После падения

Арагорн и Боромир вернулись из разведки три часа спустя. Три часа ожидания, конечно, совсем не срок. Леголас помнил, как однажды сутки просидел вместе с отрядом в руинах старой крепости под грохотом камнеметов и нескончаемым треском готовых в любой миг обрушиться крыш — вот тогда время тянулось действительно медленно. Сейчас же он успел починить несколько стрел и без аппетита съесть приготовленную Тинтур похлебку, сперва по-идиотски злясь на Кольцо, из-за которого не пошел в разведку — туда, где прямо сейчас, возможно, что-то происходит и где на самом деле должен был быть именно он, — затем, с опаской начиная замечать, что Кольцо начинает действовать на него, но как-то совсем иначе, непонятно и более пугающе, когда фигуры Боромира и Арагорна проступили из-под покрова тьмы. К тому моменту тревога в нем разыгралась уже не на шутку. Вскочив на ноги, Леголас в нетерпении уставился на Арагорна. — Плохие новости, — отрезал тот, заметив его пристальный взгляд. — Мы нашли поселение дунландцев, но никаких признаков жизни там нет. Мертвая тишина, ни одна струйка дыма в воздух не поднимается. Город обнесен стеной, и близко подобраться мы не смогли, но даже с далекого расстояния ясно, что жилые поселения так не выглядят. В голове Леголаса на миг снова вспыхнуло бессмысленное сожаление о том, что он не смог отправиться с ними, но он тут же осадил себя, рассудив, что кому-кому а Арагорну в этом вопросе доверять можно и что их вдвоем с Боромиром было достаточно, чтобы оценить обстановку. — И никаких признаков битвы, вторжения? — спросил Леголас. Арагорн покачал головой. — Нет. Но они ушли недавно, и у этого должна быть причина, — он нахмурился, закусывая губу. — Моргот, как мне это не нравится… Вы с Гимли видели скот. Если они его бросили, значит, торопились, бежали от чего-то. Но от чего? — Нужно это выяснить… — начал было Леголас, но Боромир его оборвал: — Это еще не все. Там были следы. У ворот сотни следов, уходящих на юг. И еще немного здесь, не так далеко от нас. К лагерю они не вели, но кто знает, может, тот, кому они принадлежали, прознал о нашем присутствии. Может, за нами следили с той минуты, как мы пересекли границу Дунланда? Леголас медленно кивнул. В текущих обстоятельствах даже такое предположение казалось допустимым. Наконец Арагорн подытожил: — В общем так. Нужно сворачиваться. И как можно скорее. Пожалуй, это было самое ожидаемое, что он мог сейчас сказать, но Леголас отчего-то внутреннее вздрогнул, резко переводя на него взгляд. Впервые с самого дня их встречи он был настолько категорически с ним не согласен. — Ты уверен? Просто взять и уйти? Не разобравшись, не найдя причины? — Больше нам ничего не остается, — развел руками Арагорн. — Впереди целая ночь. Я могу сделать вылазку. Один. Если нужно, Кольцо передам Гимли. Задержимся всего на несколько часов и, возможно, я что-нибудь обнаружу. — Слишком опасно. Леголас крепче сжал древко лука, чувствуя, как начинает терять терпение. — А идти в неизвестность не слишком опасно? Откуда ты можешь знать, что то, от чего они бежали, там нас не настигнет? — Мы будем продвигаться вдоль той дороги, которой ведут следы, — вмешался Боромир. — Как я уже сказал, они уходят на юг. Нам все равно в ту сторону. Леголас с трудом удержал себя от того, чтобы закатить глаза. Они, оказывается, все решили еще до возвращения в лагерь, а теперь просто ставили его перед фактом. — Даже если эти следы приведут нас прямиком в ловушку Сарумана? Вздохнув, Арагорн шагнул к нему и отвел чуть в сторону. — Леголас, я понимаю, как это выглядит. Да, возможно в последнее время мы только и делаем, что слепо бежим куда-то в потемках. Но сейчас я исхожу из интересов всего отряда, всей нашей миссии. Поверь, при любых других обстоятельствах я бы с тобой согласился… — он помотал головой, озабоченно сдвигая брови. — Но сейчас мы просто не можем позволить себе рисковать. — Когда-нибудь все равно придется, — сухо заметил Леголас. — Я знаю. Однако я намерен оттягивать этот момент покуда возможно. Повисло недолгое молчание, потом Арагорн снова сказал: — Идя по следам дунландцев, мы тоже рано или поздно что-то выясним. Они понимали, что происходит, и неспроста отправились на юг. Кроме того, после того как мы узнали, что кто-то проходил не так далеко от лагеря, нам всем точно стоит держаться вместе. Леголас нехотя кивнул, признавая, что Арагорн все же в чем-то прав. Да, сам он привык действовать по-другому, но теперь рядом был не его отряд, а кучка вызвавшихся идти в Мордор воинов и не только, которые, кроме этого похода, не имели между собой ничего общего и если бы не обстоятельства, скорее всего, вообще бы никогда не встретились. Вдобавок еще это проклятое Кольцо все здорово усложняло… Он скосил взгляд к потухшему костру, у которого клевали носом Гэндальф и Гимли. Тирон, стоявший на часах, смотрел в их сторону со смесью интереса, легкой тревоги и нетерпения на лице, но как истинный страж не мог оставить свой пост. — Пойду сообщу им, что нужно собираться, — буркнул Арагорн, устало потирая переносицу. — А ты скажи Морохиру и Тинтур. Леголас обернулся. Морохир и Тинтур сидели поодаль на старом пне, так же уставившись на них во все глаза. При виде этого зрелища по всему телу прошлась внезапная волна тошноты, заставившая сердце биться медленнее и тяжелее, на миг притупившая остальные чувства. Стиснув зубы, он все равно двинулся к ним, как вдруг Арагорн его окликнул: — Леголас, вы ведь не заметили ничего странного, пока нас не было? Он не мог ничего заметить, потому что даже не пытался — последние два часа Кольцо настолько захватило его мысли, что он просто был не способен сосредоточиться на чем-то другом. Тинтур и Морохир тоже — очевидно, те были слишком увлечены друг другом. Гэндальф и Гимли спали. Выходит, возможность имелась разве что у Тирона, но на него Леголас почему-то особо не рассчитывал. — Нет, а в чем дело? — Да следы никак не дают мне покоя… — вздохнул Арагорн, тут же отмахиваясь: — Ладно, не бери в голову. Однако не думать об этом было теперь непросто. Он снова зашагал к пню. Потом, с сумятицей в мыслях, под непрекращающуюся вибрацию Кольца, от которой по спине бежали мурашки, принялся рассказывать Тинтур и Морохиру о том, что озвучил ему Арагорн. Едва успев дослушать, Морохир подскочил на ноги и, зачем-то попытавшись всучить ему пустую флягу, быстрым шагом направился к костру, вокруг которого были рассредоточены их основные пожитки. Фляга выскользнула из рук. Проводив его рассеянным взглядом, Леголас несколько секунд шарил рукой по траве, пытаясь нащупать отлетевшую в сторону пробку и недоумевая, с чего вдруг тот так сорвался: все еще не мог спокойно выносить его общество или хотел продемонстрировать остальным готовность к любому участию в делах отряда? Так и не определившись с ответом, Леголас покосился на Тинтур. Она, напротив, не сдвинулась с места. Времени рассиживаться не было, но он почему-то все равно опустился рядом с ней. Начинала болеть голова, в груди свербело. Леголас с вялым, тупым отрешением посмотрел на флягу. Обычно с ним такого не происходило, но с тех пор, как к Кольцо перешло к нему, все буквально валилось из рук. Тинтур, конечно, не могла этого не заметить — он уже чувствовал на себе ее упрямый, испытывающий взгляд. Леголас не стал поворачиваться. Не хотелось ни о чем говорить. Просто посидеть рядом минуту или две, пока одному из них не станет неловко от того, что они прохлаждаются, в то время как другие торопливо собирают вещи. Однако Тинтур все же спросила: — Леголас, все в порядке? — Конечно, — кивнул он, все так же уставившись на полосу часто растущих деревьев, слившихся в сплошную размашистую линию в царящем мраке. Не удовольствовавшись таким ответом, Тинтур подсела ближе и развернула к себе его лицо, желая убедиться во всем самостоятельно. Их взгляды встретились. Несколько секунд ее прикосновение согревало его скулу, потом тепло исчезло. Леголасу показалось, что внутри у него что-то оборвалось. Пара жалких, ничего не значащих мгновений, которые ушли и больше не повторяться, — Моргот, но почему же они были для него так важны? Их кто-то окликнул. Поднявшись, они в молчании дошли до кучи вещей, сгруженных у кострища. Тинтур двинулась дальше, а Леголас задержался у мешков с кухонной утварью, чтобы бросить туда флягу Морохира. — Да знаю я, что все устали, — донесся до ушей раздраженный голос Арагорна. — Но сейчас для нас гораздо безопаснее двигаться, чем оставаться на месте. Казалось, что он отвлекся всего на один миг, но, внезапно осмотревшись, он обнаружил, что почти все сумки с вещами уже навьючены на лошадей. Сознание было тяжелым, замутненным. Мысленно ругая себя за рассеянность, Леголас зашагал к Гнедому, но, обходя Уголька, вдруг остановился. Что-то не укладывалось в привычный распорядок, и вскоре он понял что. У них было пятеро коней, а, с учетом новоприбывших, членов в отряде стало восемь, в результате чего Морохиру пришлось путешествовать на одной лошади с Арагорном, а Тирону — с Боромиром. Сейчас же позади седла Уголька располагались две увесистые сумы, не оставлявшие места для второго всадника. Минутой позже Леголас заметил, как Морохир, весь приосанившийся, как-то по-особенному приободрившийся, направляется к лошади Тинтур. Презрительно фыркнув, Леголас одним быстрым прыжком вскочил в седло. Никого не касается. Никакой ревности. Они просто старые знакомые, которых лишь с огромной натяжкой можно назвать друзьями. Но когда рука Морохира по-хозяйски обвила талию Тинтур, якобы, чтобы ему было проще удержаться при быстрой скачке, Леголас в ошеломлении понял, что умирает от ревности. — Тебе лучше ехать во главе отряда, — обратился к нему Арагорн. — Опасность может таиться на каждом шагу, так что я очень полагаюсь на твое острое зрение. Леголас кивнул, направляя Гнедого вперед. Наверное, стоило ему сказать, что с острым зрением сейчас проблемы, как и с концентрацией в целом, однако он этого не сделал. То ли помешала излишняя самоуверенность, обещавшая, что в критический момент он сможет взять себя в руки, — раньше ведь всегда мог, — то ли гордость. Первое время он яростно старался собрать воедино расползающиеся мысли, настороженно осматривал любые тени и очертания, однако приходилось признать, что с каждой проскальзывающей минутой это удается ему все хуже. Кольцо висело на шее мертвым грузом. Та область, где оно соприкасалось с телом, так глубоко впитала в себя его леденящий холод, что Леголасу казалось, что если прямо сейчас в его грудь вонзится стрела, он этого даже не почувствует. Ничего, говорил он себе. Все в отряде носили Кольцо гораздо дольше него и как-то справлялись. У него просто нет выбора. Его отец, который, сколько Леголас себя помнил, в основном обращался с ним как с соперником, которого желал сокрушить, и лишь совсем изредка — так, словно он был единственным, что ему дорого в этом презренном мире, кроме благополучия его королевства и подданных, осудил бы его за одни эти мысли. Но, помимо мыслей, сосредоточиться мешал тихий нескончаемый шепот Морохира и Тинтур. Леголас не мог уловить, о чем они говорят. Впрочем, он не хотел знать. Одного напоминания о том, что они едут прямо за ним, что, наверное, он сидит к ней непозволительно близко и его рука еще плотнее прижимает ее к себе, было достаточно. Внезапно его даже посетила догадка, что Морохир тогда так заторопился исключительно для того, чтобы устроить себе совместную поездку с Тинтур, но он счел ее недостойной и отбросил. Как ни крути, он не внушал Леголасу доверия далеко не из-за связи с Тинтур. Сигнал о том, что с ним могут возникнуть проблемы, замаячил в сознании еще в момент их первой встречи. Пожалуй, Боромир тоже относился к числу тех, с кем могут возникнуть проблемы, но он хотя бы был предсказуем: можно не сомневаться, что при решении любых важных вопросов он будет мешать и противоречить на каждом шагу. А с Морохиром ни в чем нельзя быть уверенным. Тинтур знала его куда лучше. Как она могла так упорно этого не замечать? Леголас выпрямил спину, пытаясь размять затекшие мышцы. Кольцо все так же давило на разум, продолжая превращать с таким трудом установленный в голове порядок в вязкую кашу. Он снова принялся усиленнее смотреть по сторонам, заметил следы, о которых говорили Боромир и Арагорн, и потянул на себя поводья, чтобы заставить Гнедого умерить темп. Следы принадлежали человеку, в этом Леголас был уверен. До лагеря они действительно не доходили, но один факт того, что кто-то бродил так близко, внушал тревогу. Через какое-то время он их потерял. Пришлось оборачиваться к Тинтур, чтобы спросить ее, в каком месте они свернули в другую сторону, но они с Морохиром этот момент также упустили. Кричать Арагорну Леголас не стал. К полуночи ветер совсем утих, и нарушать повисшую тишину было бы опрометчиво. Через четверть часа они выехали к поселению дунландцев. Оно выглядело ровно так, как описывал Арагорн, и до боли напоминало Пригорье с той разницей, что ворота в город были целы и не измазаны кровью. Тишина стояла уже такая, что каждый шаг лошади казался оглушительным и способным навлечь беду. Вереница сотен новых следов тянулась от ворог на юг по полузаброшенному неширокому тракту. Люди уходили с лошадьми и повозками, а часть вещей, судя по всему, просто волочили за собой. Пыльное полотно дороги было сплошь изрезано отпечатками ног, копыт и колес, дальше, дальше и дальше — покуда глаза могли что-то различить в скудном свете полумесяца. Минуту Леголас смотрел на ворота. В нем боролись два противоречивых желания: войти в них и узнать, что же все-таки произошло, и убраться отсюда как можно раньше. В следующий миг он внезапно заметил, что Кольцо перестало холодить его грудь, дрожащей от волнения рукой проверил, на месте ли оно, и облегченно выдохнул, потому что оно было на месте. Потом пустил Гнедого по тракту. Вскоре Леголас пришел к мысли, что Кольцо понемногу начало его отпускать. Вернее, ухватился за эту мысль, окунулся в нее, растворился в ней полностью — настолько она была заманчива. О том, как сильно он поторопился, он понял немного позже. Первые несколько минут по-прежнему ничего не происходило, а потом, когда большая тяжелая туча скрыла собой полумесяц и дорога, и все вокруг погрузилось в беспросветный мрак, — вот тогда все и началось. Леголас почувствовал в висках сильное жжение. Кольцо дернулось на цепочке, заскользило по его груди из стороны в сторону. Внезапно стало еще темнее. И еще, и еще — хотя темнее, казалось, было уже некуда. И наконец стало настолько темно, что он не видел ни шею Гнедого, ни тракт впереди — он вообще больше ничего не видел. Вздрогнув, Леголас вцепился в поводья до белизны в костяшках. Тишина стала не просто тишиной — она была оглушительной, словно он напрочь лишился слуха. Виски ломило. Он ощущал, как что-то приближается, хотя как и чем он мог это ощущать в полном безмолвии и мраке, было не ясно. Потом он увидел его. Око. Узкий зрачок с кривыми, изломанными очертаниями и беснующимся вокруг пламенем. Оно приближалось, надвигалось на Леголаса, источало на него волны злобы и ненависти, проходило сквозь него, заполняло, затмевало его, становилось им, исчезало, вновь появлялось из ниоткуда, приближалось, и снова, снова, снова по кругу. Дикая боль в висках, в ушах, в глазах. В его теле не было больше клеточки, которая бы не вопила от боли. Вдруг — резкий столп света. И все исчезло. В голове прояснилось, когда Гнедой, истошно заржав, взвился на дыбы. Леголас, все еще плохо соображая, по инерции с силой ткнул его сапогами под ребра. Гимли возмущенно ругался за его спиной. Сам он крепко вцепился в поводья, а вот как тот умудрился не выпасть из седла, оставалось загадкой. Лошадь Тинтур, не успев сориентироваться, пронеслась мимо и замерла, с тяжелым дыханием выпуская из ноздрей клубы пара, на расстоянии в десятке шагов. Обретя, наконец, способность изъясняться членораздельно, Гимли гаркнул ему в ухо: — Какого Моргота?! Что произошло?! Леголас выждал дольше, чем было нужно, прежде чем что-то ему ответить. Сердце бешено колотилось в груди. Лоб щекотали капельки пота. Хорошо, что он сидел к Гимли спиной, а Тинтур еще не успела приблизиться настолько, чтобы детально разглядеть его лицо. Ладони мелко подрагивали, но этого тоже никто не видел. Леголасу потребовалось напрячь все свои силы, чтобы как ни в чем не бывало произнести: — Ерунда. Какое-то животное под копыта бросилось. Хорек или куница. — Эх-х… — с упреком протянул Гимли. — А ты-то куда смотрел? Проигнорировав это замечание, Леголас махнул Арагорну и остальным, показывая, что все в порядке. Вот только все не было в порядке. Бегающим, рассредоточенным взглядом он осмотрел тракт, прислушался. Ночь вокруг была такой же, как до происшествия. Сколько на самом деле оно длилось? Секунду? Две? Тяжело вздохнув, Леголас глянул на лес, растущий вдоль дороги, и направил Гнедого прочь с тракта. — Тинтур, сворачиваем! — голос снова прозвучал твердо. — Что? — возмутился Гимли, когда одна из ветвей хлестнула его по лицу. — Как сворачиваем? Зачем? Могли бы спокойно ехать по нормальной дороге, пока не наступит рассвет. — Могли бы, если бы не наделали шуму, — нехотя объяснил Леголас. — Если бы ты и твой конь не наделали шуму, — издевательски поправил его Гимли. — Если тебе так больше нравится, пусть так. Он был готов согласиться с чем угодно, чтобы тот замолчал. Дыхание выровнялось, сердцебиение пришло в норму, но боль в висках не утихла, и гномье ворчание было последним, что он хотел сейчас слышать. Хотя нет. Тишина, предшествовавшая появлению Ока, все же занимала первое место в этом списке, а нытье Гимли было на втором. Леголас тряхнул головой, пытаясь прочистить мысли, но они неуклонно возвращались к Кольцу и к той темноте, в которую оно его затянуло. Да, он солгал им. Не рассказал правды. Ему пришлось. Но он сделал это исключительно потому, что все и без того были вымотаны очередной бессонной ночью, растревожены беспокойными новостями и выбиты из колеи гнетущей обстановкой. Незачем сеять панику. Когда жизнь войдет в привычное русло, он непременно даст им знать, что Кольцо может еще и так. Сейчас оно у него, а значит, остальным не угрожает. В конце концов, ничего такого ни произошло, с чем бы он не мог справиться в одиночку. Он поступил так, потому что так было нужно, и хватит об этом. Следующие несколько часов Леголас помнил смутно. Помнил, что они еще долго тащились вдоль тракта, помнил, как раз пять выезжал к нему, чтобы свериться со следами, как начал замечать на дороге тут и там брошенный скарб — очевидно, к этому моменту те, кто шел пешком, истратили силы и начали избавляться от лишних вещей прямо на ходу. Остальное было как в тумане. Еще час или два верхом, потом рассвет. Потом следы сменили направление, и с трактом они попрощались. Потом короткий привал. Потом снова в путь, но уже пешком — следы, свернувшись узкой лентой, теперь уводили куда-то в дебри леса. Казалось прошла целая вечность этой тупой, машинальной ходьбы, прежде чем его голову озарила внезапная мысль. Леголас резко обернулся, нашел глазами Арагорна и замер, переводя взгляд с него на Боромира. — Мы больше не идем на юг. Мы свернули на юго-запад. Он понял по их лицам, что они знают. Это он только очнулся, а они с самого начала держали руку на пульсе, и, судя по всему, этот поворот не выходил за границы их плана. — Да, чуть западнее, чем нам бы хотелось, — пожал плечами Гэндальф. — Но направление все еще наше. И этот туда же. Леголас испытал смесь разочарования и злости. Одна часть его существа хотела воспротивиться, устроить разборку, обрушиться на них с вопросами, какого Моргота они, не посоветовавшись с остальными, решили делать крюк ради следов, которые непонятно куда ведут, а второй, опустошенной событиями этой ночи, было просто все равно. Как ни странно, победила вторая. Развернувшись, Леголас молча зашагал дальше. Через какое-то время его догнала запыхавшаяся Тинтур. — По-твоему, не происходит ничего необычного? Он скосил на нее подозрительный взгляд. Первая мысль была об Оке. Но даже Гимли, сидевший от него на расстоянии вытянутой руки, ничего не заметил. Значит, и она тоже не могла. На всякий случай Леголас, напустив на себя удивленное выражение, вопросительно изогнул бровь. — О чем ты? Тинтур, так прямо и не ответив, донимала его странными уточняющими вопросами до тех пор, пока не начала отставать. Спустя пару мгновений она и вовсе скрылась из виду. Сообразив, что несется вперед так же, как Арагорн в первую неделю похода, а остальным едва ли удается за ним поспеть, Леголас сбавил шаг, ослабляя повод вымотанного Гнедого. Лишь теперь он начал что-то замечать. Незначительное шевеление ветвей. Едва различимый хруст листьев под ногами. С одной стороны и с другой. Кто-то вел отряд, скрываясь в тени леса. Лазутчики. Они передвигались так тихо, как, кроме эльфов, могут разве что опытные охотники. Леголас почти их не слышал, однако не сомневался в том, что те крадутся так близко, что даже способны слышать все, о чем они говорят. Проклятье! Тинтур пыталась ему намекнуть, а он отмахнулся. Теперь те несколько минут, что могли бы быть у них в запасе, растрачены впустую. Сделав вид, что поправляет ремень колчана, Леголас бросил через плечо выразительный взгляд на Тинтур. Она приподняла подбородок, мол, что ты хочешь? Затем ее глаза тревожно вспыхнули. Она кивнула так, чтобы это было заметно только ему. Поняла. Леголас медленно развернул голову обратно, вперед, к деревьям. Теперь все зависело от того, насколько быстро и незаметно она сможет передать это остальным. Он очень надеялся, что никто не схватится за меч раньше времени. Лес начинал редеть. Они прошли чащу и теперь приближались к опушке. Подсчитав, что шагов через двадцать-тридцать они будут как на ладони, Леголас принялся сокращать расстояние, отделявшее его от Тинтур, которая шла сзади. Остальные делали то же самое. К счастью, к шестой неделе пути они научились понимать друг друга без слов и действовать слаженно хотя бы тогда, когда это касалось вопросов жизни и смерти. Восемь шагов. Пять. По крайней мере, им удалось сбиться в плотную кучку — Леголас чувствовал, как время от времени морда одной из лошадей едва ли не утыкается ему в спину. Деревья впереди начали расступаться. Выходя на опушку, он уже был готов к любому исходу. Опушка — идеальное место, чтобы заявить о своем присутствии. Дунландцы, очевидно, думали так же, потому что в следующий миг окружающее пространство наполнилось движением. Спереди стремительно, но осторожно, держа клинки наготове, но не спеша пустить их в ход, наступали шестеро. Столько же надвигались по бокам, подпирая их тесный, сжимающийся полукруг, в центре которого взволнованные лошади нервно были копытами землю. Леголас не стал оборачиваться — он и без того знал, что путь назад тоже отрезан. Также он знал, что остальная часть дунландцев по-прежнему скрывается в лесу, однако не мог даже примерно подсчитать их количество. Впрочем, при одном взгляде на то, что происходило на опушке, становилось мучительно очевидно, что численный перевес отнюдь не на их стороне. Леголас спокойно, не торопясь вынул клинки из ножен. Не для того, чтобы сразу кинуться в бой, а чтобы у противника не осталось сомнений в том, что, в случае чего, они будут яростно сопротивляться. Потом почувствовал, как стоявшие к нему плечом к плечу Боромир и Тинтур тоже потянулись за мечами. Солнце било в глаза, касалось грязных, потемневших от копоти доспехов дунландцев, их острых клинков и суровых лиц. Кольцо заворочалось, принялось ввинчиваться в грудь Леголаса с какой-то тупым, лихорадочным упорством, будто ликуя от их неудачи. Стиснув челюсти, он уперся взглядом в воина, что стоял в центре. Наверное, это был их командир. Тот снял шлем и, зажав его подмышкой, вышел вперед. За ним, не отставая ни на шаг, как по команде двинулись двое. У предводителя была смуглая кожа, черные брови вразлет, борода, полностью закрывавшая подбородок, холод в глазах и выражение жестокой решимости на лице. Осмотрев представших перед ним вторженцев, он с вызовом спросил: — Что такой странный отряд делает в землях Дунланда? Голос его скрежетал, как железо по камню. Леголас ответил ему в той же надменной манере: — Мы просто проходим мимо. Земли Дунланда нас не интересуют. — Разве? — главарь презрительно изогнул бровь. — А зачем вы взяли на запад, тогда как любому недоумку ясно, что чтобы пройти мимо, достаточно лишь продвигаться по тракту? Каждое слово сочилось ядом. Что этот наглец о себе возомнил? Леголас чувствовал, как к горлу подкатывает ярость. Руки крепче сжали эфесы кинжалов. Солнце палило уже нещадно. Кольцо, казалось, вот-вот просверлит дыру в его груди. Так, спокойно. Нужно сохранять трезвость рассудка. Главарь знает, что превосходство на его стороне, и пользуется этим. Нельзя позволить ему довести их до крайности. Однако стоило Леголасу заметить, что один из его приспешников, тот, что стоит по правую руку, самозабвенно пялится на Тинтур, пожирая, раздевая ее глазами, а та отвечает ему суровым немигающим взглядом из-под сведенных бровей, — как все былое здравомыслие растворилось в приливе темного гнева. — Я спрошу в последний раз, — зловеще процедил главарь. — Какого Моргота вы здесь рыщете? — Черное и белое, значит? — внезапно буркнул Боромир, повторяя засевшие в голова слова Гэндальфа. — Вести переговоры с позиции силы?.. Это было слышно только ему и, возможно, Морохиру, но Леголас тут же неумолимой отчетливостью понял, что они теряют остатки контроля над ситуацией. И вдруг внезапно Боромир выпалил: — Мы идем в Гондор! Вот это уж точно выходило за границы всех планов. По отряду прошелся встревоженный шепот. Тинтур, толкая своей рукой руку Леголаса, тихо, но очень внятно отчеканила: — Что. Он. Творит? Однако хуже всего было то, что в ответ на эту фразу командир дунландцев рассмеялся гортанным прерывистым смехом, театрально ухватившись за бок и высоко запрокинув голову. — В Гондор? В эту жалкую тень былого величия? В этот рассадник змей, главная из которых восседает на троне в роли наместника? Казалось, скрежет зубов Боромира можно было расслышать в противоположном конце леса. В сознании Леголаса заметались беспорядочные мысли. Помешать ему. Не дать сотворить глупость. Солнце резало глаза острым, раскаленным добела клинком. В висках взрывались фейерверки. Командирский приспешник, потешаясь вместе со своим предводителем, осклабил рот в мерзкой похотливой усмешке, все так же не сводя глаз с Тинтур. — Гондор падет задолго до того, как ваш отрядишко переступит его границы! Сегодня он прячется за стенами, как старый немощный вояка в больших доспехах, оставшихся со времен молодости, но долго это не продлится! Треснутый кувшин — вот что такое ваш Гондор! Бросить в него достаточно большой камень — и он рассыплется! Меч Боромира уже почти взмыл в густой, застоявшийся воздух. Леголас шагнул вперед, чтобы его остановить, но вместо этого, опережая его, вдруг сам воздел кинжал для удара. Главарь, такого поворота не ожидавший, попятился, выпуская шлем из рук. Их клинки схлестнулись с такой силой, что в стороны разве что не посыпались искры. Тот вывернул запястье, готовясь к новому выпаду, но у Леголаса не было цели даже по-настоящему его задеть. Смести со своего пути — да. И ринуться дальше в горячий водоворот стали и толпящихся в беспорядке людей, выплескивая скопившуюся ярость. Ловким ударом он пресек неудавшуюся атаку, с размаху заехал командиру локтем в лицо и кинулся к приспешнику, когда тело его предводителя безвольно рухнуло в траву. Позади слышались отрывистые крики, ржание перепуганных лошадей. Рядом в лучах солнца сверкал меч Боромира. Леголас неудержимо прорывался дальше, к следующему противнику, пока где-то на краю зрения не мелькнул силуэт Гэндальфа, который, ухватив посох обеими руками, устремил его в землю. Опушку затопил круг непроглядно-белого света. Вспышка ослепила Леголаса. Спустя миг, когда зрение вернулось, вместо дунландца, он обнаружил перед собой Арагорна, чья ладонь отталкивала его в грудь. Со спины, пытаясь отшагнуть назад, его обхватывала Тинтур. — Проклятье, Леголас, ты можешь уже угомониться? — прошипела она ему в ухо. Глаза еще жгло от яркого света. В голове царил непонятный туман. Так же внезапно напряжение спало, превратив его мышцы в кисель. Сделав глубокий вдох, Леголас осмотрелся по сторонам. Боромира удерживали Гимли и Тирон. Сбитые с толку противники, не опуская мечей, с опаской таращились на Гэндальфа. Их главарь, дрожащий от бешенства, с капающей кровью из разбитого носа, поднял руку высоко над головой, демонстрируя всем вокруг, что стоит ему только сжать ее в кулак, как его воины бросятся в атаку уже по-настоящему. — Ты этого не сделаешь, — спокойно и твердо сказал ему Арагорн. — Не в твоих интересах затевать бой. Подумай, сколько людей ты потеряешь? Достаточно ли будет тех, кто выживет, чтобы подавлять нашествия варгов? Чтобы поддерживать нормальное существование в этих диких, суровых землях? Если, конечно, — он понизил голос, подчеркивая последнюю фразу, — из твоих людей вообще кто-то выживет. — Мы выживали тысячелетиями! — рявкнул в ответ главарь. — Без богатств Рохана, без многочисленной армии! Что нам жалкая горстка чужестранцев, которые, к тому же, первые полезли в драку?! Заметив на себе его испепеляющий взгляд, Леголас снова подался вперед. Ни Тинтур, ни Арагорн не успели ему помешать. Впрочем, теперь он уже мог умерить свой пыл. — Так было. Раньше. Но с тех кое-что изменилось, разве нет? Вам прекрасно известно, что мы видели покинутое поселение. Тысячи лет противостояний — и что же? Повисла долгая звенящая пауза. Миг тишины затягивался, а лицо командира становилось мрачнее и мрачнее. Это было долгое, выжидающее молчание, но в нем не было пустоты — как показалось Леголасу, оно полнилось нарастающим страхом. — Возможно, мы не с того начали, — наконец осторожно проговорил Морохир. — Но у нас, как, полагаю, и у вас, был очень не простой день. — Очень не простой месяц, — хмыкнул, поправляя его, Гимли. — И вообще, на что ты рассчитывал, произнося подобные мерзости перед сыном наместника? Главарь бросил на Боромира блуждающий взгляд, потом отвернулся и на время словно забыл о его существовании. Арагорн невозмутимо продолжил: — Мы действительно идем в Гондор, — теперь ему приходилось менять стратегию прямо на ходу. — Ваши границы мы пересекли вынужденно. Мы держались вблизи тракта до тех пор, пока не обнаружили следы, ведущие прочь от покинутого города. Сам понимаешь, насколько странно это выглядит. Нам пришлось сменить курс. Однако, как мы уже сказали, ни вы, ни ваши земли нас не интересуют. — Нет, — качнул головой главарь. Кулак он так и не сжал, но взмахнул рукой, после чего из леса выступил еще десяток дунландцев. — В Гондор вы больше не идете. Вы отправляетесь с нами. Сдать оружие! И без глупостей. Несколько секунд Арагорн не сводил с него глаз, раздумывая и тщательно взвешивая шансы. Потом повернулся к отряду. — Ладно. Сделаем так, как он хочет.