Где бы ты ни прятался

      Разместить в газетах объявление было идеей Тины, и мне это сразу пришлось не по душе. Начинают звонить по любым пустякам, божась в том, что у них «взаправду что-то странное» и, главное, каждый считает, что именно его случай — совершенно особенный, тогда как на поверку оказывается, что дело в неисправной электрике или происках соседских ребятишек.       Но Тина считает, что это приносит нашему маленькому делу популярность. Плевать мне на популярность. Если происходит действительно нечто необычное — я это чувствую. Ощущаю всей кожей. А так мне приходится мотаться по окрестным городкам, выслушивать сбивчивые рассказы «очевидцев», и — хоть бы один снимок! Ни-че-го.       Как было и на этот раз. Добрался чуть не до Орегона, а результат нулевой. Сидел с этой Малкович весь вечер, кивал в нужных местах, угощался (умеренно) домашней едой и мечтал поскорее свалить. В какой-то момент даже мелькнула мысль, что таким образом Тина пытается устроить мою личную жизнь: всё-таки, в основном звонят женщины. Одинокие женщины, мечтающие, чтобы сексапильный разведённый мужчина-охотник на привидений заснял в их маленьком уютном садике жуткий призрак похороненного под кустом георгинов кота.       Когда пробило двенадцать, а обещанное «мерцающее облако, напоминающее своими очертаниями ангела» так и не появилось, но откуда-то взялись бутылка крепкого виски и романтическая музыка, я, сославшись на неотложные — абсолютно неотложные — дела (с нарочитой грустью пожимая протянутую явно для поцелуя ручку) отбыл, не в силах оставаться больше в этом воистину «райском» (хоть и без ангелов) уголке.       Эх, Тина-Тина!              ***              Около часу ночи, когда я уже вовсю катил по трассе №5, голова успела проветриться, и мысли стали более спокойными.       Тина… Я коснулся фотографии, прилепленной к приборной панели, обрисовывая овал улыбающегося лица. На Тину невозможно слишком долго злиться. Далеко не все её идеи плохи. По большей части они всё-таки хорошие… Да и вообще, что бы я делал без моего агента? Кто бы звонил по всем этим журналам, устанавливал контакты, придумывал истории к снимкам и рассылал их? Пару раз повезло даже попасть в «Нэйшнл Джеографик». Наше величайшее достижение. В основном, конечно — жёлтая пресса. Почему-то большинство считает, что фотографии необъяснимых явлений — это для домохозяек и не имеет ничего общего с наукой. Или с искусством. Меня даже пытались обвинять в подделке снимков — ничего с этим не вышло, но всё-таки было неприятно…       Первое время после развода, когда я был в совершенной прострации от того, как холодно и по-деловому Серафина организовала раздел имущества, когда я просыпался в дичайшем похмелье, сам противный себе, в маленькой гостевой комнатке квартиры, записанной на фамилию Гольдштейн, и начинал день с очередного глотка виски, мне казалось, что Тина смотрит на меня как-то по-особенному. Даже мелькала — нет, не надежда, но что-то такое неопределённо-мечтательное — какая-то полумысль, никогда не доводимая до конца, что, может быть, мы — я и Тина…в конце концов, мы так давно знакомы… Потом я понял, что это «по-особенному» было просто жалостью. Тогда я прекратил пить и снова взялся за фотографию, а Тина начала улыбаться и звонить по журналам, и устанавливать контакты, и всё остальное…       И вот теперь — я исколесил уже половину штата, почти не показываюсь ни в офисе, ни даже дома, а у Тины… у Тины Ньют. Новое увлечение. После йоги и пилатеса, викканских курсов, гадания на картах Таро, литотерапии, фэн-шуя, вегетарианства и что у неё ещё там было. Мистер Скамандер, английский зоолог. Который не занимается в тренажёрке, не загорает, носит какие-то совершенно несусветные костюмы с галстуком-бабочкой, считает величайшими людьми в мире Альбуса Дамблдора (никогда о нём не слышал) и Джеральда Даррела (слышал что-то), толкует о каких-то несуществующих зверях и слушает The Beatles. Возможно, я бы вынес всё остальное, если бы не последний факт («британская гордость», так её) и если бы это касалось не Тины.       «Представляешь, Грейвз, я ему толкую про литотерапию, а он переспрашивает: “Лита-что?”», «знаешь, Грейвз, Ньют мне рассказал о камуфлории. Вот бы его заснять! Только он невидимый…», «сегодня Ньют мне звонит и начинает петь песню Битлз — “Help!” — оказывается, ему нужны добровольцы для ухода за животными…» и прочее бла-бла-бла, Ньют то, Ньют сё, а ты давай, проверь ещё вот тот адрес, вдруг там правда что-то стоящее?..       Это воспоминание о мистере Скамандере заставило меня с особой яростью сжать пальцы на баранке. Может, к чертям, вообще не возвращаться никуда? Или уехать на очень долго? Есть же у меня гениальный план по поводу легенды о Беспечном Ездоке… в одиночку — значит в одиночку. Сам справлюсь…       Я уже начал переходить на какой-то новый уровень осознанной решимости, как вдруг что-то чёрное, заслонив звёзды, пронеслось над дорогой, раскатилось грозовым раскатом и исчезло впереди.              Сперва мелькнула какая-то сумасшедшая мысль: самолёт разбился. Но ведь никакого огня, да и шум вовсе не машинный… Вторая — уже профессиональная — мысль была: это ОБЪЕКТ. И особое чувство, когда покалывает подушечки пальцев. Я нажал на газ и припустил за объектом, надеясь, что тот не свернёт с дороги — как будто только ему и дел, что лететь вдоль трассы №5… Как назло, было самое глухое время ночи — между двумя и тремя, Макуэлл я уже проехал, а до Уильямса пока не добрался — чернота, темень, даже звёзды как будто стали тускнеть…       Стоп! Фары высветили прямо посреди дороги чёрную массу. Я нажал на тормоза так, что едва не ткнулся носом в руль, и начал судорожно выпутываться из ремней безопасности, одновременно с этим нащупывая лежащий на переднем сиденье «Полароид». Успокойся, успокойся, Персиваль… возможно, твоя поездка к райской Малкович была неслучайна… Потому что это был чёртов объект. Именно объект.       Не знаю, как описать свои чувства — кроме слова «возбуждение», наверное, ничего больше не подходит, в любом случае, я не боялся ни капли. Осторожно выбрался, тихо прикрыв дверцу автомобиля — как бы не вспугнуть. Навёл «прицел». (Я, натурально, воспринимаю свою работу как настоящую охоту). А затем произошло следующее: во-первых, в клубящейся тьме явно проступило человеческое лицо со светящимися белыми глазами, очень внимательно взглянувшее на меня; сколько это продолжалось — сказать трудно, но взгляд был незабываемый… во-вторых, как только я нажал на кнопку, объект несусветным образом взвихрился и мгновенно исчез. Ну и, в-третьих, у меня начали настолько сильно дрожать руки, что пришлось минут десять заниматься пранаямой (спасибо Тине и её йога-техникам).       Кроме того, я внезапно почувствовал, что до дома я ни в коем случае не доберусь, если не заеду куда-нибудь съесть чего-нибудь. Заземлиться, заземлиться…       Этот невозможно долгий и дурацкий день всё-таки принёс свои плоды!