Оп, мизантроп!

В универ не хотелось ехать совсем. Мне даже из кровати вставать не хотелось. Но это чёртово смущение от издёвки со стороны Стаса всё же заставило меня подняться и покинуть комнату. Свои подушку и одеяло я отнесла в промёрзшую спальню, после чего собралась идти умываться, но столкнулась с тем, что в ванной занято. Ещё минут пять ждала под дверью, пока сосед выйдет из помещения и, бросив мне неопределённый взгляд (опять!), пойдёт по своим делам. А когда после умывания я пошла на кухню, чтобы приготовить завтрак, мне пришлось точно так же ждать, пока Стас освободит сначала холодильник, а затем и плиту. И как нам раньше удавалось избегать подобных неудобств? Из-за всего этого я уже опаздывала в универ, так что пришлось бежать, и остаток утра превратился в сумбурный калейдоскоп. Вниз по лестнице, бегом по скользкому асфальту, покрытому льдом (чудом не упала!), затем метро, пересадка, ещё одна, через сквер, потом парковку, раздевалка, вверх по лестнице, коридоры, коридоры… аудитория, лекция, коридоры, аудитория, Дашка с плакатом, наша чокнутая училка… И вот я уже еду домой. Так всё быстро пролетело, что я даже понять не успела ничего. На обратном пути я вдруг подумала, что пора бы уже забрать оставшиеся вещи из старой квартиры, поэтому стала названивать маме, чтобы выяснить, есть ли сейчас кто-нибудь дома. На мою удачу, отчим уехал в командировку, так что путь открыт. Я собрала все свои рисунки, развешанные по стенам, старую гирлянду, все принадлежности для рисования, фотоаппарат, который в прошлый раз жестоко забыла. Взяла также комплект постельного белья и пару полотенец. Поболтав немного с мамой, я отправилась домой, радуясь приближающимся выходным. Нужно бы только выяснить, что там с моим окном. По приезде домой этим я и занялась. Так как номера фирмы, из которой прибыл замерщик, у меня не было, я не придумала ничего лучше, чем позвонить Жене. Тот, как и всегда, был занят, но сказал, что приедет через час. А пока ждала, я бездарно тратила время в интернете, не делая ничего особенного, как это обычно и бывает. Куда с большим удовольствием я бы поболтала со Стасом, попыталась бы выудить из него чуть больше информации о нём самом, но парень спал на всё так же сбившейся кровати. Всё верно, я нагло заглянула в его комнату. Да уж, теперь понятно, почему днём в квартире так тихо. Значит, он спит всё время. Хотя сейчас уже почти вечер, странно, что Стас до сих пор не проснулся. Я даже и не заметила, что вплоть до приезда Жени у меня в голове вертелись мысли о моём соседе. Ничего конкретного, просто мелкие догадки, детальный, но не навязчивый разбор его образа. Я не придавала этому особого значения, но на задворках разума понимала, что Стас полностью завладевает моими мыслями. И это как минимум странно. — Привет, — поздоровалась я, открывая входную дверь. Женя кивнул, даже не глянув на меня, и вошёл в квартиру, опуская портфель на комод. — Вчера приезжал рабочий? — с ходу спросил он, раздеваясь. — Да, замерщик. Сказал, что окно сделают только через пару дней. — М-м-м, — протянул он неопределённо, уже раздевшись, но стоя перед дверью и переминаясь с ноги на ногу. Он избегал меня взглядом, и мне это не нравилось. — По поводу прошлых выходных, — неуверенно начал он, а я удивилась, как может так мяться взрослый мужчина. — Я не знаю, что пошло не так, раз ты потом всё… свернула. Может, я поторопился, когда поцеловал тебя на прощание? Прости, если в чём-то виноват. Мне не хотелось, чтобы так всё вышло, — Женя завершил свою речь вздохом и глянул на меня исподлобья, будто наблюдая за реакцией. А я что? Стояла, тупо глядя на него. Зачем так напрягаться? — Да нет, нет, ты ни в чём не виноват! — несколько заторможенно отреагировала я. — Просто у меня своих проблем куча целая, так что… Вон, окно там разбитое… — мямлила я, пытаясь как можно незаметнее снова всё «свернуть». В итоге я замолкла, рассматривая скучные серые тапки. Женя тоже молчал, вероятно, ожидая продолжения. Заговорил тот, от кого это ожидалось меньше всего. — Снова милуетесь? — Стас (да, именно Стас, а не пальма у стены, о которой можно было бы подумать) стоял в дверях своей комнаты и насмешливо нас оглядывал, в естественной позе подпирая косяк. Я стояла в шоке. С чего это он вдруг заострил внимание на нашем разговоре? Да ещё и таким тоном неприятным. Я не говорю, что это могло бы означать какое-то его особенное отношение к нашим с Женей отношениям, нет. Меня удивил сам факт, что он не проигнорировал это. Не прошёл мимо, избегая встреч с другими людьми, а остановился, послушал, а потом ещё и прокомментировал. И ясно дал понять, что его всё-таки что-то здесь волнует, что он не остаётся безразличным к нашему разговору. Это и странно. — Доброе утро, — невпопад ответила я растерянно, а не с сарказмом, как собиралась. Женя стоял с отрешённым видом, думая о чём-то своём, хоть и смотрел он на Стаса. — Уже вечер, — снисходительно поправил меня Стас, а я, не подумав, брякнула: — Это же не помешало тебе спать всё это время. И сам Стас, и Женя странно на меня посмотрели. Ну, да, подглядела я за ним! Подумаешь… Я даже не стала рассматривать его, как делала это утром, всего лишь заглянула в комнату! Нечего делать такие лица, будто я извращенка последняя. — Точно, — согласился в итоге Стас, задумчиво кивнув, после чего ушёл в ванную. Это было странно. Впрочем, как и всегда. — Ну… Эм… — я снова повернулась к Жене, пытаясь восстановить разговор. — Окно. Не дашь мне номер этой фирмы? В итоге Женя дал мне номер, сам оглядел окно, поругал местную шпану и при мне позвонил мастеру. Подтвердил, что завтра всё будет сделано, уточнил цену, а потом уехал. Я выдохнула с облегчением, когда за ним закрылась дверь. Никакого чувства влюблённости мужчина больше не вызывал, да и сам выглядел не очаровательно-рассеянным, а просто зажатым. Меня такие резкие перемены поставили в тупик, и я очень надеюсь, что это он изменился, а не моё восприятие. За окном уже темнело, когда я, наконец, собралась поесть. Ужин мой был незамысловатым: макароны с сыром и сосиской, но, кажется, за последнее время я не ела ничего вкуснее. Конечно, это сказывается мой голод. И как раз в тот момент, когда я с аппетитом заталкивала в рот макароны, на кухню зашёл Стас. — Приятного аппетита, — оглядев меня, насмешливо произнес он, явно позабавившийся моим видом. Я в ответ кивнула, пытаясь прожевать всё то, что взяла в рот. Между прочим, это оказалось сложно, челюсти просто не сходились! — Ну, что там с окном? Пока Стас доставал из холодильника сыр и хлеб, я продолжала жевать и удивляться его заинтересованности посторонним человеком — мной. — Завтра всё сделают, — сообщила я, могучим глотательным движением отправив еду перевариваться. Сосед неопределённо мотнул головой, делая себе бутерброды, и мне пришлось всё-таки спросить: — Пустишь ещё на одну ночь? Я почему-то напряглась, чувствуя себя очень странно. Стас обернулся и стал оценивающе меня оглядывать. Что это ещё такое? Типа решает, да или нет? Тоже мне, блин… Хмурясь, я снова уставилась в тарелку. Мне не нравилось то, что приходится о чём-то просить. Да и вообще, зачем я его прошу? Вчера ведь ещё не хотела… Ой, дура, блин. Лера, где твоя логика? — Да без проблем, — в итоге ответил Стас и вернулся к своим бутербродам. Вроде, всё было просто, но почему мне так не по себе? Часов в одиннадцать я, переминаясь с ноги на ногу, тёрлась у комнаты Стаса. До этого я какое-то время порисовала, какое-то время пообщалась с друзьями, даже попыталась учить уроки. Откровенно говоря, страдала фигнёй, ибо всё делала с каким-то нежеланием, я не знала, чем себя занять. И точно так же сейчас я собралась идти спать только из-за того, что мне нечего было делать. Обычно я не ложусь в пятницу так рано, да и сейчас никакой усталости не чувствовалось, так что я могла бы просидеть на кухне ещё всю ночь, но это было бы так же бессмысленно, как и вся моя деятельность за этот вечер. Вот я и собралась спать так рано. И я очень надеюсь, что это не подсознательное желание оказаться рядом с соседом, потому что в таком случае я могу считать себя мазохисткой. Кто, кроме мазохиста, будет так уютно чувствовать себя в такой гнетущей обстановке? Я заглянула за дверь, чувствуя очень странное волнение. Меня начинали напрягать собственные ощущения. — Что встала там? Заходи, — бросил Стас, даже не отвернувшись от монитора. В комнате было абсолютно темно, но я точно знала, что всё идеально чисто. Не могу не удивиться этому, обычно у людей, которые если не спят, то сидят за компьютером, рабочее место завалено мусором. — Спасибо, — невпопад буркнула я, проходя и закрывая за собой дверь. Я сдвинула одеяло и подушку Стаса в сторону, а сама улеглась к стене вместе со своим постельным бельём. Сначала, как и вчера, честно пыталась уснуть, слушая клацанье клавиш. Затем достала телефон, почему-то стараясь спрятать его от Стаса. Мне казалось, что он может быть недоволен тем, что я пришла к нему в комнату и сижу в телефоне вместо того, чтобы спать. С другой стороны, если бы я пришла посреди ночи, это было бы ещё более неприлично. Впрочем, Стас не обращал внимания на меня, и через какое-то время, когда тело совсем затекло, я вовсе села на кровати, опёрлась спиной о стену и продолжила бесцельно листать страницы. Ещё часа два Стас сидел молча, не замечая взглядов, которые я втихаря на него бросала. — Так и будешь сидеть? — в конце концов спросил он, по-прежнему не отрывая взгляда от монитора. — Я тебе мешаю? — Нет. И снова тишина. Три часа ночи, а сна ни в одном глазу. — Часто тебе кошмары снятся? — спросил вдруг Стас. Я, обалдев от такого вопроса, затупила, непонимающе глядя на соседа, и тот вынужден был оторваться от своей работы, чтобы проверить, не уснула ли я. — Я просто не понимаю, почему ты сейчас не ложишься спать. Такое ощущение, будто ты боишься, что тебе снова что-то приснится. — Я об этом даже не думала, — честно ответила я, удивлённая такой разговорчивостью Стаса. Кажется, он ставит рекорды по содержанию слов в своих репликах. — Значит, вчера был редкий случай? — М-м, — промычала я, неопределённо тряся головой. Мозг отказывается соображать, когда Стас смотрит на меня своим колючим взглядом, обдавая холодом и жаром одновременно. Будто прочитав мои мысли, парень вдруг отвернулся, возвращаясь к работе. — Ну, вроде того, — запоздало ответила я, тихо выдыхая с облегчением. — И чем же это вызвано? Стас говорил небрежно, но было очевидно, что он заинтересован — иначе он не стал бы спрашивать вообще. И меня напрягала эта заинтересованность, ведь я не хотела обсуждать подобные вещи с кем-то, а Стасу просто не могла противостоять. Ему я готова была добровольно всё выложить, если это позволит мне узнать его самого чуть лучше, поговорить с ним чуть подольше. — Не знаю, — выдохнула я в итоге, на самом деле не подозревая, откуда вдруг взялся сон про отчима. — А что тебе снилось? Вопрос прозвучал почему-то как удар. Резко и неприятно, требовательно. Хоть я и знала, что рано или поздно он спросит об этом, внутри всё равно всё сжалось. Не могу же я ответить «мой отчим, насилующий меня в возрасте лет одиннадцати»! Серьёзно, что сказать-то? — Во сне ты говорила что-то про отца, — продолжал гнуть своё Стас, снова глядя на меня. Он казался полностью отрешённым от разговора, но вот его ледяные глаза смотрели прямо в меня, как мне казалось. Кажется, он просто читает всё, что ему нужно узнать. — Вернее, кричала на него. Что он делал? Я чувствовала, как неприятные ледяные мурашки бегают по спине. Челюсти будто срослись, я не могла ничего ответить, да и не хотела. Стас испытующе смотрел, а у меня, кажется, начинали трястись руки. Никто не знает о том, о чём спрашивает Стас. И я бы хотела, чтобы это оставалось так же. Вроде… Или я всё-таки хочу ему рассказать? — Это был не отец, а отчим, — тихо ответила я, упираясь взглядом в одеяло. Нет, это реально сложно! — И это всего лишь сон, — я попыталась всё же свести всё к случайности. — Мне было лет одиннадцать, так что это даже не близко к реальности… — И что произошло в твоём сне? — настойчиво спросил Стас, разворачиваясь ко мне на крутящемся кресле и чуть подаваясь вперёд. Он попытался заглянуть мне в глаза, но я упорно смотрела в сторону. Наверное, это только выдаёт меня, но поделать ничего не могу. — Ничего особенного, — буркнула я, про себя подмечая, что в какой-то степени в этом и правда нет ничего необычного для меня. В конце концов, именно такого я ожидала от отчима последние годы. Хотя в моём сне всё усугубляется ещё и фактом педофилии… Вот жуть-то. — Лера, — Стас с упором произнёс моё имя, и я удивлённо на него глянула. Кажется, вчера он тоже назвал меня по имени. Кажется, это были первые разы, когда он напрямую ко мне обращался, именно ко мне, а не к какой-то абстрактной «ты». Кажется, моё волнение по этому поводу слишком преувеличенно. — Что делал твой отчим? — Давно ты в психологи заделался? — Не в состоянии думать, я начала язвить. — Так значит, тут нужен психолог? — тут же уцепился за это слово Стас, и я заметила на его лице ухмылку, то ли довольную, то ли ехидную. — Просто ощущение такое, что это далеко не простой сон. Я удивлённо уставилась на парня. — Ты же говорил, что разбираешься только в плохих качествах людей. — Держать всё в себе — тоже плохое качество, — моментально ответил Стас, вновь буравя меня взглядом. — Кто бы говорил! — я фыркнула, глядя на соседа уже как-то обиженно. — Ты явно не из тех, кто делится своими проблемами с другими. — У меня нет проблем. — Как же… — Ну, так что это? Вот упёртый! — Если я скажу, что это личное, ты отстанешь? — я устало вздохнула, потеряв всякое желание разбираться в собственных чувствах и мыслях по этому поводу. — Нет. Знаешь, я эгоист, так что если захочу что-то узнать, то не отступлю, — буднично поведал мне Стас, а я только мысленно удивилась его внезапному, так сказать, откровению. Однако, кажется, вскоре подобное перестанет меня удивлять. Как вообще понять, что творится в голове у этого парня? — Ладно, — я снова вздохнула. Ну, скажу ему, почему бы и нет? Это всё равно не имеет значения, у меня ведь новая жизнь. Правда, в ней подозрительно часто всплывают пережитки прошлого… — Учти, этот сон всё… перевирает, — я уставилась в одну точку. Снова перед глазами тот плед, к которому меня прижимал отчим. До чего же отвратительно! — Мне приснилось, что мой отчим… ну… как бы приставал, что ли, ко мне и… Не знаю… Как же это… — я мямлила, пытаясь подобрать слова и бегая глазами по комнате, чтобы не смотреть на Стаса. О его реакции я могла только догадываться. — Изнасиловал? — всё так же буднично подсказал Стас именно то слово, которого я так старательно избегала. В конце концов, ничего так и не произошло. Вроде… Он же меня разбудил, так что можно считать, что ничего не было. — Не совсем, — буркнула я, надеясь, что Стас не услышит. Повисла тишина, и я мельком глянула на парня. Он выглядел раздражённым, смотрел на меня хмуро, а я чувствовала себя полной дурой. Говорить о подобном казалось до нелепости неловким. — Но это всё неправда! — я вдруг принялась отнекиваться, чувствуя, что Стас всё понял слишком буквально. — Я в то время даже не знала отчима, он с нами живёт только последние года три! Когда выпьет, любит пораспускать со мной руки, но… это… — совершенно неожиданно для себя я поняла, что говорить становится сложно. Язык не хочет меня слушаться, перед глазами всё плывет, даже мысли путаются. — Дальше это на заходило, — выдавила я, хватая ртом воздух. Какого чёрта происходит?! Я никак не могу надышаться, всё пространство вокруг будто сжимается. — Эй! — будто сквозь вату я услышала, как Стас окликнул меня, но ответить я ничего не могла, едва соображая, что происходит. Я откинула одеяло, надеясь, что так мне станет чуть менее душно, и безвольно упала на кровать, зажмурившись. В голове что-то пульсировало, всё тело покалывало, как после обморока. Однако сознание меня не покидало, пусть и было всё очень смутным. И я абсолютно не понимала, чем вызван этот внезапный приступ. Конечно, мне тяжело и думать об отчиме, но не до такой же степени… Или всё дело в том, что я ещё и рассказала кому-то? Несомненно, меня это напрягает, нервирует, но… не до такой же степени! Господи, ну, как всегда, будто у меня бывает хоть что-то не через зад… Через какое-то время я смогла собрать в кучку не только мысли, но и тело. Разлепив глаза, я увидела рядом Стаса: он сидел на кровати и хмуро на меня смотрел. — С тобой всегда что-то не так или это только мне везёт? — сразу же спросил он, как только я его заметила. Нет бы уточнить, всё ли со мной в порядке, а он сразу язвить… Эх… — Не знаю, — выдохнула я, пытаясь подняться. Вокруг всё снова закружилось, и я вернулась на подушку. — Извини. Стас тоже вздохнул. Его лицо чуть смягчилось, но лишь до состояния безразличия, что уже было прогрессом. Парень продолжал меня оглядывать, бегая взглядом по всему телу, а я чувствовала себя подопытной крысой или пациентом на операции. Взгляд Стаса был именно изучающим, а не «раздевающим», каким обычно парни окидывают тела девушек. Впрочем, было бы странно, если бы Стасу был присущ такой взгляд. — Поэтому ты переехала сюда? — вдруг спросил он. — Всё-таки ты проницательный, — вздохнула я, раздосадованная этим фактом. — Просто могу думать логически, — пожал плечами тот, и снова повисла тишина. Стас, как и вчера, не возвращался к компьютеру, будто следя за моим состоянием, а я закрыла глаза, чтобы не смотреть постоянно на него. Чем больше разглядываю, тем более странным всё становится. — Почему ты такой нелюдимый? — я решила тоже выяснить что-нибудь о нём. Это же честно! — Разве я нелюдимый? — хмыкнул он. — А то незаметно! Ответа не последовало. — Серьёзно? Ты даже не замечаешь, что отталкиваешь от себя людей? — я уставилась на Стаса хмуро, но тот в ответ лишь развёл руками. — И то, насколько ты грубый? — А когда я был грубым? — парень как будто искренне удивился, и мне захотелось его ударить. — Да хотя бы в первый раз, когда мы встретились! Взял и выставил меня из комнаты самым наглым образом! — Из моей комнаты, — возразил Стас моему возмущению. — Ты бы была довольна, если бы какой-то незнакомый человек оказался в твоей комнате? — И всё равно! Мог бы и повежливее, — я хмыкнула, чувствуя какую-то обиду за уже давно прошедшую стычку. Впрочем, не так и давно — всего две недели назад. Стас только посмеялся над моей «обидой» и ничего не ответил. Ещё несколько секунд я сверлила его взглядом, мысленно поражаясь тому, что он не замечает за собой столь очевидных вещей. — Ты и сама не лучше, — эти слова донеслись до меня уже как из-за толщи воды. — Вечно чем-то недовольна и ругаешься, — кажется, Стас ухмылялся, когда говорил это, но его лицо быстро превратилось для меня в серое пятно. Сон, не шедший так долго, сейчас буквально вырубил меня, словно ударив по голове. Я не знаю, говорил ли Стас что-то ещё, как долго ещё сидел рядом, — я крепко-крепко спала, и мне не снилось ничего. И это было самым умиротворяющим чувством на свете.