После падения

На следующий день после совета вернулись посланные Элрондом разведчики. Ни им, ни отрядам Элладана и Элрохира не удалось обнаружить близкое присутствие Черных Всадников. Под натиском эльфов и северных дунэдайн орки были оттеснены с границ Ривенделла назад во Мглистые горы. Голлум также бесследно исчез, хотя одна из разведывательных групп прошла по Восточному Тракту и, продвигаясь на юг, исследовала даже западные окраины Лихолесья вплоть до крепости Дол Гулдур. Казалось, ситуация складывается довольно благоприятно, однако Гэндальф радоваться не спешил. Он предполагал, что после неудачной попытки захватить Фродо у Ветреных холмов назгулы были призваны обратно в Мордор. За время, ушедшее на то, чтобы созвать совет, они, скорее всего, успели предстать перед своим хозяином и познать силу его гнева. Гэндальф не сомневался, что Всадники появятся вновь, еще более разъяренные и жестокие. А вместе с ними — другие приспешники Саурона, которым придется медленно и осторожно подбираться к Ривенделлу, чтобы засечь миновавший границы отряд. Планировалось, что хранители выступят на рассвете через день после того, как решение об уничтожении Кольца окончательно утвердится, но Элронд посоветовал не упускать возможности покинуть Ривенделл под прикрытием темноты и двинуться в путь уже этим вечером. К счастью, для похода все было готово. Хранителям предоставили легкое военное снаряжение, плащи, подбитые мехом, провизию, запасную одежду и одеяла. Арагорну владыка Элронд вручил перекованный ривендельцами Нарсил, а Тинтур получила новую лошадь, не такую норовистую, как сбросивший ее Клевер. Гимли тоже отправился в конюшни, но через десять минут вернулся еще более недовольный, чем раньше: пони для него не нашлось. Гэндальф предложил ему поехать вместе с Леголасом, который всегда прекрасно держался в седле. Мысленно усмехнувшись тому, какими хмурыми взглядами обменялись эти двое, Тинтур вернулась во дворец, чтобы собрать оставшиеся вещи. Два походных костюма уже были аккуратно сложены в сумку. Она еще раз прошлась по опустевшим полкам, проверила шкаф, заглянула под кровать и выудила одну из старых записок Морохира. Осторожно держа клочок пергамента кончиками пальцев, Тинтур шагнула к столу и сунула его между страниц дневника. Все это стоило бы сжечь — на пути в Мордор времени вести записи не будет. Но, несмотря на месяцы тягот и лишений, где-то в самом ее сердце еще жила патологическая склонность к сантиментам, поэтому книжица в черном кожаном переплете была тщательно спрятана в сумке под кипой одежды. Ступив за порог, Тинтур оглянулась в последний раз. Может, задержаться еще чуть-чуть, прочесть письмо Анорсель и узнать, наконец, что ждет ее в конце путешествия? Нет… Время пока не пришло. Тихонько затворив за собой дверь, она спустилась в Большой Зал, где собрались остальные участники похода. Леголас, Боромир, Гимли и Гэндальф тесным полукругом обступили Арагорна, который в этот самый миг надевал на шею цепочку с Кольцом. — Что-нибудь чувствуешь? — спросила Тинтур, завороженная бликами на безупречно гладком металле. Арагорн замер, прислушиваясь к своим ощущениям. — Нет. Ничего. Только чуть холодит кожу. По спине Тинтур побежали мурашки. Мысль о том, что и ей когда-то придется его надеть, совершенно не укладывалась в голове. — Мы так и не решили, как долго каждый из нас будет его носить, — заметил Боромир с таким видом, словно не мог дождаться момента, когда Кольцо попадет к нему в руки. — Посмотрим по обстоятельствам, — ответил Леголас, не повернувшись. — Может статься, для каждого из хранителей этот срок будет разным, — произнес Гэндальф, кивая. — Не исключено, что на кого-то из вас Кольцо повлияет сильнее. — Что ж, если для эльфов эта ноша окажется чересчур тяжела, я возьму ее на себя, — хохотнул Гимли. Леголас презрительно фыркнул. — Ты для начала в седле попробуй удержаться. Тинтур одобрительно хмыкнула. Она знала, как он умеет вести коня галопом, и Гимли оставалось только посочувствовать. — У вас еще будет время обменяться любезностями, — вздохнул Арагорн, обводя собравшихся строгим взглядом. — Сейчас лучше провести его с пользой. Мы выступаем через четверть часа. Когда он спрятал цепочку с Кольцом под рубашку, Тинтур с удивлением осознала, что эти несколько минут она, Гимли, Леголас и Боромир так и стояли вокруг Арагорна плечом к плечу, самозабвенно пялясь ему на грудь. Теперь Кольцо исчезло из поля видимости, и все смущенно разбрелись кто куда. Гэндальф отправился о чем-то переговорить с владыкой Элрондом, Арагорн ушел прощаться с Арвен, а Гимли вспомнил, что еще не забрал подогнанную для него кольчугу. У Тинтур никаких важных дел не осталось, и она вместе с Леголасом и Боромиром направилась к лошадям, чтобы закрепить седельные сумки. В коридоре их провожали почтительными взглядами. Мало кто из жителей дворца знал о планах уничтожить Кольцо, но слухи о походе расползлись быстро, и ривендельцы смотрели на отряд хранителей как на героев, осмелившихся отправиться в дальний, полный опасностей путь с какой-то благородной целью. Тинтур чувствовала себя не в своей тарелке. Все происходило не так чинно, как казалось со стороны. Отряд отнюдь не был сплоченным. Безоговорочным доверием друг к другу могли похвастаться только Арагорн и Леголас. Возможно, к ним стоило отнести еще и Гэндальфа. Боромир и Гимли пока держались особняком. Последний, скопив изрядный запас едких подколок, едва ли вообще собирался с кем-то налаживать отношения, особенно с эльфами. Впрочем, в наметившемся соперничестве и Леголас нередко подливал масла в огонь. Что же до самой Тинтур, то ей предстояло побороться за место под солнцем и доказать остальным, что ее участие в походе способно принести пользу. Четверть часа пролетела быстро. Вскоре лошади были нагружены, и отряд собрался у ворот дворца в полном составе. Элронд сказал последнее напутственное слово. Элладан, Элрохир и еще несколько ривендельцев, в число которых, к неудовольствию Тинтур, входила Иримэ, проводили их до моста. Все это время Иримэ, конечно же, старалась держаться поближе к Леголасу и ослепительно улыбалась всякий раз, когда сидящий позади него Гимли засыпал ее банальными комплиментами. Наконец впереди показался мост, и провожающим пришлось отстать. Отряд во главе с Гэндальфом прошел над Бруиненом, поднялся на крутой склон и двинулся по холмистой, поросшей вереском равнине, ограниченной хребтом Мглистых гор. В самый темный ночной час, который бывает только перед рассветом, Арагорн предложил сделать привал. Они далеко отъехали от Ривенделла, преодолели открытый участок Тракта и оказались посреди каменистой, изрытой оврагами местности. Все согласились, что продвигаться по ней лучше при свете дня. Облегченно вздохнув, Тинтур быстро спешилась с лошади. Колени ныли от напряжения, спину нещадно ломило. Оставалось честно признать — чтобы привыкнуть к праздной жизни в гостях у Элронда понадобился всего один день, а вот отвыкать придется гораздо дольше. Рядом тяжело запыхтел Гимли, похоже, мучимый теми же бедами. Тинтур одарила его сочувственным взглядом, но гном, гордо задрав нос, сообщил: — Скотинка немного не по размеру. Отыщись в Ривенделле добротный пони, и я бы еще мчался вперед, невзирая на все препятствия! — Ага, до первой ложбины, из которой мы бы сейчас дружно тебя вытаскивали, — вполголоса бросил проходивший мимо Боромир. Закусив губу, чтобы не усмехнуться, Тинтур привязала свою кобылу неподалеку от остальных. Началась обычная походная кутерьма. Леголас и Боромир ушли собирать хворост, Арагорн напоил лошадей, Гэндальф нашел укромное место в окружении валунов, где можно было заночевать. Гимли принес котелок, и Тинтур устроилась рядом с ним, чтобы почистить картошку. Луна озаряла лагерь холодным глянцевым блеском, но когда распылался костер и его всполохи озарили замшелые камни, место привала показалось почти уютным. Постелив на земле плащи, хранители тесно расселись вокруг огня. — Начало вроде бы неплохое, — с довольным видом изрек Гимли, набивая трубку ароматным табаком. — Горячая еда и крепкий сон — вот и все, что нужно после дальней дороги. — Кстати, о дороге, — заговорил Боромир, который гномьего оптимизма явно не разделял. — Почему мы выбрали именно этот путь? Зачем ехать вдоль Мглистых гор, если можно было еще раньше пересечь хребет и спуститься к руслу Андуина? Долина Великой реки славится удобными дорогами, мы могли бы гораздо быстрее достичь южных земель. Леголас забрал у Тинтур нож, чтобы дорезать остаток овощей. Она с восхищением отметила, что стругать корнеплоды у него получается так же ловко, как орудовать клинком. — Мы сделали этот выбор в целях безопасности, — объяснил он. — Путь, о котором ты говоришь, действительно проще и удобнее, поэтому слуги Саурона станут стеречь его в первую очередь. — Скоро нам предстоит принять еще одно решение, — задумчиво произнес Гэндальф. — Потому что перейти Мглистый хребет все-таки придется. Вопрос в том, какой перевал выбрать: Багровые ворота или Гриву Рохана? Сейчас ответ от меня ускользает… — У меня тоже нет определенной мысли на этот счет, — сказал Арагорн. — Посмотрим, как пройдут следующие несколько дней и как долго нам удастся оставаться незамеченными. Тинтур посмотрела на его лицо сквозь взметнувшиеся от порыва ветра искры. Спокойный, сосредоточенный взор, строгая линия рта, брови чуть сдвинуты. Казалось, Кольцо совсем не оказало на него влияния. Но ведь не прошло даже суток с тех пор, как Арагорн его взял. Все может измениться уже завтра или через неделю. Представив, как он или Леголас слабеют, теряют волю под губительным действием этой побрякушки, Тинтур досадливо поморщилась. Нет, немыслимо. Ее взгляд неосознанно обратился к Боромиру. А если помутнение случится, к примеру, с ним — человеком почти незнакомым, — скоро ли остальные это заметят?.. Раздумья прервал насмешливый голос Гимли. — Эй, Тинтур, — «Обратился по имени, уже неплохо». Но его следующие слова подъему чувств отнюдь не способствовали: — Ты вообще в курсе, что похлебку еще и помешивать иногда нужно? Вздрогнув и сев прямо, она потянулась к котелку. Заняться стряпней в первый же день уже не казалось хорошей идеей. Остроты и шуточки — это еще куда ни шло. Но что, если теперь придется готовить постоянно? От единственной женщины в отряде, наверно, только того и ждут… Пытаясь ничем не выдать обиды, Тинтур занесла руку над половником, однако Леголас оказался проворнее и успел завладеть им раньше нее. — Ты бесконечно прав, — ухмыльнулся он, протягивая половник Гимли. — Займешься? Вспыхнув, гном наградил Леголаса свирепым взглядом, но вдаваться в разборки не стал — усталость брала свое, есть хотелось невыносимо, а предрассветный сумрак уже терял свою чернильную глубину. Ветер крепчал. Зябко поежившись, Тинтур подалась ближе к костру и обхватила руками колени. Боромир бросил в котелок щепотку перца. От аромата приправы желудок Гимли протяжно заурчал, и тот, позабыв обо всем, принялся энергично помешивать похлебку. Покосившись на Леголаса, Тинтур едва заметно улыбнулась уголками губ. Когда-нибудь ссоры и мелкие стычки ее до смерти утомят, но если в такие минуты они будут выступать единым фронтом, она сможет терпеть их еще очень долго. Приготовленная на пару с Гимли еда оказалась вполне сносной. Оторвавшись от почти пустой миски, Тинтур стала смотреть, как танцуют языки пламени, отбрасывая переменчивый свет на лица ее спутников. Никто не кривился, не морщился и никаким иным образом не высказывал отвращения к наспех сварганенной пище. Она облегченно выдохнула — было бы очень досадно опростоволоситься в первый же день. Широко зевнув, Гимли любовно погладил набитое брюхо. — Ну что, теперь можно на боковую? — Ложитесь, — буркнул Боромир, оглядывая остальных. — Я буду дежурить первым. Тинтур особого приглашения не требовалось. Она устало рухнула на спину, с наслаждением ощущая, как расслабляются затекшие мышцы. Через пару минут тихий шорох оповестил о том, что слева от нее Леголас тоже лег на свой плащ. Какое-то время Тинтур смотрела на небо, наблюдая за тем, как вязкая тьма меркнет в серых брызгах рассвета, потом повернулась на бок и закрыла глаза. Этой ночью ей ничего не снилось. Утром ощущения были такими, будто Тинтур прилегла за минуту до того, как Арагорн начал будить отряд. Сквозь полудрему она слышала его голос, в эти секунды до жути похожий на голос Морохира. Так было всегда: каждый день он заставлял ее вставать на заре. Ужасная несправедливость. Когда вдобавок ко всему он потормошил ее за плечо, она со стоном свернулась в клубок, натянув плащ до самого носа. Хотелось крикнуть: «Отстань! Ничего страшного не случится, если тренировку перенести всего на час!» К счастью, Тинтур проглотила эти слова прежде, чем они успели слететь с губ. Вздрогнув, она открыла глаза и резко приподнялась на локтях. Рядом сидел Леголас. — Извини, не хотел напугать, — произнес он, протягивая ей мех с водой. — Мы скоро выступаем, так что поторопись. Плеснув на лицо холодной струей, Тинтур наконец пришла в себя настолько, чтобы попробовать встать. Первым, что она увидела, были направленные на нее взгляды Гэндальфа, Боромира и Гимли. Они смотрели на нее так, будто едва сдерживались от того, чтобы сказать: «Наконец-то это засоня соизволила подняться». Отвернувшись, Тинтур рывком содрала плащ с земли. Большинство вещей было собрано, и, конечно, все, кроме нее, уже успели поесть. Пришлось наскоро запихивать в себя ривенделльскую лепешку и одновременно с этим топтать угли костра. По затянутому облаками небу было трудно определить время суток, но все торопились так, словно прошло уже полдня. Гэндальф несколько раз повторил, что промедление может выйти им боком. Чувствуя себя виноватой, Тинтур как белка металась по лагерю, но, несмотря на все затраченные усилия, вскочила в седло последней. Проехавший мимо Леголас попытался ее ободрить: — Не переживай, ты проспала не так сильно. Если хочешь, завтра могу разбудить пораньше. — Да… — Тинтур с силой сжала поводья. — Спасибо. Гимли многозначительно ухмыльнулся: — Даже представить неловко, что тебе снилось… Эта неожиданная фраза разом обметала щеки Тинтур жарким румянцем. Неужели она все-таки ляпнула что-то спросонья? — Не слушай, — поморщился Леголас, понукая Гнедого. — Никто об этом не думал. Все еще хмурясь, она пустила лошадь рысью, замыкая растянувшуюся вперед процессию. Первое время пришлось петлять, объезжая расколотые валуны, отбрасывающие когтистые тени сухие деревья и зияющие чернотой овраги. Потом глазам снова предстала пустая равнина. По сравнению с прошлым участком пути, это было хорошее место для всадников. Тинтур и Леголас могли бы увидеть приближающегося врага за много лиг, но спокойствие никто не нарушил. Кругом лежал лишь ковер желтой колышущейся на ветру травы, который простирался до далекого хребта Мглистых гор. Этот монотонный вид прерывала только дорога, протоптанная скачущими впереди лошадьми. Обернувшись, Тинтур заметила, что она прорезает равнину прямо, как летит стрела. Земля, насколько хватало взгляда, была невыразительной, зато небо полнилось странным движением. Наползали громоздящиеся друг на друга облака, темнота и свет сплетались в косые линии, беспрестанно куда-то двигались, скользили по равнине, поворачивались, разрывались на части и снова сливались воедино, отбрасывая жуткие тени на притаившуюся внизу землю и угрожая обрушить на шестерых крошечных путников страшный потоп. Ожидание бури все сильней щекотало натянутые нервы, но небеса не исторгли из себя ни капли. Так прошло несколько дней, которые ничем другим не запомнились. Путь просто был изнуряющим. Тяготы путешествия не уменьшились. Тинтур постоянно мучило чувство голода, она все время мерзла, ее кожа огрубела и обветрилась, а седло оставляло мозоли на бедрах. Каждую ночь она укладывалась на жесткую землю и засыпала, не видя снов, лишь для того, чтобы утром проснуться еще более усталой. Вымотались абсолютно все, но Арагорн, занявший место во главе отряда, неустанно рвался вперед, раздраженно объясняя, что на открытой местности враги могут засечь их слишком легко. Горы подступали все ближе. Мглистый хребет сворачивал к западу, и теперь отряд продвигался по скалистому плато, рассеченному трещинами ущелий и отвесными стенами высоких утесов. Ехать верхом стало сложнее — все чаще приходилось спешиваться и вести лошадей под уздцы, старательно выбирая дорогу. Еще через несколько дней переменившийся ветер нагнал очередную громаду облаков — казалось, горизонт вот-вот прогнется под их свинцовой тяжестью. С севера заструился туман — промозглый, пронизывающий до костей, и Арагорну пришлось смириться с тем, что в этот раз отложить привал не удастся. Выбившиеся из сил хранители расположились в пещере под навесом скалы, которая должна была защитить их от непогоды. Боромир потратил четверть часа на то, чтобы разжечь костер, — запасы хвороста отсырели. Отбросив приличия, Тинтур вплотную прижалась к Леголасу, но от дрожи это не спасло. Холод таился везде — в каменных плитах, влажном воздухе, а главное — в проклятом тумане, состоящем из мельчайшей взвеси воды и кристалликов льда, который то рассеивался, то вновь подползал вплотную к их убежищу. Испуганные лошади тревожно ржали неподалеку, но из-за молочной завесы их было не разглядеть. — Вот ведь зараза, — яростно выругался Гимли. — Подкрадется кто — мы и не заметим! — В такое ненастье? — вздернул бровь Боромир. — Что-то я сомневаюсь. — По крайней мере, мы ушли с равнины, — пожал плечами Арагорн, с хрустом ломая очередную охапку веток. — Скоро поднимется ветер, разгонит туман, и мы снова двинемся в путь, так что не расслабляйтесь. — Моргот, да что с ним такое? — зашептала Тинтур на ухо Леголасу. — Мы почти дошли до Мглистого. Сколько можно нестись очертя голову? Он тяжело вздохнул. — Не знаю. Но эти ущелья спокойствия мне тоже не внушают. Тут Тинтур была вынуждена согласиться. Еще час назад каждый звук заставлял ее нервно вздрагивать, хвататься за меч и резко поворачиваться в седле, выискивая взглядом крадущихся орков, вместо которых из-за кустов вспархивала какая-то птица. Порой казалось, лучше бы что-то уже произошло. Это бесконечное ожидание, бессмысленное напряжение, беспощадно медленное течение минут она едва могла вынести. — Да уймись ты уже, — бросил Боромир Гимли, который расхаживал меж валунов с секирой наперевес. — Такой туман — сущее проклятие для разведчика, уж я кое-что в этом смыслю. Застилает глаза, так что не видишь ни зги дальше нескольких шагов. Лезет в уши, так что ничего не слышишь или не понимаешь, откуда исходит звук. Про забитые ноздри я вообще молчу. И это мы еще на возвышении укрылись. А там, внизу, вообще сплошная белая пелена. Кто бы сюда ни полез, они сами себе лбы расшибут об острые камни. Помедлив немного, Гимли все же подсел к вспыхнувшему костру, но секиру убрать не решился. Огонь разгорался медленно, и тепла почти не распространял. Стуча зубами, Тинтур уткнулась лицом в камзол Леголаса. Его запах она не чувствовала, хотя очень хотелось. Тут было одно из двух — или завтра она проснется простуженной, или все это коварные происки тумана, о которых рассказывал Боромир. Наверное, если бы согреться все-таки удалось, она бы поняла, в чем дело. А потом бы крепко уснула, и в этот раз никакие вселенские силы не помогли бы Арагорну ее разбудить. — Вот выпей-ка, — голос Гэндальфа донесся словно издалека, но волшебник точно был где-то рядом, потому что в следующий миг на колени Тинтур легла увесистая фляга. Дрожащими руками поднеся ее к губам, она сделала небольшой глоток. Сладкая медовуха приятно обожгла горло. Отпив еще, она протянула флягу Леголасу. — Все-таки я не совсем понимаю, — задумчиво сказала Тинтур, уперев взгляд в Арагорна. — Есть ли смысл так спешить, если мы до сих пор не решили, какой перевал выбрать? Достигнем хребта, а что потом? Разобьем лагерь, сядем и будем думать, куда повернуть? Гэндальф, спокойно курящий трубку, вдруг оживился, словно только и ждал, когда кто-то задаст этот вопрос. — Так что вы скажете, друзья мои? Багровые ворота или Грива Рохана? — Нам в любом случае необходимо добраться до Андуина, — принялся размышлять Боромир. — Мне кажется, идти к нему лучше через земли коневодов. Все мы прекрасно знаем, что путь к Мордору гибельно опасен. Если что-то пойдет не так, — а этот момент когда-нибудь точно настанет, — мы свернем на запад и окажемся под защитой Гондора. Мой отец обеспечит поддержку отряду, и на восток мы отправимся подготовленными. Гэндальф озабоченно качнул головой. — Ты забываешь, Боромир, что врата Рохана приведут нас слишком близко к Изенгарду. Вспомни об измене Сарумана. Лично я не уверен, что этот путь еще свободен. Чтобы сознательно пойти на такой риск, нам нужен четкий, продуманный план. У тебя он есть? — Отряд орков может ждать нас и у Багровых ворот, — сказал Леголас, сгребая в охапку дрожащую Тинтур. — Через него мы выйдем к лесам Лориэна. На месте шпионов Саурона я бы подумал о том, что мы соблазнимся примкнуть к стану союзников перед новым рывком, и устроил засаду. Это хороший вариант, но, боюсь, без боя не обойдется. — Да, однако попасть в Лориэн нам бы действительно не помешало, — заметил Гэндальф. Гимли подбросил хворост в затухающий огонь, и к сводам скалы стремительно взвился сноп пляшущих искр. — Одно хуже другого. Идти через Гриву Рохана — значит сделать большой крюк. И это не говоря об угрозах, связанных с Саруманом. Проход через Багровые ворота тоже сопряжен с риском. Зачем такие мучения, если есть Мория! Мой кузен Балин окажет нам поистине королевский прием! Даже эльфы в обиде не останутся! Тинтур с негодованием подернула плечами. После случая в винном погребе ей меньше всего хотелось оказаться в королевстве гномов. Без всяких сомнений, Леголас разделял ее чувства — он и с Гимли-то едва уживался. К счастью, Арагорн категорично отрезал: — Нет. Уж лучше тогда пробираться по вершинам Карадраса. Орочьи отряды не забредают так высоко — мы будем в относительной безопасности. Но уже зима, погода портится слишком быстро. Это серьезно затруднит продвижение. — Вот видишь, мы не готовы к такому подъему, — отмахнулся Гимли. — У нас нет достаточно теплой одежды, лошадей придется оставить. А если кончатся запасы еды, что делать тогда? Зачем штурмовать горный кряж, если можно спокойно пройти под ним? Ой, да ты глянь на Тинтур! Разве она этот путь осилит? — Осилит, — процедила она сквозь плотно сжатые зубы. — Нет, — снова повторил Арагорн. — Я бы решился идти через копи Мории, только не будь у нас другого выхода. Ты не хуже меня знаешь, кого разбудили гномы во мраке Казад-Дума. Возможно, этот путь еще более опасен, чем все остальные. Гэндальф кивнул, выпуская изо рта удивительно ровное колечко дыма. — Должен сказать, в этом вопросе я полностью поддерживаю Арагорна. Фляга дошла до Гимли, и он распрощался с остатком ее содержимого одним большим жадным глотком, в который вложил все свое возмущение. Разговор окончился ни на чем. Решение так и не было принято. Ни один вариант не казался очевидным, легким и правильным. Опасности поджидали всюду, и одна, пожалуй, самая страшная, самая неведомая из них, сейчас висела на шее у Арагорна. Тинтур уже удалось согреться, но при мысли о Кольце по ее телу снова пробежал скользкий гложущий холодок — напоминание, что нужно быть на чеку. Она встревоженно осмотрелась. Все шло как обычно: Гэндальф и Гимли курили, Арагорн негромко переговаривался с Боромиром, Леголас точил клинки. Обычный день, каких еще будет сотни… И вдруг закрался этот вопрос. Что она делает в отряде? Почему они позволили пойти ей? Металл тихо звенел под точильным камнем, движущимся взад и вперед. Это действовало успокаивающе. Тинтур вздохнула, разглядывая безупречный профиль Леголаса. Она здесь самое слабое звено, и ему пришлось взять на себя заботу о ней. Нравилось ли ему это? Вряд ли. Но кто-то ведь должен был. Поэтому никаких обид. Тинтур все понимала. Но как бы хотелось, чтобы ее благополучие действительно было ему важно… Вдруг Леголас повернул голову, и их глаза встретились на ужасно растянувшийся миг. Сердце мучительно сжалось. Тинтур встала так резко, что плащ, которым она укрывалась, свалился на землю. Наивная идиотка. Могла хотя бы не пялиться так откровенно… Прикусив губу, она зашагала к выходу из пещеры. Сгущались ранние мрачные сумерки. Серое небо становилось лиловым, висящие в воздухе капли переходили в снег с дождем, который мерно стучал по каменным плитам. Подошедший Арагорн хмуро сказал: — Ладно, сегодня заночуем здесь. Но, чтобы не терять времени, завтра придется выступить до рассвета. Они стояли еще какое-то время, глядя на разверзнувшееся впереди плато, напоминающее огромный дымящийся котел. Казалось, остальной мир перестал существовать. Были только сумерки, только туман, и никакого ветра.