***
Скорее всего, Билла забавляло наше постоянное убегание от папарацци. Пару раз они успевали нас с ним заснять, когда нам казалось, что мы в полной безопасности. К счастью, перенятая у Билла привычка на людях постоянно носить солнцезащитные очки выручила меня, и весь мир судорожно гадал, что же за девушка рядом с ним. Дэвид ворчал, но вроде бы особого неудовольствия от этого не проявил. Ко мне лично он тоже стал относиться гораздо спокойней, поняв, наконец, что я совершенно не заинтересована в уведении тебя из-под его продюсерского контроля. С Густавом и Георгом отношения тоже были ровные. Другое дело Том… Даже когда его не было поблизости, я спиной чувствовала, что он может внезапно появиться и вытворить что-нибудь этакое. Билл как-то решил поговорить со мной на эту тему, увидев, как я вздрогнула, услышав голос Тома. — Почему ты боишься Тома? — Кто тебе сказал такую глупость? С какой стати мне его бояться? — я улыбнулась, в попытке перевести разговор в шутку. — Ну я же вижу, каким волком ты иной раз на него смотришь. — Не выдумывай, Би. К Тому я отношусь нормально. Да, иногда его выходки выводят меня из себя, но не более. Честное слово. К тому же, если у нас с ним возникнут проблемы, то мы уж как-нибудь сами разберёмся, ок? — Мне кажется, что он так и не смирился… — я прикрыла его рот ладонью. — Билл Каулитц, по-моему, ты слишком много болтаешь и часто не по делу. Не волнуйся, рано или поздно мы с твоим братом найдём общий язык и перестанем дичиться друг друга. Я не хочу вставать между вами, заранее зная, что твой выбор будет не в мою пользу. Поняв бесполезность продолжать дальше этот разговор, Билл всё-таки упрямо поджал губы. Да, в этот раз мне не удалось найти достаточно слов, чтобы убедить его. Но поговорить со старшим братом и расставить все точки над «i» тоже пока не представлялось возможным. На серьёзный разговор Том не шёл, отшучиваясь и привлекая в беседу остальных. Но я всё-таки не теряла надежду…. Утро последнего гастрольного дня началось для нас с Биллом довольно бурно, ибо на нас всем своим весом свалился Том. Ничуть не смущаясь, он распихал нас и улёгся между нами. — Том, какого хрена? — сонный Билл плохо соображал, что вообще произошло. Я же вообще забилась под одеяло. — А ну вали отсюда! — видимо, Билл всё-таки проснулся и понял, что наше одеяло опасно натянулось из-за присутствия Тома. Смутить брата своей наготой он не боялся, а вот демонстрировать мои прелести явно не собирался. — Не верещи, Билл, — Том дружелюбно шлёпнул его по голому животу. — Не собираюсь я смотреть на твою Анну. Что у неё есть такое, чего нет у других девушек? — Не знаю, что там есть у других девушек, не проверял, а вот тебе вообще нечего делать в нашем номере…и в нашей кровати. Уйди. Пожалуйста. — То есть теперь девушка тебе дороже брата? — усмехнулся Том, глядя при этом на меня. У меня аж дыханье перехватило от лёгкого налёта ненависти в его глазах. — Не болтай ерунды. Ты мой брат, мы всегда будем вместе. Но у меня, как и у тебя, есть своя личная жизнь, в которую я бы попросил не вламываться столь нагло. Ситуация была настолько… даже не знаю. неприятная, что мне очень сильно захотелось самой убраться подальше из этого номера и от старшего Каулитца. Его насмешливый взгляд и озабоченно нахмуренные брови Билла. Наверное, всё-таки мне в принципе не следовало становиться между ними. Потому что сколь бы ни был Билл привязан ко мне, но его привязанность с братом гораздо крепче. И Том это знает. Так что если ему очень сильно захочется разлучить меня с Биллом, он сделает это не задумываясь. Вот почему я боюсь его. Вот почему вздрагиваю каждый раз, когда он подходит ко мне, осознавая свою власть надо мной, зная ту слабую струну, за которую он в любой момент может потянуть, чтобы она лопнула.***
Тишина. Темнота. Трое суток, проведённые на ногах, нисколько не сказались на моём самочувствии, пока я была в больнице рядом с Томом. Но стоило Симоне увезти меня оттуда, как мой, казалось, неиссякаемый источник энергии пересох. Я уснула в машине и не помню, кто перенёс меня в дом, заботливо уложил на твою кровать и накрыл пледом. Когда я проснулась, был уже вечер. В доме стояла тишина. Я спустила ноги с кровати, нашарила свои кроссовки, влезла в них и встала. Голова слегка гудела то ли от прошедшего таки стресса, то ли от недосыпания. Покачиваясь, я дошла до двери. Тебя я обнаружила на кухне. Не заметив моего присутствия, поскольку в ушах у тебя были наушники от IPod-а, ты продолжал что-то готовить, немного пританцовывая в такт музыке. — Билл, — позвала я. Ты вздрогнул и обернулся. — Привет, ты как? — ты снял наушники и положил IPod на стол. — Нормально. Как Том? — Ему уже гораздо лучше. Я сегодня был у него с утра, и он довольно бодро щиплет медсестричек. Так что через пару дней, думаю, он уже будет дома. Ты есть хочешь? Сейчас будет ужин готов. — Да, спасибо. Разговора не получалось. Каждый мучительно обдумывал, чтобы такое сказать и как сказать. Словно за три недели между нами выросла стена. Словно мы вдруг стали чужими и не было тех двух лет, что мы провели вместе. И от этого на душе было пусто и больно. Я села за стол, в то время как ты расставлял тарелки и бокалы. Молчание было нестерпимо, но и что говорить мы не знали. Да и что скажешь в такой ситуации, когда не знаешь как поступить, чтобы не причинить ещё большую боль, не разрушить то хрупкое нечто, что ещё осталось между нами. Мне кусок не лез в горло. Я лишь искоса смотрела на то, как и ты лениво ковырял вилкой варёный картофель. — Билл… — Анна… Возникшая заминка. Снова неловкое молчание. Длинные нервные пальцы, гладящие блестящую ножку бокала. Блеск пирсинга над нижней губой. Карие глаза, полные какого-то отчаяния. Билл, что же мы сделали не так? Почему сейчас сидим рядом, а словно на разных континентах? — Что ты решила? — Я уезжаю, Билл. Прости, но всё стало слишком запутанным, а распутывать этот моток одна я не могу. Ты отдаляешься, Том всё ещё больше запутывает, Дэвид уже ненавидит меня настолько, насколько это возможно при всей сложившейся ситуации. — А как же наша любовь? Наши чувства? Или это уже ничего для тебя не значит? — Билл, не надо. Ты опять устраиваешь мне ненужную проверку. Первую ты устроил отпустив меня. И я тогда ещё сказала, что научусь жить без тебя. И целых три недели я день за днём вытравливала тебя из своего сознания. — Я отпускал тебя в надежде, что ты вернёшься. Что поймёшь, что тебе так же плохо без меня, как и мне без тебя. Я не хочу, чтобы наша любовь умирала. Ведь тогда мы умрём вместе с ней. — We die when love is dead, We lost the dream we never had… — It's over now? — ты понял, что я читаю строчку из твоей песни. — Неужели всё правда кончено, Анна? — Нет, Билл, — я положила вилку. — Я хочу использовать последнюю возможность. Сейчас я уезжаю, поскольку у меня всё-таки отпуск. Но, вернувшись, я буду продолжать выполнять свои обязанности. Профессиональные. Спать с тобой я не буду. По крайней мере, до тех пор, пока мы вместе — повторяю вместе — не распутаем наш любовный треугольник. — А что будет после этого? — ты встал из-за стола и подошёл ко мне. — Не знаю, Бэмби, — я повернулась на стуле, чтобы оказаться лицом к тебе. Ты опустился передо мной на колени. Твоё лицо — уставшее, осунувшееся, бесконечно любимое. Как бы я хотела целовать эти губы, но нужно держаться… Хотя, какого чёрта? Видимо, схожие мысли посетили и твою голову, поскольку поцелуй был настолько неистовым, словно мы не виделись несколько лет, причём не по доброй воле, а будто нас насильно держали далеко друг от друга. Ты стащил меня со стула на пол. Твои руки безжалостно снимали с меня одежду. Прикосновение горячих ладоней к моему животу и прохлада паркета под спиной. Твои стоны, переплетшиеся с моими. Милый мой мальчик… Бэмби… Билл… Какое же это счастье — растворяться вместе с тобой в нашей любви, взлетать до небес и падать в преисподнюю. — Schrei, — жарко шепчешь ты, а в твоих глазах кружат хоровод огоньки желания. И я подчиняюсь. Я всегда подчиняюсь тебе, даже когда ты об этом не просишь. Хлопнувшая входная дверь известила нас, что вернулась Симона. К тому времени, мы уже успели одеться и убрать со стола. — Так! И почему меня не встречают? — послышался голос… Тома. Ты немедленно сорвался с места и убежал в прихожую. — Эй, потише, братишка, ты меня с ног свалишь! Моё сердце вновь беспокойно застучало. Я надеялась уехать до того момента, как Тома отпустят домой. — Привет, Том. Я очень рада, что тебе настолько лучше, что тебя отпустили домой, — я обняла вошедшего на кухню парня. Он обвил одной рукой мою талию, провёл носом по шее, вдыхая воздух, и тихо произнес: — От тебя пахнет сексом. Но не таким, каким бы я хотел, чтобы пахло от тебя. Сейчас ты пахнешь…ммм… похотью, а правильней, чтобы пахла страстью… — и пока ты не появился на кухне, он прикусил нежную кожу моей шеи, заставив меня вздрогнуть. — Том, не начинай. Я не для того сюда приехала, чтобы терпеть… — только твоё появление заставило меня примолкнуть и не начинать разборки сию минуту. Ты не перестал улыбаться, но я увидела или может скорее почувствовала, как ты внутренне напрягся, увидев меня в объятьях своего старшего брата. Тот проследил твой взгляд и, убрав руку, сделал шаг назад. «Ты сказал, что-то, что произошло между нами вчера вечером, ничего не значит. Быстро же ты научился причинять боль. Вогнал нож в самое сердце и для верности покачал, расширяя рану. Билл, за что? Почему ты начал ненавидеть меня? За что ты делаешь мне больно? Ведь нет моей вины в том, что твоего брата тянет ко мне. Но мне-то нужен только ты… Не вычёркивай меня столь радикально из своей жизни. Ведь мы же хотели во всём разобраться. Или ты считаешь, что на Тома нельзя повлиять, что он по-прежнему будет у тебя за спиной делать мне недвусмысленные намёки?» — Он этого не оценит, — мрачно и с какой-то долей злорадства произнёс голос Тома. Я захлопнула крышку ноутбука. — Ты ещё не знаешь, какой скотиной может быть мой маленький братец. — Ты хочешь мне об этом рассказать? Ты, который уже столько месяцев подряд сводящий на нет все наши отношения с Биллом? — В этом-то и разница, — Том сдвинул ноутбук и сел на край стола, — я весь как на ладони — скотина, сволочь, похабник, прелюбодей и прочее, прочее, прочее, а малыш Билли умело использует натянутую на него маску. Ты, думаю, уже начала понимать, что скрывается под ней. Эгоизм, наплевательство на чувства других… — Том, прекрати. Он не такой. — Анна, я-то лучше знаю своего братца. Подожди ещё немного, когда он окончательно не будет знать, что делать, и проявит во всей красе свой сволочной характер. Так что всё, что было до этого, покажется тебе сказкой. — Я не понимаю, что ты хочешь от меня добиться этими разговорами. — Что я хочу? Я хочу, чтобы ты ушла из нашей жизни. Перестала стоять между нами, — чеканя каждое слово и пристально глядя мне в глаза, сказал Том. — Чтобы Билл наконец снова обрёл утерянное спокойствие, чтобы я перестал любить тебя и одновременно ненавидеть. Чтобы всё было так, как раньше. — Ничего не будет как раньше, брат, — я перевела ошарашенный взгляд на дверь. Ты стоял, прислонившись к косяку и скрестив руки на груди. — Даже если Анна действительно уйдёт. И ты сам это прекрасно осознаёшь. — Но будет легче, Билл. И ты тоже это знаешь. Сначала боль, тупая, ноющая, кажущаяся вечной, а затем… свобода! — А ты не подумал, что я могу не хотеть этой свободы, Том? — Прекрати разыгрывать из себя сопливого романтика, Билл. Я не хочу свободы… Пф… — презрительно скривил губы Том. — Мальчики… — попыталась был вклиниться я, но мальчиков понесло. Кажется, час-икс, который все так долго и упорно избегали, решил настать. — Чёрт, Том, ты не можешь понять, что я впервые серьезно влюблён? Что эта женщина много значит для меня? И что мне больно, видя, как ты увиваешься вокруг неё, пытаясь отдалить нас друг от друга? — на последних словах ты быстро подошёл к столу и что есть силы пихнул Тома в грудь. Тот только чудом успел опереться о стол руками, чтобы не слететь с него. Расплата последовала незамедлительно. Отвесив тебе звонкую пощёчину, Том одной рукой схватил тебя за плечо и методично раздавал оплеухи другой рукой, пока ты не догадался поднырнуть по его руку и всё-таки спихнуть его со стола. — Прекратите, немедленно!!! — призыв остался без внимания. Вы клубком катались по полу, было слышно только тяжёлое сиплое дыхание и смятые стоны. Звук удара… громкий. слишком громкий… Стон… Не могу понять чей. Бросаюсь к вам, в слепой надежде расцепить этот клубок любой ценой. Удар под дых, сильный толчок в плечо, здравствуй, стол…. Темнота. Тишина.***
Честно говоря, мне уже начало казаться, что вся моя жизнь, все те дни, которые я провожу с Биллом, будут наполнены страхом. Но Том не спешил наносить очередной удар, усыпляя мою бдительность. Но в его глазах каждый раз читалось «Я слежу за тобой, и дай мне только повод, чтобы сделать выпад!» Билл уже начал откровенно беспокоиться за меня. Пытался наладить наши отношения с Томом. И, надо сказать, через некоторое время дело сдвинулось с мёртвой точки. Том или на самом деле, или просто сделал вид, но успокоился и дал мне возможность спокойно дышать. Мы продолжали колесить по Европе с гастрольным туром. Опять гостиницы — хорошие, плохие, никакие, опять тур-басы, но теперь уже я полноправным членом команды путешествую в одном басе с мальчиками. Даже с Дэвидом у нас завязалось что-то типа дружеских отношений. Билл ласковым котёнком лежал на диване, положив голову мне на колени. Длинные чёрные пряди его волос поблескивали в свете проносящихся за окном фонарей. Густав и Георг уже спали, Том, в виду отсутствия девушки на ночь, смотрел своё «концептуальное немецкое кино» в нижнем салоне. — Ты не жалеешь о том, что оставила свой привычный образ жизни? — Билл открыл глаза. — Это то же самое, что спросить у незрячего, жалеет ли оно об отсутствии зрения. Я просто живу той жизнью, которая мне ближе в данный момент. Если я начну жалеть о том, что было, меня опять потянет на перемены, к которым я не готова. Ты же не хочешь, чтобы я всё бросила и вернулась обратно к себе? — Не хочу, — Билл сел рядом со мной и взял за руку. Острые коготки нежно царапнули мою ладонь. — Не хочу, чтобы ты была далеко от меня. Знаю, звучит эгоистично, но ты мне нужна, я уже не могу прожить день, не видя тебя. Нежный, почти невесомый поцелуй, заставляющий потерять голову. Горячий язык, играющий в опасную игру с моим языком. Нестерпимая близость его тела, вжавшего меня в диван. — Меня третьим возьмёте? — запрокидываю голову, чтобы столкнуться взглядом с мерцающими глазами Тома. — Честное слово, от одного вашего вида готов воспринимать всё происходящее как концептуальное кино. Братец, ты неудобно лежишь. Для Анны неудобно… — Том, а не пошёл бы ты, — огрызнулся Билл, — но если тебя это так заводит, что без этого ты заснуть не сможешь, то мы готовы показать тебе ещё пару поцелуев. Как пожелание спокойной ночи. Я целовалась с Биллом, макушкой ощущая тяжёлый, изучающий взгляд Тома. — Вот придурки, — послышался его насмешливый голос, а затем удаляющиеся шаги. — Прости, но мне так захотелось подразнить его, — Билл виновато улыбнулся и ласково поцеловал меня в кончик носа. Нормальная ночь, в нормальной кровати. Грудь Билла ещё бурно вздымается от быстрого дыхания. К щекам прилипли влажные пряди. Одной рукой он держит меня за руку, а другой периодически подносит к губам сигарету, чтобы жадно затянуться. Смотрю из-под полуопущенных ресниц на его профиль. Острый подбородок, чувственные губы, слегка вздёрнутый нос. Всё по отдельности — самое обычное, а вместе — самое красивое и любимое лицо. Когда Билл засыпает, по привычке смяв и обняв подушку, я тихо вылезаю из кровати, одеваюсь и ухожу в ещё открытый бар. Не получается у меня засыпать сразу, когда Билл рядом. Перебрасываюсь парой ничего не значащих фраз с барменом, допиваю свою вторую «Pina colada» и возвращаюсь в номер. Билл такой смешной, когда спит. Когда его волосы растрёпаны, на лице ни грамма косметики. Когда он можешь быть самим собой, не играя роли сексуального андрогина. Длинные чёрные ресницы едва уловимо дрожат. Поблескивает в неверном лунном свете серёжка в брови. Сейчас он как никогда похож на ребёнка. Ребёнка, который каждый день цепляет на себя маску молодого слегка развратного, невероятно желанного самца. И только наедине со своими близкими он становится такими далёким от созданного им же сценического образа. Я люблю смотреть на Билла, когда он спит, безмятежно посапывая во сне. Ему нравится натягивать одеяло до самого носа, так, чтоб торчали голые розовые пятки. Аккуратно ложусь рядом и пытаюсь отобрать у него хоть немного одеяла, чтоб накрыться. Он что-то недовольно бурчит, но позволяет мне забраться в своё тёплое убежище. Придвигаюсь ближе и прижимаюсь щекой к его обнаженной груди. Да, Билл не любит стеснять себя во сне одеждой, поэтому спит голышом. Тёплая рука тут же ложится мне на талию, Билл что-то невнятно бормочет мне в макушку, затем снова засыпает.