Где бы ты ни прятался

      Сон всё не приходит ко мне. Я встаю и, на ощупь выудив из рюкзака дорожный атлас, иду в ванную, чтобы рассмотреть, наконец, фотографии — те, что отснял воскресным утром.       Кирпичный дом, лучи солнца, сверкающие блики и… силуэт в окне верхнего этажа. Определённо силуэт. Он не должен бы быть виден с такого ракурса, но он и не темнее стекла, а светлее. Что это? Белая одежда может давать такой эффект. Но здесь я вижу и очертания лица. Призрак? Или что-то ещё?..       Откровенно говоря, мне не хочется об этом думать. Где-то в голове уже сложился вектор мыслей, но я игнорирую его. Я предпочитаю не принимать всерьёз теорию мирового заговора. Вздохнув, убираю распухший от вложенных карточек атлас обратно и беру фотоаппарат: поснимаю Криденса, наконец. Красные отблески рекламных фонариков мотеля дают интересное освещение. Я кручусь вокруг кровати, то приседая, то нависая над спящим, в поисках лучшего ракурса. Каждый кадр — удачный. Что-то здесь есть от «Суспирии» Ардженто…       Светящиеся стрелки часов над входной дверью показывают три четверти четвёртого, когда я, наконец, ложусь снова.       Заснуть мне удаётся далеко не сразу, и во сне у меня гремит музыка и мелькают вспышки белого света.              ***              Мы выходим утром, не слишком поздно. Со всех сторон виднеются горы, открытого пространства тоже достаточно, начало новой недели радует высоким небом и безмятежностью. Машин пока что нет, но идти пешком одно удовольствие, хотя я знаю, что если не повезёт с стопом, то через какое-то время будет уже далеко не так весело и бодро… и всё-таки утро радует. Я осознаю, что мне уже давно надо было это сделать — вырваться из города, из устоявшихся связей. Я охотник. Моя жизнь не должна проходить в одном и том же месте. Ещё больше меня радует то, что на данный момент в обозримом окружении имеется всего лишь один человек, и этот человек — Криденс.       Когда я спросил его, каким всё-таки образом он думает спасать свою сестру, Криденс ответил мне:       — Нам нужно сильно разозлиться.       Потом закусил губу и помотал головой.       — Я думаю, её что-то сдерживает, иначе она бы уже давно… но вместе у нас получится.       Я вспомнил своё первое столкновение с Криденсом — чёрная клубящаяся масса, летящая над дорогой… по его рассказу выходило так, что он и вправду сильно разозлился, если успел за несколько часов покрыть расстояние от Риддла, Айдахо, до Дельфоса, Калифорния. Без какого-либо транспортного средства.              Мы идём уже около пяти часов, воздух заметно прогрелся и даже начало припекать; небо покрылось лёгкой дымкой.       — Будет гроза, — коротко говорит Криденс.       Гроза в пустоши, зажатой между гор. Красиво на фотографиях. Куда менее приятно в жизни. Особенно если упомянуть тот факт, что до сих пор нас не обогнала ни одна машина…              Шум мотора начинает доноситься издалека. Криденс оборачивается и зорко вглядывается в стрелу трассы. Я понимаю его чувства: с одной стороны, нам явно бы не помешало добраться до какого-нибудь убежища, с другой — это вполне может быть тот, кто его ищет. Но, если допустить факт, что у этого кого-то может и не быть оружия — а я оптимист — то, возможно, мы сумеем постоять за себя. Нелепое предположение, но нервы бережёт… впрочем, не ассоциируется у меня этот неровный шум с тачками, управляемыми психопатами в зеркальных очках. Да и силуэт машины не похож ни на одну из моделей «Опеля».       И действительно, когда через некоторое время у обочины притормаживает автомобиль, это оказывается совершенно несусветный «Тандербёрд»*, в прошлом бордового цвета. Нет, будь я маньяком, я бы на такой развалине не ездил. Я бы на ней в любом случае не ездил, но мы успели подустать, а выбирать иное средство передвижения на совершенно пустой трассе тоже не из чего.       Водительская дверца приоткрывается, диковатого вида парень со взлохмаченной шевелюрой кричит:       — Ну, так что? Подбросить или у вас другие планы?       — Подбросить!       Мы спешим к «Ти-бёрду». Я пропускаю Криденса вперёд, кидаю свой рюкзак и уже собираюсь залезть сам на заднее сиденье, но тут вторая передняя дверца открывается, и наружу выплывает создание не менее странное, чем сам автомобиль. У создания длинные светлые волосы, а кожа как будто отражает вобранный за утро свет солнца. Затем я понимаю, что это, вроде как, парень, немного за двадцать (или больше? Или меньше? Не разобрать), одетый в дырявые джинсы, белую футболку и джинсовую куртку со множеством нашивок       — Садитесь впереди, — говорит он. — А мне нужно поговорить с Криденсом.       Я щёлкаю челюстью, вставляя её на место, но слушаюсь. Когда я опускаюсь рядом с водителем, сзади доносится мягкое:       — Здравствуй, Криденс.       — Ты… ангел? — это голос Криденса.       — Нет… меня зовут Дух.       Я верчу головой, в то же время пытаясь пристегнуться.       Диковатый парень за рулём подмигивает мне.       — Расслабься. Он плохого не сделает.       А затем, как будто это что-то объясняет, добавляет:       — Дух — это имя. Он видит странные сны и… ну, многое умеет… он меня спас, — лицо водителя искажает какая-то странная гримаса, что-то вроде воспоминания о старой боли, но он тут же собирается. — Ну что, поехали? — нарочито весело кричит он, и с третьей попытки «Ти-бёрд» всё-таки трогается с места.       — Он всегда так?       — Кто? Дух?       — Нет, автомобиль. Такое чувство, будто жить ему осталось недолго.       — Он мог бы умереть несколько лет назад… как и я… но до сих пор жив. Вообще-то я никогда не заезжал на нём так далеко, но Дух сказал, что мы должны быть здесь сегодня, чтобы дать ход каким-то событиям.       — Ага. Ясно.       — Ничего тебе не ясно. Стив.       — Грейвз.       — Ничего себе имечко.       — «Дух» тоже ничего себе.       — Зато похоже.       — Ну… моё тоже в некотором роде похоже.       — Могильщик?!.       — Нет, фотограф.       — И фотографируешь трупы?       — Вообще-то, привидения. И не только.       — Мм. Ясно.       — Ничего тебе не ясно.       Мы переглядываемся и фыркаем.       — Тогда тебе непременно нужно будет заснять Духа. Он же Дух.       — Посмотрим…       Мы одновременно бросаем взгляд в зеркало заднего вида. Криденс и Дух сидят молча, закрыв глаза. Не спят. Я понимаю каким-то особым чутьём, что они ведут разговор без слов.       — Не ревнуешь? — понизив голос, спрашивает парень, назвавшийся Стивом.       — Должен бы, но нет. ЭЭээ… с чего ты вообще взял?       — Да так. Считай, что интуиция.       Мы замолкаем. «Ти-бёрд» катит не то, чтобы очень быстро, и не так, чтобы очень уверенно, но мили пути остаются позади. Стив нашаривает одной рукой кассету и включает запись. Музыка мне незнакомая. Сначала, приближаясь лёгкими ударами, барабаны, затем к ним подключается бас-гитара, выводящая тягучий ритм («Виски милк панч», приходит мне в голову, бас-гитара звучит как «Виски милк панч»), следом за этим — электрическая гитара, похожая по звучанию на ток, который бежит в проводах, натянутых между столбами линии электропередачи… не знаю, как сказать лучше. Звук бесконечный и прерывистый, рождающий ассоциации с синим оттенка «электрик». И лишь спустя несколько минут от начала композиции вступает голос, одновременно очень чистый и богатый. Я вздрагиваю и оглядываюсь. Стив ухмыляется:       — Правильно. Это мы.       — Везёт нам на музыкантов, — бормочу я.       Музыка завораживает. Не уверен, кажется, этот стиль называется «шугейз», но сейчас меня не волнуют определения: просто всё вдруг складывается в единую картину — пейзаж за окном, со всё мрачнеющим небом, ветер, врывающийся в приспущенное стекло, дорога впереди, дорога позади, ангел и демон на заднем сиденье… сам текст песни:       Пустые пути       Без крыльев почты...       И не обойти        И встретишь ночь ты...**       — кажется мне сейчас исключительно важным. Пророческим.       Я закрываю глаза и позволяю голосу и звуку увлечь себя.              Когда резкий толчок заставляет меня снова открыть глаза, я понимаю, что, кажется, умудрился заснуть и, видимо, пропустить что-то интересное.       «Ти-бёрд» стоит, Стива на его водительском месте нет, а с улицы доносится поток проклятий. И ещё очень стемнело.       Я вылезаю из машины.       — Сдох! Вот сволочь, сдох!       — Кто?       — Да этот грёбаный «Тандербёрд»!       — Дай-ка, гляну…       Мы вместе пытаемся реанимировать автомобиль, но скоро я понимаю, что это бесполезно. И правда, сдох.       Тем временем Криденс и Дух тоже выбираются наружу, и Дух подходит прямо ко мне.       — Я бы мог предложить вам остаться здесь, с нами. Потому что будет гроза. Но это не тот путь, который вам нужен. Вам не нужно пережидать грозу, поскольку она сама найдёт вас.       — Что, прости?       — Я поговорил с Криденсом и, кажется, понял, что вам нужно. Вам нужно продолжать путь. Но без нас. Я не могу провести вас туда, куда вам необходимо попасть.       Я оглядываюсь на Криденса — он выжидающе смотрит на меня. На Стива — на его лице неопределённое выражение сменяется горькой усмешкой.       — Просто поверь ему, Грейвз, — говорит Стив.       — Грейвз? — это Криденс. — Идём?       Я чувствую себя так, как будто синусоида, на которую я так хорошо вскарабкался за последний… час? Или сколько это продолжалось?.. снова пошла вниз.       — Это какое-то чёртово мистическое путешествие…       — Именно, — кивает Дух.       — Окей... Окей, ладно. Ну, спасибо вам, ребята… что подкинули. Продолжим путь так.       — Здесь рядом, кажется, есть какая-то ферма, — подаёт голос Стив. — Мы проезжали указатель.       — Ферма? В Долине Смерти?       — Ну, не знаю. Называлась «Зелёная река». Может быть, там оазис. Миль десять.       — Окей, — снова говорю я. Возможно, мы успеем туда добраться до грозы…       За последние дни уже успело произойти столько странного, что я, кажется, уже ничему не удивляюсь.       На прощание Дух подходит к Криденсу, обнимает его и что-то шепчет на ухо.              Мы оставляем этих странных ребят с их странной машиной позади. Трасса пуста, темнеет катастрофически быстро, и я не понимаю, зачем, но мы продолжаем идти. Криденс берёт меня за руку, и мы молча топаем уже минут сорок, когда над головой сверкает первая зарница. А затем вторая и третья.       — Грейвз! — Криденс останавливается, как вкопанный, и указывает на небо. Я слежу за его взглядом и тоже вижу… это. И не в единственном экземпляре.       — Гром-птицы! Это же гром-птицы! Чёрт возьми, Криденс, да ради этого стоит даже промокнуть!       Я скидываю рюкзак, достаю фотоаппарат и начинаю щёлкать. Огромные, сверкающие подобно молниям создания носятся над землёй в какой-то неистовой и непонятной пляске, закладывают головокружительные виражи, пикируют и взмывают с такой лёгкостью, будто бы это настоящие живые электрические разряды.       Несколько крупных капель срывается с низко нависших туч. И вдруг нас накрывает стеной дождя. Я едва успеваю спрятать фотоаппарат под куртку, Криденс подхватывает мой рюкзак, и я с трудом упихиваю «Полароид» между вещей.Хорошо, что рюкзак водонепроницаемый. Я снял куртку и накрыл нас в попытке защититься от холодных потоков. Мы стоим, прижавшись друг к другу лбами, я чувствую, что Криденс улыбается, и не удержавшись, целую его.       Грёбаная романтика. Посреди «нигде», под ледяным дождём, в сверкании молний и раскатах грома — мы целуемся. Криденс обнимает меня за талию и прижимается всем телом. Потяжелевшие от воды рюкзаки оттягивают вниз и назад. Я чувствую, как вода начинает просачиваться в ботинки. Мне снова приходит в голову, что если бы вдруг прямо сейчас настал конец света, я бы ни о чём не жалел…       Гром гремит так сильно, что звук мотора мы начинаем различать, когда машина оказывается уже совсем близко.       — Ну, вот и наша «гром-птица» подоспела, — говорю я и разворачиваюсь, чтобы взглянуть на автомобиль. — Видимо, всё-таки не так плоха старушка…       Нас ослепляет светом фар. Это не «Ти-бёрд», фары расположены уже. Но всё равно — спасение!       — Эй! — кричу я и машу рукой.       Машина притормаживает, с водительского места на дорогу сходит какая-то фигура. Я успеваю сделать несколько шагов, когда раздаётся странный свистящий звук, и Криденс, коротко вскрикнув, падает на колени.       — Что за… что такое, Криденс? — я бросаюсь к нему. Его тело сводит судорогой, он что-то пытается сказать и не может, только как-то неубедительно вспыхивает чернотой, словно изображение в плохо настроенном телевизоре. — Эй… помогите! Что т… — я не успеваю закончить фразу, потому что раздаётся оглушительный — даже на фоне грома — звук выстрела.       Белая вспышка пронзает мой мозг.       И я умираю.