После падения

Место ночлега отряд покинул под бледно-голубым небом ясного зимнего утра. Ближе к полудню ветер нагнал облака, и с минуты на минуту мог пойти дождь. Леголас и Арагорн снова шагали впереди, напряженно высматривая таящуюся опасность, но, хотя линия горизонта оставалась чиста, скалы безмолвствовали, а к мерному шелесту сухой травы не примешивалось посторонних звуков, никто из хранителей не обменялся даже парой фраз. Гимли это продолжительное затишье переносил особенно тяжело. Он боролся с собой несколько часов подряд, но когда Арагорн, раскрыв карту, остановился на перепутье, чтобы обсудить с Гэндальфом кое-какие детали, то все-таки не сдержался, стрельнул хитрым взглядом в сторону Боромира и вдруг произнес: — Кстати, все хотел спросить, кто такая Эль? Тинтур быстро сообразила, что это имя могло быть расслышано им ночью, — вот уже больше недели Боромир не спал спокойно: постоянно вздрагивал, сопел, ворочался, сквозь сон ронял бессвязные слова и обрывки предложений, о смысле которых она предпочла не задумываться. — Знаешь, Гимли, это уже ни в какие рамки не входит, — нахмурилась Тинтур, вспоминая, как не так давно сама прочувствовала на себе его грубоватую прямолинейность, оказавшись в похожем положении. — Некрасиво подслушивать, что человек говорит во сне, когда его сознание так беззащитно. — Ой, да брось ты, — беспечно отмахнулся тот. — Мы все равно к концу этого похода будем знать друг друга как облупленных. Сколько еще предстоит таких разговоров, посиделок у костра! А это мы еще даже к моим запасам высокопробной гномьей настойки не притронулись. Мне вот, например, любопытно, что такое важное он оставил в Гондоре и почему из-за этого каждую ночь я вынужден просыпаться под его бубнеж! — Ну, мы-то твой оглушительный храп терпим, — уколол его Леголас. Глаза Гимли возмущенно расширились. — Наглая ложь! Такое было всего раз от силы! Ну, максимум два! А если твои острые уши настолько чувствительны, то… Но тут его прервал грозно надвинувшийся Боромир. — Что такого я оставил в Гондоре?! — яростно прошипел он. — Народ, который начинает терять веру! Вы, гномы, засели в своих шахтах, Лихолесье всегда держалось в стороне, Тинтур вообще вступила в отряд так спонтанно, будто это какая-то игра! Мой отец долгие годы противостоял растущей угрозе из Мордора в одиночку, пока Арагорн, истинный наследник королей Нуменора, рыскал по северу в обществе следопытов! А теперь я торчу здесь, среди проклятых ущелий, вместо того чтобы отражать натиск с провинций Гондора, и выслушиваю вопросы о том, кто такая Эль. Кто она такая, Гимли?! Да не твое собачье дело! Повисла долгая напряженная пауза. Гэндальф и Арагорн пораженно уставились на них поверх карты. От порыва холодного ветра Тинтур пробрала дрожь. Выждав еще мгновение, Леголас сухо заметил: — А мы, по-твоему, здесь ерундой занимаемся? Или ты забыл, что Кольцо — источник бед, обрушившихся на Гондор? Если Саурон завладеет им, не будет земель, которые нужно защищать. Ничего больше не будет. Боромир отвел глаза, видимо, не зная, что на это ответить. При виде его замешательства Тинтур стало не по себе. Надеясь как-то сгладить ситуацию, она сказала: — Источником наших ссор тоже может быть Кольцо. — Вот только не надо! — прорычал Гимли. — Давайте тогда каждый, когда кто-то решит разрядить обстановку, а тот на него сорвется, будет Кольцом прикрываться! Давайте его теперь винить вообще во всем! — Разрядить обстановку? Так это называется? — фыркнула Тинтур. — Ты затронул личную тему, так что неудивительно, что он бурно отреагировал. — Все личное должно было остаться в Имладрисе, — мрачно заявил Леголас. — Мы не на прогулку вышли. Мы идем в Мордор. И несем Кольцо, которое однажды попытается влезть в наши головы. Боромир сложил руки на груди, переводя скептический взгляд с него на Тинтур. — И это ты говоришь нам что-то про личное? Вспыхнув, Леголас резко шагнул вперед с горящими от гнева глазами. Возможно, в этот миг словесная перепалка не вышла на новый уровень исключительно потому, что рядом появился Арагорн. — Эру, как же мне надоели ваши постоянные склоки! — вскричал он. — С совета ничего не изменилось — все те же упреки и обвинения! Только теперь, как вы могли заметить, мы далеко от Ривенделла, и с самого начала похода все идет не так! Мы несколько раз чуть не сбились с пути, успели встретить шпионов Саурона, а Кольцо уже вовсю испытывает наши силы на прочность! Что будет дальше, если мы продолжим лаяться, как свора дворовых псов? Распустим отряд или просто поубиваем друг друга? — Арагорн развернулся, чтобы уйти, но в последний миг замер, разочарованно качая головой. — Честное слово, лучше бы так и молчали! — Как я погляжу, здесь только один здравомыслящий человек, — заключил Гэндальф. Свернув карту, он махнул рукой в сторону синеющего вдали утеса. — К счастью, пока вы все пререкались, я понял, куда нам нужно будет свернуть. Если остаток дня пройдет без сюрпризов, к вечеру мы распрощаемся с этой грядой ущелий. Арагорн стремительно прошел вперед, взял Уголька под уздцы и зашагал в направлении, которое указал Гэндальф. Вскоре за ним последовал Леголас, слегка задев плечом Боромира, — не то чтобы сталкивая его со своей дороги, но почти. Тот с нескрываемой злостью оскалил зубы. На землю упали первые брызги дождя. Сильный порыв ветра сорвал бурые листья с деревьев и послал их гоняться друг за другом среди потемневших скал, швыряя Тинтур в лицо ее собственные волосы. Надев капюшон, она побрела по каменистой тропе рядом с Гимли. В те минуты ей было трудно представить более разобщенный отряд. Тирада Боромира ясно дала понять, что несмотря на утвержденное советом решение, где-то в глубине души он все равно остался при своем. Настроение не улучшал и тот факт, что он вообразил себе некую связь между ней и Леголасом. Возможно, по его домыслам, именно этой связью и было продиктовано ее «спонтанное» желание участвовать в походе. Тинтур тряхнула головой, сбрасывая с передних прядей мелкие капли. Было досадно и обидно. И все же, положа руку на сердце, она не могла не признать, что частица истины в этом предположении тоже имелась. Как и полагал Гэндальф, до прихода сумерек они достигли утеса, с которого сквозь дождь виднелась серая долина, ограниченная чередой поросших лесом холмов. Скалы и ущелья остались позади, так что снова можно было ехать верхом. Отряд мгновенно вскочил по седлам. Соскучившись по простору, лошади норовили сорваться в галоп, но Арагорн счел за лучшее скакать резвой рысью. Через час дождь усилился, а с наступлением темноты полил сплошной стеной. Крупные капли били по голове, падали на открытые руки, уши, затылок. Вода струилась сквозь волосы и брови, ручейками стекала вниз по лицу, впитываясь в насквозь промокший воротник. От капюшона уже давно не было толка. Сплошная темно-серая пелена скрывала от взгляда все, что находилось больше чем в ста шагах впереди, хотя первое время Гэндальф старался озарять дорогу светом из посоха. В сапоги Тинтур тоже просочилась ледяная вода, голени едва не до крови стерлись о мокрые штанины. Седло хлюпало и скрипело при каждом шаге лошади. Казалось, прошла целая вечность, прежде чем Леголас усмотрел подходящее место для ночлега. К тому времени Тинтур была уверена, что для счастья ей не нужно ничего, кроме сухой рубашки. Потом стало ясно, что жаркий костер тоже не помешает. Боромир достал последние припасы хвороста, которые были заблаговременно свернуты в непромокаемый плащ после той влажной ночи в пещере, когда над плато висел густой туман. Разведение огня, готовка еды — все происходило в гробовом молчании. Если кто к кому и обращался, то исключительно с вежливой просьбой что-нибудь передать. Тинтур ждала, что Гэндальф снова затянет свою любимую песню — Багровые ворота или Грива Рохана? — но и он тем вечером не обронил ни слова. Спать совсем не хотелось, поэтому она вызвалась дежурить первой и еще час просидела одна, подбрасывая в пламя сухие ветки и слушая монотонный звук капель о землю. Дождь затих только под утро, и на смену ему пришел злой ветер. Те два дня, что они скакали по долине, он дул с севера, и только с севера — яростными, пронизывающими до костей порывами. Местность снова стала лесистой, и кое-где под кронами вековых дубов мелькали пласты нерастаявшего снега. Иногда из-за Мглистых гор выползало солнце — огромное, но по-зимнему неяркое и холодное. Гигантский хребет с тремя особенного высокими пиками виднелся уже совсем близко, но радости по этому поводу не обнаружил — отношения между хранителями по-прежнему были напряженные. Когда Арагорн вывел отряд на древний, давно заброшенный тракт, Гэндальф придержал Серогрива и подал всем знак спешиться. — Мы вошли на земли Эрегиона, — сообщил он, закуривая трубку. — Это значит, что медлить с принятием решения больше нельзя. Сейчас мы стоим у дороги, которая ведет к горному перевалу. Я хочу, чтобы все ответили твердо и окончательно, готовы вы ли взять на себя риск и двигаться по ней до Багровых ворот, потому что после встречи с кребайнами, он, на мой взгляд, нешуточный. Гимли задумчиво почесал бороду, бормоча что-то про копи Мории, но ни малейшего одобрения у остальных это не вызвало. Поразмыслив, Арагорн качнул головой: — Я пока не готов отказаться от этого пути. Да, если столкнемся с орками, придется несладко. Зато позже мы войдем в Лориэн, где получим поддержку от наших союзников. У нас слишком много вопросов, касающихся силы Кольца. Возможно, в Зеркале Галадриэль найдутся ответы хотя бы на часть из них. — Я думал об этом, — признался Гэндальф, укрывшись за клубами табачного дыма. — Но решать должны хранители. — Я не согласен, — упрямо возразил Боромир. — И даже не потому, что не питаю доверия к эльфийской магии. В любом случае, что бы мы ни узнали, от Кольца нас это никак не избавит. Стоит ли подвергать его такой угрозе, как проход по перевалу, который может кишеть орками, если после этого все равно ничего не изменится? Я считаю, что нет. Тинтур не могла не признать, что смысл в его словах был. Конечно, Гэндальф предупреждал, что путь через Гриву Рохана не менее опасен из-за измены Сарумана, но если бы ей предложили умереть через пару дней в битве за Багровые ворота или отложить этот срок на месяц, который потребуется на то, чтобы добраться до земель коневодов, она бы не задумываясь выбрала второе. Но Леголас в своих мыслях явно придерживался иной логики, потому что как только Боромир закончил говорить, он заметил: — Если бы мы могли оценить масштаб угрозы, то рассуждали бы более предметно. Я думаю, что нужно сходить в разведку. — Конечно, — горячо закивал Арагорн. — Я полностью это поддерживаю. Отряд из шести человек с лошадьми не может передвигаться бесшумно, но если идти вдвоем или одному, шанс не выдать свое присутствие будет гораздо выше. Тинтур с сомнением взглянула на высившийся под завесой облаков хребет. — Но это около дня пути только в одну сторону. А что делать остальным? — Ждать, — ответил Гэндальф, которому, очевидно, очень понравилась эта идея. — Земли Эрегиона славятся целебным климатом, как и все края, где некогда жили эльфы. Разве ты это не чувствуешь? Здесь мы будем в безопасности. Главное, разбить лагерь в надежном месте. Тинтур неопределенно повела плечом, наблюдая за тем, как Арагорн расправляет карту. Спустя несколько мгновений он указал на какую-то полустертую линию, проведенную рядом с хребтом Мглистых гор. — Тут недостаточно подробно, но я знаю, что дорог на самом деле две. Вот здесь они сливаются воедино. Я, пожалуй, выберу ту, что левее, и выясню, как обстоят дела на подходе к перевалу. Сейчас раннее утро, значит, если я выйду сразу после того, как мы разобьем лагерь, то к ночи проделаю большую часть пути. Думаю, этим временем можно пожертвовать, чтобы избавиться от сомнений. — Тогда я пойду по второй дороге, — заявил Леголас. Услышав это, Тинтур ни капли не удивилась, а вот Гимли недоверчиво сощурил глаза. — Ты? С какой это стати? В ответ Леголас наградил его долгим испытующим взглядом. — Ты что-то имеешь против? — Знаешь, пожалуй, да, — многозначительно хмыкнул тот. — Например, то, что на твоей шее висит Кольцо Всевластия. — Гимли прав, Леголас, — отозвался Гэндальф. — Как бы осторожны вы ни были, риск попасться на глаза оркам все равно есть. Не нужно лишний раз испытывать судьбу. Отдай Кольцо следующему хранителю, или идти с Арагорном придется кому-то другому. Прошло несколько напряженных секунд. Тинтур затаила дыхание, ожидая, какое решение он примет. Леголас достал Кольцо из-под камзола, повертел его в руках, словно размышляя, стоит ли вылазка с Арагорном того, чтобы его лишиться, потом все же снял с себя цепочку и нехотя вручил ее Гимли. Они сошли с тракта, чтобы подыскать место, где отряду предстояло провести пару дней, и двинулись по узкой тропе, которая петляла из стороны в сторону и взбиралась между крутыми холмами с выходами скальных пород и группами высоких деревьев. Первое время окружающий пейзаж был знакомым и привычным, но около получаса спустя дорога нырнула в полную теней разбитую арку с давным-давно разрушенными воротами. Рядом обозначились развалины какого-то здания, состоящие из бесконечного нагромождения глыб и каменных блоков. Несколько фрагментов колонн лежали поперек дороги, обломки кровли были широко разбросаны вокруг. Тинтур поняла, что эти руины остались со времен Второй Эпохи, когда Эрегион пал в войне с Сауроном, начатой им, чтобы завладеть Кольцами Власти. Позже они медленно проехали мимо высокой башни, покосившейся на одну сторону. Под ее потемневшим куполом виднелись распахнутые широкие окна. Тинтур смотрела на них несколько минут, но так не смогла понять, что вызвало у нее тревогу, — на вид постройка казалась совершенно заброшенной. Дальше последовала еще одна череда провалившихся крыш и полуразрушенных стен, ярко освещенных или погруженных во мрак. Пробежавшись по ним задумчивым взглядом, Гэндальф качнул головой и направил коня вперед, объясняя, что предпочел бы задержаться среди развалин, окруженных густой растительностью, а не стоящих почти на виду. Подходящее место нашлось еще через четверть часа. Кусты и деревья, плотно обступавшие руины, не позволяли увидеть лагерь издалека, а частично сохранившийся остов здания обеспечивал защиту от непогоды. Воздух вокруг действительно казался целебным, и все единогласно пришли к выводу, что лучшего варианта им не найти. Спешившись, Боромир сразу побрел собирать хворост, Гимли отправился на поиски воды, а Тинтур сняла седла и упряжь с лошадей. Когда основные приготовления были сделаны, Арагорн и Леголас покинули лагерь, захватив с собой только самое необходимое: оружие и немного еды в дорогу. День прошел на удивление быстро. Тинтур не успела оглянуться — а солнце уже почти село, оставив после себя только розовый отсвет на спинах черных холмов. Теперь, когда долина погрузилась в темноту, она начала ощущать в груди тяжесть беспокойства. Из головы не шли слова Гэндальфа о том, что как бы Леголас и Арагорн ни осторожничали, риск нарваться на орков все равно был. Спасали лишь разговоры у костра. Этим вечером установившееся молчание было нарушено, и посиделки затянулись, раз уж отпала необходимость вставать на рассвете. Еда, приготовленная без спешки, показалось особенно вкусной. Уплетя по две порции жаркого, хранители разбрелись по постелям глубоко за полночь.

***

Тинтур открыла глаза, медленно переворачиваясь на спину. В туманном небе бледно мерцала молодая луна, лицо овевал прохладный ветер. Она села, всматриваясь в угольно-черные тени обступавших лагерь развалин. Никаких подозрительных звуков — только легкий шелест сухой травы, треск костра и мирное дыхание спящих. Этой ночью не храпел даже Гимли. Так и не сумев понять, что заставило ее проснуться, Тинтур скосила взгляд вбок, на пустое место недалеко от себя, где мог бы лежать Леголас, если бы не пошел в разведку вместе с Арагорном. Интересно, — вяло подумала она, — они уже достаточно приблизились к Багровым воротам? Но вместо ответа на этот вопрос, ум озарила причина ее внезапного пробуждения — последняя кружка чая явно была лишней. Тинтур сбросила одеяло, встала, потягиваясь, и на ватных ногах побрела в сторону зарослей. Где-то сзади сонно всхрапнул конь. Ухнул филин, сверкая глазами с дерева. Она обернулась, чтобы удостовериться, что ушла от лагеря достаточно далеко, и присела в кустах. Внезапно тишину надорвал еще один звук — глухой шорох мелких рассыпавшихся камешков. Тинтур резко вскинула голову. Луна высветила в десяти шагах от нее руины очередного здания. Обветшалые колонны, полуразрушенные стены с пустыми глазницами окон, жутко черневшими в ночи… Там наверняка все было усыпано грудой обломков. И если бы кто-то, крадясь мимо, случайно задел плохо лежащий кирпич, а тот увлек за собой еще несколько, это могло бы спровоцировать осыпь, которую она только что слышала… Тинтур во все глаза уставилась на развалины, дрожащими руками возясь со шнуровкой на штанах. В животе тошнотворно засосало, хуже, чем просто от голода. Меч она с собой, конечно же, не взяла. Еще не поздно было вернуться к лагерю — она могла сделать это совсем бесшумно, как все эльфы, но… Вероятность того, что стоявший на часах Боромир, отправившись вместе с ней, обнаружит следы пробежавшей лисицы вместо того, что рисовало ее воображение, была достаточно велика. Тинтур решительно отбросила эту мысль. Нет, она должна сама все проверить. В конце концов, орки в своих гремящих доспехах и с тяжелыми ятаганами в руках не способны передвигаться так тихо. Подняв с земли увесистую корягу, она стала осторожно пробираться вперед. Прошелестел еще один камешек, потом снова все смолкло. Кроны деревьев качались над головой, отбрасывая смутные тени. Тинтур постаралась выровнять дыхание, сделать его медленным, спокойным, еле заметным, как вдруг из темноты донеслось неясное бульканье. Она была готова поклясться, что не видела поблизости водоема, когда отряд ходил здесь кругами, выбирая место для лагеря. Гимли еще жаловался, что ему пришлось пополнять запасы воды из узенького ручья, согнувшись в три погибели. Но ей не мог почудиться этот звук… Не мог ведь? Через миг бульканье сменилось шипением, и Тинтур почувствовала между лопаток каменеющий островок страха, который было невозможно стряхнуть, как бы она ни двигала плечами. Она узнала этот страх. Он будто вернул ее в прошлое, однако ей не удалось отыскать в памяти ничего, что объяснило бы причину его появления. Почему вообще к ней закрались эти мысли? Что такого произошло? Все дело в звуках? Но где еще она могла их слышать? Осознание пришло за секунду до того, как в прорехе между стен мелькнули огромные глаза-блюдца. Моргот, ну конечно же, это был Голлум. — Где она? Мы слышим ее зов, мы чувствуем, что она уже рядом… — пробулькал он, рыская среди обломков. — Мы идем. Ты слышишь, моя прелесть? Да, да, мы идем за тобой! Тинтур спряталась за стволом дерева, удобней перехватывая корягу. Страх превратился в гнев, потому что все это напомнило ей о Бестии. Когда шаги Голлума по-лягушачьи прошлепали куда-то вглубь руин, она уже была готова ринуться следом, но внезапно за ее спиной кто-то негромко произнес: — Тинтур? Что ты здесь делаешь? Я видел, как ты уходишь, но прошло уже много времени, и я… Обернувшись, она метнулась навстречу к приближающемуся Боромиру и зажала ему рот рукой. — Тише! Ты можешь его спугнуть! Несколько секунд он смотрел на нее с непониманием и растущей тревогой, потом отбросил ее ладонь и яростно зашептал: — Ты решила поохотиться среди ночи? Или что это за дурацкие игры? Тинтур с обидой отвела глаза. Ну да, она же отправилась в этот поход исключительно ради развлечения. Но момент, чтобы вступать в споры, был не самый подходящий, и она кивнула головой в сторону подсвеченных луной развалин. — Там прячется Голлум. Нужно его поймать. Боромир недоверчиво нахмурился. — Ты в этом уверена? Я, между прочим, оставил лагерь без присмотра, когда пошел тебя искать. — Ты можешь вернуться, — пожала плечами Тинтур. — Ну да, чтобы ты лазила здесь одна и без оружия, — он указал взглядом на корягу в ее руке. Снова раздался шорох потревоженных камешков. Нетерпеливо косясь на руины, она понизила голос еще на полтона. — Слушай, нельзя его оставлять. Голлум пришел сюда, потому что ищет Кольцо. Пока мы будем будить остальных, он успеет удрать. Сегодня я смогла его случайно заметить, но что, если завтра нам не так повезет? А если он попадет в лапы орков? Как много наших разговоров он слышал? Может, он преследует нас с самого Ривенделла… — Хорошо, хорошо, ты права, — нехотя согласился Боромир, вынимая меч. — Вот что мы сделаем… Видишь арку, где когда-то был вход? Пройди через нее. Я заверну с другой стороны. Когда он тебя услышит, то метнется сразу ко мне в руки. Вдвоем мы должны справиться быстро. Кивнув, Тинтур крадущейся походкой направилась к развалинам. Когда она взбежала по надтреснутым ступеням и ступила под свод, то почти физически ощутила, как зрачки расширяются от охватившей ее темноты. Потребовалось несколько секунд, чтобы к ней привыкнуть. Наконец очертания приобрели более ясный контур, и она медленно побрела по полуразрушенному залу, присматриваясь к кучам обломков. Какое-то время было очень тихо, потом неподалеку снова раздалось знакомое шлепанье. Тинтур юркнула в соседнее помещение. Крыша над ним, видимо, провалилась много веков назад. Куски черепицы, балок и перекрытий валялись на каменном полу, который частично зарос травой. В стенах зияло множество дыр, и лунный свет зловеще подчеркивал их рельеф, сверкая на нитях серебрящейся паутины. Эта комната выглядела еще более ветхой, чем предыдущая, но, по крайней мере, здесь было светлее. — Мя-я-ягкие, со-о-очные, хрустя-я-ящие… — вдруг прозвучало из-за угла. — Мы съедим их… Да, да, моя прелесть… Затаив дыхание, Тинтур прошла вдоль стены и осторожно повернула. Голлум сидел к ней спиной и, судя по чавкающим звукам, что-то жевал. «Или кого-то», — тут же поправила она себя. Было слышно, как его зубы смачно впиваются в мертвую плоть. Тинтур передернуло от отвращения. Она занесла корягу над головой, медленно приближаясь. Оставалось всего несколько шагов. Пять, четыре, три… Вдруг Голлум издал хлюпающий звук, кажется, высасывая кровь из своей жертвы. Редкие волосенки неуправляемо задергались. Два шага… нет, уже всего один… И тут он обернулся. Не хватило всего секунды. Замахнувшись, Тинтур обрушила удар ровно в то место, где находился его затылок, но проклятый мерзавец успел отскочить в сторону. Их глаза на мгновение встретились. По подбородку Голлума еще струилась кровь, изо рта рвалось глухое шипение. Это было крайне гнусное зрелище. За то время, что сбитая с толку Тинтур пыталась прицелиться снова, он с невообразимой для такого маленького существа скоростью унесся глубже в руины. — Боромир, он бежит к тебе! — крикнула она, бросаясь следом. В следующий миг тот выскочил из-за колонны с мечом в руках, перекрывая Голлуму путь к отступлению. «Теперь не уйдет!» — торжествующе ухмыльнулась Тинтур, когда они неслись по коридору навстречу друг другу, собираясь зажать его в тиски. Но радость оказалась преждевременной: хитрая тварь вдруг резко скользнула вбок и перемахнула через дыру в стене, о которой никто из них не догадывался. Клинок запоздало врезался в камень, поднимая в воздух столп пыли и мелкого крошева. Тинтур закашлялась, прочищая глаза, а Боромир уже подталкивал ее к узкой щели. — Ты пролезешь, а я обойду вокруг. Давай, Тинтур, ну же! Со стонами, хрипом и бранью она кое-как протиснула голову, плечи и, наконец, бедра. Тело больно стукнулось об пол. К горлу подступил новый приступ кашля, но в последний миг Тинтур успела заметить тонкую лодыжку, исчезающую в груде обломков. Мучительно содрогаясь от разрывающих грудь спазмов, она бегом кинулась к завалу, вопя подоспевшему Боромиру: — Я его вижу! Вон там! Несколько минут они копались среди камней, передвигая их или отбрасывая в сторону. Серое тельце то показывалось наружу, то снова скрывалось где-то в глубине. Дважды Боромир пробовал дотянуться до него мечом, и оба раза промахивался. Тинтур даже не представляла, сколько прошло времени, прежде чем ей удалось схватить Голлума за предплечье. Тот истошно заорал, задергался, пытаясь освободиться, но приставленный к горлу клинок быстро заставил его утихнуть. Вдвоем они вытащили его из-под завала и впечатали лопатками в пол. — Гадкие… мерзкие… — вырвалось из заляпанного кровью рта. — Кто бы говорил, — тяжело дыша, буркнул Боромир. Тинтур вспомнила, как эти огромные глаза смотрели на нее сквозь прутья решетки в Лихолесье. Резко подавшись вперед, она сдавила Голлуму шею рукой. — Как ты сбежал из пещеры? Отвечай, выродок! — Мы не знаем… Мы не хотели… — захныкал в ответ тот. В этот миг за их спинами раздались грузные шаги. Обернувшись, Тинтур увидела появившегося из темноты Гимли. — Вот те на! — усмехнулся он, закидывая на плечо секиру. — А меня почему не позвали? Боромир сказал что-то в ответ, но она не расслышала. Сейчас ничто не имело значения, кроме Голлума и того, что он мог рассказать о Бестии. — Как. Ты. Сбежал. Из пещеры, — раздельно повторила Тинтур, крепче стискивая пальцы. — Она устроила взрыв… Мы забились к стене, но нам все равно было больно… Много обломков, много пыли… У нас горели веки, слезились глаза… Но когда мы смогли осмотреться вокруг, то поняли, что решетки больше нет… — Кто она такая?! — Мы не знаем! — Она выпустила тебя, и что было дальше? — Она исчезла, а мы затаились в лесу… — Ты видел, как появилась стража? Ты видел, как ее схватили? Голлум прошипел что-то невразумительное, извиваясь под ее рукой. Тинтур снова надавила пальцами на его шею. — Полегче, — вмешался Боромир. — Ты ведь не хочешь его прикончить? Пропустив это замечание мимо ушей, она усилила хватку. — Кто ее послал? Что тебе о ней известно?! — Так, давай-ка лучше я попробую, — заявил Гимли, втискиваясь между ней и Боромиром. Положив секиру себе на колено, он устрашающе провел по острию лезвия кончиком пальца. — Все это происки Сарумана, ведь так? Что еще он задумал? Отвечай, тварь, не то я покромсаю тебя на кусочки! Голлум мертвенно побледнел. Огромные глаза наполнились слезами. Вздрогнув, Тинтур словно посмотрела на происходящее со стороны — как они склонились над маленьким беззащитным существом, как обрушились с сотней вопросов, как она беспощадно сдавила его горло, а он трясся в судорогах, не представляя, что нужно сказать. По лбу заструился ледяной пот. Голлум никогда не выглядел так невинно, как в эту минуту. Сердце Тинтур мучительно сжалось. Поддавшись чувствам, она приподняла ладонь всего на одно мгновение — но ему и этого оказалось достаточно. Зрачки, прежде почти перекрывавшие радужку, вдруг сузились до размера еле заметных щелок. В раззявленном рту сверкнули редкие зубы. А потом эти зубы впились в ее запястье, пронзая плоть до самых костей. Вскрикнув, Тинтур завалилась на Гимли. Гимли, потеряв равновесие, задел Боромира. Боромир покачнулся, смещая меч. Пока, отталкивая друг друга, они пытались подняться, Голлум проскользнул куда-то между развалин и скрылся в сомкнувшейся вокруг него тьме. Вскочив на ноги, мужчины ринулись следом. Несколько секунд Тинтур ошеломленно пялилась на свою руку, потом пришла в себя и бросилась догонять. Началась ужасная неразбериха. Гимли неистово размахивал секирой, Боромир метался рядом, тыча клинком в постоянно ускользавшее тельце. Тинтур кружила среди обломков, всматриваясь во мрак изо всех сил. Один раз им почти удалось загнать Голлума в угол, но тот все равно улизнул, шмыгнув в крошечный проем между стенами, куда было не протиснуться даже ей. Когда, пройдя обходным путем, они оказались по другую сторону от той щели, стало ясно, что она вела наружу и Голлум успел окончательно затеряться среди кустов и деревьев. — Твою ж мать! — вскрикнул Боромир, пиная подвернувшийся под ногу камень. — Вы хоть осознаете, что сейчас произошло? — спросил Гимли после продолжительной паузы. — Мы, трое опытных воинов… точнее, двое опытных воинов и Тинтур, только что взяли и упустили одного маленького, тщедушного засранца. Теперь вы должны мне пообещать, что эльф об этом никогда не узнает, иначе я навсегда в вас разочаруюсь, и ничто на свете не сможет этого изменить. — Вообще-то я тоже эльф, — напомнила Тинтур, усмехаясь его заявлению. Гимли с негодованием поморщился. — Ты облажалась наравне с нами, так что тебя в счет не берем. — А если серьезно, — устало вздохнул Боромир, — мы должны сейчас же рассказать обо всем Гэндальфу. И промыть твою рану. Неизвестно, какую заразу эта тварь могла занести. — Что ж, ладно, — кивнул Гимли, похлопывая себя по груди. — По крайней мере, Кольцо ему не досталось. И уж теперь я ни на миг глаз с него не спущу.