Тото, у меня такое ощущение, что мы больше не в Канзасе.
Большую часть пути Кон безобразно проспал. Ничего удивительного — встать пришлось рано, полёт длился четыре часа, и пересекал половину страны, так что проснулся Кон, когда самолёт уже начал снижение. Не то чтобы он жалел об этом на самом деле, летать он не боялся, но и особенного восторга не испытал. Это сразу ощущалось чем-то привычным, знакомым. Вскоре за окном иллюминатора облака сменились видом города, который был, казалось, даже больше Канзас-сити, и он на секунду усомнился в том, что происходящее ему не снится. Небоскрёбы и районы, застроенные низкими домиками, террасы и огни, мосты, стадионы, порт. Но более всего поражал океан. Безграничная вода со всех сторон. Аэропорт врезался в неё прямым клином, огромный и внушительный. Внизу было полно самолётов, какие-то стояли неподвижно возле терминалов, другие кружили по взлётно-посадочным полосам сонными мухами, готовясь взлетать или отправляясь в ангары. Глядя на них с такой высоты, можно было подумать, что всё происходит невообразимо медленно. Но стоило действительно подумать об этом, как стюардессы, напоследок проверив пассажиров, сели на свои места. Уши сдавило, но страшно не было, хотя Кон летал лишь второй раз в жизни, а первый не помнил совсем. Шасси мягко коснулись земли, самолёт чуть тряхнуло, и казалось, что можно было ощутить шорох покрытия, будто огромный крылатый механизм стал продолжением тела. Самолёт замедлился, и наваждение исчезло. Ему всё ещё не верилось до конца, что он действительно приехал в свой родной город, вернулся туда, где ничего не было ему знакомо. Не верилось, когда он поднялся на ноги, подхватывая рюкзак, и когда спускался по трапу, и когда шёл в зону выдачи багажа. Грузчики выкатили клетку с Бесс — та была необычно тихой и явно напуганной. Ему разрешили выпустить собаку, взяв её на поводок, и это, кажется, сделало всё немного лучше — она нервно вертелась под ногами, но явно повеселела. Времени на осознание просто не было: Кон погрузил клетку и вещи на тележку и покатил её к выходу. Кларка он увидел сразу — того вообще трудно было не заметить с его-то ростом. Он возвышался над остальными, удивительным образом при этом ни на кого не давя. Кона он заприметил от дверей, с таким количеством вещей и собакой и его вряд ли можно было упустить из виду. Кларк помахал рукой. Кенты были удивительно заметными ребятами для тех, кто не слишком любил быть в центре внимания. Встреча была на самом деле странной — радостной с одной стороны и отдающей печалью с другой. Слишком очевидны были причины спешного переезда, слишком свежими воспоминания об утрате. Такие истории едва ли часто случались и с ровесниками Кларка, а уж для младшего брата он, казалось, считал это ношей невыносимой. Но Кон был здесь, в городе, в котором родился, в котором, наверное, должен был взрослеть. Жизнь продолжалась, хотя из неё и выдернули столь важный элемент. Забыть об этом было невозможно, но Кон и не пытался, как никогда не пытался забыть даже те смутные образы родителей, что оставались в его памяти. — Куда девать клетку, я не представляю, — смеялся Кларк, открывая багажник. — Рой сделал её разборной, — рассеянно ответил Кон, уже снимая верхнюю часть. — Рой? Рой Харпер? — Ну да. А что? Вы были друзьями? — Нет, — Кларк деловито закатывал рукава рубашки, собираясь помочь Кону. — Когда ты школьник, такая разница в возрасте кажется критической для дружбы. Просто удивляюсь. В Метрополисе легко забыть, как это вообще — жить в городе, где друг друга знают если не все, то почти все. Как он? — Отлично. Работает у Куинна, встречается с Кори, завёл дружбу с Джейсоном. — Да, он с самим чёртом бы подружиться смог, взбреди ему это в голову. А Кори — это та рыжая кнопка, младшая дочка Андерсов? — Эта «рыжая кнопка» почти с тебя ростом, — хохотнул Кон. — И королева выпускного бала, кстати, да. — А Харпер парень не промах. И как её родители к этому отнеслись? — Я бы посмотрел на того, кто попытался бы ей что-то запретить, — честно ответил Кон. Всю дорогу домой — пусть это слово пока и не ложилось на язык при мысли о Метрополисе вообще — они болтали. Вернее, болтал, как обычно, Кларк: рассказывал о том, какими в детстве были Кори и Рой — по его байкам становилось понятно, что им чуть ли не судьбой было предначертано сойтись, и не ясно только, почему прежде они даже не были друзьями. «Время, — философски заметил Кларк. — Судьбе иногда требуется немного времени». Кону нечего было возразить.***
Кларк жил в краснокирпичном доме в одном из старых районов Метрополиса, на предпоследнем этаже. Когда они только свернули на нужную улицу, он рассеянно проговорил, что хочет спросить у па, где жили родители Кона — и он сам, когда был совсем малышом. Непривычно было всё: выход прямо на улицу, лифт, изобилие дверей. Кованые перила и исписанные стены. Долгий путь от почтовых ящиков на первом этаже и до квартиры. — Гостевая спальня больше не гостевая, — радостно объявил Кларк, прижимая входную дверь плечом и пытаясь попасть ключами в замок. Тычущаяся влажным носом в ладонь Бесс вообще не облегчала задачу, но он, кажется, не возражал. Дом Кларка вызвал у Кона смутное ощущение дежа вю. Не то чтобы это было удивительно — привычку к аккуратности и чистоте тот унаследовал от родителей в полной мере, так что гостиная, совмещённая со столовой, вполне описывалась словом «уютная». Как если бы па занимался обустройством дома без вмешательства супруги: пустовато, но добротно и со вкусом. — Твоя спальня, — Кларк ткнул в ближайшую ко входу дверь, выкрашенную бледно-жёлтой краской, — моя, ванная комната, кухня, кладовка. Располагайся! Вечером придёт Лоис, надеюсь, ты не против. — Как я могу быть против, — улыбнулся Кон. Кларк нахмурился: — Так. Проясним сразу: ты здесь — дома. И да, ты можешь быть против. Ты такой же хозяин, как я, — его слова согрели Кона. — Только Бесс в мою комнату не пускай, — хохотнул Кларк. — Светлая шерсть на костюмах ещё никого не красила, — Кон кивнул, отстёгивая поводок от ошейника. — Когда закончишь университет и начнёшь работать, поделим аренду пополам, это тоже имей в виду, — рассмеялся Кларк. Будущее никогда не казалось более туманным, чем сейчас, несмотря ни на что.***
Его новая комната была едва ли меньше той, что он занимал на ферме. Разложить вещи было гораздо проще, чем собрать: лаптоп нашёл своё место на столе, любимые футболки — в шкафу, клетка — вольготно разместилась в кладовке. Открытки и письма он решил разобрать позже, когда это не повлекло бы за собой целую кучу «а если бы». Всех «а если бы» уже не случилось, и пора было к этому привыкать. Он едва успел выгулять Бесс до прихода Лоис — просто друга, как сказал Кларк. Кон почему-то сомневался, что просто друг рвался бы познакомиться с младшим братом в день его приезда, но только пожал плечами. Кларк на его сомнение фыркнул и похлопал его по спине: — Поверь мне, — сказал он, — такие женщины могут быть отличными друзьями. Гораздо лучше, чем, собственно, девушками. Кону показалось, что так и про Стеф можно было бы сказать, и про Кори, так что ответ появился сам собой: — Думаю, они будут отличными девушками — для своих людей. Кларк странно посмотрел на него, вскинув брови. И кивнул. — Да. Да, ты прав. В седьмом часу вечера раздался звонок в дверь. Бесс, и без того шалая от обилия новых запахов и звуков многоквартирного дома, с лаем бросилась к выходу, так что пока Кларк шёл открывать, Кон перехватил её за ошейник, удерживая. Не то чтобы им было, чего бояться, но не привыкший к бурному выражению собачьих чувств человек едва ли обрадовался бы её слюнявым поцелуям. А любила Бесс всех без разбору. Лоис оказалась совсем не такой, какой Кон представлял её по рассказам брата. Невысокая, крепко сбитая, с тёмными волосами и синими глазами, а ещё — с низким глубоким голосом с хрипотцой. И хотя выглядела она совершенно удивительной, но Кон сразу понял, что имел в виду Кларк, говоря о таких женщинах и таких мужчинах. Лоис легко было увидеть в полицейской форме в перестрелке, или в ковбойских сапогах, или с кастаньетами в руках, в вихре цветастых юбок. Не матерью, не женой и не подругой — это верно. Хотя все эти прекрасные, яркие образы не смогли избавить Кона от почти материнского щипка за щёку. Бесс счастливо развалилась под руками Лоис, алые ногти мелькали в густой светлой шерсти, как искры. — Значит, ты Кон, — прищурилась Лоис, глядя на него снизу вверх, сидя на корточках в своей прямой строгой юбке. — Как-то он слишком похож на тебя, — обвинительно сообщила она Кларку. — Мы братья. — Не родные! — Возможно, родные по духу, — просиял Кларк. — По близорукости так точно, — фыркнула Лоис, поднимаясь на ноги и отряхивая ладони. — Я много слышала о тебе, Коннер Кент. Приятно убедиться в том, что ты не плод воображения Кларка. — Лоис! — А что Лоис? Я знала, что этот день настанет, потому что для всех баек о младшем брате твоего скудного воображения маловато. — Я боюсь представить, что он тебе рассказывал, — улыбнулся Кон. — Тем более, что во мне нет ничего особенного. Лоис закатила глаза. — Все Кенты особенные, — ответила она и продолжила заговорщицким шёпотом: — вы умеете надеяться, как никто другой не смог бы. Не дав Кону опомниться, она взяла его и Кларка за руки и потянула в сторону кухни. И даже если она не целилась, её слова всё равно попали точно в яблочко.***
С поисками школы Лоис вызвалась им помочь. Не то чтобы Кон ожидал проблем, но она только закатила глаза, когда он об этом сказал. — Вы, — трагически произнесла она, обращаясь, кажется, к потолку, — мужчины, существа однозадачные. Если вы оба сейчас займётесь решением вопроса со школой, то я не дождусь от Кларка материала о новом лётном полигоне, а ты совсем не успеешь познакомиться с городом — поверь, тут первые три дня критически важны. — Лоис сама не отсюда, — заметил Кларк, гремя мыльными тарелками в раковине. Она не обратила на ремарку никакого внимания, продолжая: — И найди собачью площадку рядом с домом. А мне скажи, какие курсы тебе важнее в школе. — Литература и язык. Во всех видах, — не задумываясь, ответил Кон. Лоис вскинула брови, в то время как Кларк только хмыкнул. — Есть у меня одна идея, — сказала она наконец. — Думаю, тебе понравится. Почему-то Кон не сомневался.***
Собачья площадка оказалась всего в трёх кварталах от дома, что обрадовало Кона неимоверно. Больше его обрадовало пожалуй только то, что Бесс привыкла к обществу других собак ещё в детстве, так что теперь натягивала поводок в надежде на игру в салки, а не в попытке покусать потенциальных друзей. Бесс вообще быстро привыкала к городу, его шуму и темпу. Кону в этом плане было за ней не угнаться. Но он пытался. Для не самого общительного парня это и без того было задачей непростой, а уж для новичка… И тогда Кон в очередной раз вспомнил Тима. Не то чтобы он забывал о нём на самом деле. Сигареты, говорил Тим, суть способ социализации, а не привычка. Сам Кон на это только закатывал глаза, но теперь, идя по незнакомым и чужим улицам, он думал, что доля истины в этом всё же была. Но начинать курить не хотелось, так что он решил, что площадка будет не самым плохим местом, чтобы найти новых друзей. Хотя даже самому себе он без труда мог признаться, что новые друзья ему не нужны. Просто Коннеру так хотелось ощутить себя нормальным хоть где-то. Где-то оказаться своим. И если в родном городе не получится — то он не знал, где же может получиться вообще. У Бесс вот с этим никаких проблем не было — она сразу погналась за чьим-то комондором. Кон вздохнул и всё же попробовал завести беседу с хозяйкой комондора — она выглядела старше него, но всё же вряд ли такой уж взрослой. Её звали Кэсси, и она неуловимо напоминала ему Стеф и Дэмиена одновременно — то ли светлыми волосами и нарочитой грубостью, то ли чем-то ещё. Удар, впрочем, у неё тоже был поставлен — перед тем, как уйти, она здорово ткнула его кулаком в плечо, беря обещание поболтать завтрашним утром здесь же. Утренние беседы — тоже неплохо, подумал он, подзывая Бесс. Солнце клонилось к закату, когда он, сунув руки в карманы и ссутулившись, побрёл от площадки домой.***
Настоящим открытием для Коннера стала библиотека Метрополиса. Здание, отведённое под эти нужды в Парквилле, не шло ни в какое сравнение с ней, хотя Кон, конечно, никогда не видел университетскую библиотеку. Но что-то подсказывало ему, что и она была куда меньше. Восемь этажей с архивами, читальными залами, компьютерными кабинетами, обставленными по последнему слову техники — всё это было к услугам жителей города. Увидев это великолепие, Кон растерялся — придя всего лишь записаться, он застрял в библиотеке до позднего вечера, вспомнив о времени только после звонка Кларка, который не обнаружил его дома к ужину. Весь день Кон бродил по залам, пока даже не выбирая книги — это казалось задачей непосильной — а рассматривая разделы. История, военное дело, модернисты и классики, гаражная литература и приветы от древних греков, книги о фотографии, об автомобилестроении — этим его было не удивить, конечно, но масштабы, масштабы поражали воображение. Звонок Кларка застал его сидящим на полу в зале истории Метрополиса, с книгой, рассказывающей о том, как город «начался». Кону не нравились фильмы о Диком Западе, но история — она всегда была чем-то особенным, в частности, конечно же, когда не оказывалась уроками. Решив вернуться на следующий день, Кон поднялся на ноги, ощущая, как они на самом деле затекли. Он потоптался на месте, потом пританцовывая поставил книгу на полку и двинулся в сторону выхода. Напоследок он решил ещё раз посмотреть на стоящий посередине зала макет — огромный, просто чудовищный большой город из пластика и картона. От центральной площади, на которой расположились несколько фонтанов и главный корпус университета Метрополиса, улицы расходились странно, гибко. Парквилль был поделён на строгие геометрические фигуры, но Метрополис фракталами закручивался вокруг себя самого, и это завораживало. Снизу это было не разглядеть, но сверху… Сверху. Кон замер, прибитый к месту какой-то смутной мыслью. Он не мог пошевелиться, пытаясь поймать то, что мелькнуло и исчезло снова, и шарил взглядом по макету, пытаясь вернуть ощущение, повторить момент. У него не вышло — но это было, как забытая мелодия, как старая шутка, отголосками звенящая в голове, но ускользающая. Как стереокартинка — она плоская, покуда ты пытаешься её увидеть. Но не пытаться Кон не мог. Он думал об этом всю дорогу до дома, и за ужином, и гуляя с Бесс, и чем яростнее пытался освободить голову, тем хуже получалось. В конце концов, он упал на постель, не раздеваясь, и закрыл глаза ладонями, будто вокруг не было темно и без этого. Он лежал так невообразимо долго — невообразимо потому, что в жизни бы не смог сказать, прошло пять минут или пять часов, но в конце концов сознание поплыло, проваливаясь в милосердный сон. Именно там — на самой границе — Кон наконец понял. Понял, что же он — они все упустили. «Стрела — это та идеальная форма, которая даёт ответы на большинство вопросов», — говорил Рой, и конечно же, он не мог знать, насколько действительно правдивы его слова, но боже, как Кон был благодарен ему, распахивая глаза, когда озарением его подбросило на постели. Он помнил полынью так, будто только что видел её — этот образ не был смутным, он мог вызвать его перед внутренним взором в любой момент — сделал это и теперь. В жёлтом круге света, у зияющей чернотой дыры одежда Тима на снегу была разложена стрелой. Рукава расходились галочкой, полы пальто же были плотно сдвинуты, образуя идеальную прямую, продлевавшуюся брюками. Не стрела даже. Стрелка, указывающая направление. Кону стало трудно дышать. Он подорвался, включая лаптоп и проклиная всё на свете за медлительность, будто сейчас, спустя больше чем полгода, минуты всё ещё имели значение. Он загрузил карту Парквилля и снова зажмурился, вспоминая, с какой стороны лежала одежда — и куда указывала. Ему даже не нужно было обращаться к Дику за снимками полицейских — так хорошо он помнил всё. И когда он снова открыл глаза и сгрёб в кулак провод лаптопа, заменяя им линейку, вытягивая в направлении, куда указывала стрелка, он уже знал нужную точку. Направление вело на городское кладбище. И Кон не мог по карте сказать, где и что им нужно искать там, но он знал Тима — знал недолго, но всё же лучше, чем кто-либо другой. Коннер судорожно потянулся за телефоном, едва не выронил его и по памяти набрал номер Барта — искать его в списке контактов казалось слишком долгим. На четвёртом гудке тот отозвался. — Кон? Чт’ сл’ч’лось… Три м-мать их ч’са… Он подождал немного — Барт включался определённо быстрее любого компьютера. — Кон? — теперь уже голос звучал сипло, но абсолютно рассудочно. — Кон, что случилось?! — Всё в порядке, то есть нет, то есть ничего страшного, — затараторил он, понимая, что просто не может объяснить всё, как есть, и понимая так же, что Барт всё равно выполнит его просьбу. — У меня к тебе дело, вопрос жизни и смерти. Ты можешь завтра с утра пойти на кладбище? — Чувак, в реальном мире «вопрос жизни и смерти» обычно не связан со смертью непосредственно… — прогнусавил Барт, кажется, уткнувшись лицом в подушку на том конце. — Барт! Это серьёзно, чёрт тебя, пожалуйста. Прошу. Ты сделаешь это? Повисла пауза. — Ла-а-адно… — протянул Барт. — На что только не пойдёшь ради друга. И что я должен там сделать, спиритический сеанс провести? — Нет. Просто пройдись и… зайди в сектор, который появился после эпидемии, ладно? Я знаю, что это много, но… На этот раз пауза была дольше. — Я смотрю, дело действительно очень важное, если ты меня об этом просишь. — Умоляю, — честно поправил его Кон. — Я буду твоим должником до конца дней своих. — Ты и так мой должник до конца дней своих, — мрачно ответил Барт, — и хватит, мать твою, этой могильной лексики, ты специально что ли, — он вздохнул. — Я схожу. Ещё ценные указания? — Нет, никаких, просто… смотри внимательно, хорошо? Если только будет что-то необычное, то сразу звони мне. И в любом случае набери меня, когда будешь там, ладно? Может, я к тому времени пойму, чего от тебя хочу. — Всю жизнь мечтал погожим летним днём прогуляться по кладбищу, — не переставал ворчать Барт. — Ладно. Хорошо. А сейчас отбой. И тебе тоже выспаться не помешает. — Я вряд ли смогу, — ответил Кон печально. — Ага… Пока-пока. Барт отключился сразу, а Кон какое-то время тупо пялился на карту, толком не понимая, что ещё пытается там высмотреть. В конце концов он опустил крышку лаптопа, снова упал на кровать, и хотя ему казалось, что уснуть он не сможет, он, конечно же, ошибся. В сон он провалился раньше, чем его голова коснулась подушки.***
Разбудил Коннера не Кларк, справедливо считавший, что ему пора привыкать не полагаться на то, что кто-то услышит будильник за него, и даже не Бесс — его разбудил телефонный звонок. Барт на том конце был до тошноты бодрым — и до тошноты же взволнованным. — Чувак, чувак, чувак! — он почти задыхался, и на секунду Кону стало страшно. Потом он услышал знакомый звук ингалятора и успокоился — почти. — Ты был прав. Чёрт, не знаю, что это значит, но на некоторых надгробиях времени эпидемии буквы красным обведены. По одной букве за раз, я всего насчитал шесть. Больше ничего необычного, но кому понадобилось заниматься вандализмом, хотя краска смываться начала, не очень стойкая, наверное, и… — Барт, Барт, стой, — перебил его Кон. Тот нервно дышал в трубку. — Ты уверен, что больше ничего необычного? На все сто? — На все двести! — Хорошо, — Кон нашарил очки и вскочил, путаясь в ногах. Потом схватил первую попавшуюся тетрадь и карандаш. — Диктуй? — Что? — растерянно переспросил Барт. — Буквы! — почти выкрикнул Кон. — Господи, извини, буквы, конечно их. Имена тоже. Имя и какая буква. И даты, и всё что там написано. — Чувак, а давай я лучше сфотографирую и тебе пришлю, а? — задумчиво поинтересовался Барт. Кону захотелось побиться обо что-нибудь головой. Ма всегда говорила, что он усложняет. — Да, так даже лучше будет. — Хорошо. Я тебе сейчас отправлю и могу тут побыть, если ещё что-то понадобится. Только не тяни, ага? — Ага, — согласился Кон. Барт отключился, а минут через десять телефон пиликнул оповещением о входящих. На шести фотографиях Кон не обнаружил ничего особенного. И не обнаружил бы, несмотря на то, что соображал сейчас так стремительно, что не было времени даже возликовать, что Тим оставил подсказку. Или позволить надежде подняться выше краёв и переполнить его. Он просто выписал все обведённые буквы и, ну. С анаграммами он всегда справлялся быстро. Он не застонал разочарованно только потому, что не успел размечтаться. Потянулся за телефоном только потому, что должен был. — Да? — живо отозвался Барт. — Что-то прояснилось? — Да, — попытался совладать с голосом Кон, — да, теперь у меня есть всё, что нужно… Спасибо. Воцарилось молчание. — И ты, судя по всему, не собираешься мне рассказывать, зачем я сюда тащился, да? Кону стало остро стыдно, но рассказать — по крайней мере пока — он действительно не мог. Барт, видимо, всё понял по молчанию, и не просто так он стал его лучшим другом, в конце концов. Единственным другом. Конечно, не то чтобы у него была большая конкуренция, но всё же. — Ладно, — сказал он. — Ладно, расскажешь, когда будешь готов. И не волнуйся, прогулки по кладбищу не котируются как подвиги, о которых надо трепаться, кажется, с моих тринадцати. — Спасибо, — выдохнул Кон. — Спасибо тебе. Барт фыркнул. — Надеюсь, тебе это хоть помогло. Отключаюсь! До связи и привет Кларку и Бесс. Кон молча отложил трубку и уткнулся лбом в скрещенные на столе руки. Он не был уверен, что что-то может помочь тому, кому каждый раз жизнь даёт наживку, чтобы потом острым крюком впиться в глотку, не давая дышать, говорить и думать от боли. Оставленная зацепка означала «чердак». Ничего нового. Абсолютная пустота.