом и свежими овощами в соусе. Тут же стояли и бутылки красного вина. Подвесной потолочный светильник озарял трапезную мягким дрожащим светом. После скитаниям по лесам и Пустошам все это казалось Тинтур немыслимым, невозможным. Она опустилась на добротный дубовый стул между Арагорном и Леголасом, находясь в какой-то прострации. Близнецы и Арвен расселись напротив. Элрохир разлил всем вина. Тинтур не успела и рта раскрыть, а Арвен уже накладывала что-то в ее тарелку. Ривендельская еда показалась ей вкуснее всего, что она когда-либо пробовала в жизни. В Лихолесье Тинтур не была даже стражником — скорее, его подмастерьем, — а этот статус подразумевал гораздо более скромный рацион. И уж тем более ей никогда не доводилось сидеть за одним столом с королевскими особами. К счастью, Анорсель, которая была одержима тягой к правилам и аккуратности, с детства выдрессировала ее всему, что касается придворного этикета, и теперь Тинтур могла потчевать себя лакомствами, не боясь ударить в грязь лицом. Когда с ужином было покончено, Арвен, сделав глоток вина, обежала собравшихся серьезным взглядом. — Что ж, теперь вы должны узнать о том, что случилось с Фродо, — мрачно сказала она. — Я привезла его в Ривенделл уже в очень плохом состоянии. Но, по крайней мере, оно было стабильным. Он потерял сознание в дороге и с тех пор не приходил в себя. Наши лекари не смогли объяснить, что с ним творится и почему рана совсем не затягивается. Нет, Фродо не превратился в призрака, как сперва мы боялись, но и лучше ему не стало. Все это время у него был жар. А сегодня вечером произошло что-то гораздо худшее. — При этом мы проведывали его в полдень, — заметил Элладан, — и никаких признаков осложнений его… — он помедлил, — болезни… не увидели. — Так что случилось? — не вытерпел Арогорн. Этот вопрос он адресовал Арвен. — Когда Элладан и Элрохир ушли, я осталась с ним на какое-то время. Потом задремала. А когда проснулась, — после этих слов она покосилась на близнецов, — Фродо бился в страшных судорогах. Не помню, сколько они продолжались… Я сразу послала за отцом, он явился без промедлений и больше часа читал целебный напев. После этого Фродо наконец стало чуть лучше. Элрохир звонко опустил свой бокал на стол. — Вот только нам кажется, что судороги прошли независимо от стараний отца. Все, что творится с Фродо, происходит само по себе. И все, что бы мы ни делали, будто бы не производит на него ни малейшего эффекта. — Да, именно так, — подтвердил Элладан. — Больше всего как раз и пугает то, что мы бессильны ему помочь. — А как он сейчас? — спросил Леголас. — Арвен, ты вроде сказала, что ему стало лучше. Она усталым жестом убрала от лица волосы. — Да, но «лучше» — это громко сказано. К примеру, раньше мне приходилось то и дело проветривать его покои, потому что он весь горел. Теперь же нам не оставалось ничего, кроме как укрыть его двумя шерстяными одеялами. Он совсем перестал шевелиться во сне. Если честно, сейчас он больше похож на умирающего, чем когда я везла его полуживого с кровоточащей раной в плече… Тинтур попыталась представить, насколько плачевным должно быть состояние Фродо, и с ужасом отбросила эти мысли. Сколько же еще оборвется ни в чем неповинных жизней из-за одного жалкого куска металла? — Ну, хватит о грустном, — прервал общее молчание Элрохир. — Главное, Фродо жив и Кольцо в безопасности. Какой бы тяжелой ни была миссия, которую поручил ему Гэндальф, он с ней справился. Арагорн скрестил руки на груди, задумчиво отклоняясь на стуле. — Не могу поверить, что вот-вот это скажу, но в этот раз Гэндальф ошибся. Не он один — и я вместе с ним. А цена у таких ошибок… — он печально склонил голову. — Цена сами знаете какая… Повисла напряженная пауза. Потом Леголас произнес: — Поэтому нам необходимо переговорить с владыкой Элрондом как можно скорее. В Лихолесье тоже не все спокойно, а не так давно случилось кое-что совсем странное, чему Тинтур стала свидетельницей, — в ответ на недоуменные взгляды Арвен и близнецов он пояснил: — Голлуму пытались помочь бежать. Элрохир, нервно усмехнувшись, отметил: — Уж прости, Леголас, но после всего, что случилось с Фродо, это сейчас кажется наименьшей из проблем. — Отнюдь, — серьезно возразил Арагорн. — Разве произошедшее с хоббитами как раз не подтверждает то, что мы больше не имеем права недооценивать ни наших врагов, ни силу самого Кольца? Одной ночью, незадолго до того, как Всадники вторглись в Пригорье, я кое-что почувствовал. Почти физически ощутил, как что-то надвигается. Но примерно в это время я ждал послания от следопытов и неверно истолковал знаки. Полагаю, Фродо мог бы ответить на многие из вопросов, потому что был ближе всех к Кольцу… Однако сейчас не об этом. Вдумайся, Элрохир, если что-то почувствовал даже я, то какой эффект это произвело на Голлума с его одержимостью? А теперь ответь себе еще раз, по-прежнему ли его возможный побег кажется тебе мелочью? Элрохир опустил глаза, почесывая затылок. Но его смятение Тинтур ничуть не волновало. Поймав взгляд Леголаса, она неожиданно для себя самой выпалила: — И мы тоже! Мы возвращались из Пустошей, когда это произошло! Так явственно, так четко… Словно чей-то невидимый взор на нас посмотрел… Арвен толкнула локтем в бок Элладана. — Расскажи им. Расскажи то, что ты слышал. Тот нехотя придвинулся ближе к столу. Элрохир тем временем распечатывал очередную бутылку. — Все это звучало как досужие сплетни. Никто из живущих здесь не может этого знать… Но не так давно я участвовал в разговоре наших подданных. Один из них утверждал, что примерно в то время, которое Арагорн и Тинтур описывают, вулкан на Роковой горе начал извергать пламя. — Не уверен, что это просто сплетни, — тяжело вздохнул Леголас. — Я, например, не сомневаюсь в том, что подобное вполне могло произойти. — И я тоже, — подтвердил Арагорн. Остатки вина они допивали в молчании. Когда бокалы опустели, Арвен, произнесла: — Вы встретитесь с отцом завтра утром. Здесь, в Ривенделле, мы привыкли рано вставать, так что сейчас всем надо хорошенько выспаться. Если состояние Фродо не ухудшится, то можно будет проведать и его. Элрохир поднялся вслед за сестрой. — Арагорн, Леголас, мы с братом отведем вас в ваши комнаты. А Арвен проводит Тинтур. На этой ноте они покинули трапезную и вышли в озаренный факелами коридор. Усталость резко навалилась на плечи и потянула куда-то вниз. Тинтур на ватных ногах следовала за Арвен, невпопад отвечая на ее вопросы, так что та, понимающе улыбнувшись, вскоре перестала ее о чем-либо спрашивать. К счастью, покои оказались не так далеко, пришлось лишь подняться на этаж выше. Тинтур с волнительным предвкушением подумала, как приятно будет спать не на земле, а, войдя внутрь, и вовсе застыла на месте, с восхищением рассматривая внутреннее убранство комнаты. У стены стояла огромная кровать с периной, балдахином и взбитыми подушками, на ней лежали свернутые в трубочку свежие полотенца и ночная рубашка. В противоположном конце комнаты имелась даже дверь в уборную. Быстро покончив с водными процедурами, Тинтур переоделась, задула свечу и ощупью добралась до постели. Затем постаралась выбросить все связанное с Кольцом из головы. Она рассчитывала, что мгновенно уснет, однако продолжала лежать в темной комнате с открытыми глазами. Тревога не спешила ее покидать. Потом мысли скакнули к вечеру по дороге в Ривенделл, когда Леголас пришел спать в палатку. Щеки вспыхнули, Тинтур ощутила, как грудь обдало жаром. Она с негодованием вспомнила, что после этого они едва ли перекинулись парой слов, и то исключительно в общих беседах. «А что он мог тебе сказать? — спросила она себя. — Он выполнил свою часть договора, ты — свою. Ты помогла найти ему Странника, а он взял тебя с собой в Ривенделл. Чего еще ты хочешь?» Но ответ на этот вопрос не успел сформироваться в ее сознании, потому что в следующий миг Тинтур уже сковала вязкая пелена подступающего сна.

***

Она открыла глаза на рассвете, услышав, как кто-то тихо, но настойчиво стучит в ее дверь. Не успев окончательно проснуться, Тинтур поспешила отворить. На пороге стояла Арвен с охапкой платьев. Она привела с собой портниху, на плече которой красовался примерно такой же ворох, а в руках были зажаты две пары туфель. Несколько секунд Тинтур непонимающе хлопала глазами, прежде чем пропустить их внутрь. — Прости, что так рано, — отдернув занавеску, Арвен распахнула окно, и в комнату проник звук отдаленного водопада. — Но у нас есть всего час, чтобы подогнать одно из них под тебя. Идриль, как думаешь, мы управимся? Портниха, пытавшаяся рассмотреть фигуру Тинтур под мешковатой ночнушкой, задумчиво склонила голову набок. — Без сомнения, — наконец кивнула она. Взъерошенная после сна, Тинтур неохотно забралась на возникшую у ее ног подставку. Видимо, выражение ее лица оставалось не самым довольным, отчего Арвен понимающе рассмеялась. — Да, я тоже все это не люблю, но ты ведь не хочешь предстать перед владыкой в своем старом наряде? — Я что, тоже иду на встречу с лордом Элрондом? — удивилась Тинтур. — Ну конечно, он пригласил всех вас. — И меня тоже? — тупо переспросила она. Арвен, раскладывавшая платья на постели, обернулась. — Не знаю, как заведено у вас в Лихолесье, но у нас владыка всегда лично приветствует почетных гостей. И поскольку ситуация сейчас не самая радужная, такой разговор просто нельзя откладывать! Мы ведь только вчера об этом говорили. — Да… — протянула Тинтур. — как раз об этом. Прости, Арвен, я просто еще не проснулась. Слова «почетный гость», относившиеся в том числе и к ней, заставили невольно улыбнуться, помогая принять мысль о том, что ради такого совсем не трудно постоять без движений какой-то там часик. Когда началась примерка, к Идриль, кажется, начали закрадываться сомнения в том, что они действительно все успеют за столь короткое время, потому что все платья Арвен оказались Тинтур ужасно велики и висели на ней, как на вешалке. Они перемерили все по два раза, поддерживали, подворачивали и подкалывали лишнюю ткань, пока Арвен не удовлетворилась ее внешним видом настолько, чтобы произнести: — По-моему, все как надо! — Сидит просто бесподобно, — согласно отозвалась Идриль. — Повернись еще раз. И чуть побыстрее, чтобы юбка немного приподнялась от движения. Хочу проверить, что край подходит по длине, и тогда уже все подошью накрепко. Тинтур осторожно подняла руки, чтобы не уколоться о булавки, и повернулась. — Нет слов! — зааплодировала Арвен. — Идриль, ты настоящей мастер своего дела! А ты, Тинтур, просто красавица! Пройди к зеркалу, посмотри на себя. Она неуверенно последовала ее совету и замерла, глядя на свое отражение. Светло-голубое платье сидело действительно хорошо. Тинтур даже не знала, что может так выглядеть. За то время, что Идриль подшивала ткань, Арвен успела привести в подобающий вид и ее волосы, так что теперь у Тинтур не осталось сомнений в том, что она будет выглядеть достойно среди населяющих Ривенделл эллет, которые, скорее всего, были почти так же прекрасны, как Арвен. Единственное, о чем можно было сожалеть, — так только о том, что ее преображение состоялось при таких безрадостных обстоятельствах. Когда со сборами было покончено и они вышли в коридор, оказалось, что дворец Элронда проснулся, хотя час по-прежнему был очень ранним. Слуги сновали по своим делам — кто-то менял догоревшие свечи и подметал пол, другие несли в руках охапки свежего белья и ведра с водой. Пара придворных дам направлялась к вестибюлю, который вчера так заворожил Тинтур, чтобы совершить утреннюю прогулку. Арвен повела ее наверх по широкой лестнице с резными перилами. На верхнем пролете уже стояли Арагорн и Леголас. Вместе они поднялись на этаж Элронда и остановились у его покоев. Тинтур думала, что на эту аудиенцию они пойдут вместе с близнецами и Арвен, но последняя упорхнула вниз, как только дверь, ведущая в комнаты владыки, открылась, а Элладана и Элрохира и вовсе не было рядом. Элронд сам вышел к ним навстречу, чтобы обменяться приветствиями. Сердце Тинтур учащенно забилось. Она с ужасом поняла, что понятия не имеет, как себя вести. Если бы перед ней сейчас был король Трандуил, всем подданным надлежало бы склониться в низком поклоне. Однако Элронд тоже эльфийский владыка, который вполне мог желать подобного обращения… Тинтур покосилась на Арагорна, когда тот шагнул вперед. К ее удивлению, при виде его Элронд радостно улыбнулся, развел руки в стороны и по-отечески стиснул Арагорна в объятиях. Но Тинтур быстро вспомнила, что Элронд растил его как собственного сына, а значит, делать выводы было пока рано. Когда серые пронзительные глаза владыки устремился к ней, Тинтур не выдержала. Нога сама начала сгибаться в колене. Тело уже было готово за ней последовать, как вдруг она ощутила, что Леголас сжал ее руку повыше запястья. Он не смотрел на нее, но Тинтур увидела тень улыбки, таящуюся в уголках его губ, и сама едва удержалась от того, чтобы рассмеяться. К счастью, ни Арагорн, ни Элронд, похоже, не заметили ее конфуза. Приблизившись, владыка положил ладонь Леголасу на плечо, восклицая: — Леголас, сын Трандуила! Ты не представляешь, сколько раз мы с твоим отцом представляли, как вы с Арагорном будете стоять здесь вдвоем! Вот только кто знал, что это случится в преддверии надвигающейся войны… — Ну, отец, похоже, знал, — ответил Леголас не без ноток раздражения в голосе. Тинтур стало ясно, что ему нелегко дается говорить о Трандуиле в спокойном тоне, о чем он впоследствии, скорее всего, жалеет. — Ведь его величество отправил меня на поиски Странника именно в это время. — Да, я слышал о растущем беспокойстве в Лихолесье. Однако как бы там ни было, со своей задачей ты отлично справился, — сказал Элронд. — Уж мне-то известно, как непросто порой найти Арагорна. Леголас досадливо отмахнулся. — В этом больше заслуга Тинтур, чем моя. Теперь Элронд устремил свое внимание к ней. Шагнув ближе, он заключил ее ладонь в свою руку. — Арвен вкратце рассказала мне об обстоятельствах, которые тебе выпало пережить. Ты очень храбрая эллет. Щеки Тинтур зарделись. Она хотела что-то ответить, но поняла, что начнет мямлить, стоит только открыть рот, и не придумала ничего лучше, кроме как кивнуть, благодарно склоняя голову. Потом Элронд пригласил их в свой кабинет. Вернее, так сперва подумала Тинтур. Но, пройдя просторное помещение насквозь, он вывел их в небольшой внутренний дворик с круглым каменным столом и подпираемым колоннами навесом. Все это размещалось у края отвесной скалы, откуда открывался чудесный вид на каскад резво бегущих водопадов. Когда все расселись, Элронд вновь заговорил: — То, как быстро развиваются текущие события, не оставляет нам возможности для промедлений. Ранее я предлагал собрать всеобщий совет, но большинство государств ответили отказом. Однако есть и хорошие новости. Сразу после того, как Фродо был доставлен в Ривенделл, я отправил гонца в Лориэн, так что посланцы Келеборна и Галадриэль прибудут сюда так быстро, как только смогут. Представители Лихолесья уже здесь. А Гэндальфу, как вы знаете, никогда не требовалось особого приглашения. — Но разве судьба Кольца должна решаться не с участием представителей всех свободных народов Средиземья? — задал резонный вопрос Леголас. — Полагаю, ты прав, — начал Элронд, — но взять хотя бы гномов, — при упоминании этой расы Леголас непроизвольно поморщился, и Тинтур не могла его в этом винить. Даже более того, она полностью разделяла его неприязнь после их дерзкого побега из винного погреба. Элронд между тем продолжал: — Не так давно отгремела Битва Пяти Воинств. Часть их народа погибла, включая Короля Под Горой и его наследников. Они едва вернули себе Эребор и скорее бросят все силы на его восстановление, нежели позволят себя втянуть во что-то еще более масштабное. Арагорн даже привстал со стула. — Необходимо убедить их, что если Кольцо попадет не в те руки, ужасные последствия коснутся и их. Гномы упрямый народ, но кто-то ведь должен взглянуть в глаза неприятной правде! Элронд задумчиво качнул головой. — Боюсь тебя расстроить, мой друг, но примерно так же настроен и Гондор. Наместник трона ответил мне, что из-за непрекращающихся набегов на провинции он не может отлучить от командования патрульными отрядами ни одного из своих сыновей, а они единственные, кто может представлять его волю на всеобщем совете. — Надо писать еще, — тихо сказал Леголас, и Арагорн горячо воскликнул: — Да, и не только в Гондор! Можно пригласить также людей из Рохана. Я проходил службу в армии короля Тенгеля и могу сказать, что он наравне со мной стремился противодействовать растущей угрозе со стороны Саурона и его союзников, чем здорово поднял моральный дух у защитников Запада. Рохан не откажется принять участие в совете! — Так было при короле Тенгеле, — напомнил ему Элронд. — Сейчас Роханом правит его сын, который, как тебе известно, неохотно поддерживал связь с народом эльфов в последнее время. И тем не менее я сегодня же разошлю гонцов с повторными приглашениями. Время поджимает, и мы не сможем ждать долго. Я предлагаю установить срок в два месяца. Если за это время никто не явится, судьбу Кольца придется решать более узким кругом. Арагорн и Леголас, обменявшись взглядами, кивнули. Еще около часа они обсуждали с Элрондом произошедшие события, ночь перед набегом на Пригорье, Черных Всадников и состояние Фродо. Тинтур еще раз рассказала про спланированный Бестией побег Голлума, умолчав о некоторых деталях, которые пока что знал только Леголас. Когда разговор подошел к концу, Элронд проводил их до двери, а сам тут же направился к столу, чтобы своей рукой написать повторные приглашения на совет. Спускаясь по лестнице с Арагорном и Леголасом, Тинтур не могла избавиться от бесконечного потока мыслей. Два месяца, думала она. Еще два месяца ее друзья будут здесь. Что случится потом, она не знала. Леголас так и не дал прямого ответа на ее вопросы, хотя она полагала, что какие-то соображения у него по этому поводу есть. У нее же не было ничего, кроме пространного намека о том, что теперь она будет жить в обители Элронда. И это являлось вполне неплохой перспективой. Ривенделл был хорошо защищен, общество здесь оказалось приятным, а об оказанном ей приеме, еще недавно Тинтур не могла даже мечтать. И все же сомнения наполняли ее душу. Несмотря на все очевидные плюсы пребывания в Ривенделле, она не представляла, в какой дальний ящик своего сознания задвинуть внезапно обрушившуюся на нее истину. Истину, которая заключалась в том, что впервые с того дня, как Тинтур бежала из Лихолесья, она почувствовала, что живет по-настоящему, лишь когда они с Леголасом брели по враждебным, иссушенным ветром Пустошам, подгоняемые важной целью. Опьянение опасностью, новизной и ощущением, что она участвует в чем-то значимом, было столь ярким, что она не сразу смогла его осмыслить. И никакие дворцы с трапезными, полными изысканных яств, никакие платья и водопады не могли с этим сравниться.