После падения

— Даже не надейся, Тинтур. Они не изменят своего решения, — Арвен поднесла чашку к губам, но, так и не сделав глотка, отставила ее в сторону. — Двадцать лет назад, когда Арагорн вернулся в Ривенделл с отрядом Элладана и Элрохира, мой отец открыл тайну его происхождения и предсказал ему долгую жизнь, полную испытаний, — продолжила она. — Но время, чтобы принять обломки Нарсила, еще не пришло. Испытания длились десятки лет… Арагорн прошел службу в армии короля Тенгеля под чужим именем, побывал в Лориэне, отправился в Пустоши, чтобы возглавить отряд следопытов. Прошел через множество битв. Сотни раз его жизнь подвергалась опасности. Сотни раз я вскакивала по ночам с кровати в холодном поту. Но, проснувшись, я не возвращалась из кошмара, а только входила в него, потому что определенным казалось одно: если вчерашний день опять не принес новостей, как я могу быть уверена, что с Арагорном сейчас все нормально? И тем не менее он вернулся в Ривенделл. Но вернулся не ко мне, — а к своему последнему, самому важному испытанию. Вся его жизнь вела к этому моменту. Разве он смог бы остаться в стороне? Вопрос был задан в пустоту, в пространство, и Тинтур решила не отвечать. Ее мысли чертили зигзаги по столешнице, на которую она смотрела. Морготова записка. В ней было сказано прийти к ущелью за полночь, убедиться, что рядом никого нет, свернуть на тропу, ведущую в заросли, и ждать там его. Никакой подписи внизу свитка не значилось. Отправитель счел, что она не нужна: Тинтур узнает почерк. И она узнала. Вот только тот, кому он принадлежал, тот, чей взгляд она уловила, проносясь мимо во время состязания с Иримэ, не мог ей ничего написать. Потому что это был заточенный в темницу Морохир. — …А взять Леголаса? — Арвен сидела, направив глаза к окну, с напряженным лицом и залегшей между бровей морщинкой. — Ты думаешь, Трандуил просто так поручил ему разыскать Арагорна? Думаешь, он не предвидел, что на нас надвигается? Думаешь, сам Леголас ничего не почувствовал, скитаясь по Пустошам? Нет, Тинтур, нет… Он уже не может отсидеть совет, рассказать о побеге Голлума и вернуться в родной лес, не предав самого себя, не растоптав свои установки… Нет, он не из таких. В этом смысле они с Арагорном — одного поля ягоды… Мысли Тинтур опять попытались уплыть к проклятой записке. Потребовалось усилие воли, чтобы не дать им этого сделать. — Хорошо, — ее голос прозвучал, как удар кулака, грохнувшего по столу. — Хорошо, Арвен, пусть так. Я просто никак не возьму в толк, почему нельзя отправить к Роковой горе подготовленную армию. — Армию? — Арвен затрясла головой. — Нет. Никакой армии не пройти под взглядом Всевидящего Ока. Такой шанс есть только у небольшого отряда. — Отряда… — задумчиво протянула Тинтур. — Так значит, на совете будет принято решение о том, кто в него войдет, помимо Арагорна и Леголаса, которые вписали себя в список участников, ни с кем это не обсудив? Последняя фраза сочилась желчью — Тинтур все еще была зла. И не могла смириться с тем, что Леголас не подал ей ни единого намека об их опасной задумке, хотя она десятки раз спрашивала про совет. — Если идею об уничтожении Кольца поддержат, — уточнила Арвен. Тинтур на мгновение замечталась: вдруг представители других государств в самом деле ответят отказом? Потом поняла, что уже не верит в такие исходы. По крайней мере, вся ее прошлая жизнь служила доказательством того, что они обходят ее стороной. Если что-то плохое может произойти — оно всегда происходит. Таким было главное правило. Второе было следующим: если Тинтур получает послание, — значит, с ним связано множество тайн. Это касалось и письма Анорсель, и найденного вчера клочка пергамента. Сотни вопросов. Никаких ответов. А первое даже читать было нельзя… Застонав, она потянулась к вилке, но так и осталась сидеть с ней в руке, глядя на нетронутый завтрак. Во рту пересохло, живот сводило от голода — и все же мысль о приеме пищи поднимала в нем волну тошноты. Голова тоже отказывалась нормально работать. Проклятая записка… Морохир ведь не мог выбраться из заточения. Не мог! — Тинтур, ты в порядке? — наклонившись над столом, Арвен коснулась ее запястья. — Так сильно переживаешь из-за ссоры с Леголасом? Из-за того, что ему предстоит? — Знаешь… — Тинтур взяла нож и несколько секунд бездумно смотрела на него, прежде чем отрезать кусок остывшего пирога. — Я ведь вообще не собиралась сюда ехать. Это он настоял. Он сказал, что на совете может потребоваться любая информация о побеге Голлума и только я владею всеми подробностями, потому что была там. И вот я подумала… Может, он старался завуалировать тот факт, что просто решил держать меня при себе? Так, для контроля. На случай, если внезапно окажется, что это я выпустила Голлума. Арвен скептически усмехнулась, скрещивая руки на груди. — Это уже перебор! — Да? — Тинтур с остервенением пронзила отрезанный кусок вилкой. — А откуда мне знать? Он ведь ничего со мной не обсуждает. Даже их с Арагорном план хотел придержать до совета. — А тебе не приходило в голову, что дело в другом? Может, он пытается о тебе заботиться? Просто… выбрал немного странный способ, чтобы это проявить… Тинтур взглянула на Арвен, и теперь пришел ее черед рассмеяться. — Нет… Эру, никогда в это не поверю! Да даже если б поверила… Мне не нужна такая забота! Несколько минут они сидели молча. Тинтур пыталась сосредоточить все свое внимание на пережевывании пирога, но мысли продолжали метаться от Леголаса к Морохиру с его злосчастной запиской. Это был тупик. Заколдованный круг. Когда из-за общей ошибки она потеряла Морохира, в ее жизни появился Леголас. Теперь, когда надежда на то, что Морохир сумел избежать страшной участи, слабым огоньком забрезжила в ее сердце, Леголас собрался отправиться в опаснейшее из путешествий. Казалось, боль всегда будет наполнять ее душу. Рвать ее на две части. Конечно, покой не может быть всеобъемлющим, Тинтур это понимала. Она хочет слишком многого. Хочет того, чего не заслужила. Вздохнув, она с силой зажмурила глаза. Должен ведь найтись какой-то выход… Такой, чтобы они оба остались целы, Эру, ну пожалуйста! Потерев веки, Тинтур уставилась на свое отражение в стакане с водой. Она еще не знала, что будет делать. Знала только, что больше никогда в жизни не станет прятаться за бочками. В следующий миг дверь в трапезную с шумом открылась. Повернув головы, они с Арвен увидели возникшего на пороге Элрохира. Осмотрев пустой зал, он лениво прошел к единственному занятому столу и сел рядом с Тинтур, подперев кулаком стремящийся упасть на грудь подбородок. — Что-то вы рано сегодня. Не спалось? А я бы с удовольствием вздремнул еще час-другой. Но пограничный патруль вчера вечером столкнулся с группой орков у подножия Мглистых гор. Надо еще раз прочесать окрестности… Тинтур… — Элрохир посмотрел на нее заспанными глазами с залегшими под ними тенями. — Ты как после вчерашнего? — Нормально, — она мотнула головой, пытаясь выбросить из нее воспоминания о тумане, покрывшем долину, о том, как он расползся, позволяя поймать тот взгляд, и о глухом ударе своего тела о землю. — Честно говоря, я думала, будет хуже. Но нет. Как выяснилось, пострадала только моя гордость. — Можно считать, что тебе повезло, — заметила Арвен, которая кое-что понимала в целительстве. — Иримэ сказала, какое-то время ты лежала без чувств. А это, знаешь ли, дело нешуточное после падения с лошади. Тинтур потерла назревшую под волосами шишку. — А еще Иримэ сказала, что впереди будет обрыв. Элрохир неодобрительно нахмурился. — Она так и не научилась проигрывать. Арвен снова взглянула в окно. Небо было ясным, солнце, теперь поднявшееся высоко, струило лучи на влажную землю с таким рвением, будто показалось в последний раз. Далекие очертания окутанных дымкой гор расплывались в его сиянии. Тинтур заметила, что Арвен не хочется уходить из трапезной, залитой желтым светом. Но в отношении всего, что касалось Фродо, она не давала себе послаблений. — Ладно, мне пора навестить нашего хоббита, — Арвен встала, но, когда Тинтур поднялась следом, коротко качнула головой. — Нет, не ходи со мной. Я сегодня к нему ненадолго. Потом Арвен скрылась за дверью, а в Тинтур, как непристойная мысль, пробилось облегчение. То, чего она чувствовать не хотела, но все равно чувствовала так остро, что ее снова начинало тошнить. Ей нужно было как-то скоротать день, дожить до полуночи и прочистить мозг монотонным физическим трудом, однако стыд, вызываемый мыслью, что она бросила Арвен наедине с угасающим Фродо, эти доводы не притупили. Прикусив губу, Тинтур повернулась к Элрохиру. — Раз уж мы выяснили, что последствия удара о землю меня миновали, а на тренировку у тебя нет времени, может, хотя бы возьмешь меня патрулировать границы? Тот сначала улыбнулся, но быстро отвел взгляд. — Нет, Тинтур. Ты бы меня об этом не просила, зная, какая там будет скукотища… — потом, покрутив в руках чашку, добавил: — К тому же конюх еще не подобрал тебе подходящую лошадь. А снова ездить на Клевере, с которого ты свалилась, тебе никто не даст. — А завтра? Завтра что-нибудь изменится? — Если Арвен даст добро, — сдался Элрохир, — мы проведем небольшую тренировку. — А я думала, вы с Элладаном старшие, — усмехнулась Тинтур, выходя из-за стола. — Да, а толку? Ты хоть раз пробовала с ней спорить? Тинтур не пробовала, но, видя с какой настойчивостью та отдается дежурствам у постели Фродо, сомневалась, что Элрохир сколько-нибудь преувеличил. За ангельской внешностью Арвен скрывались твердый характер и несгибаемая воля. Тинтур решила, что ей тоже следует отыскать в себе эти качества и продержаться с ними до вечера. Потом — если окажется, что Морохир в самом деле на свободе, — можно будет капитулировать. Можно будет даже разреветься, выплеснуть со слезами все скопившееся в ней чувства. Он не поймет неправильно. Он видел ее любой. Но до тех пор нельзя терять решительного настроя. Небо, сияющее яростной, обжигающей синевой, манило выйти на улицу, и Тинтур сочла, что ничто не мешает ей подчиниться этому порыву. Она направилась в сад, который, несмотря на буйствовавшую несколько дней непогоду, сохранил остатки правильного и опрятного вида. Но, пройдя через колоннады, которые летом овивал плющ, Тинтур посмотрела на аккуратно выложенные камнями границы дорожек между клумбами — теперь их устилали опавшие листья, а живые изгороди после дождей пришли в еще больший беспорядок. До полудня она провозилась с растениями, помогая садовнице. Почти все это время взгляд Иримэ, гулявшей неподалеку, жег ей спину. Закатав рукава, с ладонями, измазанными в грязи, Тинтур стала работать еще упорнее. Она знала, что могла бы сейчас так же степенно ходить по тенистым аллеям, но это не сделало бы ее частью круга, в который Иримэ входила, а она нет. Как не сделали это и завтраки с Арвен, и путешествие с Леголасом, и общение с близнецами. Тинтур была и оставалась дикаркой из Лихолесья. Она с горечью вспомнила дни под бескрайним небом Пустошей, где не нужно было притворяться, что это не так. Переодевшись, Тинтур отправилась бродить по дворцу. Заглянула в Большой Зал, но не нашла там ни Леголаса, ни Арагорна. Элладан и Элрохир с дозора, видимо, еще не вернулись, а Арвен как всегда засиделась у постели Фродо, хотя обещала обратное. Пожав плечами, Тинтур двинулась дальше. Она обошла еще несколько помещений первого этажа, пока не наткнулась на комнату, в конце длинного коридора, в которой упражнялись в фехтовании несколько воинов. У Тинтур зачесались руки, забилось сердце, а губы растянулись в улыбке — и все это одновременно. Если бы у нее был при себе меч Леголаса, она бы ступила внутрь без промедлений. Но меч, отстегнутый вчера днем, остался у Арвен — после обрушившихся на нее новостей и событий Тинтур не подумала его забрать. Пришлось принять тот факт, что тренировка все же откладывается до завтра, развернуться и зашагать в направлении единственного места, где она, кажется, еще не успела побывать, — библиотеки лорда Элронда. Там-то Тинтур и обнаружила склонившихся над картой Леголаса и Арагорна. Они с головой ушли в эту работу, не замечали ничего вокруг. Спорили, делали какие-то пометки, принимались расхаживать вдоль стола, увлеченно обсуждая детали. Арагорн сетовал, что карты не достаточно подробные, что материалов не хватает, а для того, чтобы осуществить их задумку, необходимо изучить все от и до. Леголас, путешествовавший намного меньше, был вынужден с ним согласиться. Тинтур вызвалась им помочь, и ее отправили в отдаленные закоулки библиотеки на поиски старых, едва не рассыпающихся от прикосновения манускриптов. Сперва все шло хорошо: поглощенная своей задачей, она не осознавала, как бежит время. Позднее, когда горизонт за окном окрасился в угольно-серый, Тинтур начал бить мандраж. Свитки летели у нее из рук, ноги не слушались. Один раз она чуть не навернулась с лестницы, на которую взобралась, чтобы дотянуться до верхних полок, и, если бы не проходящий мимо Арагорн, еще одной шишкой она бы точно не отделалась. Голова Тинтур шла кругом от обуревавших ее мыслей. В душе мешались жаркое предвкушение и мучительный страх. Когда до полуночи остался всего час, она почувствовала, что нервы струной натягиваются у нее в ребрах и скользят вверх, чтобы обернуться уже вокруг шеи, — толстые, как веревки. Минут через пятнадцать Арагорн предложил на сегодня закончить. Леголас задержался, чтобы помочь Тинтур убрать не пригодившиеся свитки, и из библиотеки они вышли вместе. В вестибюле он остановился, в льдисто-голубых глазах полыхнул отблеск зажженных факелов. Если бы он что-то сказал ей тогда… «Не уходи», «Нам нужно поговорить» или «Прости, вчера я вспылил немного…» Моргот, да какая разница — что? Она бы не смогла устоять, не стала бы пробираться к ущелью, где была назначена встреча… Но Леголас лишь пожелал ей спокойной ночи. Развернулся и скрылся во тьме, которую изредка прорезывали змеящиеся всполохи света. Тинтур постояла еще несколько минут, прислушиваясь, и двинулась к высоким дверям, ведущим на улицу. Она знала, что эта ночь не будет спокойной. Лес, в который она направилась, выйдя за пределы дворца, казался мертвенно тихим и почти враждебным. Черные заросли, невозмутимые, словно вода в болоте, были насквозь пропитаны запахом прели. Ни малейшего ветерка, ни единого шороха. Кроны деревьев будто следили за Тинтур свысока, неподвижные и неземные под набухшим, погруженным во мрак небом. Она ускорила шаг — под ногами хрустели сучья, в ушах хриплым шумом отдавалось дыхание, — и вскоре тропинка вывела ее на поляну. Тинтур застыла, переводя дух, и лишь спустя миг огляделась по сторонам. Ущелье лежало по правую руку — ощерившаяся пасть, обнажавшая острое каменистое дно. Стараясь не подходить вплотную, она осторожно заглянула за край. Тонкая полоса ручья блеснула в свете луны. Тинтур отпрянула, сжимая в руках записку. Ощущения были такими, будто ее саму смяли в комок, как замаранный ошибками свиток пергамента. Сердце забилось так часто, что, казалось, могло выпрыгнуть из груди. Она посмотрела на тропу, огибающую ущелье и уходящую глубже в заросли. Идти туда не хотелось, и Тинтур пришлось уговаривать себя сделать хотя бы шаг. В тот миг, когда листва промялась под ее ногой, она услышала, как сзади громко хрустнула ветка. Вздрогнув, Тинтур обернулась и напряженно уставилась на того, кто выходил к ней из-за кустов. Прошла секунда. Вторая. Третья. И наконец он снял капюшон, замерев в сиянии лунного света. Сначала Тинтур узнала глаза — лицо сильно исхудало, с ним было сложнее, — но глаза точно принадлежали Морохиру. Горло сдавило, дышать стало нечем. Не в силах вымолвить ни слова, она бросилась вперед и упала в его объятья. — Ну и местечко я выбрал, да? — Морохир усмехнулся так, будто они расстались вчера и не было никакой разлуки длиной в несколько месяцев. — Зато поближе к дворцу, чтобы ты не так долго добиралась. — Нет, нет… Это же невозможно! — закрыв глаза, забормотала Тинтур. — Но я же здесь, стою рядом с тобой. Она чуть отстранилась и снова прижалась щекой к его груди. — Я до последнего боялась, что, придя сюда, встречу кого-то другого… Морохир заметно напрягся, его голос зазвучал резче. — Кого? Леголаса, например? — не услышав ответа, он смягчился: — Я видел тебя с ним вчера, после того как ты упала с лошади. Хотел подойти, но было столько народу… Мне нельзя светиться, Тинтур. Нельзя обнаружить наше знакомство. Поэтому я попросил служанку, чтобы она подбросила под твою дверь мое послание. Прости, что так вышло, но я… — Как ты выбрался? Ты сбежал? — перебила она, высвобождаясь из его рук. — Эру, я ведь с ума сходила! Думала, ты еще сто лет будешь отбывать срок за нас обоих! Оглядев Морохира еще раз, Тинтур ужаснулась произошедшим в нем изменениям. Он весь истощал, осунулся. Зеленые глаза были уставшими и ввалившимися. Левую бровь пересекал новый шрам — длинный и глубокий. Скулы темными пятнами проступали на лице. Когда он заговорил, она впервые услышала в его голосе странные, леденящие душу интонации. — Да, сбежал. Не знаю, в курсе ты или нет, но в Лихолесье последнее время творилось страшное. Трандуил бросал в темницу всех без разбора, вскоре там камню было негде упасть. Я не совсем понял причину. Какая-то пещера в лесу, из которой что-то украли. Весь чертог на ушах стоял. Суматоха, бесконечные обыски. Каждого, кто мог быть к этому причастен, допрашивали. Тех, чьи ответы казались сомнительными, кидали за решетку. В результате узников стало так много, что менее опасных преступников вроде меня перевели на другой этаж, где охрана велась не так тщательно. Я смог улизнуть. Но ты не представляешь, что было на границе… Тинтур охватила тревога. Морохир упомянул кражу, но она склонялась к тому, что он неверно истолковывал слова, подслушанные у стражников. Скорее всего, речь шла об исчезновении Голлума. Бестия все же добилась своего. Значит, она сейчас тоже на свободе и может быть где угодно… При этой мысли Тинтур охватил такой безотчетный страх, что она выпалила: — А того вора нашли? Перед тем как я оставила Лихолесье, Нимросс сказал, что Трандуил приказал запечатать врата, расставить кордоны и удвоить наблюдение. Неужели это не помогло? — Он не только приказал, он проследил за тем, чтобы все это было строго выполнено, — процедил Морохир с нескрываемым раздражением. — Каждый форт укрепили, будто мы к войне готовимся. Но я же сумел прорваться. И вор, видимо, тоже. — Но как тебе это удалось? — Лучше не спрашивай, — Морохир так сильно сжал зубы, что у него на скулах проступили желваки. Тинтур увидела такую муку в его глазах, что у нее чуть не разорвалось сердце. — Не надо, не вспоминай… — она коснулась его ладони. — Главное, что ты здесь. И я здесь. И мы наконец встретились. Он улыбнулся, но это была какая-то не такая, не обычная его улыбка. — А ты? У тебя проблем возникло? — Были трудности, но Нимросс помог. Спрятал меня сначала в своем подвале, потом во дворце. Когда лориэнцы покинули Лихолесье, я ушла вместе с ними. А потом… — Тинтур на мгновение умолкла. Раньше она ничего не утаивала от Морохира, и мысль о том, что теперь ей придется это сделать, вызвала невольное отвращение. — Потом я случайно встретилась с Леголасом, и он взял меня с собой в Ривенделл. Морохир чуть нахмурился. — Тинтур, ты ведь ему ничего не говорила, про случай в винном погребе? Он не знает, кто ты такая на самом деле? — Нет, — она покачала головой. — Я не смогла ему сказать. Прошло несколько долгих минут. Тинтур прокручивала в голове последнюю фразу Морохира. «Кто ты такая на самом деле?» — слова резали по живому не хуже заточенного клинка. Но он был прав, а она ошибалась. Она позволила себе думать, что можно и дальше жить во лжи. Начала забывать, что прошлое впилось в нее когтями — его не сбросишь с себя, как приставший репейник. Нельзя допустить побег королевских врагов, — возможно, целых два побега, если брать в расчет Бестию, — а потом негодовать от того, что сын короля тебя избегает. Нельзя участвовать в судьбе Кольца, имея наспех запрятанную тайну. Подняв голову, Тинтур серьезно взглянула на Морохира. — Я не смогла ему сказать, — повторила она. — Но со временем я это сделаю. Я не буду обманывать его вечно. Шагнув к ней, Морохир схватил ее за плечи, будто собирался встряхнуть. — Тинтур, не стоит даже помышлять об этом! Я не хочу как-то очернить Леголаса в твоих глазах, но он явно не тот, с кем можно делиться такими секретами! — Зря ты так думаешь. Он не такой, как его отец. — О, да! — многозначительно хмыкнул Морохир. — Но они оба друг друга стоят. Ты просто не знаешь всего. Тебя там не было! Ты слышала, как Трандуил орал на меня в погребе, но этим все не закончилось! Потом был еще допрос. И Леголас на нем присутствовал. Я смотрел на него в надежде, что он заставит своего отца одуматься. Но он ничего не сделал. А ты хоть представляешь себе, каково было мне, бывшему начальнику темниц, оказаться по другую сторону решетки? При том, что я до сих пор не понимаю, как эти проклятые гномы добрались до связки ключей. Она ведь висела у меня на поясе! Я клялся в этом Леголасу, а он и бровью не повел! — Морохир, — осторожно начала Тинтур. — Ты мой наставник и лучший друг, но… взгляни правде в глаза. Мы выпили на посту. Мы действительно виноваты в этом побеге. — Я не отрицаю, — он гневно сверкнул глазами. — Да, мы заслужили наказание. Я заслужил. Но я говорил не об этом. Ты что, не знаешь, что сам Леголас вытворил сразу после того, как скрылись гномы? Тинтур не понравилось, как он это произнес, и она с тревогой затаила дыхание. — Нет, откуда? Я сама пустилась в бега, как только выскользнула из погреба. Морохир сочувственно посмотрел на нее и принялся объяснять: — Трандуил запретил покидать лес, но Леголас его ослушался. Помчался спасать Тауриэль, в которую был сто лет как влюблен. А она, между прочим, спуталась с одним из тех гномов! Однако сейчас важно другое. Он бросил свой отряд в Лихолесье и пересек границу. Его воины остались в чертоге, никто из них не мог ответить на вопрос, где носит их командира, когда Трандуил повел армию к Одинокой горе. Они отправились на битву без предводителя. Тебе это ничего не напоминает? А я скажу. Леголас тоже покинул пост! И чем он за это поплатился? Небольшой взбучкой и временной отсылкой из Лихолесья под видом какого-то задания. Мы с тобой потеряли все. А он? Он стоял и смотрел, как меня бросают в темницу. Нахмурившись, Тинтур опустила голову. Взгляд беспорядочно цеплялся за контуры опавших листьев. Она отказывалась верить в услышанное. Морохир не стал бы ей лгать, но… он ведь говорил о Леголасе, который вытащил ее из трактира, один дрался с орками, спас парнишку из топей и самоотверженно вызвался помочь Арагорну. Он не мог так поступить! Не мог ведь?.. Внезапно на ум пришли слова Нимросса — при их последней встрече тот что-то упоминал про размолвку с Трандуилом и девушку, с которой Леголаса связывала темная история. Получается, речь шла о Тауриэль. В которую он был «сто лет как влюблен». Значит, все-таки правда… Сердце Тинтур забилось часто, слишком часто. Она таращилась под ноги так, словно в мире больше ничего не осталось, кроме этой дурацкой осенней листвы, вместе с тем чувствуя, как где-то внутри, под ребрами, у нее натягивается струна, до боли сжимающая все внутренности. Шумно сглотнув, Тинтур выдавила из себя: — Я не знаю… Я видела другого Леголаса. Он столько раз защищал меня по пути в Ривенделл… Если б не он, я бы здесь сейчас не стояла. — Ладно, — сказал Морохир уже спокойно. — Я рассказал тебе это не затем, чтобы ты в нем разочаровалась. Если вы поладили — хорошо, пусть так. Я просто прошу, чтобы ты была внимательнее. Еще неизвестно, что скрывается за его обычной бравадой. Он не без греха, это точно. В нем тоже есть тьма. И когда-нибудь ты ее увидишь, если хорошенько присмотришься. Тинтур мрачно кивнула. Она не хотела ни к чему присматриваться. Хотела лишь побыстрей сменить тему разговора. — Хорошо, Морохир. Считай, что я тебя услышала. Но давай об этом попозже. Поговорим лучше о тебе. Ты надолго в Ривенделле? Ты остановился в том поселении, где мы вчера виделись? — Да. Я говорю всем, что жил на окраине Лихолесья до того, как на мой дом напали орки. Какое-то время я скитался, ища пристанище, пока ноги не привели меня в эту дружественную обитель. Вроде мне верят, — он кисло усмехнулся, блуждая взглядом по черным стволам деревьев. — Надолго ли это? Сомневаюсь. А с учетом того, что здесь Леголас, — тем более. Тебя он может и не вспомнил, а вот меня при встрече узнает обязательно, даже не взирая на то, что я слегка растерял форму. Так что со временем придется перебраться в Лориэн… — Нет! — воскликнула Тинтур. — Мы только встретились, ты не можешь уехать! Морохир посмотрел на нее, чуть прищурившись. — А ты сама как намерена действовать? Хочешь остаться здесь? — Еще не думала. Все очень расплывчато. Владыка Элронд решил созвать совет, обсудить вопросы, связанные с угрозой войны, набегами орков и тому подобным. Вряд ли меня посвятят в детали, но какие-то новости я услышу, и тогда уже смогу точно ответить на твой вопрос. — И когда ждать этот совет? — До него осталось чуть больше месяца. Морохир задумчиво склонил голову набок. — Хорошо, это не так долго. Видеться открыто мы не сможем, но если я попробую связаться с тобой тем же способом, что и вчера, ты придешь? — Конечно, — горячо закивала Тинтур. — После того, через что мы прошли и как судьба снова свела нас вместе, будет глупо потерять друг друга. Он привлек ее к себе, обнял крепко-крепко, коснулся губами ее волос, и Тинтур растаяла, взбудораженная теплом его тела, этой внезапной, но такой необходимой сейчас близостью. Теперь это был тот самый, прежний Морохир, который учил ее держать меч, давал бесконечные наставления и отчитывал, когда Тинтур что-то делала не так. От мысли, что он снова рядом, голова пошла кругом, и она впервые за долгое время почувствовала, что на горизонте ее беспросветного будущего загорелся неяркий огонек. Словно прочитав ее мысли, Морохир тихо усмехнулся: — Ну надо же! Еще вчера я думал, что моя жизнь кончена, но вот увидел тебя — и вроде все не так плохо. Тинтур теснее прижалась к нему. Она бы хотела сказать, что ее терзания тоже отошли на второй план, но такие слова были бы ложью. Пожалуй, она даже ощущала себя счастливой в эти мгновения, но лишь до тех пор, пока разум снова не захватила мысль о Леголасе. Тогда в Тинтур все поднялось с новой силой, уже не в виде смутных, обрывочных переживаний — это было точное желание, горячее, как полуденный жар. Она хотела… нет, ей требовалось выяснить, что, в конце концов, творится в его душе и сможет ли он когда-нибудь сам поделиться с ней этим.