Одержимый Обскури

Мэри Лу была в ярости. Она металась от стены к стене, заставляя Криденса отступать все дальше, до тех пор, пока он не уперся спиной в закрытую дверь. Мать больше не поднимала на него руку, но кричать ей никто не мог запретить. — Что ты ему наговорил?! — Ничего, я клянусь, — всхлипнул Криденс, стараясь не смотреть на Мэри Лу. — Он позвонил и сказал, что больше не станет проводить с тобой встречи! Как можно... Это же священник! Что ты ему сказал, паршивец?! — Ничего, все было хорошо, я не знаю, что… — Я поговорю с ним еще раз, — Мэри Лу выставила вперед палец и угрожающе поглядела на сына. — Только посмей мне еще раз все испортить — тебе мало не покажется.

***

По понедельникам людей в церкви всегда было немного. В основном это были приезжие туристы, бесцеремонно снимающие все на камеры смартфонов. Персиваль не обращал на них никакого внимания. После того, что он пережил в исповедальне, его не раздражала даже их громкоголосая суета. Ранним утром, после прерванного кошмаром сна, он открыл браузер и набрал в строке поиска запрос: «Одержимость». Интернет предлагал множество вариантов, но ни один не соответствовал тому, с чем встретился Грейвс. С тех пор он только этим и занимался — продолжал листать страницы, игнорируя туристов, пока кто-то не дотронулся до его руки. — Простите за беспокойство, святой отец… Это была она, мать Криденса. Грейвс вздрогнул всем телом — она была последней, кого он хотел видеть после вчерашнего. — Извините, но я не смогу вам помочь, — быстро отозвался Персиваль, желая прекратить все дальнейшие просьбы. — Вы не понимаете, вы моя единственная надежда! — продолжила женщина. — Нет, я не могу. — Я прошу вас, не отказывайтесь от него! Я знаю, что иногда он бывает грубым и говорит ужасные вещи, но, отец Персиваль, я умоляю вас, вы нужны ему больше, чем вам кажется, — в глазах Мэри Лу стояли слезы. Грейвс почувствовал укол совести, он тяжело вздохнул. Словно заметив брешь в его броне, Мэри Лу продолжила с новыми силами. Она умоляла, а когда слова не возымели своего действия, то в ход пошел кошелек: — Я знаю, что вы собираете деньги для жертв автомобильных аварий. Я готова внести большую сумму, если вы пообещаете продолжить общение с Криденсом, если попытаетесь ему помочь. Всего лишь раз в неделю, как мы уговаривались. Персиваль закрыл глаза. Он словно получил удар под дых. Эти пожертвования были для него большим, чем просто благотворительностью, это было искупление той вины, что он нес в своем сердце через года. Грейвс не верил в совпадения, возможно, что именно Бог испытывал сейчас его веру, и отказ стал бы его личным поражением в войне с собой. Еще немного поколебавшись, он решился: — Хорошо, миссис Бэрбоун. Я постараюсь сделать все, что в моих силах. Мэри Лу рассыпалась в благодарностях. Она вытащила деньги из кошелька и демонстративно положила их в ящик для сбора пожертвований. Уже стоя у выхода, она обернулась и бросила на святого отца жесткий взгляд. — Освободите его, чего бы это ни стоило. Я даю вам свое разрешение. Персиваль открыл рот, но слова так и застыли, не слетев с его языка. Неужели она знала все? Хотя, скорее всего, знала, ведь сложно не заметить странные изменения в собственном сыне. В современном мире понятие экзорцизма совершенно не вязалось с общим уровнем образованности, и Грейвс очень долго колебался перед тем, как обратиться за помощью. Он знал, что католичество до сих пор продолжало проводить этот обряд в некоторых случаях, но все же его одолевали сомнения. Персиваль сидел в своей небольшой комнате и с волнением набирал номер епископа. В последний раз он общался с ним несколько лет назад, когда переживал очередной кризис веры, и только Грин-де-Вальд помог ему восстановить душевное спокойствие. — Да, — ответили в трубке. — Ваше Преосвященство, это Персиваль Грейвс. — А, — на той стороне линии возникло некоторое замешательство. — Персиваль, конечно же! Здравствуй, мой мальчик. Слышал, твой приход продолжает расти. — Благодарю вас, все хорошо. Я хотел бы поговорить с вами и получить разрешение на... некоторые действия. Мне кажется, я столкнулся с одержимостью. На той стороне что-то щелкнуло, и Грин-де-Вальд приблизил микрофон телефона ближе, опуская голос почти до шепота: — У тебя достаточные основания, чтобы предполагать такое? — Я видел нечто пугающее, странное и совершенно необъяснимое, — голос Грейвса дрогнул. — Подожди немного… Епископ замолчал на долгое время, и Персиваль успел несколько раз проверить, не сбросился ли звонок, но неожиданно, тот вернулся обратно. — К сожалению, я не смогу приехать к тебе — слишком много дел. Но в течение недели я вышлю тебе на личную почту все материалы, все, что я знаю об обряде, и все, что смогу получить в закрытой библиотеке. — Благодарю, Ваше Преосвященство! — горячо выдохнул Грейвс в телефонную трубку. — Только никому ни слова. Ты не имеешь права проводить этот обряд, и если с мальчиком что-то случится, будешь отвечать по всей строгости закона, — добавил Грин-де-Вальд. — Я понимаю всю степень ответственности. — За свою помощь я попрошу у тебя кое-что, — продолжил епископ. — Я хочу получить от тебя фотоснимки... сам знаешь, в какой момент. Камеру ты получишь через несколько дней. — Я сделаю все, Ваше Преосвященство. Когда Персиваль положил трубку, его уже била крупная дрожь. Епископ порой наводил на него настоящий ужас одним своим присутствием — было что-то жутковатое в его отдающих расплавленным золотом глазах и светлых волосах, почти сливающихся с кожей — но хуже того были его просьбы. Грейвс понимал, что не мог перечить тому, кто вытащил его со дна и помог уладить проблемы с полицией. Он должен был успокоиться. В прошлом для этого прекрасно подходила бутылка шотландского виски, но сейчас… Персиваль сглотнул. После того, как существо внутри Криденса всколыхнуло его воспоминания, оно вытащило на поверхность и подавленные желания. Грейвс знал, где лежит вино, предназначенное для причастия. По лбу скатилась капля пота, в горле резко пересохло, и сдерживаться стало почти невыносимо. Персиваль давно не был так близок к срыву, но он пока что был сильнее. Упав на колени перед образом Христа, он закрыл глаза. Неделя прошла достаточно быстро, оставляя в воспоминаниях ночи, наполненные кошмарами и борьбой с соблазнами. После воскресной проповеди, Мэри Лу бросила на Грейвса взгляд, который под силу было распознать только ему. Он означал: «Не подведите». Понуро опустив голову, Криденс стоял возле открытой двери, дожидаясь, пока последний прихожанин покинет церковь. Видя, что парень не двигается, Персиваль забеспокоился. — Криденс? В чем дело? — Вы считаете меня чудовищем? Святой отец тяжело вздохнул. Сейчас это был просто подросток, который боялся того, что с ним происходит. Он сжал ладони в кулаки и подошел ближе. Криденс задрожал и сгорбился от тяжести чужой ладони на своем плече. — Нет, я так не считаю, я хочу тебе помочь, — Грейвс чувствовал отчаяние, волнами исходящее от парня. — Пожалуйста, святой отец, я так слаб, у меня совершенно не осталось никаких сил, чтобы бороться. — Я сделаю все возможное… — начал Персиваль. Бэрбоун зажмурился, всхлипывая, и резко прижался к груди священника. Он обхватил его руками, оставляя влажные следы от слез на черной ткани. — Помогите, помогите мне, — шептал Криденс словно в забытье. Сердце Грейвса сжалось. Он частично понимал, что чувствует мальчик. Когда-то и его жизнь не принадлежала ему. — Я помогу. Мокрые ресницы Криденса проехались по щеке Персиваля, а затем он почувствовал его теплые губы на своих... Грейвс был ошеломлен. Его глаза распахнулись от ужаса, и он торопливо оттолкнул парня от себя. — Что ты… — Купились, падре? — едкая улыбка расползлась по лицу Бэрбоуна. — Неплохо у меня получается изображать бедняжку? — он состроил печальную гримасу и картинно всхлипнул, размазывая слезы по щекам. — Бедненький сиротка... А вы, падре, хороши: «Сделаю все возможное», «Я помогу». Хах! Персиваль отступил на несколько шагов назад. Он бы соврал, если бы сказал, что ему не страшно. Ему бы только дойти до ризницы... Но путь до нее неожиданно перегородила черная стена из песка.