После падения

Тинтур, чья очередь стоять на часах наступила под утро, клевала носом у затухающего костра, когда Арагорн попросил ее разбудить остальных. Она резко вскинула голову, кажется, раз в десятый за время дежурства. Ночь шла на убыль, небосвод из черного стал темно-свинцовым, но рассвет еще не занялся. В стылом воздухе кружились стайки робких снежинок. Бросив взгляд к выходу из пещеры, Тинтур с облегчением поняла, что вчерашний туман исчез, оставив вместо себя тонкий слой инея. Она растолкала сопящего во сне Гимли и беспокойно ворочающегося Боромира. Леголас и Гэндальф, заслышав возню у костра, проснулись самостоятельно. Арагорн как раз заканчивал приготовления к трапезе, состоявшей из каши с кусочками яблок и ривенделльских лепешек. Гимли, пребывающий в глубоком убеждении, что эта еда исключительно «эльфийская», тяжко вздохнул. — Советую поесть как следует, — буркнул Арагорн, передавая миски по кругу. — Неизвестно, когда в следующий раз будет привал. Мы провели здесь слишком много времени. Сегодня придется поднажать. Тинтур обратила внимание, что у него на коленях лежит раскрытая карта. Когда она сменила его на часах, в руках Арагорна был тот же обрывок пергамента. Как долго он сидел, пытаясь различить в тусклом свете костра очертания выцветших линий? Судя по залегшим теням под глазами, вполне прилично. Несколько секунд Тинтур механически ворочала ложкой, сквозь серебристый парок дыхания вглядываясь в его лицо. — Тебе удалось поспать этой ночью, Арагорн? Он посмотрел на нее с видом человека, который явно не хотел, чтобы ему задавали этот вопрос. — Да, конечно. Тинтур оценивающе прищурилась. — Но не в мое дежурство, ведь так? — И не в мое, — подхватил Гимли. По тому, какими взглядами обменялись Боромир и Леголас, можно было сделать вывод о том, что и не в их тоже. Гэндальф задумчиво качнул головой, однако ничего не сказал. С минуту Арагорн раздраженно молчал, потом устало возвел глаза к небу. — Слушайте, со мной все в порядке, ясно? Я опытный воин, я провел в таких походах не один год, и я прекрасно умею рассчитывать свои силы, — он потряс в воздухе старым пергаментом. — Я знаю, когда мне лучше поспать, а когда — изучить карту. Тем более что с выбором пути мы так и не определились. Воспользовавшись моментом, Леголас легко увел пергамент из его рук. — Арагорн, на ней не появилось ничего нового с тех пор, как мы покинули Ривенделл, — веско напомнил он. — И да, мне кажется, ты несколько переоцениваешь свою выносливость. Возможно, пока ты несешь Кольцо, тебя стоит освободить от ночных дежурств. Арагорн резко достал цепочку из-под рубашки. — Проклятье, Леголас, ты всерьез думаешь, что это поможет? Что с этой штукой на груди так просто заснуть?! Посмотрим, как ты с этим справишься! Но сейчас Кольцо у меня, я за него отвечаю, и я не намерен делать себе поблажки в самом начале похода. Моя вчерашняя бессонница — наименьшая из наших проблем! С этими словами он вскочил на ноги и стремительным шагом направился к лошадям. Леголас, явно не ожидавший этого всплеска эмоций, тоже встал, порываясь что-то крикнуть ему вслед, но Боромир предупредительно поднял руку. — Оставь. Ему сейчас тяжелее, чем нам. — Единственное, чем мы можем ему помочь, это собрать вещи и двинуться в путь как можно быстрее, — кивнула Тинтур. — Уж это его точно обрадует. Остаток завтрака прошел в спешке и тишине. Все это время Леголас бросал пытливые взгляды на Арагорна, который предпочел держаться на расстоянии. Вспышка гнева уже миновала, но мутная поволока, как часто бывает после коротких нелепых ссор, продолжала висеть в воздухе. Чувствуя нервное напряжение, все приложили усилия к тому, чтобы завершить сборы как можно раньше, и, когда край неба налился бледно-серым светом, отряд покинул лагерь. Тропа, петлявшая между скал, была слишком узкой, чтобы вместить поперек себя двух всадников, так что хранителям пришлось растянуться в колонну и направить лошадей друг за другом. Тинтур ехала третьей после Арагорна и Леголаса с Гимли, сверля задумчивым взглядом их спины и рассеянно размышляя. Леголас порой бывал импульсивен, он мог при случае раззадориться и вспылить, но что касается Арагорна, то тот всегда отличался благоразумной сдержанностью. Однако в последние несколько дней его непоколебимая выдержка дала брешь. Все это гнусные происки Кольца? Оно уже начало оказывать свое губительное влияние? А если это в самом деле так, как подгадать момент, когда его нужно будет передать другому хранителю? Согласится ли с этим Арагорн, или снова заявит, что не намерен терпеть снисхождений? Но ведь всему виной может быть банальная усталость, эти скалы, таящие в себе неясную угрозу, постоянное ощущение чужого взгляда и бесконечное ожидание, время от времени сменяющееся моментами беспричинной тревоги. Конечно, все пытались храбриться. Но даже не обладавшая богатым жизненным опытом Тинтур начала понимать, что этот поход не будет похож ни на один из тех, в которых ее спутникам довелось участвовать. В таком положении как знать, не породят ли споры о Кольце новые конфликты в отряде? Тинтур не могла подыскать ответы и на часть вопросов, которые носились у нее в голове, как взбесившиеся кометы. В конце концов, она заставила себя оторвать взгляд от ехавших впереди мужчин и попыталась сосредоточиться на окружающей местности. Среди скал стали чаще встречаться деревья, но при взгляде на них создавалось ощущение, что темно-серые стволы были вырублены из гранита тысячи лет назад. Тропа постепенно уходила вверх, возможно, к самому подножию Мглистых гор. Тяжелые тучи рассеялись, прозрачный воздух стал морозней и суше, и далеко впереди уже можно было разглядеть словно подпирающий небо пик Карадраса, когда его не заслоняли крутые утесы. Извилистая дорога то карабкалась в холм, то сбегала в ложбину. Снова пришлось спешиться. Тинтур наивно понадеялась на привал, но Арагорн тут же энергично зашагал дальше и не сбавлял быстрого темпа больше трех часов подряд. Вскоре от усталости начали подкашиваться ноги. Из центра отряда Тинтур переместилась в конец, и какое-то время они с Гимли молча состязались в скорости, то отставая, то нагоняя друг друга, то идя вровень. Замыкать шествие никто не хотел — это означало бы поражение. А поскольку гном никогда не позволит эльфу одержать над собой верх и наоборот, борьба за первенство невероятно затянулась. Впрочем, Гимли стоило отдать должное — несмотря на то, что по виду он вымотался гораздо больше Тинтур, сдаваться он не собирался. Кольчуга только усугубляла положение. Он неустанно проклинал себя за то, что решил ее надеть, но потом быстро переводил дух и шел дальше. Меж тем боль в разрывающихся легких нарастала, морозный воздух со свистом рвался из груди. Тинтур начало казаться, что они не идут вперед, а шагают на месте — унылые скалы и мелькавшие перед глазами стволы горных дубов не менялись на протяжении многих лиг. Возможно, они в самом деле ходили по кругу, но Тинтур не была в этом уверена. Еще через какое-то время они с Гимли устало переглянулись, сошлись на том, что эта битва проиграна ими обоими и, перебивая друг друга хриплыми голосами, затребовали у Арагорна несколько минут отдыха. К их немалому удивлению, тот отказался, буркнув что-то вроде: «Пока рано. Вот пройдем еще чуть-чуть, и тогда…» Дослушивать Тинтур не стала — это требовало слишком большой концентрации сил. Однако через четверть часа остановиться все же пришлось. Арагорна окликнул Гэндальф и сделал какое-то замечание по поводу выбранного пути. Тинтур не удалось уловить суть в сказанных словах — привалившись спиной к отвесному валуну, она жадно глотала воду из меха. Она так и не поняла, о чем они говорили, но, судя по выражению лица Гэндальфа, к его советам Арагорн не прислушался. Не прошло и десяти минут, как отряд снова пустился в дорогу, к счастью, чуть медленнее, чем прежде. Теперь старая, давно заброшенная тропа заводила их в тупики: то к обрыву над бурным пенистым потоком, то к глубокой расщелине. Когда, ругаясь сквозь зубы, Арагорн замер на спуске пологого склона перед зловонной трясиной, Гэндальф решительно отделился от остальных и смерил его пронзительным взглядом. — Тебе не кажется, что ты слишком долго несешь Кольцо, друг мой? Тот не шелохнулся, продолжая смотреть на топь с таким видом, словно совершил страшную ошибку и не знает, как теперь выйти из положения. Казалось, прошло несколько долгих минут, прежде чем он обернулся и ответил: — Нет. Вовсе нет. — Уже больше десяти дней, — заметил Леголас, настороженно хмурясь. Арагорн покосился на него с каким-то странным, рассеянным волнением. Потом глаза его сверкнули, как изгиб клинка, на который упал луч солнца. — Правда? Не думал, что ты ведешь счет. От того, с какой интонацией он это сказал, Тинтур невольно вздрогнула, чувствуя в животе расползающийся холодок. Пальцы Гэндальфа крепче сжали посох. Леголас медленно шагнул вперед. — Отдай мне Кольцо, Арагорн. С тебя уже хватит. — Нет, ты не понимаешь, — он упрямо замотал головой. — Земли Эрегиона уже близко. Там мы будем в безопасности. Эти скалы доверия не внушают, тропы ужасно непредсказуемы. Сперва я проведу вас через них, а затем мы вернемся к этому разговору. — Путь до Эрегиона займет два дня при самом благополучном раскладе… — произнес Боромир, сверяясь с картой. — Такой срок может оказаться слишком долгим. Ты уже вымотался сам и вымотал весь отряд. Какой от нас будет толк, если из пещер появятся орки? Не знаю, что с тобой происходит, но если это Кольцо заставляет тебя так нестись, то сейчас самое время освободиться от его влияния. Леголас протянул руку, продолжая внимательно всматриваться в лицо Арагорна. На какую-то долю секунды Тинтур пронзила уверенность в том, что он Кольцо не отдаст. Это было очень странно — с замирающим сердцем наблюдать, как тревожные мысли, пришедшие ей на ум всего несколько часов назад, становятся явью. Однако опасное мгновение миновало. Арагорн кивнул, спокойно снял цепочку через голову и вложил ее в ладонь Леголаса. — Ну как, полегчало? — спросил все еще тяжело дышавший от напряжения Гимли. Тинтур сомневалась, что об этом можно судить так скоро, но Арагорн, снова обернувшись к трясине, от которой тянулись вверх клубы ядовитых испарений, явно не испытал тех же гнетущих чувств, что минутами раньше. — Как ни странно, да, — признался он. — Спасибо. Когда вопрос с Кольцом был улажен, Гэндальф все-таки настоял на том, чтобы устроить недолгий привал. Он провел отряд назад к утесу, от которого, по его соображениям, Арагорн свернул не туда, и предложил разместиться недалеко от лощины, укрытой обломками скал и зарослями остролиста. Все разбрелись по своим делам. Отойдя от остальных, Тинтур заметила, что Леголас, стоящий на вершине откоса, пристально всматривается вдаль. Поравнявшись с ним, она прикрыла глаза козырьком ладони. На юге, в безоблачном небе, появилось темное пятно, похожее на косматую тучу. Тишина углублялась и крепла, ветер окончательно стих, но пятно приближалось, увеличиваясь в размерах. Еще через несколько секунд оно рассыпалось на отдельные точки, и Тинтур смогла разглядеть очертания черных крыльев. — Никогда не видела, чтобы стая ворон так быстро и целенаправленно куда-то летела… — нахмурилась она. Леголас выждал мгновение, потом резко развернул голову. — Это не просто вороны. Это кребайны из Дунланда! — крикнул он, бросаясь к остальным. — Они не должны нас заметить! Тинтур что есть сил ринулась следом. Все происходило быстро и стремительно, как при налете из засады. Она уже видела овраг, где можно было укрыться, но ухабистая почва легкому продвижению не способствовала. В какой-то момент Тинтур зацепилась за кочку и приложилась ногой о валун, чуть не рухнув в скрытую тенью расселину. Место ушиба пронзило разрядом внезапной боли. Стиснув зубы, она метнулась вбок, сбежала с откоса, промчалась сквозь заросли, оставляя на одежде колючки и репьи, и пришла в себя, лишь когда увидела кинувшихся врассыпную Гимли, Боромира и Арагорна, которых успел предупредить Леголас. Гэндальф, шепча что-то на незнакомом наречии, заводил лошадей в тоннель между скалами. Стая птиц неумолимо приближалась — кребайны летели низко, широкими зигзагами, будто пытались что-то отыскать на земле. — Тинтур, сюда! — скомандовал Леголас. Она бросилась к нему, на ходу подбирая забытую кем-то флягу. Вдвоем они соскочили в овраг и скрылись за каменным выступом. Гимли и Арагорн спрятались в кустах разросшегося чертополоха. Гэндальф остался с лошадьми. Спустившись на самое дно лощины, Боромир слился с обломками валунов, накрывшись плащом. В следующий миг стая птиц пронеслась над оврагом, ее тень закрыла солнце, а тишину вспороло оглушительное карканье, тут же сменившееся хлопаньем крыльев. В суматохе Кольцо выскользнуло из-под камзола Леголаса и теперь зловеще покачивалось на цепочке прямо перед Тинтур. Они сидели почти вплотную друг к другу, деваться было некуда — приходилось смотреть, как оно блестит, отклоняясь то вправо, то влево, и снова, снова, снова по кругу… Ни дуновений ветра, ни малейшего колебания воздушных масс. Леголас замер и почти не дышал. Тогда какого Моргота происходит?.. Тинтур впала в ступор, загипнотизированная движениями Кольца. Голова закружилась, противно заныло под ложечкой. Это было просто невыносимо. Она хотела выбраться из-под выступа, ведь, казалось, прошло уже очень, очень много времени, но Леголас тут же сжал ее плечо и подал знак притаившимся напротив них Гимли и Арагорну не двигаться с места. Тинтур осторожно подняла глаза к небу. Кребайны были так далеко, что снова превратились в темное облако, но внезапно от основной стаи отделились несколько сотен птиц, круто спикировали и полетели обратно к ущельям. Дальше все происходило как в ночном кошмаре. Черные крылья прошелестели прямо над Тинтур, коснулись ее скулы чем-то липким, холодным… Вокруг поднялся черный ветер. Она вздрогнула и попыталась схватиться за Леголаса, но черные перья полезли ей в глаза, в нос, забили горло, не позволяя вздохнуть… Тряхнув головой, она до крови прокусила губу. Кольцо раскачивалось по той же траектории. Потребовалось неимоверное усилие, чтобы заставить себя поверить, что все это было не по-настоящему. Леголас с нарастающим ужасом смотрел ей в глаза — его лицо в нескольких дюймах от ее. Тинтур чуть кивнула, опуская ресницы, чтобы показать ему, что теперь все нормально, но… все не было нормально. Кольцо по-прежнему влияло на разум, туманило взгляд и скребло по оголенным нервам. Не выдержав, она накрыла его ладонью, прижимая к груди Леголаса. Жар его тела странным образом контрастировал с холодком, который источал металл. Потом добавилась легкая вибрация. Рука Тинтур задрожала, но она знала, что ее нельзя убирать. Рядом снова захлопали крылья. Одна птица пролетела над их укрытием и села на сук дуба, росшего у края лощины. Судя по звукам, где-то рядом опустилась вторая, однако Тинтур не могла ее увидеть, как не мог увидеть первую Леголас. Сердце забилось у самого горла. Только теперь она поняла, насколько эти вороны были огромными. Изо всех сил напрягая зрение, Тинтур в оцепенении смотрела на хищный черный клюв, на лапы с изогнутыми, будто стальными когтями, которые, впиваясь, пронзали кору на ветке. Леголас осторожно потянулся к колчану за стрелой. В тесноте сделать это бесшумно было непросто, поэтому его рука продвигалась мучительно медленно. — Вторая у меня за спиной? — одними губами прошептал он. — Да, — так же тихо выдавила из себя Тинтур. — Прямо сзади. На дереве. По лбу Леголаса заструился пот. Кольцо пульсировало, отвлекая внимание, однако спустя какое-то время он все-таки ухватил стрелу и положил ее на землю рядом с луком. Тинтур попыталась представить, как быстро ему придется действовать, чтобы убить одну ворону сразу после другой. По всей видимости, остаток стаи уже скрылся, но если какая-то из птиц, почуяв опасность, пронзительно закричит, как знать, не услышат ли это ее сородичи? Так или иначе, другого выхода уже не было, потому что кребайн, который находился в поле видимости Тинтур, взмахнув крыльями, вдруг резко повернул голову прямо в их сторону. — Сейчас, — едва слышно сказала она, отнимая ладонь от груди Леголаса. В следующий миг он ловко выскочил из укрытия, в прыжке натягивая тетиву. Прицелился, сделал выстрел и, стремительно развернувшись, пустил еще одну стрелу в противоположном направлении. Сзади послышался звук упавшего тела, затем вторая ворона беспомощно сорвалась с ветки. Взгляд Леголаса заметался по сторонам. Не приметив опасности, он наконец выдохнул: — Вылезайте, все чисто. Тинтур опрометью бросилась к нему, поскальзываясь на мелкой каменной россыпи. Издав стон облегчения, Боромир сорвал с себя плащ. Потом показался Арагорн. Гимли, продравшись следом за ним сквозь заросли чертополоха, восторженно захохотал. — Это было безумно глупо и ужасно рискованно, но… к Морготу все! Ты безупречно расправился с этими тварями! — внезапно остановившись, он перевел взгляд с Леголаса на Тинтур и обратно. Кустистые брови недоуменно сошлись к переносице. — А почему вы двое выглядите так, будто только что с того света вернулись? Они бегло осмотрели друг друга. Лицо и шея Леголаса были мокрыми от пота, покрасневшие глаза лихорадочно блестели, руку, сжимавшую древко лука, сотрясала мелкая дрожь. Тинтур поняла, что у нее вид примерно такой же. И вдруг на плечи навалилась дикая усталость, даже держать голову прямо стало задачей не из легких. В висках вспыхнула острая боль, быстро распространяясь по всему черепу. — Кольцо, — односложно буркнул Леголас и зашагал к дереву, с которого упала ворона, чтобы забрать использованную стрелу. Тинтур его прекрасно понимала — у нее тоже не находилось слов, чтобы описать те жуткие ощущения, которые они пережили. Но Гимли такой ответ, конечно, не устроил. — И все? — возмутился он. — Дальнейших пояснений не будет? Прикончил двух птах и сразу заболел манией величия? — Оно пыталось заставить нас себя выдать, — нетерпеливо сказала Тинтур. — Вызывало видения. — Но Кольцо было у Леголаса, — нахмурился Арагорн. — Неужели ты тоже что-то почувствовала? Почему? Она лишь вяло мотнула головой. — Я на него смотрела. Повисла мрачная, тревожная пауза. Потом Боромир надсадно вздохнул. — Вот и приплыли… Даже взглянуть лишний раз нельзя… Силы окончательно покинули Тинтур, и она опустилась на пологий валун, прижимая колени к груди. Гимли и Леголас решили на всякий случай избавиться от птичьих трупов и засыпать их камнями. Пока они возились в щебенке, подошел Гэндальф. Вести о хитростях, к которым прибегло Кольцо, желая быть обнаруженным, глубоко его взволновали. Как и остальные, он не мог точно сказать, засекли их кребайны или нет, но сразу высказал мысль о том, что если шпионы Саурона встретились им на подходе к хребту Мглистых гор, значит, Леголас, скорее всего, был прав, полагая, что у Багровых ворот их подстерегает засада. Теперь, когда сомнений почти не осталось, Гэндальф заметно помрачнел. Тинтур поняла, что этот путь он считал все же более предпочтительным, чем другие. Наконец с захоронением было покончено. Оценив результат своих трудов, Гимли довольно присвистнул. Леголас взял у Тинтур протянутый мех с водой и сделал несколько глотков. Арагорн направил взгляд к линии горизонта, от которой тянулись широкие полосы сумрака, уже заполнившие большую часть небосклона. Солнце почти скрылось за облаками, начали проступать первые звезды. Посмотреть вверх было все равно что заглянуть в озеро, которое на вид кажется совсем мелким, но, если бросить в него монетку, она будет падать и падать, бесконечно скользить в хрустальную глубину и никогда не коснется дна. — Темнеет, — устало заметил Боромир. — Нужно найти укрытие. Ночью эта местность станет совсем непроходимой, а оставаться здесь, я думаю, никто из нас не хочет. Забрав лошадей, они снова двинулись в путь по извилистым тропам. От первоначального курса пришлось отклониться, но ни одной безопасной пещеры так и не нашлось. В конце концов Арагорн предложил расположиться под кроной раскидистого дерева, которое с двух сторон обступали склоны гранитных утесов. О том, чтобы развести костер после встречи с кребайнами, не могло быть и речи, поэтому на ужин пришлось доедать вязкие остатки утренней каши. Каждому досталось совсем по чуть-чуть, но, проглотив свою порцию и почти не ощутив вкуса, Тинтур все равно не смогла представить, что съедает на ложку больше, даже будь у них полный котелок. Волнующие события прошедшего дня притупили чувство голода. Отложив пустую миску, она задумчиво посмотрела по сторонам и вдруг поймала на себе насмешливый взгляд Гимли. — Когда я узнал, что ты разделишь с нами это путешествие, то почему-то решил, что ты будешь воротить нос от походной еды, без конца жаловаться на усталость и истошно вопить при звуке каждой случайно треснувшей ветки, — признался он. — Но ты вроде ничего. Сегодня неплохо держалась. Тинтур вымученно улыбнулась, сознавая, что это лучшая похвала, которую она могла от него получить. — Я же из Лихолесья. Я видела гигантских пауков, в два раза больших меня по размеру, ходила по узким тропам, норовящим запутать во тьме, и далеко не всегда питалась так, как за столом у Элронда, — пожала плечами она. На самом деле хотелось добавить: «А еще ночами металась от дозорных отрядов по всему лесу, спала в подвале на подстилке из шкур, потом тайно проникла во дворец и обманом пересекла границу». Гимли понимающе кивнул и обратился уже к Леголасу: — Отец рассказывал мне о ваших краях. Сам я в том походе не участвовал — Торин послал меня с визитом к Даину Железностопу, который теперь король возрожденного королевства Эребор. Я прибыл с ним только на Битву Пяти Воинств. Ужасное, кровопролитное сражение. Много ваших полегло. И о том, что происходило на Вороньей Высоте, ходили те еще домыслы… Тинтур заметила, как по лицу Леголаса пробежала тень. Вытянувшись в струнку, она вся обратилась в слух, одновременно и боясь, и желая, чтобы Гимли ляпнул что-то не то, пролил свет на загадочные события, возможно, даже упомянул Тауриэль… Но продолжения не последовало, и вскоре Гэндальф прервал повисшее молчание. — Уже поздно, а день был очень насыщенным. Всем необходимо хорошо поспать. Завтра мы наконец одолеем эти ущелья и двинемся к землям Эрегиона, как наметил Арагорн. Так что сейчас лучше не засиживаться. — Согласен, — поддержал его Леголас, которому явно не хотелось возобновлять разговор о Вороньей Высоте. — У меня уже правда глаза слипаются. — Может, освободить тебя от дежурства? — поддел его Арагорн. Леголас бросил в него упрямый взгляд, видимо, собираясь возмутиться, потом уловил иронию и усмехнулся, качая головой. Началась подготовка ко сну. Все понимали, что без костра в окружении скал от холода будет некуда деться, так что пришлось впервые достать теплые одеяла. Плащи расстелили в ряд на настилах из веток. Гэндальф первым вызвался стоять на часах, забрав себе двойную смену. Остальные улеглись в подготовленные постели и полночи жались друг к другу, вздрагивая каждый раз, когда колючий ветер проносился между утесами. Несмотря на чудовищную усталость, Тинтур не сразу смогла заснуть. С одной стороны от нее снова беспокойно ворочался Боромир, что-то бормоча сквозь полудрему, с другой хрипло и тяжело дышал Леголас. Раскатистый храп Гимли эхом разносился по ночному убежищу. Два раза Арагорн вскакивал, чтобы его растолкать. В конце концов, Тинтур надоело крутиться с боку на бок, и она легла на спину, устремляя взгляд к звездам, мигающим сквозь просветы поредевшей листвы. Сон забрал ее только через два часа.