После падения

— Быстрее, — суетился Арагорн. — Лазутчиков мы одолели, но нельзя забывать, что на подходе основная стая. Лошади волновались, опасливо вскидывая головы, и Тинтур, подойдя к своей, принялась шептать ей в ухо, похлопывать по бокам, поглаживать по животу, думая о том, кто бы, Моргот подери, успокоил ее саму? Ее еще потряхивало от случившегося, и, хотя сердцебиение пришло в норму, дыхание восстановилось, а перед глазами перестали мелькать пятна, сказать, что она в порядке, значило бы очень сильно преувеличить. Кольцо дернулось на цепочке, и Тинтур машинально накрыла его рукой. Только этой мерзкой штуки сейчас не хватало. Надо же, в какой неподходящий момент! Она с раздражением переступила через пласт сломанных бурей веток и лишь потом, разжав пальцы, потрясенно глянула вниз. Кольцо. Оно ведь теперь висело на ее шее. До чего странно… Сколько раз Тинтур в мельчайших подробностях представляла, как его заберет, сколько часов провела без сна, сколько нервов потратила, чтобы в итоге… ничего не почувствовать? Заметить его, когда оно само о себе напомнит? Прикрыв глаза, она попыталась прислушаться к своим ощущениям, но обнаружила только, что кожу в том месте, где Кольцо касалось ее тела, едва уловимо покалывает. Хотя, возможно, это происходило потому, что металл был очень холодным. — Уф-ф, ну и бардак, — проговорил Гимли, устало раздувая щеки. Чтобы обойти препятствие из груды валунов, ему пришлось приблизиться к самой кромке обрыва. — Интересно, наши беды на этом кончатся? Наблюдая за ним, Тинтур внутренне поморщилась. Вид бездонной пропасти, через которую минут десять назад ей, Леголасу и Боромиру пришлось перепрыгнуть, показался таким зловещим, что сейчас бы она ни за что это не повторила. — Знаете что, меня не устраивает, как принимаются решения в этом отряде! — заявил Боромир, яростно тыча в труп варга, еще видневшийся далеко позади. — Не было никаких причин, чтобы идти этой дорогой, кроме той, что кому-то казалось очень важным избежать встречи с дунландцами. Вот только если бы Кольцо сейчас лежало на дне расщелины, сочли бы мы эту предосторожность разумной? — С Кольцом все в порядке, — отрезал Арагорн, не сбавляя шага. — Скоро мы выберемся из ущелий, и все неприятности окажутся позади. — Ну, конечно, что еще ты можешь сказать! Тебя не было по ту сторону обрыва! Это не тебя оно пыталось утащить за собой в пропасть! И это не тебе пришлось карабкаться по готовым обрушиться валунам, чтобы забрать его у меня! Это делала Тинтур! Покалывание стало ощутимее, настойчивее. Пальцы рук начали неметь. Через мгновение ощущение странной слабости пронзило все тело. Тинтур открыла было рот, поворачиваясь к Леголасу, который стоял рядом с ней, но он уже накинулся на Боромира, с каждым словом сильнее повышая голос: — Все это так. Но сейчас не время и не место выяснять, кто был прав! Оторвемся от стаи варгов, и тогда мы выслушаем тебя, Боромир! Как выслушивали изо дня в день всю ту проклятую неделю, пока ты носил Кольцо! — Какого Моргота! — злобно осклабился тот. — Я не потерплю обвинений от того, у кого оно было чуть больше суток! Все мы прекрасно знаем, как оно влияет на разум! — Чушь, — отсек Гимли не терпящим возражений тоном. — Это только предлог, чтобы оправдать собственные слабости. Вот на меня оно никак не подействовало. Два раздраженных взгляда — Леголаса и Боромира — мгновенно направились в его сторону. Арагорн гневно вскрикнул: — Может, хватит уже?! Эффекта это не произвело. По крайней мере, не сразу. Тинтур еще с минуту слышала их резкие голоса, сквозь мутную поволоку глядя перед собой. Слабость прошла, но вместо нее где-то под самой кожей заворочалось что-то другое. Чужеродное. Комочек слабой, только зарождающейся боли? Не совсем… Она не понимала… Просто не могла до конца все осмыслить… Вот оно поднимает голову, маяча смутной угрозой, пробегает по бокам, слабо пощипывает, потом сильнее, сильнее, и уже в следующее мгновение огромная ручища сдавливает тисками все тело. Эру, что это такое! Нервы были уже в полном раздрае. Хотелось заорать что есть мочи, чтобы кто-то обратил на нее внимание, но голос не шел, а губы отказывались шевелиться. Паникуя, Тинтур вцепилась в предплечье Леголаса, — тот начал медленно оборачиваться. Теперь все происходило издевательски медленно, а ей — она чувствовала — нужно было спешить. Что-то надвигалось прямо сейчас, в эту самую минуту… Тинтур заметалась, замотала головой, в последний миг успевая поймать взгляд Гэндальфа. Его серые глаза вспыхнули, как сигнальные огни: распознание, тревога. Он отвел полу плаща, собираясь сделать шаг в направлении к ней, но тоже — слишком медленно. Внезапно стало тепло, даже жарко. Ослепительный свет резанул по глазам. Проморгавшись, Тинтур огляделась вокруг и… чуть не взвизгнула, не увидев перед собой мрачные стены расщелины. Впереди не было ничего — одна пронзительная синева без конца и края, зато где-то далеко внизу просматривался примыкающий к отрогу город. Кажется, она смотрела на него с высоты в две, а то и в три тысячи футов. Это был город-крепость. Город-скала. Он каменными ярусами спускался на дремлющую в тумане долину. Его сверкающие на солнце шпили гордо тянулись вверх, на самом высоком из них неподвижным пятном висел стяг — ветра не было. Вдруг все так же неожиданно исчезло, оставив Тинтур с ощущением пустоты. Снова открыв глаза, она поняла, что, как и прежде, стоит у стены расщелины. Ее «отсутствие», судя по всему, заняло не больше десяти секунд — Боромир только закончил произносить фразу, начало которой Тинтур слышала, прежде чем свет ударил в глаза, Гэндальф приблизился всего на два шага, а Леголас, наконец обернувшись, настороженно всматривался в ее лицо. Неприятные ощущения отступили, будто их и не было вовсе. А может… их в самом деле не было? Как и того, что за ними последовало? Может, все это странный морок, навеянный смертельной опасностью, пережитой не больше часа назад?.. Однако, заметив, что все сверлят ее взглядами, Тинтур поняла, что не может просто взять и сбросить случившееся со счетов. — У меня было видение. Только что, — выдохнула она. Гимли фыркнул, закатывая глаза, мол, это же какая-то женская блажь. Боромир вздрогнул, тут же уставившись на Кольцо. Леголас и Арагорн с тревогой переглянулись. Подойдя ближе, Гэндальф мягко коснулся ладонью плеча Тинтур. — Что ты видела? — Минас Тирит. — Что еще? — Это все, — поняв, как странно, должно быть, такие слова звучат из ее уст после того, как неделю назад ей якобы померещилось Кольцо на дне реки, Тинтур нехотя добавила: — Мне стало нехорошо, как будто что-то сжало меня изнутри, потом все заполнил яркий свет, и наконец я увидела город с высоты птичьего полета. Это длилось несколько секунд. Только город. Ничего больше. — Возможно, это знак, — многозначительно изрек Боромир. — Знак того, что нам следует идти на Восток через Гондор. — Не думаю, — мотнул головой Леголас. — Когда Кольцо приносило нам что-то хорошее? Тинтур невольно сглотнула, видя, как в тот же миг изменилось лицо Боромира. Он презрительно усмехнулся, потер челюсть, поросшую жесткой щетиной, затем с самодовольно-хмурой миной бросил Леголасу: — И? Твои предложения? — Держаться первоначального плана. Действовать по ситуации, если необходимо, но не поддаваться сиюминутным манипуляциям Кольца, — мрачно ответил тот. — Сейчас это самая адекватная стратегия, которой можно следовать. Однако Боромир выглядел не слишком убежденным. В конце концов, большинство решений, что принимались в этом походе, строились на удачных догадках, на предположениях, на подсчете шансов, притом что от его исхода зависели десятки тысяч жизней. Кроме того, Тинтур давно не покидало чувство, что их первоначальный план уже потерял тормоза и стремительно несется под откос, где его ждет что-то очень далекое от адекватных стратегий. Но спрыгнуть теперь было уже невозможно. Боромир подался вперед, явно не собираясь на этом останавливаться. От его интонаций у Тинтур разболелась голова. Впрочем, стоило признать, что она не прекращала болеть с того момента, как варг смел ее на противоположную сторону обрыва. Развернувшись, она быстро зашагала вперед, даже не стараясь обходить особенно глубокие лужи. Мысли против воли то и дело возвращались к так называемому плану. Разве можно с уверенностью утверждать, что он у них есть? Все важные вопросы они обсуждали вместе, но только сейчас до Тинтур по-настоящему дошло, что она толком не может вспомнить деталей. А было ли вообще, что вспоминать? И если было, то знает ли это Боромир? И если не знает, то так ли неадекватно его поведение в прошедшие несколько дней? Эти вопросы серьезно растревожили Тинтур, всколыхнув целую волну разрозненных ощущений, которые обрушились на нее — легкое шевеление Кольца, липкая, расползающаяся по телу тревога, распростертый внизу Минас Тирит — и чуть не сбили с ног. Тинтур застыла под порывом ветра, пытаясь собрать внимание по кусочкам. Но сделать это мешал фоном слышимый разговор Леголаса и Боромира, и треск подков о плиты, и подступающий страх, который становилось труднее контролировать. Ведь если подумать, все, что помогало ей держаться изо дня в день, засыпать по ночам, видеть слабый луч света вдали — все это опиралось на слепую преданность Леголасу, который явно не отвечал ей тем же. Но так ли прочна их связь, чтобы подвешивать на нее свои надежды? В последнее время вообще мало на что можно было положиться. Внезапно ее пронзил новый приступ боли, гораздо сильнее первоначального. Тинтур схватилась за виски, изнывая от желания рухнуть на землю, обхватив голову руками. Взгляд натолкнулся на Кольцо. Моргот, конечно! Эти сомнения зародились не сами по себе. Такую же паранойю она неделю наблюдала у Боромира, а теперь сама попалась на эту удочку! Тинтур спрятала цепочку под камзол и медленно побрела вперед, всеми силами стараясь выровнять дыхание. Спустя пару минут ей начало казаться, что разум очистился от тлетворного воздействия, но стоило ей поравняться с Арагорном, как одна зудящая мысль снова дала о себе знать. Она была уже не такой настойчивой и не такой тревожной, но всего за несколько мгновений Тинтур накрутила себя до того, что желание выговориться стало невыносимым. Окликнув Арагорна, она сказала: — Я в общем-то согласна с Леголасом, что не стоит идти в Минас Тирит только потому, что видение мне его показало, но почему мы даже не обсуждаем этот вариант? Не вымолвив ни слова, тот уставился на нее пораженным взглядом. Если бы недоумения в его глазах было чуть больше, Тинтур бы сочла, что ее приняли за сумасшедшую, что сейчас, впрочем, было не так далеко от правды. Однако идти на попятную было уже поздно, и она продолжила: — Из-за того как в целом настроен Гондор, или потому что так бы хотелось Боромиру? — По обоим причинам, я полагаю, — вздохнул Арагорн, устало потирая переносицу. — По первой — в большей степени, по второй — в меньшей. Теперь удивилась уже Тинтур. Это было абсолютно честно. Она опасалась получить размытый ответ, думая, что Арагорну будет трудно признать, что на самом деле он не доверяет Боромиру, но тот не оставил ей шанса себя в этом упрекнуть. — Но если отбросить это видение, что нас останавливает от того, чтобы направиться в Гондор? — не унималась Тинтур. — Мы все равно пройдем через Гриву Рохана. Это будет не такой большой крюк — мы уже делали и большие из-за засады у Багровых ворот. Ты вроде как давно не был в Эдорасе, так откуда тебе знать, что нас там ждет? Если Саруман захватил Изенгард, как мы можем быть уверены, что он не захватил и Рохан? В то время как Минас Тирит хорошо защищен, и среди нас даже есть сын наместника, который готов поручиться, что нас там хорошо примут? Арагорн замотал головой. — Тинтур, остановись. Причин много, и мы их еще обсудим. И их, и твое видение, и все то, что тебя беспокоит. Но сейчас нам надо спешить. Дождь собьет варгов со следа, но это не значит, что они перестанут нас преследовать. Тинтур заставила себя отбросить мысль, что Арагорн просто не хочет обсуждать эту тему с ней, однако чувство неудовлетворенности от его слов никуда не делось. — Просто вы явно знаете о происходящем больше, чем я или чем Боромир. Ты хоть представляешь, как невыносимо пребывать в неведении вообще всегда, двадцать четыре часа в сутки? — в сердцах проговорила она. — Если есть хоть что-то, хоть какое-то объяснение… — Я прекрасно тебя понимаю, — прервал ее Арагорн. — Испытываю это на себе каждый день. Мы все испытываем. Но давай вернемся к этому разговору на привале. Как я уже говорил, нам нужно поторопиться. — обернувшись, он сложил руки у рта и крикнул Леголасу и Боромиру: — Эй, слышите? Ускоряемся! Мы подходим к выходу из расщелины. Оглядевшись, Тинтур поняла, что дорога уже какое-то время идет в гору. Стены ущелья стали ниже, впереди виднелось беспорядочное нагромождение валунов, каменных плит и сломанных бурей ветвей. Видимо, это было последнее препятствие, отделяющее их от ровной поверхности долины, и оно, к несчастью, совсем не выглядело как что-то хоть отдаленно напоминающее ступени, по которым можно провести лошадей. — Придется тут еще все разгребать, — проворчала она, взглядывая на Арагорна. — Придется, — подтвердил он. Он был очень бледным, поникшим, больным, измотанным, как человек, не смыкавший глаз вторую неделю подряд. Схватка с варгами у всех отняла много сил, но у Арагорна с его еще не зажившим плечом — в особенности. Ему бы кое-как дотянуть до момента, когда можно будет ехать верхом, а не отвечать на дурацкие вопросы, которые Тинтур на него обрушила. Она могла бы и раньше заметить, в каком он состоянии, если бы так долго не упивалась тревогами о собственной шкуре. — Прости, Арагорн, — виновато произнесла она. — Зря я к тебе сейчас пристала. Тот молча кивнул, даже не пытаясь из себя что-то выдавить. Леголас и Боромир догнали их, когда Гэндальф, шедший во главе отряда, достиг преграждавших подъем валунов. С минуту он ходил вдоль них взад и вперед, задумчиво почесывая бороду и примеряясь, как лучше использовать посох, чтобы облегчить предстоящую задачу, однако вскоре отказался от этой идеи — к концу ущелья проход сузился, так что предпринимать подобное было опасно. Тяжело вздохнув, Арагорн шагнул было вперед, но Леголас преградил ему путь. — Тебе лучше отдохнуть, мы справимся. Тут не так много работы. Это, конечно, было явным преуменьшением — работы хватало. Впрочем, Гимли при взгляде на хаотично возвышающуюся груду плит, напротив, невероятно воспрял духом. Закатав рукава кольчуги, он деловито провел большим пальцем по лезвию секиры — так, словно оно могло внезапно затупиться, хотя его излюбленным занятием на привалах было точить, а затем еще час отполировывать его до полного блеска. — Никто лучше гномов не знает, как обращаться с камнем, поэтому просто доверьтесь мне, — заявил он. — В пещерах время от времени случаются завалы, так что мы привыкли справляться с ними на раз-два. Начнем во-о-он с того участка. Тинтур по привычке переглянулась с Леголасом. Обычно после упоминания чего-то гномьего от кого-то из них следовала острота, но сейчас ей ничего не приходило в голову, кроме жалоб о том, что у себя в подземелье они, наверное, работают с инструментами, и в спину им стая варгов уж точно не дышит. Расправив уставшие плечи, она неохотно побрела к месту, на которое указал Гимли, как вдруг Леголас остановил ее за предплечье. — Тинтур, тебе тоже лучше отдохнуть. Ты неважно выглядишь. — Всегда приятно такое услышать, — кисло заметила она, с усилием отдирая от лица прилипшие волосы. — Я не о том. — Знаю. Просто… — Тинтур поддела цепочку пальцем, чтобы ослабить давление возле шеи: Кольцо начинало тяжелеть. — Сейчас что-то делать для меня все равно лучше, чем просто подпирать стены. И хоть какая-то польза будет. Заприметив относительно небольшой обломок валуна, она присела на корточки и попыталась его сдвинуть, но совершенно не приблизилась к своей цели. Где-то над ухом снова раздался голос Леголаса: — Как Кольцо? — Может, у него и спросишь? — не сдержалась Тинтур, с яростью толкая не желавший подчиняться ей камень. Моргот. Ну, вот опять. Она ощупала поверх камзола очертания цепочки, ничего этим не добившись и начиная еще сильнее нервничать. Дела ведь шли хорошо, они почти выбрались. Зачем раздражаться из-за всего подряд, когда неприятности скоро кончатся? Однако собственное тело не спешило внимать доводам рассудка. — Тинтур, я просто хочу знать, если тебе потребуется помощь, — незаметно оказавшись рядом, Леголас одним движением поднял лежащий перед ней обломок. Теперь расстояние между ними сократилось настолько, что она чувствовала его дыхание над своим виском и его запах, от которого голова кружилась голова. Это было уже за гранью. Никто другой из отряда никогда бы не подошел к ней так близко, а почему он подошел? И, Эру свидетель, это далеко не впервые. Не может же он не замечать? Неужели он тоже… Тинтур не смогла закончить эту мысль, потому что в мозгах все смешалось окончательно. Сердце колотилось как бешеное, кровь в венах, казалось, вот-вот вскипит. Она уже не понимала, придумала она все или нет и чего она хочет больше — броситься ему грудь и разрыдаться или оттолкнуть его как можно сильнее и уйти. Прошло еще несколько невыносимо долгих секунд, прежде чем она смогла из себя выдавить: — Ну, ладно… Тогда я, пожалуй, разгребу ветки. Вскочив на ноги, Тинтур двинулась прочь, возможно, чуть резче, чем следовало. Это был нелепый и позорный побег, которому было суждено так же нелепо и позорно закончиться. Она не учла, что от сидения в неудобной позе ее ноги затекли, и слегка пошатнулась, проходя по шаткой каменной россыпи. Под подошвой сапога что-то внезапно сдвинулось, лодыжку обожгло жгучей болью. Из груди вырвался приглушенный стон, Тинтур взмахнула руками, с трудом удерживая равновесие. И хоть устоять ей удалось, застрявшую ногу пришлось высвобождать Леголасу, которого она сперва наградила таким сердитым взглядом, будто это он был во всем виноват. Потом, все же судорожно пробормотав слова благодарности, Тинтур ушла, не найдя в себе сил еще раз взглянуть ему в глаза и гоня воспоминания о том, как приятно тепло растекалось вверх по ее телу, когда он крепко сжимал ее голень. Они возились с завалом больше часа, и к тому времени, как путь наверх был расчищен, все вымазались в грязи так, что Тинтур была бы не прочь снова попасть под ливень — еще холоднее, чем сейчас, ей все равно не станет, зато хоть как-то отмоются руки, одежда и волосы. Усталость отошла на второй план, или, возможно, тело просто было уже ей переполнено — так, если налить вино в полный бокал, оно непременно прольется через край. С другой стороны, она хотя бы не раскисла и смогла преодолеть трудности с замечательной стойкостью — после неприятной ситуации с Леголасом работа пошла на удивление хорошо. Поднявшись на поверхность, Тинтур решительным взглядом осмотрела окрестности. К югу от ущелья поднимался низкий гребень с росшими на вершине долговязыми деревьями. Небо стало светлее. Слабые лучи вечернего солнца засквозили в просветах между облаками, и поперек долины протянулись длинные тени. Все внутри Тинтур ликовало от мысли, что теперь можно ехать верхом — в ее случае это значило не только меньше напрягать ноги, но и не разговаривать, а следовательно, ни с кем не рассориться и не нажить себе еще больших проблем. Когда Арагорн скомандовал готовиться к выступлению, она тут же засунула ногу в стремя. Горизонт был чист, и ничто не указывало на скорое появление варгов, однако он с силой пришпорил коня, так что Уголек ринулся вперед, взметая грязь из-под копыт. Тинтур накрутила поводья на руку, пропуская вперед лошадей Леголаса, Гэндальфа и Боромира. Сегодня ей хотелось скакать в арьергарде. Редкие деревья так и мелькали с обеих сторон, полотно долины разворачивалось под ногами коня. Слух наполнился оглушительным топотом. Ветер бил в глаза, хлестал прямо в лицо. Впрочем, холод Тинтур тоже почти больше не чувствовала. Она быстро оглянулась через плечо: расщелина осталась далеко позади, теперь она была лишь темным пятном на фоне бурой прошлогодней травы. Кажется, все наконец закончилось. Единственное, о чем пока оставалось беспокоиться, это как не отстать и не вылететь из седла. Они скакали несколько часов, переходя с галопа на рысь, потом снова с рыси на галоп. За это время Тинтур даже умудрилась забыть о Кольце, пока то не напомнило о себе внезапной вибрацией, на миг пронзившей все ее тело. Грудь начало покалывать. Затем это странное ощущение распространилось на шею, поползло по затылку, объяло голову. Тинтур замерла, выпрямившись в седле. Как ни странно, страха она не чувствовала. Она словно наблюдала за происходящим со стороны, глазами уличного зеваки, который со скуки прогуливается по городской площади, зная, что в любой момент может уйти. Разница была в том, на самом деле Тинтур уйти не могла. А в эту самую секунду — даже не хотела. В прошлый раз за покалываниями последовало видение, может, так произойдет и теперь? Она вновь невольно воскресила в памяти пейзаж Минас Тирита. Картинка все еще была подробной, словно намертво отпечаталась в памяти, и теперь в любой момент ее можно вызвать перед взором, сохранив детали. Да, было в этом что-то ненормальное — нельзя отрицать. Но она жаждала увидеть еще одно видение, которое будет способно пролить свет на происходящее, дать хоть какую-то зацепку, хоть какой-то намек на ответ. В конце концов, мало что в этой жизни случается просто так. Тинтур закрыла глаза, прислушиваясь к своим ощущением. В следующий миг лошадь слегка мотнулась вправо, и она вздрогнула, крепче вцепляясь в повод. Протянув руку, погрузила пальцы в жесткую гриву, поглаживая и успокаивая. Потом снова прикрыла веки — ничего не произошло. Хотелось немедленно попробовать снова, но уже опускались сумерки, и Арагорн вроде бы присмотрел место, где они разобьют лагерь. Пришла пора спешиваться. Очутившись на земле, Тинтур почувствовала себя такой измотанной, будто сама пробежала по меньшей мере три сотни лиг. По воздуху летали сухие листья. Все казалось замедленным, как во сне. Один, грациозно, кружась, приземлился рядом, и она старательно растоптала его, растерла подошвой сапога. Вновь мелькнувший перед глазами пейзаж Минас Тирита осколком стекла врезался в виски. Тинтур села на траву, опираясь спиной на замшелый валун. Глаза начало жечь. Уперев локти в колени, она накрыла лицо ладонями, надавливая подушечками пальцев на закрытые веки. Темнота никогда не казалась такой приятной, как в тот миг, когда в ее видении луч солнца на шпиле Минас Тирита вспыхнул особенно ярко и все рассыпалось горстками пепла. Через несколько минут она заставила себя поднять голову и увидела, что Гимли разложил для ужина отличный костер — возле опушки, откуда они могли сразу увидеть, если с холмов впереди кто-то начнет наступать. Остальные, как всегда во время привала, суетились неподалеку. Тинтур подбрела к огню. Где-то у ее ног мгновенно появилась тушка тетерева — она так и не смогла вспомнить, кто ее туда положил. Запасы готовой еды у них кончились, с завтрака ничего не осталось, так что без готовки этим вечером было не обойтись. Тинтур с ненавистью глянула на птичье тельце — Эру, это ведь сперва ощипать, разделать, потом сварить… К несчастью, все вокруг уже были чем-то заняты, так что шансов уклониться от этой задачи у нее было не много. Через несколько минут к костру подсел Гимли — помогать. Пошарив в небольшом мешке, он достал щепотку соли и бросил в котелок. — Последняя. Надеюсь, этот ужин удастся на славу, потому что с завтрашнего дня вся наша еда будет пресной. Тинтур покивала, продолжая монотонно выдергивать перья. — И снова придется охотиться. Этот тетерев — тоже последний. Гимли с досадой покачал головой, отложил пустой мешок в сторону и взялся за половник. Какое-то время они молчали, погрузившись каждый в свое занятие. Дувший днем ветер утих, оставив в воздухе пронизывающую до костей промозглость. Сумерки налились синевой. В душе у Тинтур было пусто и пасмурно. Она посмотрела на Гимли, собираясь завести разговор о какой-то ничего не значащей ерунде, как вдруг тот, поймав ее взгляд, спросил: — Ты тоже заметила, да? Тинтур молча дернула плечами, совершенно не понимая, о чем идет речь. — Я о Кольце, — пояснил он. — Количество дней сокращается с каждым разом. Леголаса в расчет пока не берем. Арагорн носил его больше десяти дней. Я семь. Боромир шесть. И мне вот интересно, сколько продержишься ты? Тинтур мрачно усмехнулась. Гимли со своей твердолобой прямолинейностью всегда умел настроить беседу на нужный лад. — И каковы твои ставки? Пять дней? Четыре? Один? — Пожалуй, что пять, — поразмыслив, ответил он. — Зная, как ты бываешь уперта, я мог бы даже на что-то поспорить, но из ценного у меня сейчас только высокопробная гномья настойка, а ей я так рисковать не готов. — А у меня только этот меч, — вздохнула Тинтур, опуская глаза на ножны, в которых на самом деле лежал меч Леголаса. — Но если вдруг по невероятному стечению обстоятельств ты выиграешь и мне придется его отдать, то, скорее всего, это будет мой последний день на этой земле. Ухмыльнувшись, Гимли снова погрузил половник в уже кипящую воду. Подошли Боромир и Леголас. Последний сел рядом с ней, накинул на нее свой плащ и, вооружившись охотничьим ножом, забрал ощипанную тушку. Только сейчас Тинтур поняла, что несмотря на близость костра, все это время сотрясалась от мелкой дрожи. Ноги высохли, но так и не согрелись. Она придвинулась ближе к огню, наблюдая за тем, как струйка дыма вздымается в почерневшее небо. — А мне интересно, будут ли у меня еще видения, — призналась она. Гимли скептически свел брови. — Даже если это действительно было видение, в чем мы пока совсем не уверены, то это не значит, что мы должны на него полагаться и искать в нем какой-то смысл. Все эти ваши эльфийские заморочки редко до добра доводят. В общем, не верю я в эту муть. — Постой-постой, тогда что это было, если не видение? — возмущенно встрепенулась Тинтур. — Ну, ты впечатлительная, — пожал плечами Гимли. — И эмоциональная, — буркнул из темноты Боромир. — Что по-вашему это значит? Леголас отложил нож, передал разделанное мясо Гимли и повернулся к ней. — Тинтур, в Ривенделле мы пересмотрели карты всего Средиземья, и Гондора в том числе. Там была куча планов и всевозможных набросков, которые ты, наверное, хорошо запомнила. К тому же Боромир весь поход в красках описывал Минас Тирит. Все это могло всплыть в памяти в критический момент и сложиться в картинку, которую ты нам описала, — Леголас подкинул в костер охапку сухих веток и снова взглянул на нее. — Я не говорю, что все непременно так и есть, просто это тоже возможно. Нельзя строить какие-то теории, опираясь на то, в чем мы не уверены. Если видения повторятся, тогда уже будет что обсуждать. Тинтур раздраженно заправила выбившуюся прядь за ухо. Она ждала от него поддержки, а вовсе не таких слов, и ей ужасно хотелось его за них упрекнуть — жаль, она не имела на это права. — Я не какая-то сумасшедшая, которая не чувствует разницы между реальностью и собственными фантазиями! — вскинулась Тинтур, начиная распаляться. — Я видела все в подробностях! Боромир, вот спроси меня о какой-нибудь детали, которую я иначе не могла бы знать! Тот задумчиво потер переносицу. — Это не так просто. Я-то в отличие от тебя никогда на Минас Тирит с высоты птичьего полета не смотрел. Тинтур почувствовала, что раздражение начинает превращаться в злость, что она с каждой секундой теряет позиции и что они все равно не воспримут ее всерьез, что бы она ни сказала. Но продолжить стоять на своем было теперь делом чести. — Просто как вы не понимаете, что видение может быть важно? Кольцо уже проворачивало с нами всякие фокусы, но что если даже оно, каким бы всесильным и могущественным его ни называли, не может контролировать абсолютно все? Может, видение промелькнуло независимо от его воли? Или даже наперекор ей? Может, я действительно увидела Минас Тирит не просто так? Боромир заинтересованно приподнял голову. Гимли фыркнул, складывая руки на груди. — Еще скажи, что видение показало тебе то, что сейчас видит Око, и что если мы научимся их правильно трактовать, то сможем узнать тайные планы врага. Тинтур задохнулась от волнения, пораженная этой мыслью. — Но ведь такое тоже возможно! — Так, стоп! — Леголас резко встал, обведя хмурым взглядом всех присутствующих. — Этот бессмысленный спор зашел слишком далеко. Конечно, чисто теоретически то, о чем ты, Тинтур, говоришь, возможно. Как и то, что Кольцо намеренно показало тебе Мирит Тирит, чтобы заставить тебя так думать. Как и то, что это вообще было не видением в общем понимании слова, а чем-то другим. Мы сейчас просто переливаем из пустого в порожнее. Пора это прекращать. Тинтур тоже вскочила со своего места. Плащ Леголаса соскользнул с ее плеч, но она этого не заметила. Нервы были уже на пределе, Кольцо нещадно тянуло вниз, глаза ломило, в голове метались разрозненные обрывки мыслей. Казалось, внутри нее сейчас что-то взорвется. Тинтур закусила губу, пытаясь как-то с собой совладать. Проклятье, Леголас как всегда оказался прав. Этот пустой треп стоило закончить куда раньше. Она развернулась, чтобы отойти от костра, но Гимли тут же ее окликнул: — Ты что, даже не попробуешь последней вкусной похлебки? Тинтур мотнула головой, делая шаг в темноту, потом вдруг обернулась и, натолкнувшись на взгляд Леголаса, все-таки не смогла себя остановить: — Нет, мне надо срочно идти вспоминать, наброски каких городов мне попадались, чтобы потом выдумать себе новое видение! После ее ухода разговор у огня так и не возобновился. Тинтур думала, что тишина пойдет ей на пользу, но уснуть сразу ей не удалось. Сперва она долго ворочалась на плаще, ища удобную позу, потом как всегда начала прокручивать в голове события минувшего дня, мучительно сознавая, что завтра ей предстоит сгорать от стыда перед Леголасом на протяжении всего утра. Спустя час стало уже не до самокопаний. Тинтур обнаружила, что Кольцо и цепочка источают такой ледяной холод, что ее начало знобить. Дрожащей рукой она выправила их из-под одежды, но это ничем не помогло — холод распространялся по телу даже сквозь плотную ткань. Свернувшись в клубок, она снова закрыла глаза в надежде, что сон избавит ее от мучений. Однако сон все не приходил. Лежа в той же позе, Тинтур обреченно слушала, как один за другим укладываются остальные. Ее лоб начал гореть, затем волна огня прокатилась по всему телу — волна, от которой не стало теплее. Ломило плечи, спину и колени. В уме извивались и плавились какие-то мысли, но здравой из них была лишь одна: от Кольца еще никому не становилось так плохо. Тинтур просто хотелось согреться. Казалось, все остальное тогда пройдет. Надо было кого-то позвать, попросить еще одеяло, переместиться ближе к костру — да что угодно… Но сил не хватало даже на то, чтобы пошевелить пальцем. Ситуация представлялась совсем безвыходной, как вдруг она услышала рядом с собой шаги, которые сразу узнала. — Леголас… — позвала Тинтур, с трудом размыкая обветренные губы. — Мне очень холодно… Он чем-то ее накрыл, потрогал лоб, потом откинул то, чем накрыл, и лег рядом с ней. С Тинтур разом сползла наползающая дремота. Внутри встрепенулся протест: да как он смеет! С чего он решил, что с ней так можно? В какой момент она совершила ошибку, позволив ему так с собой обращаться? Она попыталась отстраниться, но Леголас лишь крепче прижал ее к себе. Тинтур беспомощно забилась в его объятьях, чувствуя, что вот-вот потерпит провал в этой заведомо проигрышной борьбе. — У тебя жар. Тебя нужно срочно согреть, если завтра не хочешь проснуться с воспалением легких, — тихо объяснил Леголас, продолжая притягивать ее к себе. Окончательно выбившись из сил, Тинтур уронила голову ему на плечо, только сейчас сознавая, какой же он теплый. По телу начала расползаться приятная тяжесть. Ей расхотелось драться. — Все равно это неправильно… — прошептала она, представив, что подумают остальные, найдя их утром в таком положении. Словно прочитав ее мысли, он сказал: — Давай спи. Я уйду перед рассветом. Тинтур в который раз за ночь закрыла глаза, ощущая нестерпимую потребность прижаться к нему еще ближе, обвить его целиком, руками и ногами. Но, сделав это, поняла, что ей все равно мало.